Аномалия

Александр Лозовский, 2020

Одесса, 2040 год. Украина вырвалась из затяжного кризиса, вернула территории, и наступил мир. Страна наконец смогла использовать свой богатый потенциал и вошла в число успешных и процветающих европейских государств. Но и проблем по-прежнему хватает, какая-то чересполосица сегодняшнего, завтрашнего и позапозавчерашнего. Родимые пятна социализма далеко не отпускают. В основе сюжета романа – два месяца из жизни героев, Валентина Лаврова и Александра Гулько. Школьные приятели, тридцатипятилетние, вполне состоявшие люди, попали в водоворот неожиданных и порой необъяснимых событий. Эти события во многом изменили их жизнь и снова – в который раз! – доказали, что мы еще многого о человеке, его способностях и возможностях не знаем.

Шаманство

Саша был небольшого роста — говорил, что метр шестьдесят восемь. Валентин знал, что метр шестьдесят шесть, но никогда эти сведения посторонним не выдавал. А ему возражал, ему можно. У них было принято подзуживать друг друга, но силы были неравны. У Саши солидное преимущество.

Я упоминал о противоречиях в характере Саши. Вот одно из них. Он абсолютно не страдал комплексом Наполеона, говорил, что сейчас в моде маленькие. И доказывал это на практике. Но напоминаний об этом не любил. Прическа у Саши короткая, сантиметра два-три, не больше, волосы темные, сейчас выгорели, неопределенного цвета — он зимой и летом ходит без шапки. Спереди, увы, скажем прямо — не густые, он потихоньку лысеет. То, что осталось, стоит дыбом, вроде непослушные. Вроде. Но почему он тогда их ерошит, а не приглаживает?

«Ты не метр с кепкой, — в пикировке иногда говорил ему разъяренный Валентин, — ты метр шестьдесят восемь с прической».

Это даже между ними считалось запрещенным приемом. Как тогда быть с Наполеоном?

Саша был скорее кругло-, чем яйцеголовый, во всяком случае, круглолицый и в общем довольно симпатичный. Глаза серые, всегда насмешливо прищуренные — Валентин толком не мог понять, он ехидный или ироничный. Саша отвечал, что это одно и то же, только «ехидный» — бытовое название. Немного портили лицо результаты юношеского увлечения. Учитывая рост и характер, Саша не мог не принять меры — он серьезно занялся боксом и стал кандидатом в мастера. Нос ему попортили, не слишком, чуть-чуть, а вот губы разбили. Оказывается, и губы тоже от бокса страдают, теперь его улыбка даже без старания кажется ехидной.

— Почему попортили? — не соглашался он. — Шрамы мужчину только украшают. — Если судить по успеху у женщин, он был прав. И утверждал: в наше время мужчине не нужно охотиться, нужно только не сопротивляться.

А, кстати, знаете, почему он бросил бокс? Надоело отвечать, в какой категории он выступает — в наилегчайшей.

Так комплекс или только противоречия?

На работе Саша занимался экономическими проблемами, а когда становилось скучно, то подключался к журналистским расследованиям, отчего становилось «весело» не только ему, но и редактору. Редактор связывался с Любой и спрашивал, дорожит ли она мужем. Иногда помогало. Но Саша чаще переходил на нелегальное положение. Увы, и в новой, довольно успешной, Украине «всегда есть место подвигу».

Может, вам образ показался слишком эксцентричным, ничего не могу поделать — какой есть, такой есть.

— Ну, что стряслось? Валя, у меня мало времени. Через два часа планерка. Если я не найду чего-нибудь жареного, пожарят нас. Сгорим. Тираж падает.

— Все газеты падают, — Валентин думал не о газетах.

— Ну конечно, для тебя все падают. А я — не все. Но дело не в этом. Тебе нужно поговорить. Но у меня тоже есть желание.

Валентин понял его обиду, но переключиться на другую тему не мог.

— Саш, я понимаю и хочу, чтобы твое желание исполнилось. — Он остановился. — Но… у тебя одно на уме. Мне сейчас не до этого. Извини, ты пока ничего не заказывал? Давай тебе сто коньяка, мне — пятьдесят. Я уже причащался. И кофе. И по бутерброду.

Валентин знал, что Саша ездит общественным транспортом или, если припечет, на редакционной машине, с шофером. Он говорил: если бы был за рулем, то получал бы ноль информации. Не было бы контакта.

— Заметно, что причащался, аромат… С утра, в рабочий день, Лавров! Мой журналистский нюх говорит, что не зря приехал. Понял. Переключаюсь на тебя.

Пока они заказывали, пока им принесли, пока выпили коньяк и отхлебнули кофе, Валентин мрачно молчал. Саша вопросов не задавал, хотя время от времени ногой постукивал. Он знал, что в интервью нужно уметь ждать, как на охоте. Он умел владеть своим темпераментом.

И действительно, шлюзы открылись, Валентин рассказал со всеми подробностями то, что вы знаете. Пока Саша слушал, на его лице был только все возрастающий интерес, никакого скепсиса или сомнений, в этом тоже проявлялась журналистская школа. Исповедь нельзя прерывать.

