Конец академии

Александр Курзанцев, 2022

Ты больше не гаремная подстилка, ты – воя! А это значит, что перед тобой открылись новые горизонты и военная академия распахнула двери перед первым мужчиной запустившим мобильный доспех. Каково это оказаться единственным мужчиной на курсе среди магический одаренных, наглых и самоуверенных дев? Ведь задача, не просто отучиться, а кончить с отличием, чтобы всем доказать, что мужчины тоже хотят и могут!

Глава 3

— Ну ты представляешь?! — кипятился я, расхаживая по квартире в халате на голое тело, — Каждое занятие вот это вот, Иванов сядьте, Иванов встаньте, голос — Иванов! Ну чисто собаку дрессируют. Я уж не говорю про все эти воинские приветствия…

— А что, там у вас их много? — отстраненно поинтересовалась Илана, сидя в кресле и разглядывая разворот какого-то журнала.

— Ты слушаешь вообще?! — возмутился я, — что там такого интересного, что ты не можешь обратить внимание на меня?

Подошел, заглядывая сбоку. Пару секунд повтыкав в развернутую на два листа картинку, встал, уперев руки в боки, осуждающее произнес, — Вот значит как, я тут распинаюсь, рассказываю, как меня там имели во всех позах, а она пулеметики разглядывает.

Вздохнув, Семенова отложила журнал в сторону, — Бедный, иди ко мне, пожалею.

С готовностью запрыгнув к той на коленки, я позволил погладить себя по голове. Посидев так минут пять, сам уже вздохнул и со словами, — Ну ладно, а теперь серьезно, — слез с Иланы и завалился на диван. Запахнув поплотнее халат, завел руки за голову и задумчиво произнес, — Нет, я понимаю, что это не педучилище, а военная академия, но сходу они меня, что-то в оборот взяли, загоняли, замуштровали, а я же во всей этой, как кому что говорить, что можно…

— Можно Пашку за ляжку, — тут же брякнула Семенова.

–…А что нельзя, не понимаю. — Закончил я свою мысль и с упреком во взгляде посмотрел на телохранительницу.

— Ну что, — развела руками та, — в армии слово “можно” не используют, говорят — “разрешите”.

— И ты туда же?

— Извини, Петя, но ты сейчас, считай, что в армии, поэтому начинай привыкать. Хотя, конечно, странно, что они вас так с ходу. Хотя ты же месяц пропустил, точно. Все вводные занятия похоже прошли, когда обучали всему этому уставному общению.

— И что делать? — спросил я, поворачиваясь набок.

— Учиться, — произнесла Илана, поднимаясь с кресла, — так и быть, просвещу тебя. Побуду твоим инструктором немного.

— А ты умеешь? Ты же не училась в Академии?

Девушка фыркнула, с легким превосходством посмотрела на меня сверху вниз, — Я служила в армии, а устав он везде един, хоть там, хоть в этой вашей академии.

— Ну тогда ладно, — успокоенно произнес я и улегшись удобнее, добавил, — хорошо, учи.

— Лёжа, что-ли?

— Ну да. А что?

— Курсата, Иванов! — без предисловий рявкнула вдруг та, подрывая меня с дивана одним только этим неожиданным рыком.

— Ты чего орешь? — поморщился я поковырявшись пальцем в заложившем от акустической волны ухе.

— А того, — Семенова решительно шагнула ближе, — самые крепкие навыки те, что закреплены практикой. Так что сейчас будем отрабатывать азы строевой подготовки.

— И как честь отдавать? — с легкой ехидцей посмотрел я на нее.

— А что, у тебя там что-то еще не отданное осталось? — дернула Илана бровью, отбрив в ответ. — А вообще это называется: воинское приветствие. Запомни, а то где-нибудь брякнешь про честь, точно отдать заставят.

— Ну ладно, — протянул я слегка недовольно, — только не занудствуй, я же пошутил.

— Вот-вот, и про шуточки тоже забудь. Военные весьма изобретательны в борьбе с такими шутниками. Ну хватит терять время.

Толкнув ногой массивное кресло, со скрипом отъехавшее к стене и критически оценив пространство в гостиной, девушка кивнула сама себе, — Хватит, — а затем, отойдя в противоположный угол к серванту, посмотрела на меня и скомандовала, — Смир-нА!

