Книга 3. Ученик некроманта. По ту сторону Смерти

Александр Гуров, 2009

Армии скелетов маршируют по проклятой земле, гремят сражения и гибнут повелители мертвых. Люди бегут от чумы, распространяя ее по городам и весям, ищут спасения от некромантов в мире живых. Но валлийцы истребляют беженцев, как опасную заразу, и никому не дают приют. Фурии выходят из кладбищ и разгуливают среди людей. Мир повис на волоске и вскоре может рухнуть в бездонную пропасть. Что будет дальше? Способен ли кто-то остановить катастрофу? Способен ли это сделать полумертвый, продавший душу ради призрачной мести?

Прорицание первое

На круглом столе в стеклянной трубчатой установке, испуская едкий, наркотический запах, лежал пепел прогоревшего муарима.

— Нет! — Назарин выпрыгнул из кресла и тут же свалился на пол. Ноги не держали, по телу расползлась ломившая суставы усталость. Дышалось с трудом, веки придавила свинцовая тяжесть. — Убейте! Его нельзя пропустить… — мучительно скривившись, выдавил он, схватился обеими руками за шею и потерял сознание.

Кроме Назарина, в комнате никого не было. Никто не мог помочь корчившемуся в муках прорицателю, которого даже в обмороке не покидали пугающие, катастрофичные видения из будущего…

Аарон несколько дней подряд приходил на крепостную стену и смотрел вдаль, словно ожидая чего-то. Вид у него был пасмурным, как черные тучи, окутавшие страну мертвых мраком. Что-то было там, за мостом, в вотчине некромантов, что-то, что не давало Аарону покоя. Он не знал, с чем связаны его гнетущие мысли и недобрые предчувствия, но точно понимал: их причина прячется там, в царстве Хель, в мире страха, ненависти и хлада.

Лютовала зима. В форте уже заиндевели мостовые, промерзла земля. Аарон кутался в суконный негреющий плащ, придерживал грузный шаперон с длинным шлыком и перебирал в мыслях все, что знал о Хельхейме. А знал он немного. Давно, больше пяти веков назад на Валлию обрушилась стена проклятой нежити, войскам которой не было числа. Командовал ею Трисмегист, друид, ставший на путь зла, выбравший стезю убийств, проложивший себе дорогу к бессмертию трупами. Горами трупов! Но даже бессмертные, как оказалось, не вечны. Люди победили, сковав неупокоенных в их владениях. Так закончилась война с некромантами. На этом закончились и знания Аарона.

Что стало с черными колдунами дальше? Что делают человеческие маги, волхвы альвов и друиды, чтобы поддерживать магический купол? Сколько эта защита выстоит? Всего этого он не знал. Впрочем, не знал никто.

Люди же, победив, стали беспечными. Забыли, что под боком у них поселился опасный сосед, полностью понадеялись на силу магов. Но теперь — Аарон это видел — чародеи слабели, в их защите появлялось все больше брешей. Конечно, виной этому были стигийцы, бежавшие из-под гнета некромантов, бежавшие из Хельхейма в надежде спасти свои жизни… их всех забирали солдатские стрелы и mors nigra, названная в простонародье «Черной смертью». Аарон мог помочь больным, но капитан Марк не подпускал к форту никого извне, никого, кто пытался спасти свою душу и покинуть страну мертвых. И был капитан в своем решении неумолим. В чем-то Аарон его понимал. Еще свежа была память о том, как солдат десятками сжигали на кострах, чтобы зараза не распространилась; еще приходили по ночам и не давали уснуть крики и стоны умирающих; еще не успели забыться дни голода, когда в форт перестали ходить караваны, узнавшие о бушующей в Лиоре чуме.

Сейчас все это было позади, Аарон сумел-таки вылечить больных. Помогли ему в этом обычные солдаты, которым пришлось выучиться на лекарей, чтобы спасти своих товарищей. Сейчас дело было сделано: кто мог — выжил, кто оказался слабее — ушел в иной мир, Аарон искренне надеялся, что лучший. Позже вернулись караваны, подоспели дополнительные войска из столицы Троегория. Все наладилось, но Марк так и не решился открыть для беженцев врата — убивал всех, когда они были еще на Великом мосту.

