Сальватор. Книга III

Александр Дюма, 1863

Вниманию читателя, возможно, уже знакомого с героями и событиями романа «Могикане Парижа», предлагается продолжение – роман «Сальватор». В этой книге Дюма ярко и мастерски, в жанре «физиологического очерка», рисует портрет политической жизни Франции 1827 года. Король бессилен и равнодушен. Министры цепляются за власть. Полиция повсюду засылает своих провокаторов, затевает уголовные процессы против политических противников режима. Все эти события происходили на глазах Дюма в 1827—1830 годах. Впоследствии в своих «Мемуарах» он писал: «Я видел тех, которые совершали революцию 1830 года, и они видели меня в своих рядах… Люди, совершившие революцию 1830 года, олицетворяли собой пылкую юность героического пролетариата; они не только разжигали пожар, но и тушили пламя своей кровью».

Глава LXXX

Кучер, принимающий меры предосторожности

Господин Жерар пулей вылетел из дома на Иерусалимской улице.

Выскочив на набережную, он подскочил к свободной наемной карете и крикнул кучеру:

— Работа почасная. Плачу десять франков за час, если ты будешь ехать со скоростью два лье в час!

— Идет… Куда ехать, хозяин?

— В Ванвр.

Через час они уже были в Ванвре.

— Вас подождать, хозяин? — спросил кучер, которого условия найма очень устраивали.

Господин Жерар на мгновение задумался. Дома у него были и лошади, и карета, но он опасался, что его кучер может оказаться чрезмерно любопытным и болтливым. И поэтому подумал, что лучше было иметь дело с посторонним человеком, с которым никогда больше не увидится после того, как заплатит ему деньги за проезд.

И он решил не отпускать возницу.

Но для того, чтобы не вызывать у него подозрений, он решил договориться о новой цене. Ему показалось, что с его стороны уже было неосторожным гнать карету на большой скорости. И он решил, что второй ошибки он не допустит.

— Спасибо, — сказал он. — Я всего на несколько минут разминулся с человеком, который был мне нужен. Он уехал в Вири-сюр-Орж.

— Тем хуже, хозяин, — сказал кучер, — тем хуже!

— Но мне все-таки хотелось бы сегодня с ним увидеться! — пробормотал господин Жерар, словно рассуждая сам с собой.

— Так я вполне мог бы отвезти вас в Вири-сюр-Орж, хозяин. Всего-то делов на семь лье. Мигом долетим.

— Да, конечно! Но вы понимаете, — сказал господин Жерар, — на маленьких каретах я могу доехать до Вири-сюр-Орж за три франка.

— Дело в том, что я-то вас за три франка туда не повезу. А что касается маленьких карет, смотрите сами: там вам придется сидеть с кем попало, а в моем фиакре вы будете чувствовать себя как дома.

— Я знаю, знаю, — сказал господин Жерар, которому хотелось чувствовать себя как дома. — Это стоит обсудить.

— Ну, так сколько вы дадите, хозяин, бедному Барнабе за то, что он довезет вас до Вири?

— Но меня надо еще будет оттуда привезти назад.

— Привезем.

— И подождать меня там.

— Подождем.

— И сколько за все про все?.. В разумных, конечно, пределах?

— Туда-обратно за тридцать франков.

— А за ожидание?

— Скажем так: час ожидания обойдется вам в сорок су. Надеюсь, возражений не будет?

Возражать действительно не приходилось. На всякий случай господин Жерар поторговался из-за пяти франков, и вскоре они ударили по рукам: дорогу туда и обратно за двадцать пять франков плюс по сорок су за каждый час простоя.

Договорившись о цене, господин Жерар взял дома ключи от замка Вири, дав передохнуть лошадям мэтра Барнабе, снова уселся в карету.

— Едем через Фроменто? — спросил кучер.

— Если хотите, то поедем через Фроменто, — ответил господин Жерар, которого мало интересовало, какой ехать дорогой. Главным для него было приехать на место.

Кучер пустил лошадей в галоп.

Мэтр Барнабе был человек честный и деньги свои хотел заработать честным путем.

И, следовательно, господин Жерар прибыл в Вири еще засветло и никак не мог при свете дня приступить к печальной эксгумации, ради которой он и прибыл в замок.

Господин Жерар, тщательнее, чем когда-либо, надвинув шляпу на глаза, вышел из кареты, оставив кучера у трактира и велев ему ждать его до одиннадцати часов вечера.

Ровно в одиннадцать тот должен был стоять у ворот замка.

Господин Жерар открыл ключом ворота, запер их за собой, избежав взглядов дюжины ребятишек и нескольких старух, чье внимание было привлечено стуком колес кареты.

Можно понять то волнение, которое испытывал наш филантроп, снова оказавшись в поместье брата, где он убил своего племянника.

Посему мы не станем описывать, как сжалось его сердце, когда он поднялся на крыльцо и вошел в этот роковой дом.

