Блуждающий в себе

Александр Дмитриевич Шульгинов, 2019

Молодой человек недоволен своим внутренним миром и ощущает тупик в своей жизни. Он постоянно чувствует одиночество, его угнетает отсутствие прогресса в людях. Жаждущий измениться, главный герой рискует собственным комфортом и стабильностью и в поисках новых смыслов и жизненных целей обращается к самой передовой и современной молодежи. Читателей ожидает остросюжетная психологическая драма, романтика уличных гонок, лихо закрученная детективная линия в свете неустанных философских блужданий главного героя. На примере группы юношей и девушек автор пытается раскрыть проблему поиска вектора жизни целого поколения – молодёжи XXI века.

Глава 3

Бытует мнение, что американцы неуправляемы, а вот европейцы, напротив, послушны. Я имею в виду автомобили, конечно. Мне сравнивать не с чем. Я подкован лишь теоретически, обчитавшись сравнительных автомобильных тестов. Хотя иногда мне снятся любимые автомобили, и их управляемость я чувствую во сне кончиками пальцев. Просыпаюсь и наслаждаюсь послевкусием полдня, пока не придет горькое осознание того, что я нищ и не могу стать владельцем вожделенного железного коня.

В Камаро — чистокровном американце — мне нравилось почти всё. И даже управляемость, несмотря на слабые оценки многих критиков. Пока я не был столь притязательным и искушенным, чтобы ворчать и выдумывать минусы. Мне сильно запомнилась фраза Свиря насчет того, о чем лучше всего думать. Я даже усовершенствовал эту фразу и решил ее повесить второй табличкой в машину. «Думать имеет смысл только о настоящем и ближайшем будущем, ибо размышлять о прошлом — пустая трата жизни».

Сегодня наступил второй день обладания Камаро, о чем я никому не говорил. Насколько это было возможно, я скрывал его от своих коллег. Я осознавал, что долго не смогу держаться на займах, кредитах, перехватах. Но было все равно.

Чтобы сэкономить деньги Миры на такси, вчера я решил дойти до дома пешком. На дорогу ушло четыре с половиной часа. Я полностью выбился из сил, пройдя почти двадцать километров. Но я не сожалел. В пути я не только полностью протрезвел, но и понял другую вещь. Мне захотелось прожить свою молодость молниеносно, но так, чтобы помнить потом каждый день. Деньги всегда у обычной, не элитной молодежи являются сковывающим фактором. Но для меня теперь этой проблемы более не существовало. Деньги я занимал у окружающих и тут же, исходя из философии Свиря, момент занятия денег становился прошлым, о котором я не собирался думать. Я буду думать только о сегодняшнем дне и о ближайшем будущем.

Я вышел на работу, ужасно не выспавшись. Столь чудовищной была моя усталость, что коллеги поинтересовались, не заболел ли я. А спал я три часа. Около шести утра пришло смс от Миры. Она известила, что мой Камаро припаркован у моего дома. Я немедленно вскочил и отправился к элитному жилому комплексу в центре города — к моему якобы дому. Ехал на одном из первых метро. Людей было много. Все хмурые, заспанные и злые. А я, несмотря на сверхкороткий сон, чувствовал невероятное воодушевление. Жизненная энергия так переполняла меня, что сердце билось, как мне казалось, быстрее, чем у кого-либо в вагоне метро. На улице я побежал к своему Камаро и по пути споткнулся обо что-то, упал и порвал себе джинсы. Теперь я этому совсем не расстроился. Классические новые джинсы, которые я одел на работу, стали моднее. Я чувствовал, что колено наполняется горячей кровью, но не останавливался, пока не добежал до своего Шевроле.

Он был аккуратно припаркован у тротуара и, черт возьми, я не мог отвести от него взгляд. В лучах утреннего солнца он быстро начал сводить меня с ума. Темно-серый зверь вгрызался в меня своими хищными фарами, и я не смог устоять. Подошел, медленно достал запасной ключ, открыл дверь, сел в салон и завел двигатель.

Я почувствовал невероятное облегчение, будто проснулся после ночного кошмара в уютной постели у себя дома. Я снова властвовал над Камаро. Я вспомнил, что Камаро — это она, а не он. И вот она ответила мне взаимностью. Она ехала великолепно. Вчерашний пьяный туман развеялся, и я снова мог ее чувствовать. Я медленно поехал в сторону офиса, размышляя.

«Почему вчера получилось всё так странно? Кто есть Свирь в глубине души своей? Неужели, малейшие столкновения его жизненной философии постоянного движения с реальной жизнью, бедной и скучной, вызывают такие психологические травмы? Кто есть Свирь? Вечный беглец от одиночества к социуму, от спокойствия и стабильности к хаосу и прогрессу? А эти сумасшедшие девочки… О чем думают они, проснувшись с утра? Неужели, только о ночных развлечениях?»

Пучина вопросов начинала поглощать меня, и я упрекнул себя в том, что снова вернулся мыслями к бессмысленному прошлому.

«Скоро, возможно, сегодня вечером будут даны все ответы, а пока нужно думать о том, как ускорить ненавистный рабочий день».

Доехав до территории старого завода, я припарковался на прилегающей улице, вылез, глянул напоследок на Камаро и направился на задний двор старого здания. Дорога к офису была пустой, грязной и одинокой. На маленьком кривом козырьке над входной дверью в офис сидел пухлый, нахохлившийся голубь. Он внимательно посмотрел на меня и взгляд мне сильно не понравился — сердитый, неодобрительный, злой.

— Да пошел ты! — крикнул я ему вверх. — Будешь еще на меня коситься! Давай, лети, у тебя своя дорога, у меня своя.

Настроение резко испортилось.

— Еще будет указывать, прав я или нет, — бурчал я, наливая растворимый кофе. Я не сомневался, что голубь откуда-то был послан облагоразумить меня. Я верил в некоторые приметы, иногда они сбывались.

— Не выйдет у тебя меня переубедить, заставить полюбить вот это дерьмо! — крикнул я в душный офисный воздух и громыхнул полупустой банкой с засохшим вареньем. — Не, надо увольняться. Дотяну до ближайшей зарплаты и свалю нахер!

«Камаро забрал. До вечера!» — написал я смс Мире.