Я тут же встал прямо. Эту команду мне доводилось слышать весь день, подскакивая с места каждый раз при входе преподавалы в класс. Поглядывая на одногруппниц, я старался делать всё в точности как они, и считал, что у меня получается весьма неплохо. Как оказалось, плохо считал.

Критически осмотрев меня со всех сторон, Илана покачала головой произнесла, — Никуда не годится?

— Чего это? — не сколько обиделся, сколько удивился я.

— Во первых руки должны быть по швам.

— Ну так и у меня, — кивнул я на прижатые к телу конечности.

Но Семенова только снова покачала головой, — Они у тебя всё-равно в локтях немного согнуты. Дава, до конца распрямляй.

Я как мог, выпрямил, но мою инструкторшу результат не удовлетворил. Только когда я, по ощущениям, практически вывернул локтевые суставы в обратную сторону, только тогда, она, наконец, нехотя признала, что пойдет.

— Теперь, как ты стоишь…

— А как я стою? Пятки вместе, носки врозь…

— Ага, врозь. Настолько, что больше похоже на какую-то клоунаду, — буркнула девушка, а затем поставила свою ногу меж моих.

— Носки сведи так, чтобы касаться моей ступни.

— И зачем? Мне так не очень удобно стоять, площадь опоры меньше.

— Затем, что так по уставу. Понял?

— Понял, — со вздохом ответил я и покорно свел носки, делая как было велено.

— Так-то лучше, — в кой-то веки, довольно произнесла Илана, — вот теперь стойка хоть похожа на настоящую. Можно приступать к изучении команды “вольно”.

— А что там изучать? — вновь удивился я, — просто стоишь свободно.

— Не верный ответ, — Семенова отошла назад, пристально меня разглядывая. — По команде “вольно” — военнослужащая должна ослабить одну ногу, причем не кто как. На общем построении все должны ослаблять одну и ту же ногу, а не вразнобой.

Посмотрев на мое скептическое выражение лица, Илана с легкой усмешкой переспросила, — Что?

— Да так, ничего. Дурдом какой-то, — выразил я свое отношение к услышанному. На всякий случай уточнил, — А ослаблять это как?

— Просто чуть согнуть в колене.

— Понятно…

— Это хорошо, что понятно, а теперь разучим команды для поворотов…

В общем взялась моя телохранительница конкретно и я стал всё больше понимать, в какую задницу попал. Нет, мой родной институт это не напоминало от слова совсем. И с чего я решил, что это будет приятное времяпровождение? А как только представил, что теперь по уставу буду жить целых три года, то пришел в форменный ужас. Нет, нет, надо что-то решать.

— Восемь, — вдруг произнесла Илана, продолжающая за мной наблюдать.

— Чего восемь? — глупо переспросил я.

— Лет, — ответила та, — не три, а восемь. После обучения еще обязательный пятилетний контракт отслужить придется в войсках. — И я понял, что последние фразы произнес вслух.

— Восемь лет?! — практически завопил я, — да за убийство меньше дают.

Посмотрел в удивленно-озадаченные глаза Семёновой и, стушевавшись, буркнул, — Шутка.

Но эта мысль, что я сам добровольно сам себя отправил в заключение, все никак меня не отпускала. Но ладно, вся эта дрессура, но как я три года буду терпеть измывания надо мной этой начальницы кафедры тактики?! Она же мне весь мозг проест.

— Кстати, — задумчиво произнес я, — забыл сказать, я же Марину встретил.

— Где, когда? — встрепенулась Илана.

— Да в академии. Она, оказывается, наш преподаватель по практике и куратор моего взвода.

— Лихо, — Семёнова, чему-то усмехнулась, — и как только узнала?

— Про меня? — уточнил я, — думаешь, это не случайное совпадение?

— Уверена, что нет, — девушка пристально взглянула мне в глаза, — по твою душу она там, по твою. А ты и рад…

— Конечно рад, — ответил я широко улыбнувшись.

— Мда… А ты не гинайкоман, случаем?

— Кто?

— Ну это мужчина с постоянной потребностью частых случайных половых связей.

— А, нимфоман, что-ли, — я махнул рукой, успокаивая девушку, — не, я не такой, мне случайные не нужны. — А затем добавил, чуть прищурившись, — Правда насчет часто, они не так уж и не правы…

Узел на поясе распустился и халат легко и непринужденно соскользнул с тела на пол. От вечернего секса меня не могла отвратить даже задрочка в академии. Только не от него.

