Месть Альбиона

Александр Григорьевич Домовец, 2021

Весна 1889 года. Художник Белозёров приглашён в посольство Великобритании, чтобы написать портрет дочери посла. Это более чем устраивает российскую контрразведку: работая там, Белозёров должен найти доказательства причастности англичан к покушению на императора Александра Третьего, ведь независимая внешняя политика и укрепление России вызывают в Альбионе страх и бешенство. Таким образом, бывший гусар вступает в большую игру, где на кону – безопасность России, жизнь императора да и самого Белозёрова…

Глава восьмая

Нечасто Сергею доводилось работать в таких приятных условиях. Зимний сад английского посольства был ему по душе. Много зелени и света, ласкающие нос ароматы цветов, но главное, — девушка, часами сидящая напротив, чья красота так и просилась на полотно.

Впрочем, работа над портретом мисс Элен шла небыстро. Сергей делал набросок за наброском, пытаясь как можно точнее схватить прелесть больших изумрудных глаз, чувственных губ, лица в обрамлении густых тёмных волос. Трудное дело осложнялось тем, что усидчивость девушки закончилась на третьем сеансе. Видно было, что позировать ей скучно, и недостаток движения она компенсировала беседой, обращаясь то к присутствующей мисс Канингем, то к художнику. На пятый день работы выяснилось, что дочь посла — убеждённая феминистка и любит поговорить на волнующую тему.

— Признаёте ли вы женщину равной мужчине? — спросила она, закуривая очередную папиросу через мундштучок.

— Нет, не признаю, — со вздохом сказал Сергей. Работа только-только пошла, и болтать не хотелось.

— Вот как? Вы брючный шовинист?

— Брючный — да, шовинист — нет, — слегка огрызнулся Белозёров. — Женщина не может быть равной мужчине. Она лучше, выше, да просто прекраснее, — убеждённо добавил он.

«Вот как Настенька…» Вспомнив жену, Сергей внутренне вздохнул. Настенька с детьми и бабушкой Авдотьей Семёновной отбыла в Кисловодск пить минеральную воду и принимать нарзанные ванны. Стало пусто, а по вечерам тоскливо; во всём доме, не считая его самого, лишь слуга Кондратий и кухарка Фрося… Соскучился очень, и по сыновьям тоже. Даже Авдотьи Семёновны как-то не хватало.

Мисс Элен небрежно отмахнулась мундштучком.

— Это всё слова, Сергей Васильевитш… Женщины во всём мире бесправны, и Россия не исключение.

— Это каких же прав им не хватает?

— Ну, например: может ли у вас женщина устроиться на работу в банк или в министерство? Ну, хоть на завод? Чтобы себя содержать?

— А зачем? Сначала у неё родители есть, а потом муж. Вот он пусть на жизнь и зарабатывает.

— А если она хочет утвердить себя в обществе? Самореализоваться? — с интересом спросила мисс Канингем.

— Пусть дома самореализовывается, — убеждённо сказал Сергей. — Не в том смысле, конечно, что за порог ни ногой. Балы, салоны, благотворительные собрания, церковь, — езди не хочу. Опять же театр, магазины, родственники… Просто, если у женщины есть дом и семья, дел у неё хватит на всю жизнь. А чтобы детей воспитывать, такой нужен талант и терпение, — нашему брату и не снилось.

Девушка раздражённо откинула со лба своевольную тёмную прядку.

— А вы точно русский? — ехидно спросила она, сверкнув глазами. — Может быть, вы немец?

— Да вроде нет… Чего это вдруг?

— Рассуждаете, как немец. У них для женщин придумали специальную формулу: «Кюхен, киндер, кирхен». Кухня, дети, церковь, — вот женская судьба, от сих до сих. Я бы от такой жизни повесилась!

Мисс Канингем засмеялась. Сергей покачал головой.

— Не надо. Живите долго и счастливо, — твёрдо посоветовал он.

«И не забивайте голову всякой ерундой», — чуть не добавил, но поостерёгся: уж очень у мисс Элен вид был воинственный.

— Вы слишком консервативны и чопорны, — дерзко заявила она. — Будь все такие, как вы, про общественный прогресс можно было бы забыть. Вы не хотите, чтобы женщина раскрепостилась… Может быть, вы и против свободной любви?

Вопрос был задан таким обвинительным тоном, что Сергей с трудом удержался от смеха. В гусарскую бытность он свободной любви хлебнул с избытком и цену ей знал очень хорошо. (Во многом именно поэтому так ценил брачные узы.) Но не читать же раскрепощённой англичанке лекцию о преимуществах семейных отношений! Эта тема окончательно похоронила бы сегодняшний сеанс.

