Повседневная жизнь российского студента в США

Александр Жидченко

Книга историка и антрополога Жидченко Александра посвящена анализу американской повседневности с подходом включенного наблюдения.

Записки из Лоуренса

Поездка в Топику

В Топику я хотел поехать очень давно. Наверное, с первого дня, как я прилетел в Штаты, и Ева, в машине, на мой вопрос о том, какой город является столицей Канзаса, ответила — Топика (ударение на второй слог). Потом, по дороге в Даллас, мы заехали на минутку на автовокзал Топики, и я увидел купол капитолия, а также несколько зданий, которые сразу дали понять — что город этот больше чем Лоуренс, и по ощущениям, и фактически. Однако, все-таки Топика — это провинциальная столица, и в кроме капитолия и нескольких зданий гордиться в архитектурном плане ей почти нечем.

Затем мы познакомились с Кристиной. Она говорила по-русски практически без акцента, и на мой вопрос откуда она, ответила — из Топики. И передо мной сразу предстал образ — наверное, приятно говорить, что ты из столицы. А откуда из Топики? Из даунтауна или из пригорода — уже не так важно. Да и тут это не так ценится, что ты из столицы. Вот если ты из Нью-Йорка или из Чикаго — это другое дело, а тут что ты из Топики, что из Лоуренса — в принципе, не так значительно.

В Топике просто так из Лоуренса не попадешь — междугородний транспорт в Канзасе на редкость скудный. Ни в одном штате, где я прожил более-менее долго, я такого не видел. Только если кто-то тебя подвезет, можно сюда попасть. И Кристина пообещала свозить в Топику. А потом я еще раз как-то спросил ее, в силе ли обещание, и она еще раз подтвердила, что да — еще как в силе. А потом как-то долго мы не общались, и я подумал что наверное в Топику надо искать пути поехать самому.

И вот Лэн Лэусон согласился показать мне этот город. На вечерней пятничной встрече у него дома мы договорились, что поедем точно в субботу. На самом деле, еще когда мы с Лэном и его женой Шерон вечером на их минивене ехали на первую для меня пятничную встречу в один из домов в пригороде Топики, я рассказал им, что очень хотел бы посетить исторический музей Канзаса. И тогда Лэн ответил, что мы можем туда съездить. А я в тот момент думал о чем-то своем, и не сразу понял, что он сказал. Шерон в тот момент оглянулась (она сидела на переднем сиденье, а я сзади), вероятно, с мыслью о том, почему я не обрадовался и не сказал «спасибо». И я понял, что речь идет про меня, и ответил «good» (хорошо). И уже через несколько секунд, когда мы начали говорить о чем-то другом, я понял, что меня могут свозить в Топику, и это очень здорово. Но уже было поздно возвращаться к этой мысли. Уже поздним темным вечером в тот же день, когда Лэн подвозил меня домой, около нашего с Дженифер дома перед тем как выйти из машины, я переспросил его, правда ли, что он может меня свозить в Топику, и тогда показал свои эмоции, насколько это большая и интересная возможность для меня, и сказал, что могу даже заплатить половину стоимость газа (бензина), на что он ответил «Whatever». Значение этого слова я тогда подзабыл, и как только зашел домой, спросил у Дженнифер, что это значит. И она сказала, что это значит «не обязательно» в данном контексте.

И вот, накануне в пятницу вечером в 6 часов Лэн встретил меня у Канзас Юнион и спросил, какие планы на субботу. Я сказал, что завтра будет большая конференция по студенческому самоуправлению. А он ответил, что как раз завтра собирался в Топику. Ну я конечно же, с удивлением стал говорить, насколько это здорово. А про себя с сожалением подумал, что как обычно все накладывается одно на другое, и придется в очередной раз расставлять приоритеты. Ну, разумеется, поездка в Топику была гораздо важнее, и уже прямо около дома Лэна, сказал, что готов поменять свои планы на завтра и поехать с ним.

Уже в конце встречи, когда мы прочитали текст о Новом Завете, и подискутировали о вопросах, Лэн сказал всем, что наш брат Алекс хочет посетить Топику, и завтра мы собираемся туда. Кто еще хочет?

Многие заинтересовались, и стали говорить о том, что могут, но есть какие-то другие планы в первой половине дня. Сара, как говорил Лэн, особенная девушка, у нее какая-то форма задержки в развитии, подняла руку и сказала, что тоже хочет поехать. Сидевшая рядом с ней на диване Аманда, сказала ей негромко: «тебе стоит сначала спросить своих родителей». У меня проскользнула мысль, что если вдруг с нами поедет Сара, мы не так много сможем посмотреть. Но с другой стороны, я немного даже был рад, что мы сможем и ей тоже показать город. Хотя, вероятно, она была там много раз, иначе бы так сразу не подняла руку.

Разумеется, никакая Сара с нами в итоге не поехала. И вообще, никто не поехал, хотя накануне Аманда сказала мне «До завтра!». Однако обсуждение планов с учетом того, что мы решили ехать после обеда, заметно облегчило мое внутреннее самоощущение — ведь я успел утром на первую часть конференции по студенческому самоуправлению.

В ту субботу день был очень солнечный. Я проснулся даже раньше, чем завел будильник, а вся комната уже была залита солнечным светом. Открыл жалюзи, почистил зубы, выпил стакан воды, одел костюм, подухарился, сказал Дженнифер, что весь день буду на конференции, и ушел в Канзас Юнион.

На конференцию пришел, что удивительно для меня, минута в минуту к началу. Уже несколько человек прошли в Бэлрум, где должно было состояться открытие. Обещанный завтрак не удивил своей простотой: фрукты и маффины, кофе и апельсиновый сок. Как раз около кофе я познакомился со студенткой Кэмерон Смит. На мой вопрос к ней о ее специальности, она ответила, что изучает «национальную безопасность». А когда я ей сказал, что являюсь участником программы Fulbright, она искренне обрадовалась, сказав, что тоже выиграла стипендию Fulbright, и поедет в следующем году учиться в Германию, в Берлин.

В конференц-зале я подчеркнул для себя еще одну интересную особенность американского менталитета. Дело в том, что все вновь приходящие на конференцию студенты, садились по одному за большие столы на 7—8 человек. И если кто-то уже сидел за столом, к нему никто не подсаживался. Вот так, вместо того, чтоб знакомиться, общаться, узнавать что-то новое, люди бояться нарушить личное пространство другого человека.

К слову, я тоже не стал ни к кому садиться, а сел за стол недалеко от кормешки — чтобы долго не ходить. Минут через 7 пришли два студента — американец Энтони и индус Сид. А буквально через полминуты Кэмерон со своей подругой — высокой и стройной брюнеткой в черном деловом костюме тоже сели за наш стол. При этом Кэмерон сказала, что мы фулбрайтцы, должны сидеть вместе. Я полностью с ней согласен.

Мы многое обсуждали. Они спрашивали меня о России, наших традициях, отношениях к власти. Я на эту тему много не говорил, отделавшись лишь общими фразами. С 15-минутным опозданием началось открытие конференции, на котором выступил руководитель студенческого лидерского центра — полноватый, но веселый парень, которого, как я понял, студенты уважают.

После открытия, все разошлись по трем аудиториям — на сессии. Я выбрал самую неудачную сессию, поскольку хотел заниматься больше своими делами, и не вовлекаться в процесс, а лишь краем уха что-то полезное для себя подчеркивать. Но наша секция оказалась самой малочисленной из всех. К средних лет профессору пришло лишь 4 человека, и отмолчаться не получилось. Одна американка, самая активная по своему участию, села на первый ряд. Чернокожая студентка сидела недалеко от меня, по другую сторону студентка из Вьетнама, бойкая и хорошо знающая английский язык. Я же сел за последнюю парту.

Затем в ходе 10-минутного перерыва, спустился на 4-й этаж — в вестибюль Канзас Юнион, чтобы позвонить родителям. Я очень переживал в тот день, что до сих пор не смог перейти в своем блоге на Яндекс Дзен на заработок для самозанятых. И одна из мыслей по этому поводу была в том, что, возможно, система меня не переводит из-за IP-адреса, находящегося в США. Думал, может у родителей получится. Объяснял им долго и детально, шаг за шагом, на какую кнопку надо нажимать. Без небольшого психа по ту сторону WhatsUp не обошлось, но результата никакого это не дало. Система все-равно ничего не дала.

В общем, сказал, что говорить сейчас некогда, поскольку идет конференция, позвоню позже. И, сходив в туалет (сорри за подробности), поднялся снова наверх. На этот раз другая сессия, на которой рассуждали о волонтерстве. Пришла какая-то девушка из какой-то конторы в центре Лоуренса, и рассказывала о своем опыте. Надо сказать, что здесь народу было гораздо больше, и я сел как раз за флипчатом, чтобы меня и не видно было.