«Ты чего так рано? Разбудил. ОК!» — пришел ответ.

Мое настроение чуть приподнялось.

— Дотянуть бы скорее до вечера, — нетерпеливо подумал я.

Через час начали приходить мои коллеги: два молодых человека и три девушки. Позже всех пришел начальник — пятидесятилетний грузный мужик с рыжими волосенками и бородкой. Заметив меня, он приободрился и с улыбкой произнес:

— Вячеслав, сегодня предлагаю тебе поработать допоздна. Так сказать, покрыть вчерашний отгул.

— Не получится, — нахмурился я. — У меня личная трагедия.

Улыбка сошла с лица начальника.

— Что-то случилось в семье?

— Нет, я сам на грани самоубийства.

— Что ты говоришь такое?! — вскричал начальник.

Я с трудом сдерживал иронию в голосе.

— Это… серьезно?

— Да, абсолютно. — Я отвечал тихо, цедя сквозь зубы, и не поднимал головы.

— Ммм… чем-то могу помочь? Коллеги в курсе?

— Нет, спасибо, ничего не нужно. Никто не в курсе.

— Ну, смотри, если сможешь, задержись на час после работы, таблицу нужно итоговую составить. Я оставлю тебе в помощницы Аню, чтобы ты не грустил. Ну ты давай… приободрись. — Он хлопнул меня по спине и ушел, несколько сконфуженный.

До вечера я ни с кем не разговаривал, делал работу машинально и ждал, пока все уйдут. Наконец, время пришло.

— Здорово! Ну как, собираемся сегодня?

— Конечно! Едем в клуб, бро!

— Во сколько?

— В восемь. Встречаемся у Тихого моста, где в первый раз.

— Ага, давай.

Я положил трубку. Настроение после разговора со Свирем резко взлетело вверх.

— С кем это ты говоришь? — проворковал нежный женский голос сзади.

Я резко обернулся.

Аня, секретарша начальника, стояла, чуть изогнувшись и прислонившись к дверному косяку.

— Тебе чего? — спросил я небрежно.

Она удивленно подняла брови.

— Босс сказал помочь тебе в работе.

— Кофе налей.

— Я тебе чего, прислуга?

— Иди тогда отсюда.

Она вздрогнула, но не ушла. Я разговаривал с ней в подобном тоне в первый раз. Раньше было не так. Совсем не так. За одну ночь всё изменилось. И я понимал, что никто вокруг не осознавал, что произошло со мной.

Она молча налила кофе и поставила передо мной. Затем нагнулась, придвинувшись ко мне свисающей грудью, и тихо проговорила:

— А еще босс сказал, что ты на грани самоубийства.

Я глянул на нее холодно и усмехнулся.

— Ну пусть будет так.

— Это из-за женщины, да? — мечтательно произнесла она. Роль соблазнительницы она выполняла столь натужно, что мне внезапно стало безумно смешно. Ее томные взгляды и неловкие изломы тела отталкивали своей нелепостью и неестественностью.

— Фильмов насмотрелась? — буркнул я, отвернувшись от нее.

— Ты так изменился, — ответила она после небольшой паузы.

— Мне плевать, что ты думаешь обо мне.

— Расскажи мне о ней.

— О ком?

— О той женщине.

— ОК, — я поднял глаза и мечтательно закатил их. — Как только я ее вижу, я начинаю сходить с ума, внутри меня всё дрожит и горит. Как только я отхожу от нее, меня бросает в холод и душа начинает умирать. Но если плюю на все дела и тут же возвращаюсь к ней, я больше себя не сдерживаю. — Я остановился и взглянул на Аню. Она восхищенно смотрела на меня и тут же потребовала продолжения.

— Первый раз я даже боялся прикоснуться к ней, понимаешь?

— Но она тебя не отвергла?

— Она многих отвергает. Но если осмелиться дотронуться до нее и затем войти в нее…

— Как она выглядит? — нетерпеливо перебила меня Аня. Она сильно покраснела и позабыла о своих ужимках.

— Она очень изящная, длинноволосая, безумно сексуальная…

— А что она носит?

— Ммм… она любит темно-серый цвет. Она жгучая брюнетка и носит строгий костюм цвета мокрый асфальт. Скажу тебе по секрету, — я поманил Аню пальцем к себе. Она нагнула ко мне свое ушко, и я услышал ее учащенное дыхание. — Я выбрал ей этот костюм, — зашептал я, — и черные лаковые туфли, и ярко-красную помаду, и разные стильные аксессуары.

— У тебя… есть ее фотография? — Аня почти задыхалась.

— Нет. Кстати, надо сделать совместное фото. Спасибо за совет.

— И вы с ней сегодня встречаетесь?

— Ага, она меня ждет. Я пойду тогда, Ань. Ты доделаешь таблицу?

— Да, конечно! Иди…

— Слушай, Ань, а не одолжишь мне денег. На цветы бы немного…

— Конечно, конечно, — Аня торопливо вытащила кошелек и достала несколько купюр.

— Спасибо, Анечка! — я чмокнул ее в щеку.

Раньше подобное и представить было невозможно. Аня опешила и покраснела еще больше.

— Она — мой идеал, — говорил я на ходу, застегивая куртку. — Без цветов как-то неудобно. Слушай, а на конфеты не будет? С зарплаты верну.

— Ой, прости, на карточке деньги, — извиняющимся тоном проговорила Аня.

Я махнул рукой и вышел из офиса. И сразу же дико захохотал.

— Вот она, новая, свободная жизнь!

Через пять минут я подошел к месту свидания.

— Моя красавица. — Я нежно погладил Камаро по капоту и открыл дверь. — Ты — мой идеал. — Я обнял руль и глубоко вздохнул.

— А ведь эта Аня — неплохая телка. Помню, что, когда первый раз увидел ее где-то год назад, тут же стал одним из ее тайных воздыхателей. Не мог даже без заикания в голосе с ней разговаривать. Теперь всё по-другому. Хотя… может, и как-нибудь поощрю ее, потом.

Я газанул и Камаро, чуть вильнув изящной кормой, сорвалась с места. Накрапывал привычный осенний дождь. Мне, признаться, в данный момент нравилась мрачность погоды. Она улетучивала атмосферу беззаботного веселья и создавала ощущение грубоватости, холодности, прагматичности. В игривых лучах яркого, ласкового солнца цинично уничтожить свою старую жизнь невозможно. Особенно, если ты недостаточно силен внутри. Город сильнее тебя, и он решит и изменит тебя по своему собственному желанию.

