Форексмен

Александр Малашкин

…Форекс уничтожит его!.. Или… Нет?.. Даст свободу? Свежий ветер?.. Счастье?.. Любовь?.. Или… Разочарование?.. Крушение надежд?.. Смерть? Х-м-м… Как это может быть? Внутренний голос, такой чёткий, такой ясный. Порой он сводит с ума. Впереди только черная пустота неизвестности, и в эту неизвестность извилисто ползет «змея» графика. Так было, так есть и так будет. И вряд ли кто-то сможет это нарушить.

Глава третья

Филипп изменился в лице, услышав эти слова. Он не предполагал, что успешный валютный трейдер захочет переубеждать новичка. Почему? Для какой цели? Филипп для него даже не конкурент, да и лишать рынок «подлива» дополнительной сотни баксов в многомиллиардный котел — чушь собачья. Эта «сотня баксов», которая легко может выражаться хоть в тысяче, хоть в двух, в условиях целого мира — сумма ничтожная. Тем более этот же самый человек на протяжении полутора часов доказывал, что на валютном рынке можно сколотить состояние. И вдруг — резкий переворот…

— Такую установку я дал себе два года назад, — добавил Константин.

— С тех пор вы не встретили ни одного?

— Кто несколько часов назад совершил первую сделку? — Он мотнул головой. — В лучшем случае, человек являлся трейдером уже три дня.

— Я вас не понимаю, — сказал Филипп.

— Я настолько принципиальный, что если задумаю, то не прощу себе, если этого не выполню. Хотя, по правде говоря, проехав пол-России, не ожидал встретить новичка-однодневку именно сегодня.

— Не пойму главного: зачем вам переубеждать?

— Чтобы понять, зачем, нужно выслушать до конца. Однако даже тогда я не гарантирую полного взаимопонимания. Вы можете остаться при своем мнении. Мною будут лишь приложены некоторые усилия, дабы вы навсегда забыли о рынке. Я делаю это только из лучших побуждений, ибо мне известно, насколько опасен валютный рынок. Почему я выбрал объектом для переубеждения трейдеров-однодневок? Всё просто: они еще не вошли во вкус. Это как с алкоголем: если доселе непьющему человеку дать глоток водки, чтобы он не опьянел, но ощутил её неприятный вкус, и сказать «это плохо, это горькая отрава», велика вероятность, что он больше не приблизится к этому напитку. С курением и остальными пагубными привычками дело обстоит так же.

— Насчет привычек, может, вы правы, Константин Игнатьевич, но к трейдингу это сравнение не подойдёт. Считаю, объектом для переубеждений как раз лучше выбирать не трейдера-однодневку, а человека, который только что понёс сокрушительный убыток. Эмоциональный удар, плюс ваши слова, и, полагаю, в рынок он уже не вернётся.

— Нет-нет, я не зря провел параллель между валютным трейдингом и пагубными привычками, — покачал головой Константин. — Пьющему можно сколько угодно рассказывать о вреде алкоголя, он даже будет поддакивать, соглашаться, с умным видом кивать, но в конце беседы преспокойно заложит за воротник. И плевать, что на третьей стопке начнет кружиться голова, на пятой задвоится в глазах, а шестая срубит наповал. Трейдер, который допустил убыток, понимает: вместо знака «минус» вполне мог быть «плюс». Нужно было только принять противоположное решение: скажем, встать не на покупку, а на продажу. Или, если говорить об алкоголе, надо было выпить на пару стопок меньше и закусить лишним огурцом. Поэтому лучше вызвать негативные чувства на ранней стадии, а не когда на это занятие уйдет несколько месяцев или лет жизни. Ведь, несмотря на отрицательные стороны валютной торговли, о которых я непременно поведаю, у нее есть положительные. Ну и что, если отравился паленой водкой на дне рождения друга? Фигня, не правда ли? Зато как было весело! Даже тяжесть в голове на следующий день не предотвратит повторения пьянки уже в следующую субботу. Какого размера ваш депозит?

— Сто долларов.

— Очень хорошо. Сейчас некоторые сразу начинают с пятисот или тысячи. Сто долларов — очень хорошо.

— В каком смысле хорошо? Я вообще-то приготовил полторы тысячи и намерен их закинуть уже на следующей неделе.

— Этого делать нельзя. А хорошо потому, что сто долларов без угрызений совести можно вывести прямо завтра. Серьезность ваших намерений, выражающаяся в тысячедолларовом эквиваленте, не позволила бы легко и быстро отказаться от игры.

— Вот так напутствие! Хорошо, допустим, мне понятно, почему вы сравниваете трейдеров с алкоголиками: зависимость, психологические капканы и всё такое. Мне не понятно другое: с каких пор легальный биржевой инструмент с колоссальным потенциалом вдруг стал непригодным для работы? Ведь, насколько я понимаю, именно по этой причине вы хотите отговорить меня от торговли? Там сложно заработать? А где сегодня легко? Можно назвать десяток профессий, в сравнении с которыми Форекс покажется игрушкой.

— Дело не в сложности, а в невозможности!

— Невозможности? Хотите сказать, толпы трейдеров по всему миру только и делают, что теряют деньги?

— Само собой, не только. Есть те, кто зарабатывает.

— А в чем тогда дело? — спросил сбитый с толку Филипп. Ему становилась неприятна эта болтовня. Подобные пораженческие разговоры — «вокруг всё обман», «одни дураки дурят других», «мир несправедлив» и так далее — обычно ведут круглые неудачники. Он не ожидал встретить неудачника в лице первого в его жизни наставника в финансовом деле.

— Мне нужно идти, — сухо произнес Филипп и поднялся.