В лицо резко ударил колючий, стылый ветер, проник под одежду и ущипнул холодом тело. Аарон поежился и плотнее укутался в тонкий плащ. По хорошему счету, он сделал здесь, в форте, все, что мог, и пора было отправляться дальше, чтобы помогать другим людям. Таково было его призвание. Но Аарон медлил, каждый раз откладывал день своего отбытия. Марк не перечил, наоборот, всячески старался уговорить целителя не покидать Лиор, опасаясь, что мор вернется. Аарон делал вид, что соглашается, оставался, но причина его задержки крылась в другом — во снах, которые не давали уснуть и кошмарами преследовали по ночам. Аарон, в отличие от своего кровного брата, не был прорицателем, но все равно верил своим снам и ждал, когда видения исполнятся и воин, который в одиночку выступит против целого войска, воин, которого он должен спасти, пройдет по мосту через Ситх.

Целитель ждал… и его терпение было вознаграждено.

Потухающее холодное солнце, выглядывая из-за антрацитовых туч, медленно подбиралось к зениту. Ветер становился все холоднее, и стоять на наблюдательной башне было все неуютнее. Солдаты форта уже сменили вахту, чтобы дать промерзшим за долгое утро товарищам отобедать. Аарон уже собирался покинуть свой добровольный пост, когда увидел на мосту человека. Худощавого, скрывшего свой облик под серой хламидой. Он сутулился, пригибался и все ближе прижимался к каменным перилам, тщетно пытаясь защититься от ветра. Заметили его и лучники, взяли наизготовку свое оружие и застыли в ожидании, когда пришелец подойдет достаточно близко — на расстояние полета стрелы. Человек упал раньше, чем лучники успели отпустить тетивы.

Аарон встрепенулся, словно приходя в себя. Все было, как во снах, вот только одежда того, кто приходил в видениях, была матово-черной… но это нюансы, на которые не стоило обращать внимания.

— Не стрелять! — выкрикнул целитель, когда стрелки уже опустили луки, понимая, что пришелец умрет сам, так и не дойдя до форта.

Аарон поспешил к воротам. На ходу скинул плащ, который цеплялся длинными полами за ноги и мешал быстрому бегу. Молнией спустился по крепостным лестницам и застыл у запертой брамы.

— Открывай ворота! — приказал Аарон привратнику, стоявшему у ржавых цепей спускового механизма.

— По приказу капитана не велено, — замялся страж. Он помнил руки целителя, которые вытягивали из него болезнь, дарили жизнь, но пойти против воли коменданта не осмелился.

— У меня нет времени обсуждать слова Марка — человек умирает.

— Обратитесь к капитану, — вялым голосом посоветовал привратник.

— Коли ослушаемся, нас отдадут под трибунал, — поддержал сержант караула. — Мы и рады помочь-то, да не в силах.

— Только с позволения капитана.

Аарон понимал, что солдаты не лгут, понимал и то, что они не имеют права неповиноваться приказу. Для них это чревато судом, решение которого с учетом положения в лагере, приравненного к военному, может оказаться весьма неутешительным — казнь. Чтобы открыть браму, необходимо разрешение Марка, но капитан не даст согласия. Его не волнуют жизни тех, кто оказался за чертой, разделившей Валлию и Хельхейм.

Аарон под взглядами двух стражей подошел к открывающему механизму и без чужого вмешательства опустил рычаг. Под действием заработавших грузов створки ворот медленно разошлись.

— Скажите Марку, что я был вне себя, и вы не смогли меня остановить.

Сержант кивнул Аарону, позволяя пройти, и, посмотрев на стража, приказал:

— Доложить капитану! Немедля!

Привратник сперва всполошился, но тут же понял, что к чему, и стремглав побежал к резиденции Марка.

Аарон, сломя голову помчался к умирающему, думая только о том, что не имеет права опоздать, не должен дать смерти коснуться тела воина, иначе не выполнит своей миссии — воскрешать он так и не научился.

Мост через Ситх оказался на удивление огромным. Раньше Аарон видел его только с высоты крепостной стены и тогда он казался гораздо меньшим, чем был на самом деле. И все же целитель добрался до умирающего довольно быстро, даже несмотря на ветер, которой над пропастью бушевал, как сумасшедший.

Слава Симионе, пришелец был еще жив. Он валялся бесформенной грудой, погребенной под серой хламидой, но все еще перебирал пальцами, цепляясь за грубый камень моста — полз дальше.

— Замри и не двигайся, — приказал Аарон, опустившись над человеком. Властным, коротким, как удар меча, движением перевернул его лицом к себе.

Это был дряхлый седовласый старик. Его губы посинели, а мочки ушей уже стали разлагаться, словно он был ожившим мертвецом. Лицо его покрылось бубонами, многие из которых уже лопнули. Он зажмурился, напрасно стараясь избавиться от гноя, который заливал глаза. На лбу, перетягивая паклю седых волос, красовалась белая лента с едва заметными полосками синих нитей — знак священника из культа Эстера. Причем не самого низкого ранга. Но святость не уберегла его от чумы. Черная смерть уже давно облюбовала его тело. Вылечить мученика казалось невозможным, а сам Аарон уже сомневался, что перед ним тот самый воин, которого он должен спасти.

