Мальчик и его деревянный меч

Александр Давыдов, 2023

Жил-был в одном городе Мальчик, и жил он в большущем доме, красивом, как шкатулка-ларчик. И ходил он гулять на детскую площадку, да не один, а с бабушкой – ведь непростой был город, полный машин и опасностей похуже. Жили в нем не только добрые люди, и совершались там чудеса тоже не всегда добрые. Даже колдуны, бывало, встречались. В таком узнаваемом, но одновременно глубоко сказочном мире встретил Мальчик сироту Розку, и вместе они отправились по селам и полям, всё дальше в будущее. Александр Давыдов, издатель и переводчик, проводит нас в архетипический мир русской сказки, длящейся весь двадцатый российский век и так и не кончившейся.

Глава 4

Папа пропал

Люди теперь не умирают, но вдруг пропадать стали. Днём человек здоров, вечером — бледный сидит, дрожит весь. Утром — нет его, как льдинка растаял. И куда подевался? А спросит Мальчик — ему в ответ: «Тс-с, тс-с, ты ещё маленький».

В квартире, где Мальчик жил, чуть не все истаяли. Бывало, за стол садились — тарелок не хватало. Теперь вон мама сидит — слёзы в суп роняет. Папа сидит — в задумчивости медалькой поигрывает. Няня за стенкой шаркает. А больше и нет никого. Как ветром всех сдуло — и дядей, и тётей, и братьев двоюродных, и даже племянника. А потом и бабушку, добрую старушку. Ветры в ту пору сильные в городе дули, с ног сшибали, фонари раскачивали, на разные голоса стонали.

У няни в её закутке теперь всегда лампадка теплилась, маленький такой огонёк. А Мальчику все ночи один и тот же сон снился. Дева к нему приходила, красоты дивной, в венке из розовых цветочков. Смотрела на него печально, а потом в фортку улетала.

Однажды как-то особенно грустно она на него взглянула. Проснулся Мальчик, видит: пожар, вся квартира пылает. Испугался, к маме побежал. Присмотрелся — нет никакого пожара, только свет везде горит. Люстра большая сияет, огоньки во всех хрусталиках искрятся, лампы настольные, торшеры светят. И лампадка нянина теплится. Под ней няня сидит, толстую книгу читает, губами шевелит. А рядом с ней — мама. Коса её длинная распущена, в тёмных глазах свет переливается. Мама молчит, няня тихонько бормочет. Из-под шкафов и диванов холодом веет. И сидит у стола на кресле папин костюм, рукава до пола свесил, брючины одну на другую закинул, а на лацкане медаль блестит. Нет в нём папы.

Тут няня к костюму подходит. Медальку с него отстегивает, достаёт деревянные плечики и костюм в шкаф убирает.

С тех пор совсем пустая стала квартира. Хоть бегай, хоть в прятки играй — никто не заругает. Но играть не с кем и ругать некому: мама из угла в угол бродит в халате и шлёпанцах, няня что-то шамкает. Тихо в квартире стало, только часы время отбивают: блямс! блямс! А часы старинные, бьют когда вздумается и по сколько хотят.

В скверик Мальчик больше не ходит, да там и невесело. Ни ребятишек, ни детей с бабками. Только одна ведьма старая сидит, колдовские значки клюкой на земле вычерчивает. Вся расфуфыренная, на каждом пальце по перстню рубиновому. А может, так, стекляшки. На шее ожерелье из зубов человеческих.

Ты спросишь: откуда у неё такое ожерелье? Отвечу: её сынок из Африки прислал. Он там в диком племени зубным техником трудился. Голова у ведьмы трясётся, зубы клацают. И чёрные машины по улицам туда-сюда носятся.

Совсем опустел дом-ларчик. Квартиры стоят пустые, в них ветер свищет. А ночами ведьма по дому ходит, сургучные блямбы к дверям прикладывает и своим волшебным перстнем запечатывает. Ух как страшно, юный друг. Но моя быль только для смелых. Ты смелый, потому слушай дальше.