Константин поднялся следом.

— Неужели вы так жаждете потерять свои деньги? — печально спросил он.

— Жажду заработать, — твердо произнес Филипп, глядя собеседнику в глаза.

— Если бы можно было хоть на секунду заглянуть в будущее, скажем, на месяц или два, вы бы к моим словам отнеслись по-другому. Я вот что скажу: ваши деньги в любом случае будут потеряны.

— Да почему вы так уверены?! — повысил голос Филипп. Кира на миг оторвалась от дел.

— Опыт многих людей, через это прошедших.

— Если вам так важно, чтобы трейдер-новичок не потерял деньги, лучше дайте ему достойный торговый совет.

— Только один: не торговать ни при каких обстоятельствах. — Константин улыбнулся и двинул плечами. Респектабельная внешность, парфюм, улыбка, пламенные речи — всё это не сочеталось с его теперешним высказыванием. Однако Филипп почувствовал какой-то едва уловимый зачаток истины в его словах.

— Как теперь быть? Я несколько месяцев жил надеждой всерьез взяться за это дело. Я ведь не надеялся за один день стать миллионером, мне известно, что такое упорный труд. Подозреваю, что даже в области валютной торговли его никто не отменял. — Филипп посмотрел на часы: критическая точка пройдена, теперь даже если он прямо отсюда стрелой полетит до крыльца общежития, всё равно не успеет. — Для начала я хотел всё изучить, почитать книги, попробовать торговать на маленькой сумме, постепенно наращивая обороты. А вы взяли и разрушили мои надежды. Большое спасибо, Константин Игнатьевич Фихмовский. — Филипп протянул руку на прощание.

Константин некоторое время стоял неподвижно, словно решая, как поступить. В какой-то момент его сосредоточенно-серьезное выражение лица сделалось дружески-доброжелательным. Он не стал протягивать руку, а вместо этого сказал:

— Давайте продолжим беседу в каком-нибудь другом месте. Думаю, мне удастся рассказать обо всем подробнее в иной обстановке.

Филипп не знал, что ответить. С одной стороны, он определенно рискует нарваться на строгий выговор коменданта общежития, с другой — человек, у которого есть ценная для дела информация, сам выдвигает предложение продолжить беседу. Пускай разгромную, но что-то из всего этого почерпнуть удастся.

— Хорошо. Но где?

— Сейчас соберем вещи, сдадим офис и поедем. В гостинице, где мы остановились, есть хорошее место, чтобы поужинать.

— Похоже, вы всерьез решили выполнить обещание, данное самому себе, и переубедить начинающего трейдера, — сказал Филипп. — Предупреждаю, это трудноосуществимо даже при всей вашей великолепной риторике. А мои разрушенные надежды — это только видимость: серьезные сооружения, такие как убежденность и личные взгляды, я прячу гораздо дальше.

— В любом случае мы отлично проведем время, — подмигнул Константин.

Кира находилась в боковом поле зрения Филиппа, но он буквально почувствовал её улыбку. Она ловко скручивала провод. Девушка знала пристрастия Константина — Филипп о них даже не подозревал. Говоря начистоту, если бы на месте трейдера-однодневки оказался какой-нибудь несимпатичный человек, Костя не ввязался бы в такое целенаправленное переубеждение. Два года назад, за один день потеряв почти 30 тысяч долларов на рынке Форекс, он действительно дал себе установку спасти хотя бы одного человека от боли, которую в те страшные минуты потрясения пережил сам. Время прошло, боль утихла, однако установка сработала, когда на вопрос, задаваемый аудитории скорее уже по привычке, этот молодой человек поднял руку.

— Сегодня состоялся последний из трех вечеров в вашем городе, — между делом сказал Костя, взявшись разбирать алюминиевую конструкцию слайд-стенда. — Завтра мы с Кирой выдвигаемся в Красноярск. Там тоже состоится три вечера.

— И в каком городе вашему Форекс-турне суждено закончиться? — спросил Филипп.

— К середине октября мы должны быть во Владивостоке. Там и закончится.

— Оттуда обратно, по новому кругу?

— Чаще, чем раз в год, в одном городе нас не вытерпят, — улыбнувшись, поднял глаза Константин. — Хотя у некоторых городов с населением больше миллиона есть хороший потенциал для повторного проведения встреч. Но таковых на карте России мало, а страна большая, и проделывать тысячу километров ради одного-двух семинаров не выгодно.

— Но ведь, так или иначе, придется ехать обратно?

— Не совсем. — Константин свернул полотно в трубочку и приступил к складыванию элементов каркаса в футляр. — «Мерседес» снимается с учета в ГАИ Владивостока, для него там уже есть покупатель, а мы с Кирой садимся на прямой рейс до Москвы.

— Продуманно, — с одобрением кивнул Филипп. — И сколько раз вы уже так делали?

— Вояж по территории России совершаем вторую осень подряд. Зато в Москве, Питере и нескольких крупных близлежащих городах встречи проводим регулярно.

— На это уходит уйма времени. Когда же торговать? — удивился Филипп.

Кира поправила волосы и улыбнулась. Константин взглянул на нее, словно спрашивая разрешения ответить. Она тонко шевельнула своими пышными ресницами, и Костя кивнул:

— А кто говорил, что я торгую?

— Вы, на протяжении полутора часов.

— Я скоро позабуду пароль в свой торговый терминал, на счету которого у меня с давних времен завалялось несколько долларов.

Филипп поднапряг лицевые мышцы, дабы подхватить отвисающую челюсть.