Я быстро доехал до Тихого моста. Друзья в полном составе собрались и ждали меня. Их автомобили, идеально чистые, отполированные, восхитительно дорогие, молча приняли в свой круг замызганного, но сногсшибательного, темно-серого красавца.

Хозяева курили на улице. Я вылез и поздоровался со всеми. Чувство восторга охватило меня. Беспокойные мысли, вопросы, сомнения, терзавшие меня в одиночестве, ушли прочь.

Гошик хлопнул меня по плечу.

— Чувак, сегодня будут гоночки!

Я немало удивился его поведению. Вчера он будто бы не доверял мне.

— Ну и отлично, — с вызовом ответил я. — Погоняем! — я взглянул на девушек и широко им улыбнулся.

Мира и Роза, максимально легко одетые, слегка пританцовывали под медлительный хип-хоп, доносившийся из Гелика. Ветер и беспорядочный мелкий дождь усиливались, и я изо всех сил старался не дрожать.

— Здорово, что приехал. Вчера, к сожалению, не всё получилось, что задумывали, — обратился ко мне Изислан.

— Блин! Нафига вспоминать, что было вчера? — резко сказал Свирь.

— Не стесняйте Витю, — ласково проговорила Мира и обняла его за плечи.

— Блин, Мирка, дай докурить, — улыбаясь, Свирь попытался вырваться. Но Мира схватила его за щеки и прильнула к губам. Свирь бросил вырываться и заткнул дымящуюся сигарету за ухо.

Роза кокетливо улыбнулась, увидев мой удивленный взгляд.

— У тебя Версаче? — спросила она.

— Ты о чем?

— Твои джинсы. Я такую модель не помню, — она указала на мою рваную штанину.

— А… да. Это из Милана, — бросил я как можно небрежнее.

— Не припомню, чтобы была асимметрия. Обычно порваны обе штанины.

— Это новейший тренд, — посмотрел я ей прямо в глаза.

— Интересный, — лукаво улыбнулась она мне.

— Ну поехали! — решительно проговорил Свирь, бросив окурок на землю.

Мира отстранилась от него и громко дышала.

— Адреса не знаю, — весело прищурился я.

— Держись за мной, — спокойно сказал Изислан. — Даже если меня не увидишь, то всегда услышишь.

Роза хохотнула.

— Он еще не заценил твой выхлоп! — воскликнул Гошик.

— Счастливый человек, сейчас услышишь это впервые, — улыбнулся Изислан, открыл водительскую дверь своего Ягуара, завел двигатель и начал газовать на холостых.

Рявкающее, захлебывающееся ненавистью, яростное бульканье разнеслось на сотни метров вокруг нас. Выхлопные трубы отстреливали громоподобно, сумасшедшие звонкие хрипы на максимальных оборотах восьмицилиндрового двигателя перемежались с плевками огнем. Тихий мост замер от ужаса.

Я взглянул на моих друзей. Они стояли, замерев от восхищения, с глупыми улыбками на лицах. Мы обожали автомобили. Возможно, как ничто другое на свете. И это объединяло нас. Я чувствовал разлитое единство в воздухе.

Когда Изислан вылез, я поджал губы и просто молча закивал. Он понимающе кивнул в ответ.

— Кстати, видеоролик из ресторана на моем канале! — довольно сообщил Свирь.

— И… как успех? — осторожно спросил я.

— Не очень большой, но есть. Там видно плохо. Не различить, кто есть кто.

— Самый забавный момент, когда Гошик пытается развести костер, — отметила Мира.

Все, включая Гошика, рассмеялись.

— Ну, поехали. Что мерзнуть тут? — поежилась Роза.

Мы согласились и сели по автомобилям. Но погонять не удалось. Мы встряли в пробку. Она тянулась по проспекту, вялая и тягучая, и в атмосфере тепла и уюта салона я почувствовал, что начинаю засыпать. В какой-то момент мне даже кто-то бибикнул. Я встрепенулся и глянул направо. Водитель белого БМВ Икс шесть Эм подмигнул мне, и я перестал смотрел на дорогу. Это была Мира, захватившая всё мое внимание. Она подъехала ко мне так близко, что едва не сбила боковое зеркало. И хотя я смотрел на нее снизу вверх — из низкого Камаро Икс Шесть казался высоченным — я мог видеть всё, что она творила в салоне.

Сняв кожаную куртку, Мира медленно стянула блестящую золотистую водолазку, выглядящую, словно рыбья чешуя. Я не сомневался, что она не остановится, и не ошибся. Оставшись топлесс, она уставилась на меня жгучим, неотрывным взглядом.

Мы ползли по двум параллельным полосам. Время от времени мне сигналили недовольные водители, так как я старался держать поток вровень с соседним, а впереди было метров двадцать пустой дороги. Мире было абсолютно все равно, что происходит вокруг. Она вроде бы и не смотрела на дорогу. Она делала всё столь уверенно и эстетически великолепно, что я почувствовал, будто смотрю кино. Я просто задрожал от переполнения эмоций. Ибо то, что я увидел дальше, потрясло меня в прямом смысле. Мне хотелось вырваться из плена пробки, отцепить ремень безопасности и прыгнуть в ее белоснежный БМВ. Мира взяла черную шелковую повязку и медленно обвязала ей голову, аккуратно и точно прикрыв глаза. Я видел, что она не видит ничего. А ей было плевать. Она улыбалась мне.

Затем она закинула правую руку куда-то на заднее сиденье и в поле моего зрения торжественно вплыл бокал, до краев наполненный бордовой жидкостью. Она отпила, а затем медленно начала плескать содержимое на себя. На шею, лицо и голую грудь. Ее кожа заблестела, став кроваво-красной. У меня перехватило дыхание от ужаса. Она прижалась ко мне еще ближе, и вот мое правое зеркало неприятно скрипнуло о ее водительскую дверь. Я дернул рулем влево. Она, почувствовав, что я сдался, продолжила наступление, медленно прижимаясь к моей полосе. Сзади громко и продолжительно посигналили.