Время прошло быстро, и в назначенное время — 11—30, я уже спустился вниз, где на своем минивэне приехал Лэн. Он сразу сказал, что домой к нему заезжать не будем, как планировали раньше, чтобы не терять времени. Ну, так было даже лучше.

Погода в тот день просто радовала глаз. +18 — чувство настоящего лета. Уже когда мы ехали по Бульвару Джейхоук, все вокруг наполнялось удивительным летним колоритом — улица, машины, трава, люди, здания. А ведь это, на минуточку, 29-й февраля, последний день календарной зимы.

Между тем, я рассказал Лэну о завтрашнем фестивале — праздновании русской весны. Но он сказал, что прийти не сможет, поскольку будет помогать Аманде с переездом. Я, конечно, сказал, что если нужна будет помощь, то с радостью помогу, хотя сам понимал, что врядли смогу это сделать, поскольку будет празднование Масленицы. Про себя же я подумал, как это здорово, что Лэн помогает Аманде — или они родственники, или они и вправду помогают внутри своего сообщества друг другу. И если это именно второй случай, то это действительно очень хорошо. И жаль, что таких сообществ практически нет в России.

За разговорами мы выехали из Лоуренса, и по 24-му хайвэю через бескрайние поля Канзаса, ехали в один небольшой исторической городок — Ликомптон (ударение на второй слог). Мы припарковались у белого старинного (19-й век) деревянного двухэтажного здания. По виду было сразу ясно, что это музей. Вывеска указывала, что это «конституционный дом», и Лэн сказал, что никогда тут раньше не был.

Открывая дверь минивэна, я слегка задел бордюр. Лэн сразу спросил, что случилось, а я ответил, что все нормально. Однако сам запереживал, вдруг правда там теперь будет царапина или что-то еще. И хотя небольших вмятин на машине Лэна было много, я все же по этому поводу начал переживать — вдруг он вправду задумался, не зря ли меня вообще взял в этот трип.

По музею мы ходили долго и нудно. Где-то минут 20—25. Если тема меня не цепляет, я не люблю долгое время проводить в неинтересном месте. Нас поприветствовал колоритный смотритель, который услышав нас, спустился со второго этажа и занял свое рабочее место за прилавком сувенирной лавки. Колоритный потому, что по виду настоящий историк — в старых очках, потертой куртке.

Единственное запоминающееся место в музее — проекты зданий капитолиев штата Канзас в галерее на втором этаже. И сам по себе второй этаж, который, по ощущениям, вот-вот готов накрыть первый. Конечно, все там сделано очень прочно и безопасно, но здание такое старое и с виду хлипкое, а стульев для проведения мероприятий так много, что того и гляди при большом скоплении народа, начнешь волноваться.

Осмотрели музей, я сделал фотографию около флагов США и Канзаса, и поехали дальше в сторону Топики.

Топика встретила по-весеннему яркими красками. Я тут же начал фотографировать из окна интересные дома и улицы. Мы проехали вдоль красивого здания бывшей железнодорожной станции, где сейчас открыт музей, а затем выехали по стандартным американским полуразваленным промзонам на мост, и очутились в даунтауне.

Даунтаун в Топике выглядел очень пустым. Людей вокруг не было от слова совсем, и, что удивительно, машин тоже. Подъехав к высокому зданию капитолия, бросающего тень на большой сквер и площадь перед ним, мы спустились в подземный паркинг, и оставили там машину. Лэн тут же звонил и писал сообщения Грэгу, который тоже должен был подъехать туда с дочерью Кирой.

На лифте мы поднялись наверх. Уставшие от безделия и общения друг с другом охранники стали сразу очень много шутить, смеяться, когда мы проходили через рамки металлоискателя, подняв руки с содержимым карманов вверх. По поводу чего были эти шутки я так и не понял. Запомнилось только улыбчивое выражение лица пожилого лысого полного черного секьюрити. Мы немного огляделись в большом мраморном холле, я сходил в туалет, и спросил Лэна, можем ли мы пойти смотреть капитолий и музей. Но он ответил, что нам надо ждать Грэга, и он уже находится в пути. Немного посмотрев бессмысленные интерактивные экраны с общей информацией о здании, я спросил еще раз Лэна, далеко ли Грэг. Лэн хотел позвонить ему, но обнаружил, что забыл телефон в минивэне, и пошел за ним в паркинг. Я предложил пойти с ним, но когда он сказал, что без проблем сделает это сам, я ответил, что тогда пройдусь вокруг здания капитолия и сделаю несколько фотографий. Условились встретиться здесь же через 5—7 минут.

Я сделал круг вокруг капитолия — здание и вправду большое, тем более для степного Канзаса, где больших городов практически нет. Но вот уже когда подходил к теневому фасаду, решил сфотографировать часть колонны с прилегающими окнами, и невольно мне вспомнились наши бывшие здания обкомов, а ныне областные и краевые администрации и правительства. И такая вдруг тоска нахлынула оттого, насколько скучно здесь на самом деле работать, особенно летом в жару. И даже не здесь, а у нас — в наших администрациях. Интересно разве что губернаторам, но не обычным клеркам. А ведь такие синекуры разбросаны по всей стране, и не только нашей.

Завершив круг, спустился на ярус ниже, прошел снова мимо общительных охранников, и увидел Лэна, который общался с девушкой, сидевшей за стойкой информации. Она порекомендовала нам посмотреть фильм об истории и реставрации здания, и мы прошли в пустой просторный темный кинозал, где нон-стоп крутили восьмиминутный видеоролик. А минут через 5 приехал Грегори с дочерью Кирой, и когда ролик начался заново, я сказал «All right», как позыв к тому, что время терять не стоит.

Мы поднялись наверх и прошлись по холлам и коридорам. Надо сказать, что все в этом здании выглядело старинно и торжественно — от орнаментов на полу и стенах до росписей потолков, кованных решеток лифтовых клеток, золотистых балюстрад и перил и поручней.

Когда мы заходили в лифт, я сразу обратил внимание на циферблат со стрелкой над дверьми. И признался своим попутчикам, что всегда думал, что такие старые лифты со стрелкой можно встретить только в Нью-Йорке. Оказалось, что и в Канзасе они тоже есть.

Мы поднялись наверх и долго рассматривали сверху атриум капитолия с его расписным потолком. Росписи были сделаны в античном стиле с фигурами разных девушек, олицетворявших разные сферы истории и культуры штата Канзас.

Пока мы шли наверх я спросил Киру, сколько раз она бывала в капитолии, на что она ответила, что это уже ее третий раз, при этом однажды она была тут с экскурсией вместе со своим классом.

Затем мы прошлись по залам официальных заседаний. Они, разумеется, были торжественно помпезными, с гигантскими люстрами, просторными трибунами из темного дерева, высокими окнами, через которые на столы депутатов проливался яркий солнечный свет. На столах были какие-то устройства, напоминавшие телефоны со множеством кнопок, блокноты, карандаши. Мы стояли на балконе для слушателей, который был многоуровневым и вмещал пару десятков скамеек с мягкими сиденьями, обшитыми красной тканью и деревянными спинками. Глядя на почетное место председателя и на удобные кресла рядовых депутатов, я подумал, наверное это невероятно тяжело, избраться в местный парламент. А ведь это даже не федеральный парламент. Я спросил тогда Лэна, живут ли все парламентарии в Топике, или каждый день на заседания приезжают из своих городов и поселков, разбросанных по всему Канзасу? Лэн сказал, что кто как. И уже когда мы поднимались по чугунной лестнице наверх, я спросил его, может ли стать депутатом обычный школьный учитель? И он уверенно ответил «О, да, конечно, здесь много простых людей избирается в парламент».

В назначенное время мы вернулись в холл, где собиралась группа для подъема на купол капитолия. Где-то примерно 12—30 человек ожидало экскурсовода, и в назначенный час та же девушка, что была на ресепшн, пришла, чтобы проводить нас на купол. Сначала мы поднимались по каким-то большим и широким лестницам, а потом они стали становиться все уже и уже, пока мы наконец не дошли до основания купола — большого пространства со стеклянным потолком, нависающим над атриумом, вокруг которого с наружней стороны была обзорная площадка с перилами.