— Разве люди, приглашаемые мной на выступления, стали бы меня серьезно воспринимать, скажи я им, что не торгую? Ответ очевиден. — Константин покосился на дверь и заговорил тише: — Прозвучит парадоксально, но как только я перестал торговать на валютном рынке, он начал приносить мне доход. Я являюсь инвестором нескольких хедж-фондов и пятую часть доходов от семинаров и видеолекций запускаю в них. Но сам я после одной крупной потери от трейдинга отошел и возвращаться в это мутное дело не собираюсь.

— Извините, но с таким ханжеством сталкиваюсь впервые, — усмехнувшись, мотнул головой Филипп. — Людям рассказываете, будто торговля на Форексе сулит большие деньги, а сами твердо убеждены, что это не так.

— Сейчас скажу то, что окончательно тебя запутает, — предупредил Константин и расправил плечи. — Торговля на Форексе действительно сулит большие деньги. Это не обман. Там действительно колоссальные возможности. Вот только открываются они не каждому, а если открываются, то ненадолго. Скажу так: из ста человек, решивших заняться валютной торговлей, при условии, что они вложат туда все свои силы и средства, восемьдесят в первый же год станут банкротами. Кстати, спустя время, когда эти люди поднимутся на ноги и займутся другим делом, они до конца жизни будут говорить о том, что Форекс и вся биржевая торговля — величайший лохотрон всех времен. Идем дальше: десять человек продержатся на год-два дольше, может, даже успеют распробовать жизнь на широкую ногу, но в конечном итоге их тоже ждет разорение. Оставшиеся десять — особые личности. Пятеро из них, добившись головокружительных результатов, вскоре начнут думать, что они короли мира. В подземном гараже их элитной квартиры будет стоять новенький «лендровер». Портмоне перестанет застегиваться от скопившихся денег и кредитных карт. И, казалось бы, хвост золотого теленка теперь у них в руках, но в какой-то момент что-то пойдет не так. Они схватятся за голову, когда вынуждены будут продать «лендровер», чтобы заплатить за еду и квартиру. Следом продадут саму квартиру… и тут дороги у всех расходятся. Кого-то ждет бутылка, кого-то депрессия. Но в одном они будут похожи: до конца дней им придется работать не на себя.

Костя умолк, ожидая вопроса.

— Кажется, осталось еще пять? — напомнил Филипп.

— Молодец. Люблю, когда внимательно слушают. — Константину все больше нравился этот молодой парень. Он знал: не важно, с помощью Форекса или нет, но его ждет успех. — Уцелевшая пятёрка, как и все остальные, только значительно позже, тоже вынуждена будет покинуть рынок. Вот только нищими, как предыдущие пять, они, к счастью, не станут. Эти люди не прикоснутся к бутылке и задушат депрессию. Оставшиеся деньги будут делегированы другому виду деятельности, и к валютному рынку эти счастливчики больше никогда не вернутся.

— Выходит, из ста человек, в конечном итоге, прогорят все сто? Печальная перспектива.

— Правдивая. Такого тебе никто не скажет. Все книги, которые ты собрался читать, а также видеоуроки — экзальтированный бред мошенников, наживающихся на самом сильном человеческом пороке, таком, как страсть к наживе. Про обучение в дилинговых центрах вообще и думать забудь. У тех задача номер один — твое разорение. Им важно, чтобы ты поскорее потерял депозит и побежал собирать новый. Так что если после сегодняшнего ужина ты все же решишь попробовать свои силы, вообще не заморачивайся по поводу обучения. Главное, пойми механизм заключения сделок, познай азы технического анализа, и в путь. Дальше даже не лезь. С депозитом от ста долларов до ста тысяч понадобится только техника и математическое ожидание. Никакой торговли по новостям: всю «новостную» прибыль собирают инсайдеры, они акулы, а мелкие рыбешки типа тебя, меня, и тех сотен людей, для которых я выступаю, неизбежно становятся жертвами их челюстей.

Накинув курточку, Кира взяла в одну руку дамскую сумочку, в другую — портфель с ноутбуком и легковесный пакет. Константин захватил футляр с каркасом и проектор. Филипп, чтобы не быть с пустыми руками, прихватил тубус, в котором находилось свернутое полотно.

В двери заглянул охранник, спеша сообщить:

— Плакат с улицы я снял, правда, он успел немного промокнуть под начавшимся дождем. Подставка с коридора отнесена к выходу.

Девушка передала ему ключи.

На часах ровно одиннадцать. Когда, покинув офис, все четверо шли в сумраке коридора, карман Филиппа завибрировал.

— Спешу напомнить: общага закроется через тридцать секунд, — послышался в динамике тревожный голос Мешка.

— Я приду позже.

— Капитан Лаконичность, — съязвил Мешок. — У тебя что-то случилось?

— Что может случиться?

— Чую, не можешь говорить, — сообразил Миша. — Ладно, если что — звони.

Едва двери здания распахнулись, резкий ветер с колючим мелким дождем ударил в лица.

— Погода испортилась, — поежился Костя.

— Бабье лето радовало нас долго, но, увы, закончилось, — откликнулся охранник.

— На следующий год поедем месяцем раньше, — сказал Костя, обращаясь к Кире.

— Мы бы и в этом поехали на месяц раньше, — сладким голосом сказала девушка, намекая на что-то, о чем знали только они двое. Константин кашлянул. По мнению Филиппа, речь могла идти о чем угодно, в том числе о каком-то непристойном событии. Теперь ему еще больше захотелось узнать, что происходит между этой парочкой. Может, даже сильнее, чем о секретах рынка, ведь по большому счету Константин уже высказал свою точку зрения.

Охранник аккуратными движениями задвинул подставку в багажник. Кира незаметно протянула ему несколько сторублевых купюр, поблагодарила за помощь, и он поспешил исчезнуть за дверями здания.

