Воробей

Александр Головин, 2019

О любви и жизни воробьев в условиях современного города.

Продолжительность жизни воробьев не очень длинная: хотя отмечали и 9-, и 11-летних воробьёв, большинство их не доживает и до 4 лет. Много молодых птиц, более 70%, гибнет ещё в первую зиму, так что средняя продолжительность жизни воробьёв составляет 9—21 месяц.

ВикипедиЯ (Свободная энциклопедия)

***

Посветлевший розовым восток сигнализировал о начале дня. Ночная темень рассеивалась, уже стали различимы близлежащие деревья, в доме напротив засветились первые окна. Чив выбрался из своего укрытия — щели меж плит четвертого этажа старого пятиэтажного дома. Пролетел до края дома, где под отливом окна третьего этажа жила его подружка Рики. Они подружились глубокой осенью, и только их дружба сохранила им жизнь в эту суровую зиму: Рике — потому что у нее появился заботливый Чив, Чиву — в связи с появившейся заботой о Рике. Ему не пришлось звать подругу, услышав знакомый шелест крыльев, Рики выбравшись из своего укрытия, присоединилась к нему.

— Доброго дня, как прошла ночь?

— Хорошо, — Рике нравилась галантность кавалера, но скорее ее привлекала надежность и забота ухажера, их дружбу скрепила суровая зима. Каждый кусочек найденного хлеба, разбитую сильным клювом окаменевшую на морозе ягоду Чив делил с ней, она отвечала взаимностью. Только благодаря этому, они каждое утро вылетали на поиски пропитания, когда многие их собратья, истратив свои силы для согрева в бесконечно длинные студеные ночи, обессилев, не могли покинуть свои укрытия, навсегда оставшись в них.

— Полетели?

Чьи-то заботливые руки повесили кормушку на ветку старого вяза за два дома от их убежища. Каждое утро друзья находили в ней пшено, хлебные крошки, иногда гречку и другую крупу. Насытившись с гомонящим роем налетевших собратьев и нескольких синичек, Чив собрался было улетать. Рики предложила дождаться человека, соорудившего кормушку и отблагодарить. Она приметила, как он заботливо, ежедневно поздним вечером подсыпал в нее корм.

Солнце взошло достаточно высоко, по-весеннему лаская своими теплыми лучами истомленную зимними холодами природу, когда появился этот человек. Из-под надвинутого на глаза капюшона, он скользнул взглядом по порхающим и кричащим слова благодарности птицам, глянул на опустевшую кормушку, не задерживаясь, перешел дорогу. Оббив налипший снег с ног у входа, вошел в высокое здание, где скрылся за прозрачными дверьми. Чив, усевшись на ветку рядом с Рики, констатировал:

— Бестолковый. Ничего не понимает.

— Ну и пусть, — женское упрямство порой не знает границ, мы сказали ему «спасибо».

— Полетели к шиповнику. — Разросшийся куст колючего шиповника на задворках больницы был излюбленным местом «тусовки» местных воробьев. Тут всегда можно было узнать свежие новости, посудачить о насущных проблемах, да и расположение куста было удачно — первые лучи солнца попадали на него. Собственно, ветки кустарника кроме лечебных плодов, употребляемых в пищу, несли на себе острые колючки, оберегающие от непрошенных гостей. — Ну?

Рики молча скользнула с ветки и полетела в указанном направлении, Чив пустился следом, быстро нагнав подружку. Значительно поредевшая за зиму ватага воробьев, оседлавшая ветки шиповника с дружным гомоном, встретила прибывшую пару. Рики была первой красавицей, и молодые воробьи из других стай заглядывались на нее, всегда опрятную, с аккуратно уложенными перышками на серенькой головке. Время брачных игр еще не пришло, но многие щеголи, положили глаз на Рики. Зная ее ум, острый язычок, не сомневались в предстоящих жарких схватках за ее сердце, не принимая во внимание вечно взъерошенного Чива, явно ухаживающего за ней.

В начале марта солнце растопило своими лучами нетронутые окаменевшие на морозе фрукты, оставшиеся на деревьях. Прогретые почки набрав влагу, тоже пошли в пищу, ночи стали значительно короче, а главное — теплее. К Рике начали «клеиться» первые ухажеры, которых высокомерная красавица «отшивала», кося озорным взглядом на робкого Чива, у которого от этих взглядов захватывало дух. В эти мгновения участившийся стук сердца, переходил в гул, унося последние остатки мужества, и он трусливо слетал на другую ветку.

***

Как-то без ума влюбленный в свою подругу Чив, готовый отдать за нее жизнь, последний глоток воздуха, случайно найденное студеной зимой зернышко, уединившись репетировал свое признание. В отчаянии оглядывая свое взъерошенное отражение в подтаявшей лужице, он который раз повторял: «Рики, каждый лучик солнца становился теплее рядом с тобой…», или «…Рики, каждый вечер закрывая глаза, я вижу твой прекрасный образ, ты — свет моей души…», но… как…, а вдруг она откажет. Чив знал — он не вынесет отказа, он умрет, он знал — его сердце разгонится до 1000 ударов и взорвется от боли. Каждый раз, собираясь признаться в любви Рике, он, боясь быть отвергнутым, подлетев с твердым намереньем объясниться, пасовал под ее искрящимся озорным взглядом, нес какую-то околесицу. Более симпатичные и сильные воробьи уже получили «от ворот поворот» красивой подружки, а он — такой замухрышка…! Вздохнув своему отражению, Чив уже собирался взлететь, когда налетевшая серая тень сшибла его с ног. Перекувыркнувшись, он мгновенно встал на крыло, сделав несколько махов, взлетел. Оглянувшись, увидел на том месте, где стоял, Рики, провожающую его смеющимися глазами. Чив, сделав круг, сел рядом.

Конец ознакомительного фрагмента.