Мы прошлись вокруг нескольких ярусов — сначала смотрели росписи, чуть выше оказались прямо внутри чугунной чаши купола, и по винтовой лестнице пошли наверх. Надо сказать, что я оторвался от своих попутчиков, которые всегда шли в самом конце, но когда в очередной раз мы пошли наверх я увидел, как Лэн, Грегори и Кира стоят и ждут, когда пройдет вся очередь, чтобы пойти следом за всеми. И остановившись на секунду я с непонимающим видом развел руками и сделал пригласительный жест, пропустив их вперед. Публика позади меня была не против, а Лэн, Грегори и Кира оказались впереди очереди.

На завершающем этапе надо было преодолеть желтую навесную узкую металлическую лестницу, устремленную в самую вершину купола. Идти по ней было не так страшно, но я беспокоился за Лэна. Все-таки человеку 72 года, а подниматься надо было очень высоко. Тем более, что Лэн довольно полноват и небольшого роста. Но мы поднялись, и уже на самой последней винтовой лестнице очень хорошо слышали порывы ветра снаружи. Выйдя на узкий балкон вокруг башенки, завершающей купол, мы увидели перед собой восхитительную панораму солнечной Топики. Ветер был сильный, но не холодный. Зато развивал пиджак и волосы. Так что на фотографии я получился на себя не похожим.

Я сфотографировал одну пару, которые попросили помочь им сделать фотографию, затем попросил их сфотографировать меня, а затем сделал селфи с Лэном. Уже когда все ушли вниз, я прошел по балкону вокруг и записал короткое видео с панорамным видом. Экскурсовод без капли недовольства ждала, пока я завершу обзор, а потом я стал спускаться вниз, и она сделала еще один круг, чтобы убедиться, что никого наверху не осталось, и пошла следом за мной.

Лэн несмотря на свой возраст держался молодцом. Когда мы спустились на ярус нижу, я сказал ему, что его супруга Шэрон много потеряла, что не поехала с нами. Он со мной согласился.

Мое внимание привлекло большое административное здание из стекла и бетона 70-х годов, которое мы видели из окна, и с балкона. Я спросил у экскурсовода, что там, но она сказала, что оно сейчас пустует и власти решают, что с ним сделать — снести или перестроить.

Грэгори и Киры на балконе я не видел. Не знаю, ходили ли они туда вообще. Но эта мысль пришла мне уже позже. Мы спустились в холл, и ждали, пока Лэн сходит в туалет, а я тем временем рассказывал Грэгори и Кире что-то о России.

Когда Лэн вернулся, мы покинули капитолий, и оказалось, что Лэн припарковал свою машину на подземной парковке, а Грегори рядом со зданием. Мы решили разделиться и встретиться в ресторане Wendys. Лэн пошел забрать машину, Грегори с Кирой пошли на работу Грегори (он работал в соседнем с капитолием здании, и ему надо было забрать какие-то бумаги).

Тем временем я решил попробовать попасть на выставку каких-то эксклюзивных расписных окон в старой епископальной церкви. По информации на сайте она должна была быть открыта, но все двери в нее оказались закрыты. Тогда я пошел в офисное здание рядом. На удивление, оно оказалось открытым. Я увидел большое офисное помещение со множеством рабочих мест, отгороженных низкими стенками со множеством стикеров и надписей. Судя по всему, никого в помещении не было, но я на всякий случай громко спросил, нет ли кого-то здесь. Заглянул на лестницу, которая вела в подвал, и вышел из этого здания. Когда позади мена захлопнулась дверь было слышно, как внутри здания зазвенела сигнализация. «Ну это уже их проблемы» — подумал я — надо открывать церковь, если на сайте написано, что она должна быть открыта в это время. Или менять информацию на сайте.

Я тем временем перешел через дорогу, и зашел в Вендис, где Лэн уже общался за высоким столом с высокими стульями с чернокожим парнем. Я лишь сказал ему, что прогуляюсь немного еще. Когда он спросил, голоден ли я, я ответил, что все в порядке. На самом деле я уже был голоден, но ничего не заказал в Вендис только по одной причине — дома (а я тогда жил с Дженнифер) холодильник просто ломился от всякой скоропортящейся еды. И мне следовало взять что-то из этой еды с собой, но я почему-то подумал, что будет много еды на конференции утром, и мы по плану должны были заехать к Лэну домой перед поездкой в Топику — а там тоже могли накормить ланчем. В общем, я по своей дурости с собой никакой еды не взял. И чтобы себя же проучить никакого ланча в Вендис заказывать не стал.

Когда я вышел из кафе навстречу мне как раз попались Грегори и Кира. Я сказал Грегори, что хочу пока в ближайшие 20—30 минут посмотреть какие-то места. От парковки Вендис виднелись две высокие кирпичные готические башни. Я спросил у Грегори, интересные ли это церкви. И он сказал: та что справа интересная для посещения церковь, а та башня, что слева — всего лишь «хай скул» (старшая школа).

Я в первую очередь отправился к церкви, но к моему очередному удивлению, и она в этот день оказалась закрыта. Пришлось сделать только несколько наружных фотографий этого здания. Уверен, внутри она великолепна.

Когда я сделал фотографию этой церкви сбоку, сразу промелькнула мысль, а не опубликовать ли ее потом в Инстаграм (Организация, запрещенная на территории Российской Федерации), чтобы российские знакомые подумали, что я где-то в Европе, а Кристина бы удивилась, что я в таких интересных местах в Топике.

Рассчитывая иметь еще какое-то время в запасе, я пошел в сторону хай скул. И не прогадал. Хоть в здание я попасть не пытался, снаружи оно было очень масштабным. Высокая башня в центре фасада, скульптура индейца перед входом и скамейки от выпускников 1960-х годов. Все это окружение просто дышало историей.

Вернувшись обратно я застал Лэна, который заканчивал есть свой ланч. И в эту минуту к нам подсела пожилая женщина, которая по всему своему виду ну очень сильно была похожа на россиянку. Пожалуй, эта встреча была кульминацией всей поездки в Топику. Ведь разговаривали мы не только о городах и родственниках, мы затронули тему о Боге.

После того, как Джуди (вообще я не так хорошо запомнил ее имя, но по памяти было что-то очень похожее на Джуди), попросила меня рассказать о себе, она задала вопрос. Поскольку я бывал во многих странах, познавал культуру и традиции разных народов, делаю ли я для себя какие-то выводы относительно того, какие народы живут правильней? Вот например, евреи живут часто по несколько поколений в одном доме: бабушки, родители, дети, внуки. И у многих свои семьи, но живут они под одной крышей. И всегда друг другу помогают. Она сказала, что не видела больше нигде такой сплоченности, как у евреев.

Затем разговор пошел уже на близкую к Богу тему. Джудит рассказала историю, как однажды ехала в автобусе из одного американского города в другой. Переезд был довольно длинным, и она заметила, что чернокожий водитель выглядит очень грустным и подавленным. Она спросила его, что произошло. И он ответил, что ночью его дочь родила мертвого ребенка и умерла сама. И в семье большое горе. Почему же ты сейчас не со своей семьей, не с мужем своей дочери? Почему вы вместе не переживаете эту трагедию, спросила она. И он ответил, что специально вышел на работу, чтобы не сорваться, чтобы пережить это горе. Очень волевой человек, и поддерживает его в этот момент только Господь.

А затем Лэн рассказал свою историю, когда он реально увидел Иисуса. Ему было всего 5 лет и он тогда ходил в церковную воскресную школу в небольшом городке в Миннесоте. Занятия вела пожилая женщина, которая рассказывала о многих важных вещах. И однажды он пришел на занятие первым, и еще никого не было. Подойдя к задней двери, он оказался перед высокой лестницей, ведущей вниз. А впереди было большое поле зеленой травы, свежепахнущей после дождя. Поле было ярко освещено утренним солнцем, а горизонт закрывали грозовые тучи. Именно в этот момент Лэн и увидел Иисуса Христа. Надо сказать, что его описание настолько тронуло и потрясло нас. Казалось, что в этот момент прямо тут посредине обеденного зала в Вендис случается какое-то чудо.

Мы разговаривали еще о многом. В частности, Джуди рассказала свое мнение о Лоуренсе и о том, что когда была там, он показался ей жутко неудобным, поскольку построен на холмах, и постоянно приходится сбираться вверх и опускаться вниз. Самое интересное, что она ела какой-то салат с кусочками мяса и зеленью, и все пространство вокруг нас наполнилось таким запахом, какой бывает обычно в российских плацкартных вагонах. Чем-то она даже мне напомнила нашу очень хорошую знакомую из Омского государственного университета — Тамару Петровну Мордкович. И поскольку она была похожа на русскую, с этим запахом, с этой всей атмосферой было похоже на то, как будто мы в России.