За мокрыми стеклами автомобиля поплыли огни города. Поскольку это первая поездка Филиппа с женщиной за рулем, он волновался, но через несколько светофоров это прошло. Кира профессионально управляла немалым «Мерседесом». На заднем сидении он видел, как выверенно и четко она выполняет каждое действие, как её взгляд со строгой периодичностью проскальзывает по всем трем зеркалам заднего вида. Константин человек не глупый, очевидно, знает, кому доверять жизнь, а водительских прав у него, по догадкам Филиппа, никогда не было.

Свободные улицы позволили доехать быстрее, чем за десять минут. По приезду Кира подогнала правый борт автомобиля к самым ступенькам.

— Поставлю на стоянку и поднимусь в номер, — сказала она.

— Хорошо, — ответил Костя. — Как всё сделаешь, спускайся в ресторан.

Они вышли. Выхлопная система «Мерседеса» пророкотала, и какая-то часть от трехсот лошадей резво тронула его с места. Филипп устремил взгляд на верхнюю часть двадцатиэтажной гостиницы «Алмаз» — пожалуй, самой престижной в этом полумиллионном городе.

— Замечательная девушка, — сказал Костя, зачем-то похлопав Филиппа по плечу. — Без нее в моей жизни всё было бы по-другому.

— Правда? Что именно?

— А всё. Во-первых, той холодной осенью, когда я потерял все свои деньги, именно она спасла меня после тяжелейшего морального потрясения. Стыдно признаться, но тогда я думал, как легче и безболезненнее уйти из жизни. Словно в сказке, она пришла из ниоткуда, неся новый смысл. Во-вторых, она по сей день мой несравненный талисман в красивом человеческом обличии. Когда Кира рядом, я счастлив.

«Всё ясно, он влюблен в нее», — подумал Филипп. — «Но почему такой ледяной взгляд, не только с его, но и с её стороны? Здесь что-то серьезнее, здесь гораздо сложнее»

Они прошли в огромное светлое фойе, после чего направились в крыло, где находился ресторан.

Филипп взял меню и, испугавшись цен, заказал самое простое, что было: толченую картошку с парой куриных ножек. Костя не стал выделываться, заказав то же самое и добавив какой-то салат.

— Что желаете из напитков? — спросила официантка.

Костя взглянул на Филиппа:

— Как относишься к виски?

— Трудно сказать…

— Два виски прямо сейчас и два, когда принесете еду, — решительно сказал Костя.

Аперитив пошел хорошо и сразу подарил легкость. Филипп вспомнил предыдущий случай употребления алкоголя — в новогоднюю ночь. С той единственной бутылки портвейна, которую принес и откупорил Мешок, прошло девять месяцев абсолютной трезвости. Во-первых, не было случая, во-вторых, не хотелось. По причине длительного воздержания четверть стакана великолепного шотландского виски подействовала ударно.

Филипп ждал, когда Костя продолжит переубеждать, но Костя странно притих, откинувшись на спинку стула. Голову немного наклонил и, поставив локоть на стол, а тыльную сторону ладони прижав к подбородку, слегка её подпирал. Ненавязчивым, слегка усталым взглядом Костя принялся сканировать Филиппа: молодой, симпатичный, на вид около двадцати пяти. Выглядит уже скорее как мужчина, нежели как парень. Густые светло-русые волосы, вьющиеся строго вверх. Кто-то ходит за такой прической в салон красоты, а у него она от природы. Прямой лоб, на котором еще не скоро появятся первые горизонтальные морщины. Но что касается вертикальных — их две, они расположены аккурат между бровями. Появляются крайне редко, по-видимому, в тот момент, когда он усиленно думает, злится или физически напрягается. Голубые глаза Филиппа смотрят цепко, иногда твердо и всегда решительно.

«Студент», — мысленно заключил Константин. — «Не знаю, почему, но, вопреки здравому смыслу, чувствую: жажды к огромным деньгам у него нет. Пачки бабла, скорее всего, его интересуют меньше, чем остальных. Это романтик, всё его естество сегодня отдано идеализму. Филипп не откажется от комфортного жилища, хорошей машины, некоторой суммы наличности для повседневных нужд, но большего для себя не потребует. Или… я ошибаюсь? Потребует, еще как потребует, однако только после того, как придет к своей Главной цели»

Костя сравнил Филиппа с собой в его годы: «Десять-пятнадцать лет назад я тоже мечтал перевернуть мир, при этом деньги как таковые меня не интересовали». Хотя нет, еще как интересовали. Всегда хотелось сводить девушку в приличное место, подарить букет лучших цветов. Хотелось одеваться дороже, чем сверстники, ездить если не на своем автомобиле, то хотя бы на такси. После окончания института тянуло посмотреть мир, ступить на все континенты… Можно было составить длинный список желаний, каждое из них подмывало фундамент основной мечты, словно морская волна песочные замки. Потом, дабы удовлетворить очередное «желание», требовалось работать. И всё бы ничего, но мир не сказка и КПД нашей деятельности иногда оставляет желать лучшего. Впахиваешь сутками, неделями, месяцами, а результата — ноль. Придумываешь что-то новое, снова впахиваешь, результат чуть лучше, но все равно не ах. И так далее. Реальность, в конце концов, подламывает светлые надежды, сводя смысл жизни к банальной погоне за заработком. И вот незаметно деньги становятся самоцелью. Конец юношеским грезам. А странная штука «сознание» спустя время шепчет: «не было у тебя мечты, дорогой мой, не было. А если бы была, ты б из кожи вылез, чтобы её достичь. Теперь вот сиди и не трепыхайся».