* * *

Проживали остальные курсаты академии почти в классическом общежитие, с поправкой на то, что в фойе сидел не старенький усатый, вечно брюжжащий вахтер, а суровая прапорка в форме, при оружии и полномочиях. А комендатой и вовсе была целая майора с пудовыми кулачищами и хваткой добермана-пинчера.

Время подходило к отбою, и последние запоздалые курсаты бегом, оскальзываясь на мокрой от прошедшего дождя брусчатке, добирались до готовой закрыться ровно в двадцать два ноль ноль, общаги. Прапорка была непреклонна, кто не успевала ко времени, оставалась за порогом, а на утро имела серьезную беседу сначала с комендой, слывшей абсолютной беспощадностью к проштрафившимся, а затем и с начальницей родного факультета. И если на третьем курсе такой залет чем-то слишком из ряда вон не считался, кто до третьего добрался, тот уже был практически официрой и некоторые вольности им прощались, то, первый курс был курсом на вылет и лажать на нем настоятельно не рекомендовалось.

Комнаты были на троих, и так вышло, что все три опаздывающих курсаты жили как раз вместе, собственно, за месяц совместного житья, друг к другу притершись и подружившись, поэтому предпочитали вылазки в город совершать втроем. Питер был городом само по себе интересным, да к тому же, ни одна из курсат местной не была, приехав кто откуда.

— Вика, давай быстрее! — поторапливала подругу Иволгина, с тревогой поглядывая на часы.

— Как будто Вика, вас заставляла пить до последнего, — пробурчала в ответ та, — и так бегу, теряя тапки.

— Девчонки, не ссорьтесь, — их соседка, которую звали Кристиной, в этот момент увидела подъезжающих к остановке автобус и радостно замахав, рванула к нему с криком, — Двенадцатый маршрут, как раз к нам, сейчас пару остановок проскочим и на месте!

Им повезло, и автобус действительно шел почти до самой академии, поэтому они всё-таки успели, вбегая практически на последних минутах, и под неодобрительными взглядами прапорки, с гордо поднятыми подбородками, стараясь не дышать в сторону вахты, чтобы ненароком не выдать запахом перегара чем они занимались в городе, удалились к себе. Уже в комнате, устало упали на кровати и Иволгина произнесла, сбрасывая ботинки на пол и лежа расстегивая китель, — Хороши бы мы были, командира взвода, командира второго отделения и секретчица, залет через месяц после начала учебы.

— Мдя, — хмуро выдавила из себя Вика, которая как раз вторым отделением и командовала, — в следующий раз никаких — “еще по бутылочке”. Имела я такие пробежки через пол города…

— Имела — хорошее слово, — произнесла вдруг Кристина, повернулась на бочок, махнув рукой на замявшуюся форму и интимным голосом спросила, — ну всё-таки, как тебе наш новенький курсата? Понравился? А его бы поимела?

— Криста — угомонись, — поморщилась Светлана, со вздохом поднявшись и принявшись раздеваться, — Во первых, он наш одновзводник, во вторых, ты что-то на этом Петре буквально зациклилась, весь вечер от тебя только про него слышу.

— Ну а что, — встрепенулась та, — я, в конце-концов не фригидная, и не лесбиянка, а парни в форме это так сексуально. Тем более еще и в нашем взводе. Одно не повезло, Ржевская его не ко мне посадила, а к Викуньке нашей, которая, вместо того, чтоб честно признаться, что тоже его хочет, делает вид, что ничего не произошло.

— А что произошло? — вскинулась Вика, — он курсата и мой подчиненный, если уж на средний ряд посадили, он автоматически в мое отделение попадает, так что я никак иначе его воспринимать и не должна.

— Трахнуть ты его должна, а не воспринимать, — убежденно произнесла Кристина.

— Тебе бы только трахнуть, — Светлана, раздевшись окончательно, аккуратно повесила форму на плечики и убрала в шкаф, доставая майку и шорты. — Только ты учти, что если узнает та же госпожа майора, вылетишь из взвода, как пить дать. Головой подумай, он единственный парень на всю Академию, да он, небось у генералы на контроле.

— Это да… — мрачно протянула девушка, продолжая валяться, заминая форму окончательно. А так хотелось оседлать этого жеребчика.

— Криста! Бать твою! — рассердилась Иволгина окончательно, — тебе, быть может, с ним в паре боевую задачу выполнять придется. Ты не о маневрах в поле думать будешь, а о маневрах в постели. И к чему это приведет?

