Береги Алку, пацан!

Александр Гарцев, 2023

Романтическая повесть с захватывающим сюжетом и интригой не оставит равнодушным читателей всех возрастов. Поиск своего места в жизни, жаркие споры о выборе жизненного пути и удивительные переплетения судеб героев.

Жизнь прекрасна, когда молодой

Так думал Славик, с улыбкой глядя на весенне солнце, и ощущая в сердце тепло от портфеля с главной оценкой года — пятёркой по электротехнике.

Жизнь прекрасна, пока молодой, пока пятёрочка твоя отразится доброй и ободряющей улыбкой бабушки, и когда к остановке, к которой ты только подходишь, словно специально для тебя подкатывает новый чистенький и абсолютно пустой автобус. Садись на любое место!

Жизнь прекрасна, улыбался Славик, удобно устраиваясь на своём любимом заднем, правом, угловом, а главное мягком сиденье.

На остановке"Центральный рынок"в автобус завалился Сарыч, бывший Славкин одноклассник. В пятом классе сидели за одной партой.

Сарыч бухнулся рядом, навалился на Славика и, привычно и громко гогоча, протянул руку:

— Здорово, пацан.

Для Сарыча все, кто проживал на его улице, были пацаны, а кто на заречной части города — бзделки. Сарыч своих уважал. Даже защищал иногда. А его защита с его-то бойцами — это ого-го.

Славик нехотя очнулся от приятной автобусной дрёмы, лениво пожал руку Сарыча. А рука у Сарыча крепкой и жёсткой.

Сарыч, как и вся его уличная компания, качался в подвале пятиэтажки, что у завода. Там у них целых два зала, штанги, гири, даже ринг боксёрский.

Там был главный штаб «Центральных». Так они себя называли. Все они ходили в синих трениках и ярких кроссовках.

Многие парни мечтали позаниматься там. Да не многих брали.

К Славику Сарыч относился хорошо.

Может помнил, что они когда-то в детстве они росли в одном доме на берегу реки и были неразлучными друзьями. Класса до пятого, наверное.

И всегда приглашал «покачаться» в свой зал.

Может, потому что не мог никак забыть Сарыч, что Славик единственный из их класса и взрослых, кто присутствовал при этом происшествии, единственный, кто бросился его спасать. Когда Сарыч, кривляясь перед девчонками подпрыгнул так, что лёд ним, лёд уже весенний треснул и парень сразу ушёл под воду.

Он кричал, брыкался, захлёбывался. Его все сильнее утаскивало течением. Но никто, то ли от страха, то ли неожиданности случившегося, не пошевелился.

Все замерли.

И только Славик, не раздумывая бросился спасать друга.

Он схватил длинную ветку подбежал к полынье и несмотря на то, что лёд под ним тоже трещал, протянул ветку и закричал:

— Сарыч, ветку хватай. Держись за ветку. Сарыч уже был подо льдом, когда его рука схватилась за спасительный прут.

Крепко схватилась.

И так постепенно, взрослые держали Славика, Славик прут. Так, сообща и вытащили парня.

— Как дела, Славик, — хлопнул его по плечу Сарыч, — все учишься? Ну. Ну.

Помолчали.

Сарыч, как всегда, был одет супермодно. Черные клёш, из толстой матросской ткани, яркая цветная рубаха приталенная, высокий воротничок, полуботинки на каблуке со шпорами.

Уже подъезжали к его остановке, когда, вставая, Сарыч напомнил недружелюбно (похоже, кислый вид Славика ему не понравился):

— Ты, пацан, не забывай, в субботу на мосту с зареченскими.

Славик в шайку Сарыча не входил. Но, если район на район встречались «поговорить», то участвовал всегда. Как все пацаны его возраста.

За своих постоять — это святое.

Уже выходя, спускаясь по ступенькам автобуса, Сарыч, то ли для себя, то ли специально для Славика проворчал:

— Учится он. Поговорку не знает."Век живи, век учись, дураком помрёшь".

И заржал сам себе.

Ехать ещё было долго, и Славик достал письмо своего друга и соседа по двору, Женьки.

Тот уже год как отпахал в Армии.

«Привет из Челябинска!

Здравствуй, Славка!

Извини, конечно, что не писал тебе, но ничего не поделаешь — служба; вот сейчас пишу тебе письмо на занятиях по политподготовке, зарылся в угол, спрятался за спину и черкаю.

Служба моя течёт потихоньку, уже восемь месяцев за плечами. Скажу тебе, Славик, что это тебе не пальцем щёлкнуть или по парку прогуляться, не лясы философские вам с Чешиком точить. (Кстати, привет ему и Витьку передай).

Это служба, Славик!

Может для тебя, живущего на гражданке и в городе, это и ерунда мои восемь месяцев службы, но ничего, попадёшь во солдаты, тогда узнаешь, что такое и чем тут заедают.

Литературой, как ты наивно рекомендуешь мне, тут заниматься нет времени. Его, вообще, у солдата чуть-чуть поменьше чем у зайца хвостик.

Помню, давно это было, получил я от тебя письмо, да ни какое-нибудь, обычное, в простых словах, а в лихих стихах.

Хотел, Славик, забияка ты этакий"(ты не подумай, что я обиделся, что ты хихикнул малость) тебе тоже ответить в стихах, да времени на то с фигушки.

Ты знаешь, трудно в Армии, даже в трудармии, как я называю свой стройбат.