«Сломается этот парень или нет?» — размышлял Костя. — «Кто знает. На первый взгляд, от сотен тысяч молодых людей он ничем не отличается. А глубже заглядывать в душевный мир человека я не умею. Даже если и попытаюсь, мне каждая черта может показаться противоречивой. Поэтому не знаю, ждет ли его успех, но яркая, необычная жизнь — несомненно»

Филипп делал вид, что не замечает этого изучающего взгляда напротив. Однако спустя еще минуту ему надоело сидеть под «сканером»:

— Выходит, нет никаких шансов удержаться на рынке валют?

Костя продолжал неподвижно смотреть на Филиппа, словно гипнотизируя, затем вздохнул, убрал подбородок с руки и придвинулся к столу. Он привык быстро переключаться от мысли к мысли.

— Есть только три необходимых условия, чтобы действительно удержаться на валютной бирже. Первое и самое главное: личная дисциплина, устойчивость к чрезмерному азарту и способность обдуманно входить в рынок даже после серии крупных потерь. Это называется одним словом: психология. Второе, чуть менее важное, тем не менее, необходимое условие: наличие серьёзного стартового капитала. Я говорю не о смешных ста долларах или даже о тысяче. Я говорю о суммах значительно большего порядка. Например, сто тысяч. Такие деньги нужны, чтобы не торговать заемными средствами, то есть «кредитным плечом». Позже ты поймешь: маржинальная торговля для частного инвестора почти всегда путь к разорению.

Принесли еду. От тарелок струился ароматный пар. В глазах Кости читался голод, но, невзирая это, яство он к себе пододвинул медленно. Деликатно взял вилку, но, прежде чем приступить, обратился к официантке:

— Через десять минут повторите виски, пожалуйста.

Девушка кивнула, а Филипп почесал бровь.

— От хорошего виски голова не болит, — улыбнулся Костя. — Главное — знать меру и не смешивать с чем-то другим, например, вином или пивом. После виски сгодится только коньяк или, на худой конец, водка.

— Трудно поверить, но за свою жизнь я выпил всего одну стопку водки, — признался Филипп. — А виски вообще даже не пробовал.

— Тебе сколько? — поинтересовался Костя.

— Двадцать два.

— Студент?

— Студент. Эконома.

— Завидую. В свои двадцать два я не мог подобным похвастаться.

— Наверное, это было еще в девяностых?

Костя кивнул. Филипп отсек вилкой кусочек куриной ножки и с аппетитом попробовал. Нежное ароматное мясо растаяло, едва коснувшись языка. Вкус глотка виски после этого приобрел глубокий оттенок.

— Третье условие — специальное образование. Если оно есть, то не повредит, если нет, его отсутствие не станет решающим. А вообще, скажу по личному опыту: самообразование и непрерывное самосовершенствование важнее, чем диплом финансиста. Если не дано, человек и с корочками останется на уровне барана. В общем, образование как таковое играет важную роль, а то, как ты его получил, уже нет.

Костя пресыщенно отодвинул пустую салатницу.

— По интонации чувствую, это еще не всё.

— Условия закончились, остался маленький пунктик. Назвать его лишним нельзя, в некоторых случаях он даже важнее перечисленного, но о нем почему-то принято забывать или, по крайней мере, не всегда брать в расчет. Этот пункт называется «вероятность». Как человек, разбирающийся в цифрах, твердо заявляю: даже если у решившегося стать трейдером будут наличествовать все перечисленные условия, заработка это ему не гарантирует. Его элементарно может постигнуть череда неудач. Цифры на время станут врагами. Такое бывает редко, но бывает. Однако у этого пункта есть и оборотная сторона. Без капитала, без выдержки, без знаний простая удача может сделать человека богатым. Случается это еще реже, и, как правило, такие люди с верой, что они, дескать, фартовые, начинают откровенно наглеть. А фортуна такого не прощает.

— Я так понимаю, в этом бизнесе сложностей больше, чем каком-либо другом. Проще, я не знаю, строить дороги, создавать корпорации, податься в деревню разводить скот…

— Совершенно верно. Биржевиков напрасно считают счастливыми лентяями: они-де сидят себе, покупают, продают, чего сложного? Но знающие трейдеры в курсе, как тяжело даются деньги на этом поприще. Допустим, ты едешь на реальный рынок и вступаешь в обычные рыночные отношения. Там имеешь дело с одним человеком — продавцом/покупателем: хитрый он или прямолинейный, жадный или готов уступить, есть у него в кармане деньги/качественный товар или он создает видимость — все эти качества ты наблюдаешь, глядя ему в лицо. Играть на бирже — все равно что иметь дело с миллионом неисправимых хитрецов одновременно. Никогда нельзя предугадать, как они поступят дальше, когда, казалось бы, поступать нужно именно так. Движение цены создается совокупными действиями всех участников рынка, и даже если ты предугадаешь общий настрой, нельзя сказать, какова его степень и, соответственно, сила воздействия. Если трейдеру начинает казаться, что он может предугадывать, ему нужен немедленный перерыв — он заигрался. Никто никогда, вопреки теориям заговора, не может дать определенный прогноз по рынку. Его определяют миллионы факторов. Нужна сверхмощная вычислительная машина, хотя, мне кажется, даже она будет давать сбои.

— Может, у правительств или крупных корпораций есть такие машины?

— И они потихоньку гребут деньги с участников рынка… — Костя подхватил мысль.

–…тем самым регулируя финансовую стабильность, — дополнил Филипп.

Костя пожал плечами, отодвинув тарелку.

— Маловероятно, но не исключено.