— Ой, да ладно тебе, — махнула та рукой, — думаешь его кто до боя допустит? Он же парень.

— А вдруг?

Оставшись при своих мнениях, девушки занялись кто чем, решая мелкие бытовые вопросы, но внезапно Вика, выплывая из какой-то задумчивости, вдруг тихо произнесла, — а ведь с ним там, наверно, кто-то трахается.

— С чего ты решила? — подшивавшая подворотничок к полевой форме, для практических занятий завтра, Света даже замерла, с ниткой в зубах.

— Ну, он сказал, что у него была баба и сказал, что не девственник.

— Может специально так сказал? Чтобы к нему никто не клеился? Ну, типа, занятый, что? — предположила Кристина, но Вика только помотала головой, ответила убежденно:

— Нет, девчонки, надо было слышать как он это произнес, обыденно, с ленцой. Нет, точно кто-то его трахает.

— Ну трахает и трахает, — пожала плечами Криста, — в конце-концов, когда это мешало нам тоже его трахнуть, наоборот, парень опытный, все знает.

— А вот мне такие не очень нравятся, — упрямо возразила Виктория, — я все таки хочу скромного и домашнего и чтобы я была у него первой.

— Да кто говорит про брак, Вика, — кое как нитками прикрепив подшиву к воротнику, Кристина небрежно закинула полевой комплект обратно на полку шкафа, — так, отыметь пару-тройку… десятков раз, — усмехнулась она. — А в мужья мы себе потом найдем, только ты учти, не бывает парней одновременно, красивых, умных и с ангельским характером.

На эту сентенцию Вика отмолчалась, не желая больше обсуждать тему, а Светлана, тоже закончив с формой, посмотрела на них обеих и скептически произнесла, — Вот не пойму я чего вы спорите. Трахают его или нет, какая разница? Это его личная жизнь. Может он вообще зажённый. Жена с ним и спит каждую ночь.

— Кольца на пальце нет, — буркнула комод два.

— Ты забыла, что на первом занятии говорили? Все кольца и цепочки снять и не носить в Академии.

— Но обручальное…

— А что, это его как-то отличает от других колец? Это требование из соображений безопасности. На практических занятиях зацепиться кольцом за движущуюся часть эмдэ-шки и все, оторвет вместе с пальцем. Так что, то что он без кольца, еще ничего не значит.

— Следа на пальце тоже нет, — еще тише произнесла Вика.

— Так ты все-таки на него запала, подруга? — посмотрела Кристина на девушку, — даже след успела определить, есть или нет?

— Ничего не запала, — зафыркала та, — просто как-то в глаза бросилось.

— Ага-ага, — не поверила секретчица.

— Да я тебе честно говорю, мне подобные наглые парни вообще не нравятся.

— Ну ладно, как знаешь, — и Кристина, махнув рукой разговор прекратила.

* * *

Прочитав письмо, запечатанное личной печатью княгини Еникеевой, княжна крепко выругалась, да так, что разбудила спавших с ней в комнате курсат.

— Оль, случилось что? — заспано спросила одна из девушек, но та лишь коротко тряхнула головой, произнесла негромко:

— Да так, новости кое какие, личного плана…

Если конечно так можно было назвать сообщение, о том, тот самый парень, оскорбивший и унизивший её мать перед другими родами, распускающий грязные сплетни о ней самой, с вчерашнего дня будет обучается в академии, наравне с ней, княжной Еникеевой, да не абы на кого, а на операту мобильного доспеха. Сама княжна нужной синхронизации не добрала, для зачисления туда, но по силе магии и предрасположенности к стихиям, вполне подошла на курс будущих командир десантно-штурмовых подразделений, что была не менее, а в чем-то и более почетно.

— Будь осторожней, — еще тише пробормотала она, проговаривая вслух строчки письма, — все очень шатко. Эх мама, если бы не твоя горячность. Да нашли бы способ как наказать и этого наглеца и Златолесскую. Нужно было, наплевав на всё, его забирать к себе, пусть через подставных, за большие деньги, но главное забрать, а уж там, мигом бы научили его покорности. А теперь? Златолесских охраняет корона. Тебя, мама, спасли только давние связи. Этот гад теперь учится в академии. А что делать мне? Так хочется задушить эту гниду…

Правда, даже себе, Еникеева запретила думать о том, что гниду эту, чрезвычайно привлекательную и притягательную, ей хотелось не только задушить…