Я глянул вперед, оценил дорожную обстановку, а затем снова вернулся взглядом к Мире. Задние стекла БМВ были глухо затонированы, но через передние стекла я увидел то, что с заднего сиденья протянулись чьи-то мужские руки и схватили Миру за шею. Я вскрикнул. Руки переместились на плечи, затем на грудь, и снова на шею. Они то ласково поглаживали «окровавленное» тело девушки, то мягко душили ее блестевшую шею. Мира подняла завязанные глаза вверх и начала судорожно открывать рот. Нетрудно было предположить, что она стонала.

Я все еще полз с ней параллельно, как вдруг перед нами возникли виновники затора — два аварийных автомобиля, занявшие оба наших с Мирой ряда. Один, вероятно, перестраивался, и неудачно подрезал другого. Я не успел среагировать, крутанул руль влево, но все же задел правым зеркалом стоящую Газель. Перед самым перестроением я успел заметить, что мужские руки засовывают в рот Миры клубнику с капелькой взбитых сливок на кончике ягодки. Зеркало, к счастью, не разбилось, а только сложилось.

Как только мы объехали зачинщиков пробки, дорога тут же стала свободной и БМВ рванул вперед. За восьмицилиндровым битурбированным монстром мне с моим двухлитровым двигателем и с задним приводом по мокрой от дождя дороге было не угнаться. Остальные друзья, ехавшие в пробке чуть впереди, также улетели вперед. Я хотел ползти положенные шестьдесят с допустимым превышением до восьмидесяти, но разве я мог отстать?

Гнать было неприятно: машина шлифовала задними колесами асфальт, я со страхом ввинчивался в пугливый трафик, бросаясь из полосы в полосу, пытаясь держать скорость от девяноста до ста тридцати. Я щурился, рыскал взглядом, пытаясь разглядеть намерения пешеходов, мелькавших среди огней вечернего города, дворники бесконечно терли мое лобовое стекло. Я вспотел и выключил музыку, которая, как мне казалось, чудовищно отвлекает меня.

Наконец, я увидел всю компанию на светофоре. К большому моему удивлению, они не проскочили на красный. Я затормозил и попытался всмотреться в БМВ Миры, но он стоял впереди, и я смог лицезреть только моих соседей: ухмыляющееся лицо Гошика за рулем Гелика слева и взъерошенную голову Свиря в Рендж Ровере Спорт справа.

Едва загорелся желтый, неугомонная молодежь рванула с места. Ауди с Ягуаром улетели, идя долго вровень, насколько я мог видеть. За ними, отставая каждую секунду на десятки метров, несся белоснежный БМВ. Рендж Ровер и Гелик следовали со значительным отрывом. Я плелся в хвосте, хотя и выжимал из Шевроле все соки. В этот момент мое безудержное, слепое обожание к Камаро пошатнулось. Я начал тихонько ругаться на нее.

— Отстаешь, Слава! — крикнул Гошик, подходя ко мне, когда мы, наконец, припарковались у шикарного ночного клуба.

— Да, гоночки от ментов тебе будут в напряг, — согласился Свирь.

Мира вылезла из БМВ, как ни в чем ни бывало, полностью одетая и с непроницаемым лицом. Роза улыбалась, глядя на подругу. Изислан закурил, широко расправив мощные плечи.

— Кто победил? — спросил я.

— Да мы не на победу, а эмоций ради, — ответил Изислан. — Ну вообще я, — скромно добавил он.

— Только потому, что я тебе дала перестроиться, а так бы ты влетел в мусоровоз на своей полосе.

— Не спорю, — примирительно сказал Изислан. — На двести двадцать влететь в мусоровоз… Прикиньте, погибнуть в мусоре? Если…

— Нафига это представлять? — громко перебил его Свирь. — Идемте внутрь.

Мы все подошли ко входу. Его плотно обступили три фейсконтрольщика, одетые в черные пиджаки.

— Ой, как вы не мерзнете, ребята? — удивленно пропела Роза и шагнула ко входной двери. Ей быстро глянули в сумочку и пропустили внутрь. То же самое произошло с Мирой.

Нам один из охранников входа произнес:

— С каждого по пятерке. Народу много, не всех пускаем.

— Это что, гендерное неравенство? — хмыкнул я.

— Не понял? — тупо переспросил фейсконтрольщик.

— Девушкам бесплатно, парням платно? — сухо уточнил я.

Гошик молча достал пятитысячную купюру. За ним последовал Свирь.

— Тогда это вымогательство! В Интернете написано, что вход бесплатный, — громко произнес я.

— Не нравится — уходи, — просто ответил охранник.

Изислан шепнул мне на ухо:

— Просто молча отдай и заходи.

— У меня нету, на карточке деньги.

Изислан достал две пятитысячные купюры и вручил стражам. Они важно их взяли и расступились.

— Нафига ты с ними споришь? — спросил меня Изислан, когда мы шли к гардеробу. Его тон был спокойный, рассудительный, настойчивый, напоминающий то ли детектива, то ли следователя.

— Они же просто грабители!

— Ты как будто первый раз в клубе.

У меня чуть не вырвалось «Угадал».

— Они разве честно их зарабатывают?

— А ты честно на Камаро заработал?

— Я да.

— А чем ты занимаешься, кстати, забываю спросить…

Мы подошли к гардеробу и на спину Изислана неожиданно прыгнула спасительная Мира.

— Где вы ходите? — вскричала она. — Ой… какие плечи могучие!

— А то! — улыбнулся Изислан. Его мрачноватость сразу как-то улетучилась.

— Ну идемте скорее! — позвала она нас громко.

Мы прошли по узкому, темному коридору с красноватой подсветкой и вышли на огромный танцпол. Он был пуст, ведь время только перевалило за девять вечера. Одинокий диджей в белой майке в дальнем углу только заступил за пульт. Играл разогревочный дип-хаус. Ритм ровный, безэмоциональный, трек немелодичный, скучноватый, фоновый.

— Сегодня диджей Криль будет после двух! — радостно сообщила Мира.

Изислан исполнил привычный жест, уважительно поджав губы и закивав головой. Я последовал ему.