В кармане Филиппа коротко завибрировал телефон. Пришло сообщение:

«Филя, ты оставил включенной торговую прогу. Сейчас здесь вылезла табличка: „зафиксирована прибыль $19“. Надеюсь, это хорошо?»

Прочитав, он убрал телефон и широко улыбнулся. Это была какая-то необычайно сильная улыбка, Филипп не мог ее подавить.

— Очевидно, что-то радостное? — спросил Костя.

— Моя первая сделка закрылась с прибылью. Я заработал целых 19 долларов! От стодолларового депозита это 19 процентов!

Костя полез в карман, достал пачку сигарет. Потом суетливо спрятал обратно, вспомнив, что здесь курить нельзя.

— Поздравляю, — тихо сказал он, поднимая стакан. — Теперь я не смогу тебя остановить.

Выпили. Филипп чувствовал себя хорошо, но понимал: больше нельзя. Он предпочитал сохранять контроль во всех ситуациях. В это время приглушили свет, заиграла музыка. Люди со всех столиков посмотрели на сцену. Там заиграл квартет инструменталистов. Очень красиво, тихо и ненавязчиво. В помещении стало уютнее. Официант обходил столики, зажигая свечи.

В зал вошла девушка в черном платье. Футляр — ну кто придумал такое название? Его нижний край заканчивался гораздо выше колен, а на груди имелся широкий вырез. По мере приближения девушки, Филипп сумел разглядеть в этом волнующем вырезе золотистый кулон в виде большой буквы «К».

Костя проследил за взглядом Филиппа и, едва заметив девушку, бросился к стулу. Это была Кира. В вечернем туалете Филипп её не узнал. Шикарная темноволосая сероглазая кошечка, оказавшись напротив, заставила неискушенного столь открытой красотой парня сходить от нее с ума. Хорошо, что в зале сменился свет, иначе все бы заметили покрасневшие щеки Филиппа.

— Ну как, Костя уже рассказал обо всех недостатках Форекса? — спросила она.

— Полагаю, что да, — преодолевая робость, сказал Филипп. — Хотя, на мой взгляд, недостатки Форекса можно перечислять бесконечно.

Костя усмехнулся, сделав глоток виски.

— И что ты намерен делать? Продолжить или все-таки остановиться? — допытывалась Кира.

— Я намерен превратить каждый недостаток в достоинство и не останавливаться, — патетично ответил Филипп. — Как ни странно, отговаривая, Константин не учел, что запретный плод сладок. Лучше бы он начал настойчиво восхвалять, это бы навеяло хоть тень подозрений.

С появлением Киры разговоры о Форексе прекратились. Вечер проходил замечательно. В машине Кира показалась Филиппу молчаливой, излишне холодной, но за ужином её словно подменили. Здесь она была открытой и разговорчивой. Однако холодок в ней остался — словно тонкий ледяной ветерок, его он и чувствовал. Это незнакомое чувство волновало. Позже, когда лед обратится в пламя, он поймет, насколько непредсказуемы женщины и как неоднозначны чувства.

Квартет продолжал играть. Шел первый час после полуночи. Костя был хорош. Сытый, довольный и пьяный, он сидел и улыбался. Кира к спиртному не притронулась, хотя сказала, что иногда может позволить себе бокал вина, но только у себя дома или в гостях у подруги. Завтра ей предстоит проехать пятьсот километров по загруженной восточносибирской трассе. Она сказала, что в виде исключения вполне могла бы выпить и сейчас, но — чувство личной ответственности и всё такое. Мужчины не настаивали, и официант подал к столу заварник, от которого исходил аромат превосходного чая.

— Мне больше не наливать, — пробормотал Константин. Затем, шатаясь, вышел из-за стола и отправился в туалет.

Кира с Филиппом остались вдвоем, друг напротив друга.

— Ты неплохо развит для своего возраста, — заявила она.

Филипп решительно взглянул на ее красивое лицо, ожидая продолжения столь непредвиденного комплимента.

— Парнишки твоего возраста только и думают, куда пристроить то, что у них ниже пояса, а в тебе проявляются амбиции зрелого мужчины.

— Кто сказал, что я об этом не думаю? — удивился Филипп. «Откуда она знает про мои амбиции?» — Просто желания умею скрывать. А если серьезно, морально я действительно более зрелый, чем свидетельствует дата рождения в паспорте. Это замечают окружающие, замечаю и я, еще лет с семнадцати.

— Даже твоя речь, она нетипична для большинства людей. Наверное, много читаешь?

— Всякие интернет-блоги. Цитаты люблю читать.

— Не смеши. Цитаты он любит читать… Здесь как минимум беллетристика.

Филипп не стал говорить, что книги — его давняя страсть. На первом-втором курсах он был частым гостем двух библиотек, университетской и городской. Потом у него появился компьютер.

— Ну, а вашему умению водить машину позавидует всякий мужчина. — Филипп тоже решил ответить комплиментом, хоть знал: такой подход тривиален. — Настолько красиво и аккуратно водить, я не знаю…

— Когда мне было семнадцать, папа подвигнул меня сесть за руль. Я жутко боялась его огромной серебристой иномарки. Мне было не понятно, как можно управлять таким кораблём. Но стоило тронуться — страх прошел. Это была типичная американская машина: большой салон, угловатый кузов, мощный прожорливый двигатель. Тогда, чуть надавив на педаль, я ощутила необъяснимое чувство свободы. В восемнадцать я сдала на права и ездила на папиной машине почти регулярно. Потом появилась своя…

Филипп слушал, желая узнать, сколько лет ей сейчас, но кто-то придумал, что спрашивать девушку о возрасте грубо. И он никогда не понимал, с какой стати? Спросив женщину, можно обидеть случайным напоминанием о летах, но девушку, ровесницу… Нельзя применять эти правила для всех возрастов.