Вокруг нас — за соседние столики — садились, ели и уходили самые разные люди — чернокожий парень с девушкой и в ярко-желтой футболке, кампания солидных по возрасту мужчин и женщин. Странного вида чернокожая девушка, которая разговаривала сама с собой и размахивала руками по дороге в Вендис (ее было видно в окно).

Она также рассказала, что ее сын работает в университете в каком-то из центральных штатах — и работает как раз в христианской университетской группе (христиан министри груп). Разговор длился больше часа. И в конце, когда она наконец доела свой салат, мы были готовы ехать. Она спросила меня, обнимабелен ли я? Я конечно подтвердил это, и мы обнялись, и сделали с ней селфи.

Уже когда мы расходились в кафе заиграла до боли знакомая музыка, которую все советские люди помнят из кинофильма 1980 года «Карнавал» режиссера Татьяны Лиозновой. В тот момент, когда на квартире героини Ирины Муравьевой была вечеринка, играла как раз эта песня.

Мы вышли на залитую вечерним солнцем парковку и поехали обратно в Лоуренс. По дороге Лэн решил показать мне несколько жилых кварталов старинных домов, построенных в викторианском стиле. Эти дома были просто замечательными. Старая, вымощенная еще брусчаткой дорога и все непохожие друг на друга жилые дома. Большие и маленькие, классические и современные, одноэтажные и трехэтажные. Это было удивительно.

Мы в том числе проехали мимо дома Грегори, недалеко от которого Лэн показал мне площадку, где они играли в футбол, пока ждали ужин.

Затем мы поехали в сторону Лоуренса, и Лэн спросил меня, бывал ли я на местном озере. Я сказал, что нет и с радостью бы туда поехал. Чтобы утолить хотя бы чуть-чуть голод он угостил меня каким-то черносливом в шоколаде, который в бардачке под подкладкой перед коробкой передач.

Озеро было необыкновенным. Оно выглядело большим, а на закате горизонт и вовсе терялся. У дороги стояли джипы, на одном из которых толстый парень делал какие-то акробатические трюки на капоте. Побыли мы там всего несколько минут и сделали несколько фотографий, а затем поехали по домам.

Насыщенный день завершился тем, что уже когда стемнело я пришел домой. Дженнифер как всегда сидела за своим компьютером и училась. Я рассказал ей, что ездил в Топику. И она удивилась, что так далеко, и спросила, а как же конференция? Ну, конференцию пришлось пропустить — ответил я — ведь это же Топика!

О менталитете

Только что вернулся с фильма Федерико Фелини «Директорские заметки». Местами очень экспрессивное кино, местами непонятное — но на то он и Фелини, чтобы каждый искал в его произведениях свой смысл. И вот, после пива и вина, выпитого на сессии по печатным книгам в Библиотеке Ватсона, очень хочется выпить просто воды. А в офисе, где я помню, как на столе оставил брендированную бутылку с водой BSA, ее нет. Везде посмотрел — в портфеле, на полках, в ящиках, на полу — нету. А потом прошел к туалету, и нашел ее на полке фонтана с питьевой водой.

Сколько она там простояла — часа 3—4, не меньше.

Автобусы

Автобусы в Лоуренсе — это вообще отдельная тема. Ездят они тут как попало, и гораздо проще дойти пешком до какого-нибудь места, чем дождаться автобуса. Расписание не работает, приложение тоже. Наглядный пример, прямо сейчас эти строки я пишу в городской библиотеке, где оказался тоже благодаря этим автобусом.

За большими окнами темно, и очередной 11-й подходит вот-вот к остановки 7-я и Вермонт. Но уехать я должен был не на нем, а на предыдущем автобусе, который сработал по «закону подлости».

Наша встреча, которая проводится обычно по средам в Тринити церкви, закончилась. И я, не дожидаясь, когда Дэвид или кто-то еще предложит меня подвезти, решил пойти на автобус. Приложение показывало, что он подъезжает к библиотеке. Я надумал, что подойти туда могу не успеть, и решил пойти ждать его к остановке у первой баптистской церкви. Однако, приложение работает только с работающим вайфай, а за пределами церкви Тринити у меня его нет. И вот, когда я подошел на угол у Баптистской церкви, автобуса было не дождаться. Простояв минут 10, я решил дойти пешком до библиотеки. И когда я оказался здесь, и мой вайфай снова заработал, я увидел, что автобус только-только отъехал, и подъезжает как раз к остановке у Баптистской церкви.

А я, что делать, сел на кресло в библиотеке, и пока жду следующий автобус, который кстати уже приехал, сел писать эти строки.

Репетиция лета

Сегодня 19 марта 2020 года, и в Лоуренсе наконец-то наступил теплый день. Днем воздух прогрелся до +24 градусов, но ощущалось даже больше. Солнечная погода с густыми белыми облаками задала тон хорошему настроению.

Вчера вечером я наконец-то досмотрел фильм НВО «Чернобыль». Фильм произвел неоднозначное впечатление, только концовка о судьбах героях как-то немного оставила пространство для раздумий. Думаю, если бы не эта документальная концовка, у фильма фанатов было бы гораздо меньше. Но так наверное режиссер и задумывал — сделал скучный фильм и неожиданный конец, чтобы у зрителей осталось все-таки положительное впечатление в целом.

Вечером поговорил по WhatsUp с родителями, а потом, в 11 вечера, пошел прогуляться по даунтауну. Там было удивительно пусто — абсолютно все закрыто, однако витрины практически везде освещены и украшены. В одном из магазинов витрина была приготовлена к пасхе — там были игрушечные цыплята и кролики, крашеные яйца, какая-то экибана. И все это вроде как в уютном домашнем интерьере. Глядя на нее, промелькнула мысль, что пасха то в любом случае здесь наступит. Другое дело, что вероятнее всего из-за коронавируса она пройдет заочно — без всякий мероприятий, радости, каких-то интересных встреч. И даже без церковных богослужений.

Всего на ночной улице Массачусетс мне встретилось от силы человек 5. Кто-то гулял с собакой, кто-то рассматривал как я витрины магазинов. В общем, все пришли сюда не просто так, а посмотреть традиционно самую занятую часть города в разгар карантина.

Вернувшись домой, я стал доделывать свою статью про малые города Забайкальского края для публикации в Дзен. Делал ее очень долго, все время что-то отвлекало, как-то она не шла. Даже пришлось, чтобы быстрее ее закончить, сгруппировать три города. А в общем то спать не очень хотелось, и я лег на диван где-то в 2—40 ночи.

Еще часов в 9 вечера, в туалете, мне пришла мысль, а почему бы не выложить в Инстаграм (Организация, запрещенная на территории Российской Федерации) фотографии из поездки в Оклахому. Поездка и вправду была очень насыщенной, а на фоне нынешнего карантина так и вообще казалась настоящим открытием. И чтобы народ не сильно переживал по поводу всего происходящего вокруг, а понимал, что несмотря ни на что мы должны искать позитив и быть оптимистами, выложил несколько фотографий на свою страницу и в сторис. В основном, это были фото и видео из Университета Оклахомы. Реакция народа не заставила себя долго ждать — через, наверное, час или полтора пошли сообщения — от Вики из Нью-Йорка, от Нади Кураниной из Москвы, от Димы из Ельца Липецкой области, от Ани из Краснодара. Люди спрашивали, насовсем ли я переехал в Америку. Нет, отвечал я — скоро вернусь в Россию, временно я тут, а с этим коронавирусом так и вообще в любой момент могу вернуться.

В общем, когда лег я на диван, то еще минут 15 посмотрел сообщения, поразбирался в переписке, посмотрел, как там поживает Дзен (постоянно смотреть новые комментарии на Дзен уже давно стало вредной привычкой, стоит взять за правило делать это реже). И уснул еще позже, но будильник поставил.

Каково же было мое удивление, когда я проснулся не от будильника, а сам. И еще большее, когда я увидел, что времени уже 10—55 утра. Между тем, я ставил будильник на 9—40 утра. И тут подумал, что вдруг забыл поставить его. Увидев знак будильника на экране телефона, еще больше удивился, а потом открыл и все понял — поставил его не на am, а на pm. Вот он и не разбудил меня. Причина этого проста — вчера днем, находясь в офисе, я почувствовал, что сильно устал. Решил прямо там в офисе при включенной гирлянде на стене поспать минут 15, а чтоб не проспать дольше — поставил будильник — примерно на 5 с чем-то вечера. Вот он и не прозвенел, так как вечер или утро — я не поменял.