Но целитель не смог не вмешаться и обречь священника на верную гибель. Он потянулся к поясу, на котором неизменно носил тонкий врачевательский нож и лечебное зелье бледно-розового цвета. Отцепил эликсир и откупорил пробку, взялся за рукоять ножа и, полоснув себя по ладони, сцедил несколько алых капель в колбочку с лекарством.

Кровь поможет. Она усилит исцеляющий эффект, который в неконцентрированном зелье был слишком слабым для священника, уже ступившего одной ногой в могилу. Кровь поможет…

Марк удивлялся, что целитель употребляет так много вина и настолько пристрастился к сладкому, капитан не понимал, что этим Аарон восполнял недостаток крови в своем организме. Чтобы вылечить солдат форта, целителю пришлось пролить ее немало, но именно кровь обладала чудесными лечебными свойствами и только она могла избавить зараженных от смерти. Да и то не всех, а лишь тех, кто был достаточно силен, чтобы самостоятельно бороться с болезнью. Таких, слава Симионе, оказалось немало. Травы же, которые собирал Аарон, покидая форт, лишь успокаивали нервы, заживляли раны и исцеляли рубцы и шрамы, но спасти от чумы не могли — спасала кровь, которая была куда лучше любых сывороток и эликсиров.

Целитель приподнял голову чумного и, влив ему в глотку зелье, закрыл рукой рот священника, чтобы тот не смог выплюнуть лекарство. Эстерец с трудом проглотил эликсир, подавляя рвотные рефлексы, а после зашелся хриплым кашлем. Аарон убрал руку, и губы священника дернулись.

— У меня послание, — переводя из стороны в сторону мутный, невидящий взгляд, процедил священник, но не успел договорить и потерял сознание.

От потери крови во рту чувствовался привкус металла, жутко хотелось пить, а заунывный ветер, хлеставший по лицу, сушил кожу и вызывал еще большую жажду, словно выдувал из тела влагу. Аарон сам не заметил, как на мгновение погрузился в беспамятство, но довольно быстро пришел в себя. Он поднялся и взял священника на руки. Тот был неправдоподобно легким — болезнь, словно выела его внутренности, оставив только скелет, но даже эта ноша казалось Аарону непосильной. Если бы не этот проклятый ветер! Он сбивал с ног, сопротивляться его порывам становилось с каждым мгновением все сложнее. И все же Аарон без остановок и отдыха дошел до крепостных ворот, где его уже ждал Марк и десяток вооруженных солдат.

— Убейте чумного, но не раньте ненароком Целителя, — подходя, расслышал Аарон слова капитана. Воины подтянулись, некоторые взялись за рукояти мечей, готовясь в любой момент обнажить сталь.

— Стойте, — приказал целитель холодным уверенным голосом, и солдаты вняли его словам, послушно опустили руки, расслабились, будто и не готовились секундой раньше напасть.

Марк посмотрел на своих людей, и ему вдруг почудилось, что на них подействовала волшба, но капитан точно знал, что целитель не обладает магией внушения. Аарон смог бы заговорить одного, чтобы ослабить боль или ввести в транс, необходимый лечению, но одновременно влиять на сознания десяти человек он не мог, иначе перестал бы быть целителем, превратившись в обычного чародея.

— Нам надо поговорить, Марк, — продолжал тем временем Аарон. — И до конца разговора твои люди не должны трогать священника.

— О чем будет разговор?

— Догадаться не сложно — о его жизни.

Разговор вышел жарким. Марк лютовал, разъяренным вепрем носился по комнате и изрыгал проклятья. Аарон, сидя в кресле, попивал вино и был бесстрастен и тверд. На все крики и ругательства отвечал спокойным ровным тоном, чем лишь больше злил капитана. И все же, проклиная Аарона за глупость и недальновидность, Марк сдал позиции, когда целитель пригрозил немедленным отъездом. На такой шаг капитан пойти не мог. Слишком велик был авторитет Аарона, чтобы взашей вышвырнуть человека, спасшего разом всех солдат: кого от чумы, кого — от голодной смерти.

— Пусть остается, — махнул рукой Марк и предупредил: — но это последняя поблажка, на которую я иду. Ты спас форт, но повторно подвергать его опасности я не стану. Даже несмотря на твои заслуги.