К счастью, в зимнем саду неожиданно появился Фитч. Время от времени он заходил посмотреть, как идёт работа, — контролировал ситуацию, надо полагать.

— Как дела, мистер Белозёров? — спросил он, широко улыбаясь и пожимая руку Сергею. — Всё в порядке, я надеюсь?

— Всё замечательно, — отозвался Белозёров не без иронии. — Мне вот тут мисс Элен разъясняет преимущества свободных отношений между мужчиной и женщиной…

— Вы не джентльмен, мистер Белозёров, — холодно сказала девушка, прищурившись. — Вы доносчик!

Фитч расхохотался.

— Дорогая мисс Элен, джентльменов много, а художник Белозёров один, — назидательно произнёс он. С этими словами он сорвал орхидею, понюхал, вставил в петлицу тёмно-серого пиджака и, повернувшись к Сергею, добавил: — Моя вина, каюсь. Надо было предупредить, что мисс Мориер — завзятая феминистка. На чём вы остановились? На свободной любви? Ну, так имейте в виду: следующая тема — принятие общеевропейского закона о разрешении абортов.

Девушка поднялась из кресла — порозовевшая от негодования, словно Фитч наступил ей на любимую мозоль.

— Ваши шуточки, Эдвард, я считаю неуместными… — начала она ледяным тоном, однако Фитч прервал её, выставив перед собой ладони.

— Всё-всё-всё, больше не буду! Однако и вы больше не будете, ладно? Мистер Белозёров нанят, чтобы нарисовать ваш портрет. Но если ему ещё придётся выслушивать лекции о раскрепощении женщин в современном обществе, боюсь, он сочтёт это нарушением контракта и потребует дополнительной оплаты… Кстати, вы позволите?

И, не дожидаясь ответа, взял со стола альбом с набросками. Сергей только пожал плечами. За такие деньги имеет право.

Перелистав альбом, Фитч повернулся к Сергею.

— Это великолепно, — негромко сказал он. От шутливого тона не осталось и следа. — По-моему, это заявка на шедевр. Теперь я понимаю, почему вы… как это по-русски… нарасхват и в царской семье, и в свете… Мисс Элен! Держу пари, что «Портрет дочери посла» со временем займёт почётное место в королевском музее и обессмертит ваш облик. Так не отвлекайте художника от работы всякими мелочами, — прошу и даже настаиваю!

Волнение Фитча передалось девушке.

— Всё настолько серьёзно? — спросила она как бы небрежно, теребя ветку папоротника.

Вместо ответа Фитч кивнул, отвесил Сергею поклон и удалился. Глядя ему вслед, Белозёров испытывал неловкость. Как всякий художник он в душе всегда мечтал о признании своего таланта, о комплиментах. А получив, стеснялся, точно мальчишка. Пора бы уже привыкнуть, столько успешных работ за плечами, но вот не привыкается…

Мисс Элен послушно уселась в своё кресло под пальмой.

— Давайте работать, — произнесла она тоном примерной девочки. — Кстати, имейте в виду, — Эдвард зря не похвалит. Он прекрасно разбирается в живописи.

— Я тоже немного…

— А вы забавный, Сергей Васильевитш, — сообщила девушка с улыбкой, очаровательно блеснув жемчужными зубками.

— Послушайте, мисс Элен, нам ещё работать и работать. Язык сломаете отчеством. Называйте просто по имени, — Сергей.

— Оу, с удовольствием! Тогда просто Элен. Только не при папе. Он ещё более чопорный, чем вы…

— А меня зовут Рэйчел, — сообщила мисс Канингем, скромно потупившись. — Если, конечно, не возражаете.

Сергей поклонился.

До окончания сеанса девушка позировала прилежно и молча, чему-то задумчиво улыбаясь.

Как обычно, в час дня отобедали. А после обеда Фитч подошёл к Сергею и поинтересовался:

— Вы помните, что сегодня пятница?

— Помню, конечно. А что?

— Наступил уик-энд, мой друг… вы позволите вас так называть? Конец недели, время отдыха. По пятницам после обеда мы не работаем, если, конечно, нет ничего срочного. Мы развлекаемся.

— Это как же? В театр едете? Или в ресторацию? — поинтересовался Сергей?

— Кто-то и в театр, и в ресторацию, и в клуб. Но это вечером. А днём мы занимаемся спортом. Вы же знаете, англичане — самая спортивная нация в мире. Не хотите ли присоединиться? Так сказать, размяться после ланча?

Сергей чуть было не почесал в затылке, но вовремя удержался.

— Да я, в общем, не против, — решил он. — А вы про какой спорт? Про ваш бокс хвалёный, что ли? Так это я запросто. По физиономии кому-нибудь съездить, — милое дело…

Конец ознакомительного фрагмента.