Возвращаясь к сегодняшнему дню, скажу, что поесть шоколадных шариков с молоком, два тоста с сыром и ореховой пастой и кофем, пришлось очень быстро. В 12—15 у меня была назначена встреча с Клаудией в моем офисе. И где-то в 11—55 она мне уже написала, что освободилась и идет ко мне. А я, наивный человек, еще вчера планировал утром успеть сходить в Just food. Но, разумеется, никуда не пошел, и отправился сразу же завтракать и быстро собираться. Но пока я покормил кошку, пока поменял ей туалетный лоток, пока положил ноутбук в портфель, пока разобрался со сломанным замком своей куртки, привезенной из России, пока одел свой синий свитшот «Школьный музей», время пролетело незаметно. Еще и нашел время писать Джослин о том, что кошка не есть консервы в коробочках, а ест только в жестяных баночках. А коробочек не так много. И она стала с удивлением мне писать, что купила обеих консерв впрок. В общем, только в 12—15 я вышел из дома и пошел в сторону Васко холл. А ведь именно на это время была назначена встреча с Клаудией.

Поднимаясь по крутому пригорку в сторону кампуса, я вдруг подумал — как все-таки хорошо, что сегодня наконец выглянула солнце. Ночью шел дождь, и все дороги и трава были мокрыми. И оттого такая духота стояла в воздухе, что настроение и вправду стало летним. Я запрыгнул на автобус, который стоял у Канзас Юнион, и проехав 2 остановки, вышел к родному Веско.

Уже подходя к двери своего офиса, я ожидал увидеть Калаудию, и уже заготовил приветственную фразу «Ола Амиго! Комо эстас?» — но ее там не обнаружил. Тогда я сразу ей написал, что уже тут и что по рассеянности перепутал номер своего офиса, сказав 3006 (на самом деле мой офис — 3604).

Не успел я немного убрать со стола, как Клаудия написала мне, что не может найти мой офис. И я пошел ей навстречу, и увидев ее в коридоре, сказал уже раз 20 повторенную в уме фразу на испанском! Веселая Клаудия сразу посетовала, что, к сожалению, ничего не знает на русском.

Мы оставили ее рюкзак в моем кабинете и пошли на кухню за кипятком. Пока вода в чайнике кипятилась, мы прямо около стола на кухне департамента истории эмоционально обсудили с ней круг недавних событий. Я рассказал ей про недавний нервный срыв Дженнифер и про то, как мне срочно пришлось искать новое жилье. Она долго удивлялась и рассказала, что очень многие американцы не могут справиться со стрессом. Например, ее соседка — толстая высокая негритянка из Чикаго, которая ведет себя примерно также и никогда не убирает за собой. Так что Клаудии, которой завтра предстоит улететь в Колумбию, пришлось перед отъездом чистить весь дом, и она хочет уехать до приезда своей нерадивой соседки.

Мы налили в два одноразовых термостойких стакана с узорами и шершавой поверхностью кипяток, я закрыл кухню и мы пошли по коридору в мой офис.

У меня на полке оставался только один пакетик зеленого чая, который я когда-то во время «Чая в 3» взял в Бурж Юнион, и я разделил его на 2 стакана.

Потом мы выпили чай, и когда я сказал Клаудии, что у меня есть для нее подарок, она сказала то же самое, и начала искать в своей сумке маленький сувенир, доставая оттуда большие блестящие упаковки с кофем. Она достала маленькую деревянную рюмку с привязанной к ней толстой ниткой, и рассказала, что это традиционная колумбийская кружка, которая нужна, чтобы носить ее на шее, и на любой вечеринке только подходить к тем местам, где наливают крепкие напитки, вливать их в себя, и идти дальше. Деревянный стаканчик был с надписью Colombia и окрашен в желто-сине-красные цвета колумбийского флага.

Я же ей подарил вещь тоже очень нужную в быту — переходник в форме человечка для того, чтобы одно гнездо на ноутбуке можно было использовать для множества флешок. Я ей это даже объяснил, но она удивилась моему подарку гораздо меньше, чем я ее. Видимо, догадалась, что я его взял на карьерной выставке в Канзас Юнион, а может именно там и видела такую.

Мы допили чай и решили вместе пойти в Канзас Юнион. Ей хотелось снять наличные в банкомате и зайти в книжный магазин, чтобы купить несколько сувениров домой. А я решил поехать вместе с ней, чтобы посмотреть, что нового в Канзас Юнион, да и просто прогуляться.

Мы вышли из Вэско холл, и погода была по-настоящему летней. Светило яркое солнце, а на улице было +22 или +23. Увидев подъезжающий к остановке синий автобус, я сказал Клаудии, что остановлю его, и побежал навстречу, махая рукой водителю. Клаудия бежала позади, и мы успели. В условиях карантина, когда ни студентов ни преподавателей на территории кампуса практически не было, а почти все автобусы вышли по разнарядке на свои маршруты, все они ездили пустыми, и водители были рады каждому пассажиру. А тут пассажиров было сразу двое. Мы сели на сиденья, расположенные впереди справа вдоль окон, и Клаудия сказала, что искренне рада тому, что хотя бы в последний день ее текущего пребывания в США была такая по-настоящему летняя теплая погода.

Через 2 остановки мы приехали в Канзас Юнион, но большой экран в холле развернут не был. Закрыт был и книжный магазин, и мы решили пойти в Ореад, поскольку там есть и экран с последними новостями, и магазин сувенирный там открыт. Пока мы шли по дороге к Ореад, Клаудия сфотографировала меня. От яркого солнца я пару раз чихнул. Я хотел сделать селфи вместе, но так и забыл про это. Она была в голубой куртке с оранжевым рюкзаком, а я нес свою темно-синюю куртку в руках, оставаясь в черной футболе с надписью Brave. Это была настоящая репетиция лета.

В Ореаде было тихо и пусто. Только девушка скучала на ресепшн и бодрый пожилой поэрториканец протирал по сотому разу за сегодняшний день черную барную стойку. Я посмотрел несколько вещей в сувенирном магазине, сделал несколько фотографий разных сувениров, подумав про себя — коронавирус испортил много планов, но это еще не повод совсем забыть обо всем хорошем. Надо делать фото интересных вещей хотя бы здесь, хотя бы на память.

В такой момент там и вправду нашлось, что фотографировать — например изображения талисмана университета — ястреба Джейхок, который пережил множество образом за свою историю от какой-то угловатой, нарисованной ребенком, птицы с треугольником вместо клюва, до современного ястреба с добрым видом, каким он стал в 1946 году.

Интересно, сто сидевшие на ресепшн девушка и пожилой мужчина из бара оказались пуэрториканцами (я спросил у нее). По телевизору без звука шел спортивный канал ESPN, и там рассказывали об известных футбольных командах, и ограничениях в играх из-за коронавируса.

Я подумал, что может подняться наверх, посмотреть на город в этот летний (мартовский) день. Поднялся, дернул одну дверь, другую, все закрыто. Только мексиканка-хаускипер возит по коридору свою тележку и улыбается. Внизу поэрториканка мне и сказала, что веранда закрыта.

Клаудия не могла купить толстовку с брендом Университета Канзаса для своего сына очень долго. То размер не подходил, то еще что-то. Она созванивалась со своими детьми по телефону и все выбирала, выбирала, выбирала. Пока она искала нужные подарки, я почти полностью успел пролистать книжку про историю Лоуренса. Занятная книга с красивой обложкой и множеством иллюстраций — старинных фотографий разных частей города, многие из которых вполне узнаваемы. Например, Джейхок бульвар, где на месте современного Васко холл, стояло два совершенно других старинных здания. На панорамном фото были видны лишь их крыши.

Наконец Клаудия выбрала, что хотела и купила какие-то хрустящие палочки с нутэллой, протянув их мне. Мы съели почти всю баночку, макая эти палочки в шоколадный соус. Всего она заплатила порядка 100 долларов за все свои покупки, но продавщица — приятная женщина с пышными седыми волосами — сделала ей ощутимую скидку. И Клаудия не скрывала своей радости.

Мы вышли, и обнялись с ней. Напоследок я спросил у нее, знала ли она, что пуэрториканцы (которые работают в этом отеле) имеют обычно американское гражданство и говорят на двух языках — испанском и английском. Конечно! — сказала Клаудия.

Она пошла в банк в сторону даунтауна, а я отправился в сторону Канзас Юнион, чтобы поймать автобус и поехать в Вэско холл.

Сделав какие-то еще дела, я зашел домой, а потом пошел в Just Food. Проходя мимо автостоянки, мимо клумб около домов на улице Род-Айленд, мимо зеленых газонов, я еще раз подумал — действительно, лето. Девушки гуляли в коротких шортах, катались на скейтбордах и самокатах.