Проходя мимо озерка, он отвернул голову в сторону.

Закрыв за собой дверь вестибюля, он был вынужден опереться спиной о стену: силы отказали ему.

Затем он поднялся в свою комнату.

Как мы помним, окна этой комнаты выходили на пруд.

Именно из этих окон он видел тогда, как Брезил бросился в воду и вытащил из пруда тело маленького Виктора.

Чтобы не видеть пруд, он решил задернуть шторы.

Но от этого в комнате стало совсем темно.

И он не посмел остаться в этой темной комнате.

На полке камина стояли два подсвечника с наполовину сгоревшими свечами.

Господин Жерар предусмотрительно захватил с собой фосфорное огниво.

И с его помощью зажег свечи.

После этого, немного успокоившись, он стал дожидаться наступления темноты.

К девяти часам вечера на улице совсем стемнело, и он подумал, что настала пора начать боевые действия.

Прежде всего ему надо было найти заступ.

Заступ мог быть в кладовке для садовых инструментов.

Господин Жерар спустился вниз и оказался перед прудом, сверкавшим в темноте словно зеркало из полированной стали. Затем он пошел по узенькому проходу, который вел к огороду. Там он принялся искать необходимый ему шанцевый инструмент.

Кладовка для инструментов была заперта на ключ. А ключа на месте не оказалось.

К счастью, в кладовке было окно.

Господин Жерар приблизился к окну с намерением разбить стекло, открыть шпингалет и влезть в кладовку через окно.

Но, уже приготовившись разбить стекло, он вдруг остановился, испугавшись того, что звон стекла может быть кем-то услышан.

Этот бедняга всего боялся!

Несколько минут он простоял в нерешительности, положив руку на сердце.

Оно готово было вырваться из груди.

Так прошло более четверти часа.

Наконец он вспомнил о том, что на пальце у него был перстень с бриллиантом.

После того как драгоценный камень с писком прошелся по четырем сторонам стекла, господину Жерару оставалось только толкнуть стекло пальцем, чтобы оно упало внутрь кладовки для инструментов.

Он выждал несколько секунд, ткнул ладонью стекло и просунул руку в образовавшееся отверстие.

Шпингалет повернулся на своей оси, и окно приоткрылось.

Господин Жерар огляделся вокруг, чтобы убедиться в том, что никто его не видит, и перебросил ногу через подоконник.

Оказавшись внутри домика, он принялся на ощупь искать нужный ему инструмент.

Перещупав несколько черенков, он нащупал наконец черенок заступа.

И обрадовался своей удаче.

Взяв заступ в руки, он проделал все операции в обратном порядке.

Часы пробили десять раз.

Тут он решил, что сможет быстрее выйти через ворота парка, выходящие к мосту Годо, чем снова проходить мимо этого проклятого пруда, который так и притягивал его взор и который будет, естественно, притягивать его еще сильнее после той ужасной работы, которую он намеревался выполнить.

Но тут же принял другое решение.

Он подумал, что лучше было сказать кучеру, чтобы тот ждал его не как он велел раньше, у парадных ворот, выходящих в деревню, а у ворот, которые выходили на поле.

Господин Жерар снова открыл эти ворота, спрятал заступ и вдоль домов прошел к кабаре.

По пути он снова изменил свое решение.

Стоящая перед воротами парка карета могла бы вызвать подозрение, поскольку всем в деревне было известно, что в замке никто не живет.

И поэтому гораздо разумнее было сказать кучеру, чтобы тот ждал его на тракте, ведущем в Фонтенбло, в сотне метров в стороне от Кур-де-Франс.

Подойдя к трактиру, господин Жерар заглянул в окно.

И увидел, что его возница пьет вино и играет в карты с ломовыми извозчиками.

Господину Жерару очень не хотелось показываться в кабаке, где его могли узнать, хотя он и ужасно изменился с тех пор, как покинул Вири.

Но поскольку Барнабе не мог никак догадаться о том, что он был за окном и хотел ему что-то сказать, господину Жерару волей-неволей пришлось открыть дверь и сделать кучеру знак, чтобы тот вышел к нему на улицу.

Прежде чем господин Жерар принял такое решение, прошло минут пятнадцать.

Все это время он надеялся на то, что кто-нибудь выйдет на улицу и тогда он сможет попросить его передать Барнабе, что его пассажир очень хочет с ним поговорить.

Но никто так и не вышел.

Поэтому господину Жерару пришлось самому войти в трактир.

Говоря войти, мы выражаемся не совсем точно: господин Жерар в трактир не вошел; приоткрыв дверь, господин Жерар позвал дрожащим голосом:

— Мсье Барнабе!

Господин Барнабе был поглощен картами. И господину Жерару пришлось трижды повторить свой призыв, каждый раз все более громким голосом.

Наконец мэтр Барнабе оторвал нос от своих карт.

— Ах-ах! — сказал он. — Это вы, хозяин?

— Да, я, — сказал господин Жерар.