Вот я вчера всю ночь не спал и день весь, а сегодня удалось поспать часа 4. Потому что всю ночь писал комсомольскую документацию. Перебирал все. У меня в сейфе целый архив. Комсомольцев больше сотни. Так что посчитай, сколько нужно бумаги.

Черт, ты помнишь, как я в отличие от тебя не любил канцелярщину и как смеялся над тобой за это. А сейчас самому приходится зарываться в бумаги порой до кончика носа. Вот как вчера.

Ну о себе, пожалуй, все. А как там твои дела? Литературный кружок твой, контора твоя, развалилась или пишет? Сдал свой роман в печать или нет ещё? Давай же отвечай, не тяни резину, а то мне здесь уже читать нечего. Пиши о себе, да побольше. Ну пока. Привет всем передавай.

Привет предкам. Жму твой кардан. Твой друг «Петрович».

Будешь встречать 23 февраля не забудь за меня звякнуть бокалом!

Да и подальше держись от этого Сарыча и его своры. Я только тут, в Армии понял, что подленькие они, не настоящие, не друзья нам с тобой.

Пока.

Учись, студент.»

— Вот, он молодец, твой друг-то! — похвалила Женьку бабушка, когда Славик рассказал ей про это письмо.

Чай был горячий, и поэтому рассказ получился подробный.

— Вот, правильно он тебя уму-разуму учит. Слушайся друга-то.

Славик даже не рассердился. На бабушку разве можно? Что она, старая, понимает в жизни современной.

— Спасибо. — Славик поставил стакан в большом серебряном подстаканнике на поднос, — спасибо, бабуся, вкусные пирожки. Ничего и никого я слушать не буду и не собираюсь. У меня свой ум!

Поставил на место стул, на котором сидел:

— Мы пойдём, своим путём! — подмигнул он.

Бабушка юмор про Ленина, конечно, не поняла.

И от этого Славик почувствовал себя ещё большим суперменом.

— Эй, — крикнула вдогонку бабушка, — зонт не забудь, Сам с усам.

Дождя на улице, собственно говоря, и не было. Так, моросня, типа тумана.

Витька уже ждал. Славик запрыгнул на спинку скамейки. Вздохнул.

— Эх, Витек. Ещё один день канул в Лету.

— Собственно, о чем ты, Славик, жалеешь. — Витек никогда со Славиком не соглашался. — Ну прошёл день и прошёл. Так жизнь устроена: завтра становится сегодня, сегодня превращается во вчера. Нормальный ход вещей. Не парься.

Славик с Витьком и Чешиком друзья с первого класса. Живут рядом. Чешик сегодня не смог с ними идти на футбол. Лабораторная по электротехнике. А свою команду поддержать — святое дело. Вдвоём сходят.

А вдвоём Славке с Витьком оставаться опасно. Витек никогда не соглашается с ним, и они постоянно о чем-то спорят. Иногда до того, что Чешик не выдерживает, разводит их и ворчит:

— Ну, когда вы прекратите пикировать, бомбардировщики?

Вот и сегодня Славик снова посмотрел на Витька свысока и произнёс:

— Ты знаешь, Витек, я думаю, что человек рождается для того, чтобы творить и любить. Чтобы быть свободным и счастливым. Чтобы воплощать свои мечты и идеалы в реальность. Чтобы быть героем своей жизни. Так учил Руссо, так говорили романтики.

Витек покачал головой и вздохнул.

— Славик, ты живёшь в иллюзиях. Человек — это всего лишь продукт природы и общества. Он не свободен, он подчиняется законам и судьбе. Он несчастлив, он страдает от желаний и страхов. Он не творит, он повторяет и копирует. Он не герой, он раб. Так учил Шопенгауэр, так говорят экзистенциалисты.

Славик фыркнул и скрестил руки на груди.

— Ты ошибаешься, Витек. Ты просто не веришь в себя и в свои возможности. Ты боишься жить по-настоящему. Ты предпочитаешь смириться с тем, что есть, а не бороться за то, чего хочешь. Ты отрицаешь свою индивидуальность и своё предназначение. Ты забываешь о том, что человек — это не только часть природы и общества, но и часть Бога.

Витек усмехнулся и пожал плечами.

— Славик, ты фантазёр и мечтатель. Ты не видишь реальности такой, какая она есть. Ты создаёшь себе иллюзорный мир, в котором все хорошо и прекрасно. Ты игнорируешь свои ограничения и проблемы. Ты преувеличиваешь своё значение и свою роль в истории. Ты забываешь о том, что человек — это не только часть Бога, но и часть зверя.

Славик и Витек посмотрели друг на друга с недоумением и раздражением. Они понимали, что не могут убедить друг друга в своей правоте. Они понимали, что они слишком разные, чтобы думать одинаково. Они понимали. А ещё понимали, что что они, хоть и думают по — разному, но, все-таки, друзья. Друзья детства.

Славик улыбнулся и спрыгнул со скамейки.

— Ладно, Витек, давай не будем спорить больше. Чешика нет. Разругаемся ещё, так кто нас разводить и успокаивать будет? Каждый имеет право понимать мир как он хочет и жить в нем по своим правилам не мешая другим. И ты и я тоже. Согласен? Главное — чтобы мы были друг с другом.

Витек улыбнулся в ответ, поднялся со скамейки и похлопал снисходительно по плечу своего товарища:

— Пошли уж, философ, на футбол опаздываем.

Морось вроде прекратилась. Даже посветлело. И где-то далеко за ещё раздражённой тучей мелькнули солнечные лучи. Но, похоже они тучку не испугали.

Идти недалеко. Кварталов пять. Спорить уже было не о чем. Да и не хотелось.