«После двух, — поразмыслил я, пока мы поднимались за Мирой по изящной, подсвеченной лесенке. — Что бы там не устроил этот Криль, до двух я свалюсь замертво на танцпол». — По пальцам можно было пересчитать количество часов, которые я спал на этой неделе. И только небывалый, девятибалльный шторм эмоций, полыхавший внутри, держал меня на плаву.

Мира толкнула стену и неожиданно распахнулась дверь. Удивился только я. «Если я выйду из нее, назад дорогу не найду», — подумал я.

Когда мы вошли внутрь, я просто обомлел, и снова я один. Взору предстала небольшая комната, по периметру которой от потолка до пола свисали величественные черные шторы. По ним весело и неугомонно, не останавливаясь ни на секунду, плясали золотые, белые и красные огоньки, отбрасываемые лазерами с потолка. Единственной мебелью, которая находилась в комнате, была гигантская кровать с алым покрывалом и огромной кучей премилых бархатных подушечек. Музыка подавалась сюда с танцпола с помощью нескольких огромных колонок в углах комнаты. Изображение с самого танцпола транслировалось на огромный экран, висевший на одной из стен.

На кровати сидели и болтали без умолку пять незнакомых мне парней и девушек. Здесь же были все мои друзья.

Я присел на краешек кровати рядом и почувствовал себя не в своей тарелке. Брать инициативу и что-то предпринимать в такой незнакомой мне, душному офисному планктону, обстановке было сложновато. Я не чувствовал большого желания веселиться. Больше всего хотелось упасть на кровать ничком и закрыть глаза, под монотонные звуки разогревочной музыки погрузиться в сладкую дрему.

К моему изумлению, именно так поступил Гошик. Он сразу же лег в дальний конец кровати и, не дождавшись заказанного коньяка, уснул.

Мне, разумеется, подобное не светило.

— Ну-с… — бодро начал Свирь, когда нам принесли бутылку шампанского за девять тысяч, — за нового члена в нашей команде. Вчера не так комфортно было знакомиться…

— Почему это? — возразила Мира. — Очень даже… — она прервалась и обожгла меня взглядом.

— За то, чтобы не выйти отсюда несчастными! — громко провозгласил Свирь.

Мы чокнулись и выпили. Затем Свирь отлучился ненадолго, и я оказался рядом с Мирой.

— Ты просто сумасшедшая! — обратился я с улыбкой к ней.

— Ты о чем? — она непонимающе взглянула на меня.

— Твой перформанс.

— Тебе понравилось? — в ее глазах блеснул огонь.

— Ты могла врезаться.

— Но это сделал ты! — она засмеялась.

— Слава, ты пойдешь на танцпол? — спросила Роза.

— Там еще нет никого, — ответил я.

— Ну и что? Ты стесняешься?

— Музыка не очень.

— А я совсем скоро пойду.

Тут Роза к моему удивлению достала свернутую тетрадочку, открыла ее и погрузилась в какие-то записи, делая пометки красной ручкой.

— Роза, ты школьная учительница? — спросил я.

Мира засмеялась.

— Нет! Это личное, — отрезала Роза и отодвинулась от нас.

Вернулся Свирь.

— Надо поработать! — весело крикнул он.

— Что сегодня? — уточнила Мира.

— Снимаем ответы на вопросы моих дорогих подписчиков канала. Итак, за неделю мне пришло 19483 вопроса. Я выберу из них несколько и отвечу. А затем жребий определит, кто станет победителем и получит главный приз, а это, дорогие друзья, возможность появиться в моем следующем видеоблоге на десять секунд. Вы сможете в течение этого времени передать привет родителям или состроить дебильную рожицу или прорекламировать свой товар или даже самого себя. Напомню, что Вас увидит десять миллионов человек. Или даже больше.

Свирь резко дернулся и в кадре появилась бархатная подушечка, которую швырнул в него проснувшийся недовольный Гошик.

— Вопрос первый: Свирь, какой видишь будущую экономику нашей страны? Вообще никак не вижу. Я живу только в настоящем времени. К тому же, темы экономики и политики мне совсем неинтересны.

— Вот и правильно! — влезла Мира. — Кто лезет в политику, тот не улыбается по жизни.

— О! Видите? — Свирь улыбнулся и панибратски хлопнул Миру по спине. — Устами женщины глаголит истина.

— Перестань болтать и выпей! — Мира сунула Свирю под нос фужер с шампанским. — В горле, небось, пересохло.

— Угу, — мотнул головой Свирь и приник к напитку.

— А я прочитаю пока следующий вопрос, — произнесла Мира и в ее голосе отчетливо появились ноты опьянения. — Дорогой Свирь, хочу переехать в Ваш город и не знаю, с чего начать. В отрасли, где я работаю, даже в Вашем городе зарплата будет около двадцати тысяч рублей. А снимать квартиру выйдет около сорока тысяч. Что посоветуете?

— А кем он работает? — нахмурился Свирь.

Внезапно музыка сменилась и заиграл агрессивный дабстеп.

— Я пойду танцевать! — капризно произнесла Роза. Встала и ушла.

— Короче, — заговорил Свирь. — Я думаю, что ты просто мало работаешь. Брат, начни с малого. Начни вставать в пять утра, займись йогой, медитации там… Питайся правильно, попробуй вместо сосисок и дошика есть морепродукты.

— А вот, нашла подпись! — радостно вскрикнула Мира. — Это школьный учитель Василий Михайлович Надеждин из деревни Сысоево Псковской области. — Она не удержалась и захохотала.

Свирь сдержался. — Надо было на Вы к нему. Ну я не знаю… начните с пилатеса, господин Надеждин.

— Ну это для женщин больше, — возразила Мира.

— Нет, для всех подойдет, если не занимались никогда спортом. Там акцент на правильном дыхании, растяжке, снятии стресса.

— Может, Василий Михайлович физкультуру преподает, — предположила Мира.

— В любом случае, Василию Михайловичу нужен акцент на правильном дыхании. Это основа жизни.

— В общем, — резюмировала Мира, — Василий Михайлович Надеждин, надейся и жди.

— Да, — согласился Свирь.

Принесли огромную тарелку с фруктами. Свирь отщипнул несколько виноградинок и зачитал следующий вопрос:

— Как победить депрессию? Вопрос от Яны, четырнадцать лет. Город Певек.