— Мы уже уезжаем?..

— Пока нет.

— Вот хорошо-то! Бедные животные еще не достаточно отдохнули!

— Нет, я пришел не для этого.

— А в чем тогда дело?

— Мне надо сказать вам пару слов.

— Имеете полное право. Я сейчас.

И он встал и направился к двери, толкая по пути столько игроков, сколько можно было задеть.

Все пьяницы, кого он задел по пути, быстро повернулись к входной двери.

Господин Жерар резко отступил в темный коридор.

— Ох-ох! — произнес один из завсегдатаев трактира. — Ваш хозяин, что же, считает зазорным войти в это приличное заведение?

— Это, наверное, какой-то молодой влюбленный! — со смехом ответил другой.

— Тогда бы он просунул в дверь не голову, а колено, — сказал третий.

— Дурень! — возразил первый. — Ведь он же разговаривал.

— И что с того?

— Колено говорить не может.

— Вот и я, хозяин, — сказал Барнабе. — Чем могу вам служить?

Господин Жерар объяснил ему, что в его планах произошли изменения и поэтому он просил ждать его на большаке, а не у парадных ворот замка.

Речь господина Жерара неоднократно прерывалась междометиями типа «хм-хм!».

Господин Жерар понял, что изменения в первоначальном плане чем-то не понравились мэтру Барнабе.

Когда он закончил говорить, Барнабе спросил его:

— А если так случится, что мы не найдем друг друга на большаке?

— Что значит «не найдем друг друга на большаке»?

— Если, к примеру, вы пройдете мимо и не заметите меня?

— Ну, этого бояться не надо: у меня отличное зрение.

— Понимаете ли, есть люди, у которых зрение сразу ослабевает, когда они вспоминают о том, что в два часа дня они наняли карету и что должны кучеру пятьдесят франков. Я знавал таких молодцов — я не вас имею в виду, боже упаси! Вы похожи на самого честного человека из тех, кого носит земля! — так вот я и говорю, я знавал таких молодцов, которые, проездив со мной целый день, заставляли меня часов в пять-шесть вечера останавливаться у проезда Дофины или у проезда Веро-Дода и говорили: «Ждите меня здесь, извозчик, я сейчас вернусь».

— И что? — спросил господин Жерар.

— А то… они не возвращались.

— О! — сказал господин Жерар. — Я на такое не способен, дружок…

— Я вам верю, верю. Но, понимаете ли, все же…

— Друг мой, — сказал господин Жерар, — а что вы на это скажете?

И, достав из кармана два луидора, он протянул их мэтру Барнабе.

Мэтр Барнабе при свете, который лился из приоткрытой двери, сумел убедиться в том, что золотые были не фальшивыми.

— Я буду ждать вас в ста метрах за Кур-де-Франс в одиннадцать часов, как условлено. Уж коль вы заплатили вперед, какие могут быть возражения?

— Я хочу вас спросить об одной вещи.

— О чем же?

— А если… Если…

Господин Жерар не решался закончить мысль.

— Что если?

— Если я не смогу вас найти?

— Где?

— На большаке.

— Почему же это вы не сможете меня найти?

— Потому что я уплатила вам вперед…

— Ах, ты! Вы, значит, не доверяете Барнабе?

— Но ведь и вы не очень-то мне доверяете!

— У вас нет регистрационного номера, а у меня есть… Да еще какой! Номер, который приносит счастье тому, кто смотрит, как карета проезжает мимо. Номер 1.

— Было бы лучше, — сказал господин Жерар, — чтобы он приносил счастье тем, кто сидит в ней.

— И им он тоже приносит счастье. Номер первый приносит счастье всем!

— Тем лучше, тем лучше, — сказал господин Жерар, стараясь унять восторг кучера по поводу первого номера его фиакра.

— И поскольку вы хотите, чтобы я ждал вас начиная в одиннадцати часов на большаке, я буду вас там ждать.

— Хорошо, — сказал господин Жерар тихо.

— В сотне шагов за Кур-де-Франс. Так?

— Да-да, — сказал господин Жерар, — именно так, друг мой. Но ни к чему об этом кричать.

— Все правильно, молчу! Ведь у вас есть свои причины скрываться…

— Да нет у меня никаких на это причин! — сказал господин Жерар. — Зачем бы мне, по-вашему, было скрываться?

— О! Меня это не касается. Вы мне заплатили, я никого не видел и ничего не слышал. В одиннадцать часов я буду ждать вас в условном месте.

— Я постараюсь сделать так, чтобы вы меня ждали там недолго.

— О! Я могу и подождать. И жаловаться не стану. Вы платите мне за все. Если хотите, я отвезу вас в долину Йосафата, и вы, возможно, будете единственным, кто явится на последний суд на фиакре.

И, довольный своей остротой, мэтр Барнабе захохотал и вернулся в трактир. А господин Жерар, вытерев со лба пот, снова отправился в замок.