А Just Food, к моему удивлению, оказался закрыт. Хотя на своем сайте она разместили информацию, что будут открыты до 5 вечера. В 4—17 я увидел на дверях заведения, что откроются они завтра в 10 утра. Одновременно со мной на черном джипе приехал полный афроамериканец, который тоже был удивлен, что все закрыто. Мы обошли здание, и там разгружался большой грузовик с логотипом Just Food. Афроамериканец спросил у них, почему они закрыты и когда откроются, и сказал мне, что только завтра. Окей — сказал я, и тут он рассказал, что есть одно место, где еду можно взять прямо на крыльце. А что делать — поехали туда.

Это место оказалось на пересечении 13-й и улицы Нью-Йорк. Действительно, на столе было два больших контейнера со всякими крекерами, печеньями «Золотая рыбка» и разным другим сухим кормом. Единственное, что из хорошей еды там можно было взять, — это 5 яиц в контейнере на полу, а также пара луковиц, чеснок, апельсин и бананы на полке.

Я взял одну головку чеснока, а вторую порекомендовал взять афроамериканцую. Он скачала сказал, что ему это не нужно, но я рассказал ему, что это очень полезно при профилактике коронавируса.

Пока мы ехали с ним в машине, он рассказал, что сам из Лоуренса. Я спросил, работает ли он в КУ, он сказал, что нет, никогда не работал и нигде не учился, кроме школы. Думаю, наверняка даже если он сам родился в США, его предки приехали из Африки, может родители.

Внезапно стало пасмурно. Я запомнил на всякий случай это место, хотя не знаю, приду ли туда еще раз. Афроамериканец подвез меня до дома.

А вечером я прогулялся по городу. Погода была теплая, хотя передавали понижение температуры к вечеру. Я прошелся по улице Нью-Хемпшир, соседней с Массачусетс.

Бакарди

По Вацап родители мне прислали видео, где интеллигентная женщина, по своему виду напоминающая учительницу, открывает шкаф и наливает себе рюмку водки с целью профилактики коронавируса. Идея мне очень понравилась, и я тоже решил приобщиться к такому способу.

Утром получил от Евы письмо, в котором она написала, что, по информации от администрации университета, Веско Холл скоро будет закрыт, и что нужно забрать все вещи оттуда как можно скорее.

Надо сказать, что способность Евы паниковать, как обычно проявилась в самый неподходящий момент. Послушав ее, я взял свой чемодан на колесиках (он нужен был, чтобы принести все баночки Маунтин Дью и некоторые толстые книги), одел пальто, и пошел в сторону Веско.

Примерно в двух кварталах выше около дороги лежала дохлая белка. Такое жуткое впечатление произвела, что даже как-то ноги похолодели. Когда я дошел до Канзас Юнион, он как обычно оказался закрыт. Я посмотрел в приложении автобусы, но их не было, и пришлось идти пешком по бульвару Джейхоук. В отличии от вчерашнего дня, когда стояла по-настоящему летняя погода, сегодня было прохладнее — и хотя солнце светило ярко, дул прохладный ветер. И чтобы в период коронавируса не простыть, пришлось одеть шапку и шарф. Немногочисленный же народ, который гулял по кампусу, спокойно себя чувствовал и в одних толстовках, без шапок. Американцы…!

Так вот, вход в Васко оказался закрытым. Я попробовал все двери с входа со стороны библиотеки Ватсон. Приложил свое удостоверение, но все было бесполезно. Я только услышал, как по по дороге проехал автобус — 11-й — единственный маршрут, который мне подходил, чтобы доехать домой (доехать до даунтауна, и идти другой дорогой, чтобы еще раз не напороться на эту белку). Затем попробовал зайти с другой стороны, но и там дверь была заблокирована. А на бетонном полу у дверей все так же лежал вот уже несколько месяцев использованный презерватив.

Дождавшись 10-го автобуса, я доехал до Канзас Юнион, и пошел пешком домой — все с тем же пустым чемоданом. Пройдя несколько блоков, я смотрел в сторону, чтобы не увидеть ту белку. Бедняжка, что же с ней произошло.

Поделав немного свои дела, я разложил из большого пакета замороженные куриные грудки по маленьким мешочкам и вновь положил в морозилку. Одну куриную грудку я отварил — хороший получился бульон, и хватило на 2 дня.

Когда садилось солнце я решил сесть в гостинной на синий диван, а затем пересел в бардовое кресло. Закатное солнце так хорошо заливало гостиную, что работать там было очень приятно. Я написал несколько абзацев текста в маминой магистерской про Манякина, и поискал, есть ли в Волмарте водка или виски. Оказалось, что нет, только есть в том Волмарте, что в Топике.

Тут пришла кошка Элиза. Я позвал ее к себе, и к моему удивлению, она прыгнула, и села ко мне на колени. Она очень долго крутилась на месте, и никак не могла занять удобную позу. Ну и понятно, ведь ей уже 20 лет. Мутные глаза слезятся, на носу черная точка. Но хозяйка Джослин очень любит ее, а я обещал о ней позаботиться, и чувствовал на себе ответственность. Попытался сделать несколько фотографий — селфи меня с кошкой, но все было что-то не то — слизящиеся глаза, точка на носу. И только когда она уснула, получилось хорошее селфи, и я отправил ее Джослин.

Буквально через несколько минут Джослин прислала мне сообщение «Awe» с двумя сердечками. Она и вправду очень любит свою кошку.

Но зарядки на ноутбуке оставалось не так много, и батарея садилась. Сначала появился желтый треугольник с восклицательным знаком, затем красный кружок с белой полосой посередине, затем он стал мигать. Хотя заряда было еще 9%, потом 6%, ноутбук самоотключился. А кошка крепко спала на коленях. Я думал, что же с ней делать. Обычного кота можно было просто согнать или начать вставать — он бы и сам спрыгнул. А тут неосторожно скинешь ее, и больше никогда на колени не сядет, да еще и может сломать себе что-нибудь: все-таки возраст.

Короче говоря, сначала я чуть-чуть шевелился, и она проснулась. Но вставать не хотела. Я опустился с кресла на пол, и медленно переставил ее на пол. Она даже, скорее всего, ничего и не поняла. Но потянулась — значит все нормально.

А я пошел в ликероводочный магазин. Одел свои спортивные штаны, черные кожаные кроссовки, ветровку с надписью «Едора» (названия соседнего города в округе Дуглас), и отправился через ступеньки чайного дома вниз по улице Массачусетс (в обратную сторону от даунтауна).

Такой спокойный, приятный был вечер. Ни о каких проблемах и вопросах думать не хотелось. Ехали машины, в воздухе пахло весенней свежестью, начинало темнеть. Мне на встречу попался один парень — судя по внешности русский или украинец, шел в джинсовой куртке с полным рюкзаком — скорее всего затарился в том месте, в которое я как раз направлялся.

Проходил я мимо одного многоэтажного жилого дома — так сильно напоминавшего Россию или Финляндию. Я помню, как впервые увидел его вместе с Николь, когда мы шли зимой по этой улице в даунтаун на автобус до кампуса.

Внезапно около меня, идущего по тропинке, начал тормозить 7-й автобус. Оттуда приятной полноты девушка в очках и в желтом водительском жилете спросила, надо ли меня подвезти. Я только помахал руками, показав ей, что нет. И действительно, я уже почти пришел к магазину.

В магазине запомнилась такая вот интересная колонна, замыкающая крыльцо. Она была сделана из какой-то прозрачной плитки (напоминавшей отчасти советскую), с подсветкой внутри.

Машин на стоянке перед магазином было много, да и внутри тоже хватало. Одновременно со мной какая-то пара остановилась, и внимательно стала читать какое-то объявление. Я же пошел внутрь, и увидел какого-то мужика в светло-коричневых штанах и черной футболке, сидящего внутри у входа. Он сказал мне «Whats Up», а я ничего не ответил. И пошел выбирать алкоголь. Только потом я понял, что он считает количество посетителей внутри магазина. Надо было, чтобы одновременно внутри было не больше 10 покупателей (в целях профилактики коронавируса). И когда потом приехали мужчина с женщиной, он пропустил женщину, а ее мужу пришлось ждать в дверях.

От линии касс люди стояли на расстоянии примерно 4 метров. Они ставят свои бутылки на ленту и отходят. Касир подходит к своему месту, сканирует покупки, спрашивает наличные или карта, а потом сам отходит на несколько метров назад. Я вставил карту, набрал пин-код, вытащил карту, и снова вернулся на исходную. Кассир же, напротив, подошел к аппарату, положил чек и бумажный пакет и снова отдалился, пожелав хорошего вечера.