Едва он отважился, она призналась сама:

… — Сейчас мне двадцать шесть, и за восемь лет я разменяла почти пять сотен тысяч километров. За это время со мной случилось две незначительных аварии, никто не пострадал, но урок я вынесла на всю жизнь.

Алкоголь в голове Филиппа, как варвар громадным мечом, уничтожал остатки стеснительности, помогая набраться смелости для более личного вопроса.

— Константину повезло встретить такую красавицу. Я б женился, не раздумывая.

Она бросила взгляд на Филиппа быстрее, чем сделала бы это при других его словах. Затем прищурилась и малозаметно кивнула. Кира пыталась понять, что успел рассказать Костя до того, как она появилась в ресторане. Но бесхитростные комплименты и наивное выражение лица Филиппа позволили сделать вывод: ничего особенного.

— Костя не мой парень.

Филипп хотел что-то ответить, но Кира снова опередила:

— Знаю, так могло показаться. И все так думают. Но он не мой жених, а я не его невеста. — Она привлекательно улыбнулась и смолкла.

Филипп растерянно посмотрел на нее, потом на спинку пустого стула, где сидел Костя, и попросил у «варвара» еще храбрости:

— Я полагал, дружба и деловые отношения между мужчиной и женщиной — сказки. Вы ведь днями и ночами почти неразлучны. — Затем окончательно осмелел: — Или у вас всё происходит чисто технически?

— Считай, получил пощёчину! — строго сказала девушка. По хребту Филиппа пробежал холод, «варвар» тотчас трусливо дезертировал. Она же, помолчав, сказала: — Действительно, сказки. Но между нами, к счастью, вообще всё по-другому.

— Не понимаю.

— Просто у каждого свои предпочтения. Хорошо, что у нас более-менее свободное общество, позволяющее неординарным людям выражать себя во всех направлениях, в том числе сексуальных.

Вот так поворот. От Филиппа даже ушло приятное чувство опьянения, когда сознание обработало значение этих слов. Он дал себе зарок, что встанет и уйдет, если на следующий его вопрос она ответит «да».

— Он гей?

— Да.

Кира поднесла кружку с чаем к губам. Все-таки у нее потрясающие пальцы и маникюр.

Филипп не встал и не ушел. Он слышал, как усиливался некий воображаемый звон в его голове. Не спасал даже квартет, исполнявший в этот момент громозвучную мелодию.

Появился Константин. Он вошел в зал, покачиваясь, но, рассмотрев в приглушенном освещении нужный столик, четко, как ледокол, взял курс прямиком к нему.

Несколько минут назад Кира была чужой, недоступной. Теперь в глазах Филиппа мелькнула иллюзорная надежда. Он спросил себя, насколько она ему нравится по десятибалльной шкале, и ответил — десять! Потом подумал и снизил оценку на два балла. Все-таки нужно оставить место для несуществующего идеала. Затем брезгливо взглянул на Константина, успевшего подойти, и, побаиваясь, что голубая чума перекинется и одолеет, немного отодвинулся.

Официантка принесла счет. «Вторая причина, по которой я не встал и не ушел», — подумал Филипп, извлекая из бумажника тысячу рублей. Костя замахал руками и достал свой бумажник, но Филипп настоял. «Не хватало еще, чтобы человек нетрадиционной ориентации расплачивался за меня в ресторане», — подумал он и фальшиво ему улыбнулся. Требовалось немедленно прощаться. Нужен был срочный предлог. Быстро найдя целых три, он отыскал в глазах Киры подсказку: не уходи.

— Что-то мне нехорошо, — буркнул Костя, оглядев присутствующих мутным взглядом.

— Тебе пора в номер, — сказала Кира.

— А как же мой друг?… ик!… ой…

— Я не обижусь, — сказал Филипп, стараясь не смотреть на пьяного гея.

— Видишь, он поймет, — поддержала Кира. — И я скоро поднимусь.

— Но… — Костя пытался вставить очередное несущественное возражение, однако Кира с какой-то странной грубостью прервала его:

— Живо, говорю!

Костя встал, неуклюже споткнувшись о ножку стула. Двумя руками Филипп машинально помог сохранить ему равновесие.

— Спасибо, — сказал он, протягивая Филиппу руку.

— Всего хорошего, — ответил тот и слабо пожал его ладонь.

— Нет, тебя нельзя отпускать одного, — со вздохом произнесла Кира. — Филипп, посиди пять минут, я провожу его до номера.

Филипп кивнул. Он смотрел им вслед до самого выхода. Даже в университете девушки с такой потрясающей фигурой — настоящая редкость. А до чего роскошные ноги! Пульс учащался.

«Вернется. Ради кого? Ради меня! Ей ничего не стоило попрощаться и уйти вместе со своим пидорковатым дружком, а она просит подождать!»

Едва они вошли в лифт, пьяно покачивающийся Костя преобразился, расправил плечи и с улыбкой чуть ли не до самых ушей трезвым голосом произнес:

— Он поверил?

— И воспринял ближе, чем надо, — ответила Кира. — Парень расстроен. Первый гуру в его любимом деле оказался педерастом. Такое, знаешь ли, нелегко принять.

— Ничего, — успокоил Костя, — осталось немного. Последняя ступень проверки.

Прислонив ладонь к крепкой, как спелое испанское яблоко, попке Киры, он, засмеявшись, сказал:

— Не могу представить себя геем!

Лифт остановился. Костя вышел в коридор и обернулся:

— В общем, ты поняла: общайтесь, но недолго. Затем попроси его подняться ко мне.