Когда Валентин закончил, на выразительном лице Саши пробежала целая гамма чувств, но насмешки, как ни странно, не было.

— Ну как? Ты думаешь, чепуха? Мнительность?

Ответ был неожиданным:

— О снах ты мне не говорил. Валя, я помню у тебя с такими снами было какое-то время после Милы Росевой. Я правильно помню?

Валентин вздрогнул.

— Черт, как же я мог об этом забыть.

— Вот в этом деле я тебе помочь не смогу, обратись к Гольдбергу. — Имелся в виду тот психолог, о котором я уже упоминал.

— В этом не можешь, а в остальном?

— В остальном могу. Это моя работа. Расследование. Нужно выяснить, было ли в действительности то, о чем говорят слухи. Ты — это и есть слухи. Ты их разносишь. Будем проверять.

— Как это?

— Очень просто. То, что с тобой произошло или кажется, что произошло, невероятно? В этом вся изюминка? То есть главное — не совпадение, а невероятность. Так?

— Да, примерно, — неуверенно поддержал Валентин. — Хотя пес мог умереть, палец могли откусить, но я не мог быть с этим связан. Мои желания.

— План такой. Ты на тех же условиях пожелаешь чего-то реального, но маловероятного, от тебя не зависящего. Но сделаешь точно так, как это было: пожелал, увидел картинку, что там еще — сплюнул через правое плечо…

— Никуда я не плевал и заклинаний не шептал.

— Ну и отлично. Когда убедишься, что ты не Илья-пророк, забудем об этой истории.

— Ты думаешь, что мне нужно изображать из себя идиота и что-то задумывать, желать?

— Уверен. Я психологию людей знаю. Хочешь забыть — сделай хоть глупую, но проверку. Чем глупее, тем лучше, потом будет неловко вспоминать. В комплекте и о проверке, и о твоем перепуге. Понял?

Саша имел влияние на Валентина, да и сама идея казалась правильной, будет потом над чем посмеяться. И над собой. Уже сейчас все происшедшее казалось курьезом. Хорошо, что обратился к Саше.

Они со смехом стали выбирать пожелания. В конце концов прошел вариант Валентина. Он так долго в автобусе думал о судьбе бедного, заброшенного власть имущими «старого города», что по инерции предложил:

— Давай пожелаю, чтоб в ближайшее время этот Некрасовский переулок привели в порядок. Дорогу, асфальт, тротуары, цветы. Такое возможно?

Они посмотрели на запущенный квартал, по которому даже транспорт почти не ездил, тупиковое место. А ремонта переулок не видел последних полстолетия наверняка. И вокруг таких запущенных, но более центровых мест море необъятное.

— Идет. Подходит, реально, но практически невероятно. Кому он нужен?

На том и порешили. Валентин хотел шаманство — так он назвал процедуру — перенести на дом, но Саша настоял:

— Здесь и сейчас. Во-первых, ты можешь передумать, а во-вторых, мне интересно.

Пришлось сдаться. Саша настроил его на серьезный лад: любое дело нужно делать ответственно и серьезно, тем более если это эзотерика, мистика! Они прыснули, пришлось настраиваться заново.

Наконец Валентин решительно повернулся к переулку лицом: вид был не из лучших — почувствовал раздражение и довольно сердито сказал:

— Я хочу, чтобы этот злосчастный переулок наконец привели в божеский вид, заасфальтировали и… — он неожиданно остановился. В глазах удивление.

— Ну, почему скис? — нетерпеливо спросил Саша.

— Я не скис, я увидел картинку. Каток на асфальте…

Саша насторожился, внимательно посмотрел на друга, потом успокаивающе проговорил:

— Вот и хорошо, условия соблюдены. Будем ждать результата.

Они помолчали. И Саша добавил:

— Но к Гольдбергу все-таки пойди.

Валентин согласно кивнул — он понял, почему это предложение прозвучало. Саша снова попытался поговорить о своих проблемах, но было ясно, что Валентин сейчас мало что может воспринимать.

— Ладно, ты зациклен, я понимаю. Давай завтра-послезавтра встретимся, у меня тоже есть чем тебя удивить. Договорились?

— Хорошо, созвонимся.

Валентин после кафе пошел домой, нужно было отдохнуть, немного поспать, снять напряжение. Правда, с этой целью они с Сашей взяли еще по пятьдесят — не помогло. Недалеко от своей парадной он встретил Спиридона, и это настроения не улучшило.

— За злодейство всем придется отвечать, — алкаш явно собирался произносить большой монолог. Валентин так посмотрел на него, что Спиридон осекся, повернул назад и засеменил во двор. Он определенно испугался. Но и Валентин пережил шок не меньше. Он с трудом удержался, чтобы не сказать Спиридону: «Заткнись, а то я отправлю тебя вслед за псом!» До чего дело дошло! Нет, без Гольдберга не обойтись.