Афган неизведан. Книга 3

Александр Елизарэ, 2022

Заключительная книга из сборника "Афган неизведан". Тексты основаны на реальных событиях из моей службы в Советской Армии: в Афганистане и в военном училище. Воспоминания рядового русского солдата воздушно-десантных войск, служившего в ДРА с апреля 1985 по май 1986 года. Остросюжетные эпизоды службы и учебы в Высшем военно-политическом училище имени Л. И. Брежнева в Свердловске. Отношение офицеров-воспитателей к молодым ветеранам боевых действий. О противоречиях службы и внутреннем разложении в Советской Армии тех лет. Размышления, аналитика, мемуары. Содержит нецензурную брань.

В первый вечер в Афгане я поменялся беретами с сержантом-дембелем

Прилетели мы в Афганистан, приземлились прямиком на Кабульский аэродром в полдень 26 апреля 1985 года. Пока нас встретили, рассадили в клубе 350-го ПДП, рассказали, где мы и зачем сюда приперлись, суть да дело в общем. Вели в тему боевой обстановки. Прошло часа четыре, ни капли воды никто нам не дал, спать охота, жара и духота. Офицеры ругаются, новобранцев делят как рабов или породистый скот. Биржа гладиаторов.

Наконец-то распределили новобранцев по частям и по батальонам, прошло шесть часов, если не больше. Самое приятное в этой странной ситуации прибытия в зону военных действий было для нас с Витьком то, что мы остались в дивизии, и теперь дальше по Афгану лететь уже не надо. Это было счастьем, я уже тогда понимал, что передвижения по Афгану и без оружия, могут закончиться цинковым макинтошем и скорым дембелем в «Черном тюльпане».

В модуль второй роты отдельного гвардейской батальона связи нас вел старшина этой незнакомой нам ватаги. Накаченный и загорелый бугай прапорщик, в идеально новенькой тельняшке. Он завел нас в пустой кубрик, где стояло примерно тридцать двухярусных коек, буркнул под нос, что скоро вернется, и смылся. Солдат роты в расположении не было, кроме дежурного и солдатика на тумбочке дневального.

Мы упали на свободные кровати и отрубились. Фуражки свои бросили на тумбочки.

Минут через пять нас растолкали двое загорелых парней, блондины с усами, в полосатых, почти прозрачных плавках. Как оказалось, в кубрике их было всего четверо. Первым делом я подумал, что это офицеры, но я сильно ошибался.

Как пояснили блондины, они дембеля, а в общем, уже гражданские люди. Ждут завтра свой борт на вылет из Афгана, прямо ранним утром. В Афганистане уже год и семь месяцев.

Услышав про год и семь месяцев, я понял, что эта вечность, а перед нами счастливчики, избежавшие цинкового саквояжа, это были Ангелы или почти Боги.

Потом один с седыми волосами на висках подошел ко мне и познакомился:

— Как звать, молодой?

— Александр! — слегка поперхнувшись, ответил я.

— Клево, я Славка, — свободный гражданин, сержант второй роты.

— А что, Шура, есть у тебя берет ВДВ? — спросил полубог дружески.

— Есть, конечно, в вещевом мешке лежит, нулевый. Я в нем в учебке ходил правда. В Каунасе…

— В Каунасе? Нормально. Видишь, какое дело. Мне домой лететь, а берет у меня старый, ему уже лет пять, он тут в Афгане с 1982 года. Он у меня от моего дембеля. Может махнем не глядя, я тебе свой, а ты мне свой.

— Ну, не знаю?.. — смутился я. — Он хоть…

— Ну смотри, как хочешь, конечно, только сейчас этот наш, теперь уже ваш злой старшина придет, все у вас примет под опись, и больше ты свой берет и все остальное не увидишь. Я не вру, молодой! Сволочь он порядочная, хотели мы его, так сказать, наказать, да ладно, домой охота, а не в тюрьму.

— Я понял! Конечно верю, что не врешь…

— Короче, парень, берет этот классный, но маловат мне немного. Я в тридцати операциях был и только контузия, понимаешь. Везунчик я. А берет этот я всегда брал с собой в горы, на груди он у меня был под х/б, врубаешься, Шура? Пригодится, парень, думай быстрее…

— А тебе какой размер нужен? — улыбнулся я.

— Лучше 58, но новый еще растянуть можно, а этот подсох, как я сам, — рассмеялся десантник.

— Так он и есть, 58! Держи, берет! Давай свой!

Мы быстро обменялись беретами. Потом я заметил, что его знаки на парадке все темные, словно древние. А «Парашютист» с трещинкой на белом куполе, словно со шрамом. Дембель был старшим сержантом. На его парадном кителе сверкала медаль — «За отвагу».

Теперь заговорил я:

— А «Гвардия» и «Парашютист» тоже твои родные?

— Да, тоже дембеля подарили, потемнели они от жары.

— Кто потемнел, дембеля? — усмехнулся я.

— Юморист ты, молодой, это хорошо. Легче тебе будет…

— Махнемся тогда и знаками! — быстро предложил я, поглядывая на выход из кубрика.

— Ну ты, парень, в доску свой! А давай, махнемся ча нам? О!.. Благодарю, брат! Служба у тебя будет легкая, помяни мое слово…

Я мигом отвинтил свои два знака кроме классности, потому что он был «Мастером», а у меня болтался «Третий класс», и отдал дембелю. Потом также быстро привинтил на свою парадку старые закаленные афганским ветром знаки.

— А нам РД дадут? — вдруг родил я крайне глупый вопрос.

— Ха, дадут, только очень тяжелые, — рассмеялись дембеля.

Через минуту они ушли в умывальник и там же на турники. Так они нам сказали.

Не прошло далее и минуты, как раздался мощный рев, зверя или человека.

— Строиться, прибывшие слоны! Вещи к осмотру, тела! Все сдаем живо согласно табелям. Береты ВДВ в первую очередь! Живо, духи…

Это в кубрик влетел разгоряченный старшина — прапорщик роты, как обычно в одной тельняшке и в каких-то самодельных шортах, и в неуставных овечьих тапочках. Дальше особо рассказывать нечего, прапор был в ярости, что у меня оказался старый берет и старые, уже потемневшие от солнца знаки, у Витька, кстати, с беретом та же история вышла.

Мы узнали о себе много нового, что мы никакие не гвардейцы-десантники, а намного проще и понятнее и хуже: чмыри, духи, кондомы и жертвы абортов. И что он, гвардейский прапор нашей роты, будет чмырить нас до самого нашего далекого дембеля.

Конечно, ему это не удалось. Не на тех нарвался и улетел в Союз вовремя.

Рано утром 27 апреля, дембеля улетели в Союз. Часто я вспоминаю эту историю. В его стареньком берете я сам улетел из Афганистана. Этот старый берет и обветренные «Афганцем» солдатские знаки для меня дороже любых новых.

Вот такая история первого вечера в Афганистане. Именно в тот вечер, 26 апреля 1985 года, началось восстание пленных шурави в Пакистанской тюрьме Бадабер…