Первым делом мне бросились в глаза Кентуки виски «Джим Бим» за 25,99$. Большой был ассортимент водки, и что интересно — немало русских брендов. Я решил их пофотографировать, чтобы потом написать статью для Дзен о русских алкогольных брендах в американских магазинах. Там были и черные банки с матрешкой крепостью 12%, и какая-то высокая бутылка водки с гербом Советского Союза, и разного размера бутылки «Столичной».

В общем, свой выбор я остановил на роме Бакарди (Катином любимом, до сих пор помню, как мы с моей сестрой его пили в Арабских Эмиратах). Из белого и коричневого выбрал коричневый. Конечно, больше хотелось виски, но Бакарди стоил всего 19,99$. Расчитался по карточке, и пошел в сторону дома.

Пока засовывал в свою сумку из-под библиотечного ноутбука эту огромную бутылку объемом 1,75 литра, стоявший позади «хомлесс» попросил у меня немного мелочи. Но я, извинившись, сказал, что ничего нет.

Уже окончательно стемнело, лишь на горизонте немного отсвечивал бледный оранжевый отблеск заката, и я пошел в сторону дома. Автобусов уже никаких не было. Заглядывая в окна американских домов, я еще раз убеждался — какая же все-таки большая и состоятельная эта страна. Как много людей здесь живут с достатком. Проходя мимо одного из высоких белых домов, я обратил на него внимание. В длинных высоких окнах была видна кухня и гостинная, и какие-то люди внутри. Все было белым-белым — и стены, и мебель. Очень высокие потолки. Дом казался одновременно и старым и очень современным. Вот бы побывать там внутри, вот бы жить в таком доме — подумал я.

Уже заворачивая к нашему дому на Вермонт улице, я обратил внимание на большое окно в гараже того желтого дома, что стоит между нашим и чайным домом. Как же я удивился, когда увидел там освещенную прожекторами старинную карету, как в музее, и скульптуры девочки и двух маленьких лошадей перед ней. Все это было как в музее. Наверняка, карета имеет какую-то интересную историю. Удивительно, что я ее раньше не замечал.

Уже потом, в разговоре с нашей соседкой Терезией, я узнал, что оказывается этот человек работает в похоронном бюро, что напротив, и что эта старинная карета используется для похоронных процессий людей, готовых заплатить большие деньги. Так что не очень получилось торжественно.

Дома тоже была очень приятная атмосфера, чего ни разу раньше не было — старинный интерьер открылся в каком-то новом свете. Пустая кухня, кошкина еда, моя просторная комната. Все было каким-то другим в тот вечер — каким-то оптимистичным, домашним, ярким, необычным. Как будто после долгих будней наступил какой-то долгожданный праздник. Надеюсь, на это настроение не повлиял купленный ром.

Я налил пластмассовую рюмку рома, открыл салат, принесенный ранее из Just Food, налил тарелку куриного бульона, и работая, смотрел по телевизору (Pluto TV) интересные фильмы: Desperately Seeking Susan 1985 года с Мадонной и Silent Night, Deadly Night 5: The Toy Maker — американский фильм ужасов 1991 года.

Музей на чердаке

24 марта 2020 года. Утро как утро. Долго думал, чем позавтракать — еды много, и много скоропортящейся, но все как-то для завтрака не очень подходит — и готовый обед с рисом и острой курицей, и тушеная картошка с куриными грудками, луком и болгарским перцем, которая так сильно пахла розмарином. В общем, решил позавтракать как обычно — шоколадными шариками с молоком, кофем и двумя тостами с листьями зелени и посыпанным сверху тертым сыром. Последний, кстати, хранится у меня уже, наверное, больше месяца в герметичной упаковке с бегущими супергероями на ней.

В канал «20 лет назад» выложил предвыборное обращение В. Путина. В Дзен написал статью о самых маленьких городах России, где есть трамваи.

Кошка все утро орала, причем таким человеческим голосом, как в том видео, которое мне как-то присылала Тетья Наташа, где когда мыли кота, он вопил что-то похожее на «Я мужик! Я бык!». Она съела всю свою еду, и я положил ей еще. А потом смотрю, как она дернулась под лестницей и пошла наверх. Дернулась она не просто так, а вырвала все что только что съела прямо на черный палас перед входом. Я взял ее же чистящее средство, ее же темно-коричневые салфетки в рулоне, и убрал за ней. Видимо, в ее еду я сыпанул вчера вечером много белых порошков — ее лекарств. Хорошо, что эта еда как раз закончилась, и я навел новую, куда положил этого добра уже в три раза меньше. Вроде поела, вроде норм.

Наталья Львовна прислала мне правки по нашей статье о соцсоревновании Ленинград-Омск, Серега Белов спросил, когда будет готова наша статья для Russian Review. В общем, все чего-то просят и чего-то хотят. Надо только работать, работать и работать.

Испортила немного настроение Джослин. Она добавила меня в какой-то чат в Вацап с вопросами и стала там писать, что к нам в дом хотят заселиться еще несколько человек: 2 из Узбекистана и еще 2 человека от какой-то Терезы. Причем кто-то из них хочет заселиться на чердак.

Хулия и Хайна не очень обрадовались этой новости, как и я. Одно дело, когда все хорошо, все заняты, бесконечно пропадают в университете. А другое дело, когда все вынуждены быть дома из-за коронавируса, и неизвестно, что привезут с собой эти ребята.

Я отварил себе картофельные очистки и сделал ингаляцию. Крышки по размеру не нашлось, и я взял крышку, которой был накрыт попкорн на плите. Оказалось, что это крышка Хулии. Она спрашивала у меня про нее, когда я был в комнате. И тогда же рассказала свое мнение о приезде 2-х или 3-х новых человек. Спросила меня, видел ли я чердак (аттик)? Я сказал, что нет. И поскольку мы с ней держали дистанцию и не находились одновременно на одном этаже, я пошел наверх посмотреть, что это за чердак такой.

Тогда я второй раз за все время побывал и на втором этаже. Длинный узкий коридор с высоким потолком, изгибом в конце, множество высоких дверей — действительно все это делало дом старинным и интересным.

Я посмотрел комнату кошки. Правда, комната уютная, рядом с ее кроватью, где она спала, свернувшись клубком, работал обогреватель — масленый — точь в точь как у меня в Москве.

Я не сразу нашел дверь на чердак, и спросил с лестницу Хулию, которая была на кухне. Она объяснила мне, что это как раз напротив кошкиной комнаты. Я заглянул одним глазом и в комнату Хулии — действительно, стандартная девчачья комната с кроватью, белым плетеным стулом и столом, светлая и приятная — не то, что моя — темная и большая.

Увидев ступеньки на чердак, я сразу вспомнил, как в тот пасмурный день мне их показывала сама Джослин. Поднялся, и офигел (!). Наверху была огромная комната, с кучей разных закутков и поворотов, шкафчиков и колонн.

Все какое-то розово-кукольное, как в тех фильмах ужасов «Боишься ли ты темноты?», которые мы смотрели в 90-е. Никогда не была в американском доме на чердаке, а столько раз видел их в фильмах — и вот желание стало реальностью.

В период эпидемии коронавируса и всеобщей закрытости всего и вся, это вообще настоящий клад. С мыслью о том, что кто-то сюда вскоре может заселиться, я спустился вниз, взял телефон, и решил немного пофотографировать имеющиеся здесь наследие.

Надо сказать, что при ближайшем рассмотрении оно оказалось не столь богатым, но любопытным. В большом зале около окна стоял большой старинный кукольный домик в три этажа с открытыми комнатами и какими-то человечками. Все было сделано так, как взаправду. Вообще, в Америке это популярная тема. Я уже не раз видел такие в музеях — кажется, в Миннеаполисе.

Интересен был и старый аудиоплейер, кассетный. Он был сделан под детскую игрушку, напоминающую миньона. Интересная вещь! Раритет! Скорее всего из конца 80-х или начала 90-х годов.

Рядом с ней стоял игрушечный проигрыватель граммпластинок с брендом Улицы Сезам. Помните, ее показывали в России в 90-е, а в Америке так вообще не одно поколение детей выросло на этих странных куклах.

Меня заинтересовали тут и карты — китайские костюмы, викторианская Англия. Красивые рубашки, интересные орнаменты королей, дам и вальтов. Очень оригинальные подарочные коробки. Люблю такое.

Огромное число то тут, то там самых разных книг. Особое внимание — книгам рекордов Гиннеса разных лет. Видимо, Джослин их очень любит, или ее муж, или они им достались от предыдущих хозяев.