— А ты не боишься, что когда он поднимется, то даст тебе по морде, прежде чем ты начнешь? Он худенький, но крепенький. И наверняка уже нафантазировал себе «истинных» мотивов твоей сегодняшней навязчивости.

— Ну, и я не промах, — усмехнулся Константин и, просунув руку в лифт, нажал кнопку первого этажа.

Через минуту Кира вновь сидела за столиком.

— На протяжении жизни мы получаем уроки, — философски изрекал Филипп, глядя поверх столов с зажженными свечами. — И почему только эти уроки горьки на вкус?

— Я знаю мало уроков, оставляющих после себя ощущение сладости, — отвечала Кира. — Но такова цена опыта.

— А ведь я почти начал уважать этого человека, — сказал Филипп и на этом закончил. В общении с Кирой он решил больше не касаться этой темы.

Беседовать было не о чем. Всё в ее голосе говорило: пора. Филипп это понял.

— Был рад общению! — Он поднялся и в лучших традициях подал даме руку.

— Кстати, чуть не забыла. Костя просил тебя зайти на минутку.

Филипп выпрямил спину.

— Зачем?

— Какой-то архиважный совет по торговле.

Филипп молчал.

— Ты что, боишься?

— Я? Его? Нет. Просто… как-то… А что там за совет?

— Не знаю. — Её тон резко изменился: — Не думала, что в тебе столько предрассудков. — Звучало даже немного обидно.

— Правда, чего это я? В любом случае, взаимной любви ему от меня ждать не стоит, — плоско пошутил Филипп и кивнул: — Если по торговле, то ладно. На каком этаже его номер?

— Я провожу.

В лифте он размышлял, какой рукой ударить, если гей начнет приставать. Левой Филипп почему-то бил точнее, при том, что правша. Правой быстрее.

«А может, вообще херануть ногой?»

Дверцы разъехались. Кира вышла первой и, свернув направо, цокая каблуками, направилась по коридору. Филипп шел за ней, напоминая самому себе ослика, которого ведут непонятно куда.

— Костя здесь, — сказала она, постучав в номер 316.

Дверь открылась спустя пять секунд. Константин был в той же рубашке и джинсах. Лицо посвежело. Может, макияж? Кто знает этих геев…

— Филипп, зайди на секундочку, — сказал он совершенно трезвым голосом, будто четверть часа назад в ресторане сидел другой человек. И только это обстоятельство удержало Филиппа от кардинальных действий. Он понял: тут что-то не так. Вошел. Дверь закрылась, Кира осталась снаружи.

— Ты ведь поверил? — с прищуром поинтересовался Константин.

— Давай уточним, во что именно?

— В то, что я гомосексуалист. Когда я отходил по нужде, Кира запустила эту байку. Сказала, будто я предпочитаю мужчин. Ты поверил?

Филипп сделал глазами круговое движение и сказал:

— По мне ведь заметно. Конечно, поверил. Что мне оставалось делать? Причин сомневаться в ее словах у меня не было.

— С человеческой стороны это и правильно, — кивнул он. — Но вот если бы ты оценил это всё холодными глазами трейдера… Ведь это был пример самых что ни на есть ложных новостей. Такое часто бывает в торговой практике. Ты должен проверять любую информацию, которую тебе преподносят. Минимум два источника. В данной ситуации резонно было спросить меня самого, а ты взял и ощетинился на свои же домыслы. На иллюзию, созданную в голове. Тебе впихнули лажу, а ты так легко доверился. Да ты просто легкая добыча для девушек из дилинговых центров!

Филипп приложил ладонь ко лбу. Ему было стыдно, ведь он действительно презирал человека не за факты, а за мысли, кружившиеся в собственной голове. К нему никто не приставал, не разрывал рубаху, ему просто «впихнули лажу». Он ощутил острую нехватку опыта. Опыта, который просто необходим для будущей торговли.

— Человеку можно сколько угодно объяснять и рассказывать, можно заставить прочитать тонну книг, сравнить с чужим опытом — всё не то. Драматический пример — вот что по-настоящему врежется в память.

— Я выгляжу дураком.

— Ну, что ты, разве может ученик, только вставший на путь обучения, быть дураком? Сейчас тебе простительно.

Константин развернулся, прошел в комнату. Гостиничный номер был отличным. Может, не самым дорогим в этом отеле, но качественным.

— Это еще не все, — сказал он, держа в руках лазерный носитель. — Я занимаюсь распространением DVD со своими уроками, ты их сегодня видел на столе у Киры. Так вот, на тех дисках записи моих выступлений, где я рассказываю, как заработать на рынке Форекс. Несколько однотипных лекций. Те диски я продаю массово и не только из рук в руки, также их заказывают через интернет. Но вот это, — Костя крутанул на пальце лазерный диск с черным оборотом, — информация принципиально иная. Такие диски я не продаю, их получают люди, которых я считаю перспективными. Лично из моих рук, — и протянул диск Филиппу. — Там все, что должен знать трейдер. Не та красивая информация, на которую априори должна повестись масса, а информация, каковую должен знать любой профессионал рынка.

— Общаться с вами — значит получать ценные данные. С той минуты, как я пришел на вашу лекцию, я словно нашел клад. Вы настоящий учитель. Спасибо. — Филипп взял диск и очень аккуратно втиснул во внутренний карман.

Для Константина эти слова приятнее любых денег.

Филипп вышел в холодную сентябрьскую ночь, взял такси и поехал в общагу. Побарабанил в дверь, выслушал ругань сонной дежурной, извинился и взмыл на этаж. Оказалось, незыблемые правила общежития не такие уж незыблемые.