— Яна, ну ты даешь! — возмутился Свирь, выплюнув виноградные косточки в ладонь. — Какая у тебя депрессия может быть?

— Ну мало ли в подростковом возрасте, — возразила Мира. — У меня вот была и не раз. Когда нас с мамой отец бросил.

— Ну сгоняй на море, — смягчил тон Свирь. — Погрейся, развейся, отдохни.

— Певек… — проговорила Мира, набирая что-то в смартфоне, — город находится на берегу Восточно-Сибирского моря.

— Ну вот, видишь, Яна! Тебе и ехать никуда не надо.

— Но это почти Северно-Ледовитый океан, — улыбнулась Мира.

— Ну возможность всегда реально найти, — горячо проговорил Свирь. — Если захотеть, можно закалиться, нырять там… в прорубь… Короче, главное — это выйти из зоны комфорта.

Я дернулся и поморщился.

— Ты сейчас слишком в большой зоне комфорта, Яна, в своем Певеке, понимаешь? Выходи на улицу и испытывай самые большие эмоции в жизни. Вот тебе мой совет. Короче, всё, я устал. Заканчиваем, Мира.

— Давай победителя выберем.

— Кидаем жребий и… победителем и участником моего следующего видео на десять секунд становится… человек из Барнаула под ником «Отсидел за репост». И он задал мне вопрос: «Свирь, как верить людям дальше?» Дружище, десять секунд в моем следующем видео — заслуженно твои, брат! Прилетай к нам ближайшим рейсом!

— За свободу без ограничений! — провозгласила Мира.

Мы снова чокнулись и выпили. Все, кроме Изислана. Он сидел молча и для чего-то яростно разминал запястья. Я поинтересовался причиной его поведения.

— Он спортсмен, — пояснила за него Мира. — Он постоянно тренируется и следит за питанием.

— Вчера я съел неизвестно что в вашем ресторане без света, — недовольно пробурчал Изислан. — И выпил тем более. И сегодня весы показали на триста грамм больше.

— Какая трагедия! — хохотнула Мира.

— Для меня да! Теперь приводить себя в порядок нужно несколько тренировок.

— Чтобы растрясти жир?

— Чтобы вымыть из организма все вредные вещества.

— Так ты и сейчас пьешь шампанское!

— Вот я и не перестаю приводить себя в порядок, — серьезно ответил Изислан, активно разминая шею.

— А давай я тебе массаж сделаю! — загорелась Мира.

— Мне в моем зале и так делают массаж. Другие женщины.

— Тебе не делают главного массажа.

— Только не массаж мозга!

— Именно! — Мира подскочила и начала быстро массировать лысую голову Изислана.

— Уши пощади!

Я огляделся. Гошик опять спал, закрыв лицо одной рукой. Свирь погрузился в смартфон, что-то бешено печатая двумя руками. Я решил спуститься к Розе.

Разогрев наконец-то кончился и заиграл прогрессив-транс. Танцпол быстро заполнялся людьми. Я разглядел Розу, но рядом с ней и незнакомого мне рослого блондина. Решил не подходить.

Поискав глазами потенциального собеседника и не найдя никого, я повернулся, чтобы направиться в уборную. И неожиданно встретился глазами с незнакомой девушкой. Я поразился ее печальному, даже растерянному взгляду, совершенно не похожему на взоры моих друзей. Я всмотрелся в ее лицо, бледное, чуть мертвенного оттенка. Глаза сильно подведены черным цветом, щеки пухлые, трогательные, губы маленькие и тоже пухлые, блестят алым, волосы смолисто-черные. И одета она была во всё черное, что показалось мне довольно странным. Клуб, насколько я понял, ориентировался на светлую электронную музыку. Присутствовавшая молодежь была преимущественно в белом цвете, символизирующем легкость, доброту и отсутствие агрессии.

Наши взгляды сошлись секунд на десять. Она не улыбнулась, а смотрела как-то пронзительно ясно. На мгновение я захотел быть с ней. Но решил подумать и резко свернул в сторону уборной. Когда вернулся через несколько минут, ее уже не было. Однако странное чувство не отпускало меня. Было чуть жутковато, но одновременно страшно интересно. Что кроется за такой личностью? Улыбается ли она вообще? Ради чего живет?

Я поднялся наверх в комнатку к друзьям, не без труда отыскав замаскированную дверь. Гошик по-прежнему спал, Изислан лежал на диване на животе, Мира, дурашливо улыбаясь, массировала ему скулы. Свирь разливал шампанское присоединившимся незнакомым девушкам. Они похохатывали. Внезапно всё мне показалось фальшивым и глупым. Почему-то я не мог представить девушку в черном в этой обстановке. Не зная ее совсем, я поставил ее на другой уровень понимания жизни, совсем другой. А подумать только — это были всего десять секунд, которые я смотрел в ее глаза, но как же разыгралось воображение.

Внезапно кто-то несильно хлопнул меня ладонью по щеке. Это была Мира.

— Зачем так глубоко задумываться? — весело произнесла она.

— Чтобы прислушаться к внутреннему Я и понять, что, в сущности, тебе нужно, — ответил я спокойно.

— А я считаю, что это лишнее, — сказала Мира. — Ты навязываешь себе какие-то идеалы, установки, ценности и пытаешься им следовать. А это значит, что ты становишься рабом своей дисциплины.

— Самодисциплина нужна, — тоном морализатора произнес я.

— Не-а! — возразила Мира.

— А как вставать по утрам?

— А ты что, встаешь на работу? — удивилась Мира.

— Иногда надо, — уклончиво ответил я.

— А я сплю до трех-четырех дня.

— Но что-то ты заставляешь себя делать? — наседал я.

— Не-а!

— Неужели всё только по сиюминутным желаниям?

— Угу.

— Невероятно.

Вернулась Роза и тихо села на краешек кровати. Снова взялась за тетрадь, что-то записывая.

— Теперь наша очередь, — хитро подмигнула Мира мне. — Идем! — она схватила меня за руку и потащила на танцпол.

— Я только что оттуда.

— Ну а где результат?

— В смысле?

— С кем поедешь домой?

— Один.

— Так не должно быть!

— Мне завтра… — начал я.

— Рано вставать, — перебив, закончила за меня фразу Мира.

Я промолчал, и мы спустились на танцпол.