Полочки на письменном столе напомнили тоже чем-то этот кукольный домик. В каждом из них лежало что-то такое женское (сразу вспомнил о Пушкаревой и о возможности написать об этом статью): расческа (как из фильма Титаник), какие-то шкатулочки, нитки, брошки. На одной из полок наклеены портреты Мерелин Монро и Джона Кеннеди. Вот они, 60-е! — подумал я. Кто только в этом доме и не жил. И наклеены они были словно большие постеры в комнате на стене.

Интерсно!

Пойдем далее в комнату, похожую на чулан. Кроме кучи вешалок с какими-то легкими платьями, которые я постоянно задевал плечом из-за отсутствия места в этом посещении, тут был старый пластмассовый гусь в очках, а также интересный альбом-дневник какой-то девушки, с ее воспоминаниями о лете.

На одной из страниц она написала, что она со своей семьей переехала в новый дом, которому 108 лет. Что же, если дом, как мне сказала Джослин, был построен в 1895 году, то нетрудно подсчитать, что дневник-альбом этот был склеен году в 2003-м. А значит, ничего ценного и исторического в нем нет, но для понимания американской молодежной культуры того времени вполне сгодится.

Запомнился очень большой овальный портрет ребенка. Он лежал на полке с несколькими трещинами — видимо упал или был чем-то придавлен. Удивительно старинная вещь — может принадлежала тем первым людям, кто поселился в этом доме. Не знаю — но интересно было бы узнать. Правда, не у кого (не скажу же я Джослин, что я рылся на чердаке).

Также там было несколько деревянных раздвижных кукольных домика, какие-то непонятные высокие деревянные игрушечные башни с дверцами — тоже, видимо, а-ля кукольные домики. Много коробок с разными играми (а может среди них нашлась бы Джумаджи?). Но все они были современными — 2000-х годов.

Интересно было взглянуть на книги. Тот самый Мэд, которого как-то показывали то ли в Симпсонах, то ли еще где — оказывается реальная и популярная часть американской массовой культуры 1950-х и 60-х. Тут много было книг, изданных в те годы о его приключениях. Я их сфотографировал для своего исследования. Что интересно, сделаны они были по типу комиксов.

Много среди книг было и энциклопедий, и больших толстых книг об искусстве (как, впрочем, и в моей комнате).

Внимание также привлекли детские рассказы в картонных мини-книжках 80-х годов. Мне они напомнили старые добрые солнечные истории про диснеевского Винни-пуха и Кристофера Робина. Эти деревеньки и тропинки. А ведь кто-то в те годы их, наверняка, читал.

Тут Хайна снизу позвала меня, и спросила, убираю ли я чердак перед приездом новых постояльцев. Я ответил, что нет, просто смотрю вокруг. Она стояла внизу, а я сел на ступеньках, ведущих на чердак наверху.

В общем, когда я завершил свое мини-исследование домашнего музея на чердаке, выглянуло солнце. Я спустился вниз, и увидел залитую солнечным светом гостиную. Было приятно тут поработать и написать эту главу.

Звонки в Калифорнию по четвергам

Каждый четверг в 7 вечера по времени Сан-Диего, а значит в 9 вечера по времени Канзаса мы созванивались с Леной Солтановской, и я через WhatsUp слушал молитву тети Иры. Сама же Лена и еще несколько человек собирались у тети Иры дома, пили чай, молились, а затем разбирали Слово Господа.

Надо сказать, что ни один этот звонок и подключение к общей молитве не прошел для меня впустую. Все время удавалось подчеркивать что-то важное. Конечно, немного было не комфортно от того, что они там сидят за столом в уютной атмосфере и пьют чай, общаются, а я в это время подключаюсь за тысячу километров в другом штате, и нахожусь в Библиотеке Ватсона, то дома (или в старом доме у Дженнифер или в новом доме с Хайнань и Хулией).

Я старался одеть наушники или включить громкую связь и сесть куда-нибудь в кресло, чтобы закрыть глаза и думать о том, что говорила во время молитвы тетя Иры. Еще до зимней поездки в Сан-Диего Лена мне много говорила об этой группе. Она сказала, что у тети Иры есть сейчас очень важные и сильные откровения, и что через призму возраста и жизненной мудрости она общается напрямую с Господом и делится своими откровениями со всеми. В тот вечер, слушая в очередной раз тетю Иру, я понял, что это действительно так.

Это были две молитвы. В один из вечеров в доме Джослин я сел в гостиной на коричневое кресло (где собственно сижу и сейчас, когда пишу эти строки, только днем, и смотрю на солнечный свет, пробивающийся сквозь окна) и стал слушать в наушниках, откинув голову на спинку. На первом этаже был полумрак. и лишь только торшер рядом с креслом горел приглушенным светом.

Это была первая молитва, которую из-за эпидемии коронавируса тетя Ира говорила не за столом со всеми, а по видеоконференции. Я же созвонился перед этим с Леной, и скачал на свой телефон приложение Skype, которым не пользовался уже сто лет. И поскольку телефон Лены был занят для связи с другими участниками из Сан-Диего по видеоконференции, я позвонил на ее Skype на ноутбуке, но все было достаточно хорошо слышно, хотя и приглушенно. Они долго не могли подключиться друг к другу — то у одного телефон барахлил, то у другого.

Кстати, когда установил Скайп, сразу увидел, что осенью пробовал дозвониться Юрий Васильевич Шершов. Интересно.

И тогда тетя Ира в молитве впервые обратилась к теме глобальной эпидемии, охватившей весь мир. Некоторые фразы я записал в свой блокнот Amazon (с фактурой под доски ДВП). В писании сказано: «Времена будут разные». Снаряжены ли мы, готовы ли мы к этим временам, как его ученики?

Времена, действительно, как написано в Слове, бывают разные. Ведь никто не знал, никто не предвидел, как быстро изменится мир, как быстро произойдут столь глобальные перемены. Все поменялось настолько внезапно и неожиданно, что даже осознание всего этого чуть запоздало. Но не столько тревожит то, что отменились все мероприятия, поездки, путешествия, встречи и живое общение, сколько то, что ты сам и родные и близкие были здоровы. Здоровье — это самое главное, а все остальное, как говорила Тетя Валя на кухне в московской квартире у Наташи, «все приходящее, все уходящее».

«…У Красных ворот, Петр, исполненный Духа Святого, говорит: „Что имею, то и даю“…» — продолжала тетя Ира, давая отсылку к Деяниям апостолов, глава 4, стих 23. — «Мы сейчас говорим о Боге, о благодати. Люди боятся сейчас даже говорить друг с другом. А в 90-м Псалме написано: идти и не бояться! Прославлю его! Не приблизится к тебе зло, язва не приблизится к телесе твоему».

Поэтому, заключила тетя Ира, — даже в эти непростые времена не нужно бояться. Если нужно — пойти и кого-то благословить своим присутствием и словом Божьим. У Бога для этой земли, независимо от того, что происходит, есть свой план. Но мы должны делать все, чтобы Отец наш прославлялся!».

На следующей неделе в четверг я также набрал Лену по скайпу. И молитва уже была другая. Тетя Лена говорила сквозь слезы, сквозь рыдание. Молитва действительно шла от души, наполненная Святым духом и благословением нашего Отца. В разгар эпидемии это еще больше усиливало весь смысл происходящего. Она говорила: «Господь спрашивает у нас: Вы счастливы, дети мои, если Вы нищие духом, если Вы постоянно ищите Бога… Блаженны кроткие…».

Много еще разных важных смыслов удалось уловить в тот четверг. И ощущения на душе после той молитвы были приятные и светлые. Как и сейчас, когда я пишу эти строки.

Кино

Золотая коллекция 80-х и 90-х

Дьяволица 1989 года.

Смертельное влечение (Heathers) 1988 года.

Детские игры 1988 года.

Silent Night, Deadly Night 5: The Toy Maker 1991 года.

Отчаянно ищу Сюзан (Desperately Seeking Susan) 1985 года.

Сцены в магазине 1991 года.

Одиночки 1992 года.

Домашний арест 1996 года.

Чокнутая нянька 1995 года.

Дядюшка Бак 1989 года.

Америка 60-х

Дорога перемен, 2008

Прислуга, 2013

Комедии:

Машина времени в джакузи, 2010 года.

Очень плохая училка, 2011 года.

Дурдом на колесах, 2006 года.

Ну что, приехали, 2005 года.

Фильмы со смыслом:

Американское великолепие, 2003 года.

Счастье 1998 года.

Советские фильмы:

Все начинается с дороги, СССР, 1959 год.