Отрицательный рейтинг

Александр Мазин, 2019

Большая Игра. Стратегия. Войти в нее мало. Надо в ней выжить. В одном из трех доступных новичкам миров. В мире викингов Мидгарде. В мире мутантов, радиации и враждебных кланов Умирающей Земли. Или в Техномире, где идет непрерывная битва между людьми в боевых скафах и чудовищными роботами. Александр Первенцев побывал в каждом из трех. И каждый мир что-то у него отнял. И что-то подарил. И в каждом его пытались убить. В Стратегии это нормально. Ненормально, если охота продолжается вне Игры. А она продолжается…

Глава 6

Закрытая территория «Мидгард».

Многие знания — многие печали…

Феодора Герца с Техномиром ассоциировать было трудно. Невысокий, кругленький, с аккуратной бородкой и весьма внушительной лысиной, мастер адаптации смотрелся не хладнокровным убийцей-потрошителем, а безобидным профессором-гуманитарием. Но третий уровень — это третий уровень. Безобидные его не берут. Да и первый тоже.

— Игра — это главное, Александр, — добродушно поведал мастер Герц. — И у неё свои цели, суть которых мы можем только предполагать. А игровые зоны — не парки развлечений, как кажется поначалу. Они влияют на игроков больше, чем игроки на них. Однако это Игра, а значит, в ней есть противостояние, победители и побеждённые. Игра не может проиграть, но люди — могут. Потому есть ещё одна малая игра внутри большой. И даже не одна. За сферы влияния, за ресурсы, на рычаги управления и потенциал развития. Например, за создание новых игровых зон. За перспективных игроков, за влияние на их выбор, в котором они вроде бы свободны, но хороший пиар и приманки никто не отменял. Да, игроки вольны выбирать, где играть и за какую сторону. И если очень сильно упростить, то наш Мидгард — это одна сторона, Техномир — другая. Другая линия развития.

— И что, когда я играю с технами, я, получается, играю на другой стороне? — спросил Санёк. И озаботился: — Это плохо?

— Да играй ты сколько хочешь и с кем хочешь! — успокоил мастер адаптации. — В Игре все стороны равны. Тем более цвет у тебя чёрный, цвет Кали, и фракционные… — Тут он осёкся, поглядел на Санька недовольно. — Впрочем, ты всё равно не поймёшь. Никто не накажет тебя, если ты предпочтёшь Техномир. И мы с Дедом тоже на тебя не обидимся. Ведь и в Техномире не всё так однозначно. Там тоже есть стороны…

— Шкурники и мехи?

Мастера засмеялись, потом Феодор Герц похлопал Санька по спине и сказал:

— Играешь ты за чёрных или за белых, ты всё равно играешь в шашки, не в волейбол. И там, и здесь важнее не то, где ты играешь, а как. Твой выбор. То, как тебя трансформирует Игра. Хотя белым и пушистым намного легче у нас, чем, например, у мертвяков. У нас ты можешь жить обычным бондом. Никто не станет тебя убивать только потому, что ты есть. А в Техномире выбор «убивать — не убивать» практически отсутствует. Хотя и там он есть. Однако когда ты начинаешь поднимать рейтинг… В общем, остаться человеком в Техномире трудновато.

— Попала собака в колесо… — проворчал Мёртвый Дед.

— Как-то так, — согласился Феодор Герц. — Но есть и бонусы.

— То есть? — уточнил Санёк.

— Игра учитывает сопротивление среды, — сказал мастер оружия. — Чем больше усилие, тем выше результат. Всё уравновешено. Вот, к примеру, Феодор сейчас — представитель, скажем так, другой партии, хотя знак у него, сам видишь.

На руке мастера адаптации проявился знак. Проявился и исчез. Но это был динозаврик. И зубастый.

— Так что можешь смело играть на тёмной стороне, — заявил Мёртвый Дед. — Главное: оставайся и там представителем света.

— Ну ты и завернул, старый, — захихикал мастер адаптации. И уже Саньку: — Нет здесь ни света, ни тьмы. Только знание и невежество. Причём если в миру знание — просто информация, то здесь оно меняет носителя. Если это и впрямь знание, а не просто информация. Ты стал вторым, значит, город уже видел.

— Который вместо озера? Ага. Только меня туда почему-то не пускает. Это из-за уровня?

— Из-за уровня тоже, — ответил мастер адаптации. — Но главное, парень, у тебя нет пропуска.

— А у вас он есть? — не удержался Санёк.

— У меня — есть, — ответил Феодор Герц.

— А у меня очень скоро будет, — сообщил мастер оружия и ухмыльнулся: — Думаешь, зря я тут с вами вожусь?

— А что…

— А ничего! — перебил Мёртвый Дед. — Запомни, что сказал Федя: знание — это то, что тебя меняет. Остальное — просто информация. И вот тебе информация: ты спросил, зачем ты мастеру-шкурнику? Почему он сначала послал фехта, а потом вдруг взялся учить, да ещё и бесплатно? Да потому, что уж не знаю зачем, но Игре нравится, когда вы, химеры, прыгаете из зоны в зону. Она это поощряет. Сегодня ты играешь за белых, завтра за чёрных. И чем выше уровень, тем это труднее. Но Игре надо, потому с каждым новым уровнем у химер появляются новые возможности. Те, которых нет у других.

— Звучит заманчиво… — пробормотал Санёк.