— Ну? — нетерпеливо воскликнула Мира. — К кому не решаешься подойти?

— Ни к кому, — удивленно ответил я.

— Тебе не нравится, что ты видишь?

— Зато мне нравится, что я слышу.

Мира хихикнула.

— Зубы не заговаривай, а то сейчас с первой встречной сведу. — Она больно ущипнула меня за трицепс.

— Да здесь все первые встречные.

— Давай, быстрее, а то сверху в комнате нас по экрану смотрят.

— И что?

— Свирь снимает экран в прямом эфире! Подписчики разбегутся и видео не наберет лайков.

— Ну ладно, — махнул я и тут заметил девушку в черном. Она сиротливо стояла у колонны, подпирающей потолок клуба, и рассматривала миниатюрный фонтанчик.

— Вон та.

— Ведьму хочешь? — округлила глаза Мира.

— Почему ведьму? — я аж закашлялся от смеха.

— Ну, кого она представляет — готов, эмо? Я не разбираюсь.

— Вдруг она нормальная?

— Ааа… — хитро прищурилась Мира. — Я поняла тебя. Ты за хайповый контент!

— Да, — покорно согласился я. — Ради подписчиков Свиря стараюсь. Чтобы им было интересно смотреть.

— Ну пойдем! Мне самой интересна стала ведьма.

Мы направились к фонтанчику.

Когда мы приблизились вплотную, девушка взглянула мне в глаза и опять меня понесло куда-то на темных волнах. Я представил себе вечерний океан, беспокойный и холодный, в котором я тонул под свист дикого ветра. И ни одного спасателя на берегу не было видно. И шторм усиливался, а океан почему-то чернел с каждой минутой. И вот, спустя некоторое время, я словно барахтался в бурлящей нефти.

— Это Слава! — услышал я приторный голос Миры.

— Очень приятно.

Я вздрогнул. Голос девушки в черном звучал обволакивающе густо, туманно, глухо.

— Я Элиза.

— А ты не из этих? — выразительно спросила Мира, изобразив что-то пышное в воздухе.

— Из каких? — она улыбнулась.

— Субкультур.

— Нет. Может, внешне напоминаю готессу…

— Готесса Элиза, — перебила Мира. — Ох, как это… мистично, — застонала она.

Я улыбнулся.

— А вы из каких? — спросила Элиза.

— Значит ты точно из них! — заявила Мира. — Нормальный человек так никогда не спросит, из каких его собеседник.

— Ну ладно, — миролюбиво сказала Элиза. — Какой идеологии придерживаетесь?

— Обязательно нужно за что-то держаться? — хохотнула Мира.

— Конечно! Жизненные ориентиры имеются?

— Ооо… — застонала Мира, — неужели на дискотеке нужно это обсуждать?

— А я всегда об этом думаю, — серьезно произнесла Элиза.

— Об ориентирах? — залилась смехом Мира.

— Да. О том, что формирует наши ориентиры. Почему в одного вселяется свет, а в другого тьма?

В этот момент как раз кончил играть танцевальный трек, и диджей чуть замешкал с переходом к следующему. Фраза Элизы звонко разнеслась по всему танцполу, и мне показалось, что ее расслышали все присутствующие. Рядом с девушкой в черном стало неловко стоять.

— Ты напилась или накурилась? — опомнилась Мира.

— Ни то, ни другое, — улыбнулась Элиза.

— Значит, что-то тяжелее, — вздохнула Мира и замешкалась, взглянув на меня.

— А разве мы рождаемся не во тьме? — ляпнул наконец я.

Мира закатила глаза. Потом вдруг резко осеклась и прошептала мне на ухо:

— Ты для видеоролика стараешься, да?

Я ничего ей не ответил.

— Конечно, не во тьме, — невозмутимо ответила Элиза. — Мы рождаемся в свете. Но тьма все время подступается к нам, щупает нас.

Мира дико развеселилась.

— Тьма, пощупай меня! — она ткнула пальцем воздух. — Я готова. — Она начала поглаживать свою пестро-золотистую водолазку.

— Я бы не стала заигрывать с тьмой, — покачала головой Элиза.

— А что, неудачный опыт? Тьма тебя бросила? — поинтересовался я.

Мира весело фыркнула.

— Нет, я ей изменила, — серьезно ответила девушка в черном.

— С кем, со светом? — уточнила Мира.

— Да. Просто я тогда не была готова к серьезным отношениям с тьмой.

— И что, тьма тебя не простила? — спросил я.

— Простила. И приняла назад, — просто ответила Элиза.

— Да мы видим, видим! — подавилась смехом Мира.

— То, что вы видите, ничего не значит.

— Ну да, главное, конечно, сокрыто внутри-и-и, — дурашливо протянула Мира.

— Не совсем. Приняв тьму, я должна делиться ею с окружающими. Я не храню ее в себе.

— Ой, а мы делимся только светом, правда, Слава? — захлопала глазами Мира глядя на меня.

— Если на свет хватает денег, то да, — подтвердил я, ухмыльнувшись.

— Пойдем наверх по шампанскому, а? — предложила Мира, хохоча.

— А, может, отобьем тьму у Элизы? Поинтереснее задачка, — улыбнулся я.

— А давай! — загорелись глаза у Миры.

— Если не готовы, то не стоит, — покачала головой Элиза.

— Ой, да че там! — махнула Мира. — Чего делать-то надо?

— Предлагаю вам махнуться одеждой! — осенило меня.

Мира вытаращила на меня глаза.

— Ты попробуешь внешне стать тьмой, а Элиза станет светом — ярким, золотистым, как ты сама.

Мира расплылась от счастья.

— Пойдем в туалет переодеваться, — сказала она Элизе.

Они ушли. Я остался на танцполе. Дискотека набирала обороты. Играл сумасшедший электро-хаус. Девушки прибывали и прибывали стайками — все дорого разодетые, игривые, довольные.

Я неожиданно почувствовал странный холод, подступавший к телу. По спине пробежал озноб. Резко начало клонить в сон. Пришло чувство одиночества. Захотелось закрыться ото всех, зарыться в одеяло, исчезнуть, сгинуть отсюда. Но я решил отогнать давящие мысли. На протяжении многих лет они приходили ко мне после ненавистной работы каждый вечер.