Целитель молча кивнул, затем — так же не говоря ни слова — встал из кресла и вышел. Его ждал больной, отчаянный священник, решивший донести до людей из Большого мира мольбы своей паствы.

— Я должен сказать… — в полубреду твердил чумной. — У меня послание…

Целитель не слушал бессвязную речь больного, думая о том, что спасает сейчас не того, кого ждал вот уже несколько утомительно долгих недель. Это священник. Не воин. Значит, не он был так важен для Вельвы. Но это не уменьшает цену человеческой жизни. Если кого-то можно спасти, если есть хоть малейший шанс на успех, надо действовать. Аарон приготовил укрепляющий эликсир, смешал сонное зелье, чтобы приступы бреда не пожирали у больного драгоценные силы. Когда все было сделано, священник уже не стонал, выталкивая из слабого горла хриплые слова. Он спал, тихо и спокойно.

Аарон вздохнул, глядя на безмятежно лежащего священника. «Хорошо, что спит», — отметил про себя врачеватель. Так, когда больной лежит смирно и не дергается, кудесить гораздо проще. Аарон глубоко вздохнул и приступил к исцелению. Он взял священника за руку и закрыл глаза, представляя внутреннему взору чужой организм. Целитель проник внутрь умирающего тела, а проникнув, стал выжигать заразу всеми имеющимися в арсенале силами. Принятый больным за миг до магических пасов эликсир выполнял львиную долю работы, сделал тяжкий труд целителя несравнимо проще. Всего за несколько минут Аарон уничтожил почти всю заразу в теле священника, но доделать начатое не сумел — не хватило сил. Он и так совершил почти невозможное…

Всю ночь целитель провел у постели больного, аккуратно менял ему примочки, поил эликсирами и снадобьями. Эстерец, несмотря на видимую немощность, оказался весьма крепким малым и уже к утру открыл глаза.

— Как самочувствие? — устало спросил Аарон.

— Не знаю, как тебе это удалось, сын мой, — заговорил священник слабым, измученным голосом, — черная смерть вышла из моего тела, не оставив и следа. Это не иначе — магия…

— Так и есть, — улыбнулся Аарон. — Я — Целитель. Но речь не обо мне. Кто ты? Зачем пришел сюда? Что заставило тебя пойти на верную гибель?

— Я отец Манистье из григорианского ордена пресвятого Эстера. Пришел молить о том, чтобы вы пропустили женщин и детей, — несмотря на слабость, священник говорил уверенно, твердо. Чувство тревоги и негаснущая надежда отчетливо звучали в его голосе. Больной был готов на все, лишь бы его призывы были услышаны. — Мужчины не просят милости и готовы умереть от мечей неупокоенных, но хотят быть уверены, что их женам, матерям и детям не угрожает гибель. «Пощады и милости» — вот, что я хотел донести до ушей коменданта.

— Боюсь, тебе не удастся его убедить, — покачал головой Аарон. — Мне с трудом удалось выторговать у него твою жизнь. Чтобы спасти остальных, не хватит даже моего слова, не говоря уже о твоем.

— Неужели комендант настолько черств и беспощаден, что его не тронут слезы умирающих младенцев?

— Для него это ничтожно мало. И даже если все эти дети будут умирать на его глазах, Марка не смилостивиться. Ты зря пришел, падре.

— Нет, не зря, — сказал Манистье, ложа руку на плечо Аарону. — Ведь в мире нет ничего невозможного. Не доказал ли ты этого, избавив меня от смерти?

— Быть может, — вставая, чтобы избавиться от застывшей на его плече руки иноверца, ответил целитель. — Но есть вещи, перед которыми люди бессильны.

— Есть вещи, в которых бессильны даже боги. Иначе не было бы ни чумы, ни Хельхейма. Но вера… вера совершает невозможное — исцеляет и дарит жизни. Не тебе ли это знать?

— Я расскажу тебе о прорицательнице и о том, почему я здесь, — вместо ответа сказал Аарон. — И тогда ты поймешь все. Но прежде я хочу услышать о том, что происходит по ту сторону Смерти.

— Там, за рекой, мир, где люди не дороже скота, а временами — не умнее, — не задумываясь, начал Манистье. — Их растят, как животину, как стадо, чтобы потом сделать раба из тела и узника из души. Там нет могил, хотя вокруг — кладбище. Там нет радости, одна лишь — тоска. Там нет жизни, но есть живые. Там… царство Хель.

— Мы это исправим. Спасем людей, а мертвое царство разрушим, — заверил Аарон, сам не зная, как будет выполнять данное слово, но в душе надеясь на удачный исход, а умом понимая, что истинная вера исцеляет любые раны. Даже те, которые появились на теле мира.