— Не обольщайся, — заметил мастер адаптации. — Это Игра. Здесь ничего не даётся просто так. Выбор есть у всех и всегда. А ты пока что не великий игрок, а ценный приз. Если благодаря мастеру-шкурнику ты сделаешь основой его игровую зону, а не нашу, то бонусов он получит немало. Хотя я склонен думать, ты к ним не переметнёшься.

— Это почему? — с вызовом поинтересовался Санёк. Уверенность Феодора Герца его задела. — Мне там нравится.

— Летать тебе нравится, — проворчал мастер оружия. — Из плазмогана палить. Видеть всё на триста шестьдесят градусов и когда тебя шкура со всех сторон облизывает, как кошка котёнка. Вот что тебе нравится. И не тебе одному. Больше девяноста процентов игроков, особенно молодняк, в Техномир и идут. Потому и закрытая зона у них раз в двадцать больше нашей. А знаешь, сколько из них переживает первый год?

— Половина? — навскидку предположил Санёк.

— Один из десяти. А мы, заметь, если одного из десяти потеряем, уже много.

— Не понимаю, — проговорил Санёк. — Оттуда же уйти — плёвое дело. Проткнул иглой чип — и на свободе. Не то что здесь: лови солнышко, когда оно есть.

— А ты проткни его, лёжа в заблокированном скафандре или после выстрела из парализатора! — предложил мастер оружия. — Это Игра. И тут, и там всё сбалансировано.

— И все об этом знают? Ну что девять десятых в минус уходит?

— Знают, парень. Или догадываются. Но всё равно лезут. Летать каждому хочется. Себя вспомни.

Санёк вспомнил и согласился. В первый день после захода в Игру он как раз и попал на такой бесплатный тренажёр. И немедленно захотел играть в этой зоне. К счастью, не сложилось.

— Летуны, — проворчал Мёртвый Дед. — Так я тебе намекну: летать и у нас можно. Правда, не на втором уровне. И даже не на третьем, но можно.

— А куда тогда у них на высших уровнях летают? — задал провокационный вопрос Санёк.

— В космос, — буркнул Мёртвый Дед. — Что ты меня расспрашиваешь? Ты у того людоеда спроси, что тебя бесплатно учит. Это его зона.

— К вам как-то доверия больше, — признался Санёк.

Мастера переглянулись.

— А он в корень смотрит, — одобрительно произнёс мастер адаптации.

— Не обольщайся. Ты пока никто и звать никак, — приправил медок дёгтем Мёртвый Дед. — Облажаться можно где угодно. Твой коллега Берсерк — живой пример. А как он рос поначалу… Помнишь, Федя?

— Александр не сломается, — сказал мастер адаптации. — Я этого не вижу.

— Ты не видишь! — с нажимом произнёс мастер оружия. И резко сменил тему: — Девчонка эта, сегодняшняя. Что скажешь?

— Красивая. Перспективная. Скрытная.

— Скрытная, факт, — буркнул Мёртвый Дед. — Что у неё на уме?

— Точно не мальчики, — мастер адаптации засмеялся. И Скаур неожиданно к нему присоединился, кашлянул пару раз, что означало: веселится мастер оружия. А потом пихнул Санька кулаком в живот. — Ты пробей её, парень. Это в твоих интересах. И в её тоже.

— Я попробую, — кивнул Санёк.

— Уж постарайся! — Мёртвый Дед поднялся, а Феодор Герц остался сидеть.

— Совет тебе напоследок: не забывай, что шкура — это шкура, а ты — это ты.

— Ну так…

— Не понял, — огорчённо произнёс мастер адаптации. — Тогда поясняю: если ты вдруг почувствуешь себя бронированным великаном двухсаженного роста с рентгеновским зрением и огненным дыханием, ты это прекращай. Есть шкура с её супермощью, а есть человечек внутри. Так вот, ты — этот человечек. Всё, свободен!

— А ты продолжай, продолжай, Федя, — проговорил мастер оружия, опускаясь на стул. — Что-то мне интересно стало.

— Неужели не знаешь, старый? — удивился Феодор Герц.

— Откуда мне знать? Я ж за технов не играл.

— Ну да. Всё просто, Дед. Так же, как и с этим вот.

Он встал и подошёл к стойке с оружием.

— С определённого уровня это, — он взял со стойки английскую шпагу с плетёной гардой, — становится уже не продолжением руки, а самой рукой. Ты понимаешь, о чём я?

— Само собой, — подтвердил мастер оружия.

— А когда это происходит, без шпаги ты ощущаешь себя немножко калекой.

— Есть и такое.

— А человека без оружия — почти инвалидом.

— Это сейчас. А в те времена, куда нас заносит Игра, человек с оружием вообще не считал безоружного полноценным. Свободный всегда с оружием, а раб — это что-то вроде говорящего домашнего животного.

— И опять ты прав, — согласился Мёртвый Дед.

Санёк слушал, приоткрыв рот. Чувствовал: вот оно, важное.

— А теперь представь, что у тебя не шпага, а скаф, который никакой шпагой не пробить. Скаф, который разгоняется до двухсот километров и взлетает на высоту двух Исаакиев. С круговым обзором во всех диапазонах, неуязвимостью к радиации, жаре и холоду, с оружием, которое одним выстрелом испепеляет драккар…

Тут он перевёл взгляд на разинувшего рот Санька.

— Ты ещё здесь? — удивился мастер адаптации. — Иди своими делами заниматься, нечего старших подслушивать!