— Надо одеться или выпить для согрева, — подумал я и быстро направился в сторону женского туалета. — Дождусь девочек и пойдем все наверх.

Я принялся ждать, переминаясь с ноги на ногу, присматриваясь к снующим мимо девушкам. Большинство из них чувствовали себя превосходно, вели себя уверенно и раскованно, некоторые из них выходили из уборной, пританцовывая и выразительно глядя по сторонам, лишь очень малая часть чувствовала себя неуютно и вела себя скромно.

— Она не стоит того, чтобы ее ждать, — прозвучал нахальный голос мне в лицо. Передо мной стояла высокая блондинка в красном кожаном платье, сжимая в маленьком кулаке кусок какой-то ткани.

— Нужно пойти с тобой? — спросил я с легкой издевкой в голосе.

Вместо ответа она разжала пальцы и продемонстрировала мне женские трусики.

— У меня нет с собой ни копейки, — ответил я.

— Ты думаешь, я продаюсь? — обиженно сказала она.

— Не знаю, — ответил я и отвел глаза.

— Может, я одинокая! — запальчиво произнесла она.

— Может, — согласился я.

— И ты тоже!

— И я тоже.

— Ну так поехали!

— Куда? — удивился я.

— К тебе домой, — тоном, не допускающим возражений, ответила она.

— У меня нет дома. Только работа.

— Тогда на работу!

— Слушай, обычно такими как ты становятся где-то после четырех утра.

— А я не такая, как все.

Я рассмеялся. Но мне отчаянно захотелось на работу. Просто попить кофе и поговорить по-человечески, не важно с кем и о чем.

— А поехали! — сказал я ей бодро.

Она обрадовалась.

Мы вышли и краем глаза успел заметить, что желтый эвакуатор поворачивает за угол. А на нем стоит мой Камаро.

Я выругался и топнул ногой по асфальту. Фейсконтрольщики сзади усмехнулись.

— Твари, может, это они учинили! — я оглянулся и смерил их подозрительным взглядом.

Мы подошли к пустующему месту на парковке. Никаких запрещающих знаков поблизости не было видно.

— Может, ты не в пяти метрах от пешеходного перехода остановился? — предположила моя спутница.

— Не помню, где-то здесь стоял.

Мы вместе прикинули на глаз — оказалось около четырех метров. Автомобили всех моих друзей стояли на своих местах.

— Вот что значит быть последним, — процедил я сквозь зубы.

— Что ты говоришь? — сочувственно спросила моя спутница.

— Такси надо вызвать. Только у меня денег нет. На карте.

— Я дам!

— Не сомневаюсь. — Я достал смартфон, набрал номер и вызвал такси.

Подъехал желтый Солярис.

— Будь он оранжевым, я бы не сел!

— А ты с характером, — оценила моя спутница. — Я люблю принципиальность.

— Тебя как зовут-то хоть?

— Кортни.

Я закатил глаза.

— Ну ладно… Тебе скажу по секрету. Вера, — шепнула она, наклонившись к моему уху.

— Не хочет, чтобы таксист узнал ее имя, что ли? — усмехнулся я про себя.

Я набрал полицию, назвал госномер Камаро и выяснил, на какую штрафстоянку его увезли. Вера предложила мне съездить и забрать машину, чтобы не накапали штрафные часы.

— Это далеко. На окраине города. — И назвал ей адрес штрафстоянки. Об истинной причине — полном отсутствии у меня денег — я умолчал.

Минут через тридцать мы подъехали к территории до боли знакомого мне завода. Вера заплатила четыреста рублей, и мы вылезли в холодный дождь.

— Идем скорее!

— Бежим!

И мы побежали, весело смеясь, перепрыгивая лужи и ямы, к дверям моего офиса.

— Еду щас закажем! — крикнул я.

— Я на диете! — ответила она.

— Еда для меня, но ты расплатишься!

— Ладно! — легко согласилась она.

Мы зашли в офис. Она сразу сбросила курточку и осталась в своем алом кожаном платье. — Ой, я так замерзла.

— Выпьешь чего?

— Виски с колой, — привычно ответила она.

— Какой виски с колой? — захохотал я. — Кофе растворимый! И тот, по-моему, закончился… Ну да, чай в пакетиках с бергамотом.

— Пусть будет чай, — совсем не смутившись, махнула рукой она.

Я удивился и подумал: «Неужели, ей впрямь всё нравится?»

Я вскипятил полный чайник и залил два пакетика. Из угощения достал все ту же полупустую банку с засохшим вареньем.

— Ну вот, что есть… Щас позвоню, закажу себе сет из ролл, а тебе салат с рукколой.

— Давай. Я сначала чай попью, я так замерзла.

Я налил ей и себе. Поставил сахар и отошел позвонить. Когда вернулся, она уже выпила полстакана.

— Ничего себе, ты пьешь!

Я чокнулся с ней игриво и отхлебнул.

— Я тебе его и посладила, — улыбнулась она.

— Спасибо. Откуда ты такая взялась?

— Какая?

— Добрая, искренняя. Еще и симпатичная.

— Ну видишь, бывает и так.

— Любишь добро делать?

— Да, я благотворительностью занимаюсь.

— Ух ты! А как ты пришла к этому?

— Я выросла в детдоме.

— Бедная, — сочувственно произнес я.

— И когда вырвалась оттуда в восемнадцать, то решила, что всю жизнь буду помогать детям без родителей. Но я всегда одинока. Никто меня не понимает. С кем я ни знакомилась, все только отворачиваются.

— Почему? — удивился я.

— Мол, фу, детдомовская, всем, видите ли, подавай ухоженных, домашних, с небедными родителями. А я всю жизнь сама верчусь. Потому что хочу создать собственную организацию помощи больным детям.

— Молодец! — восхитился я. — А сейчас ты где работаешь?

— Благотворительная организация. Называется ПоЧеМо — «Помоги чем можешь». А до этого проходила практику в ПоХриР — «Помоги Христа ради».

— А как твоя будет называться?

— «Помощь Хромым, Убогим, Инвалидам и Больным». Сокращенно — ПоХУИБфонд.

Тут я почувствовал, что мое сознание заволакивает туман, в ушах раздался монотонный шум и сильнейшему желанию уснуть воспротивиться мне не удалось.