221b. Холмс и инопланетянин. Рассказы

Александр Мирошник

Примите участие в расследованиях вместе с Шерлоком Холмсом. Все вымышленные истории происходят в конце XIX века – без компьютеров и других современных вещей, а все реальные истории случились в наши дни. Сюжеты реальных историй полностью правдивы, но в то же время имеют внутреннюю связь с вымыслом. По большому счёту, это повествование о крепкой дружбе главных героев. Общение с Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном доставляет огромное удовольствие, облагораживает душу и обостряет ум.

ЛЮБИТЬ НЕЛЬЗЯ УБИТЬ

Любимое время у человека не лето, не зима, а отпуск. Мы с женой планировали его заранее, как правило, за несколько тысяч километров от дома. В тот раз решили побывать в Лионе, во Франции. Собственно, там мы уже были раньше, супруга неоднократно, а я один раз, несколько лет назад. Однако, это был особый случай.

Дело в том, что мне нравилось читать собрания сочинений французских прозаиков XIX века. Прекрасная библиотека досталась в наследство от родителей. В шестидесятые годы они подписывались на приложения к журналу «Огонёк» и получали книги по подписке. Собрания сочинений я читал от первой страницы первого тома до последней страницы последнего тома, включая биографию автора, его письма, комментарии к тексту и другие приложения. Именно так получал максимальное удовольствие. Пока читал, хорошо узнавал автора, он становился близким другом, общение с которым приятно скрашивало досуг.

Тот год для меня был годом Проспера Мериме. В одном из томов, при описании посещения автором Лиона, содержались сведения о необычной картине кисти Рубенса. Мы с женой решили посмотреть эту картину. По опыту знаю, что когда есть определённая цель, то путешествие становится вдвойне интересней.

Итак, скоростной поезд ТЖВ доставил нас из Парижа в Лион на знакомый вокзал Перраш. Остановились рядом в гостинице «Кампаниль» и на другой день пошли искать музей. Он оказался расположенным на площади, восточную сторону которой занимал фасад мэрии города, а сам музей разместился на северной стороне в старом здании бывшего монастыря. Картину Рубенса сразу увидели на втором этаже в большом зале. Это было огромное полотно, закруглённое сверху, размером примерно 3 на 4 метра, и оно занимало весь простенок. С двух сторон находились проходы в следующий зал. Картина оказалась точно такой, как её описал Мериме 170 лет назад. Захотелось узнать её историю, но на стойке информации у входа сказали, что сведений об этой картине у них нет. Не было репродукций или другой информации и среди литературы в коммерческом отделе.

Ну да ладно, — подумал я — потом прочитаю в Интернете.

Так и сделал после возвращения из отпуска. Выяснилось, что музей имеет подробный сайт на многих языках мира, даже на саха, который содержит перечень всех картин Рубенса, представленных в экспозиции, а вот именно эта картина в перечне отсутствует. Направил запрос в музей по электронной почте, но ответа не получил, и история стала попахивать детективом.

Через пару лет мы с женой решили встретить Новый год в Вене. Время поджимало, а где находится консульство Австрии в нашем городе, узнать не могли. Поэтому решили взять шенгенскую визу привычным способом во французском консульстве, а уже из Франции махнуть в Вену. И вот, самолёт «Эйр-Франс» благополучно доставил нас из Амстердама в Лионский аэропорт «Сент-Экзюпери». На этот раз остановились в «Гранд отель Меркур Шато Перраш», в том же районе и снова отправились в музей. Картина на месте, а вот информация, по-прежнему, глухо заблокирована.

Впоследствии я думал об этом, специально читал литературу о жизни и творчестве Рубенса и, кажется, нашёл ответ на вопрос — как так случилось, что огромная картина великого художника уже, как минимум, 170 лет висит в музее, а сведений о ней нет?

Думаю, это дело понравилось бы моему любимому герою Шерлоку Холмсу.

— Да, это интересное дело, Ватсон.

— Вы о чем, Холмс? Вряд ли о книге, которая лежит перед вами. Уж больно она старая на вид и, к тому же, на французском языке. Кстати, я не знал, что вы читаете французские романы в оригинале!

— В выводах из своих наблюдений, дорогой друг, Вы сделали две ошибки. Во-первых, как Вам известно, моя бабушка француженка и, поэтому, французский язык в нашей семье был вторым после английского, а для меня в детстве, так, пожалуй, и первым. Во-вторых, даже англичанин, по-моему, может понять, что заголовок этой книги «Карне де вуаяж» означает «Путевой дневник», а не название романа. Книгу привезли из посольства Франции вместе вон с тем письмом, которое лежит на столе по правую руку от Вас. Можете его прочесть, оно написано по-английски.

После прочтения Ватсон отложил письмо в сторону.

— Очень рад Холмс, что министерству культуры Франции понадобились Ваши консультации по вопросам живописи. Не знал, что Вы такой большой эксперт в этой области. Впрочем, помню, что в Баскервиль-холе Вы без труда отличили портрет кисти Неллера от портрета кисти Рейнольдса.

— Не преувеличивайте мои скромные способности, дорогой друг, я мало что смыслю в колористике и композиции. Тут речь идёт о сюжете картины, точнее, о его криминальных аспектах. Меня просили высказать своё мнение по вопросу — Стоит ли выставлять на всеобщее обозрение одну из картин Рубенса, или лучше её хранить в запасниках для узких специалистов?

Сначала мне предложили сообщить своё мнение в краткой записке, на что я ответил, что для этого потребуется поездка во Францию и месяц времени. Человек из посольства, с которым я разговаривал, удивился и спросил:

— А если бы Вас попросили изложить свои мысли устно и без всяких ограничений, сколько времени заняла бы подготовка?

Мой ответ:

— Да хотя бы прямо сейчас! Понимаете, краткая записка — это документ, основанный на большой предварительной работе. Именно такое мнение специалиста имеет цену и накладывает на него ответственность. А рассуждения, типа «с одной стороны… но с другой стороны…» бессмысленны и безответственны. В посольстве согласились с моими доводами и вот, дорогой друг, нам оплачивают командировку во Францию.

Надеюсь, Вы можете составить мне компанию, ведь я специально настоял на том, что мне нужен помощник. Если не можете, то, всё равно, поезжайте. Кстати, эта книга не путеводитель, а издание официального отчёта Проспера Мериме, написанное полвека назад для министерства культуры. Так как, едем? Ваша медицинская практика допускает длительное отсутствие?

— Думаю Холмс, что это возможно, только мне потребуется несколько дней, чтобы навестить пациентов и договориться с другими врачами о замене.

— Отлично, значит, через неделю едем в Лион. Это почти юг Франции. Иногда Лион называют кулинарной столицей страны, так что наше путешествие, надеюсь, будет приятным во всех отношениях.

Уже наступил сентябрь, но в тот день Ла-Манш был относительно спокойным. Свежий ветер дул со стороны Северного моря. Стоя у перил на прогулочной палубе, Холмс наблюдал за альбатросами и слушал воспоминания Ватсона о Восточной кампании, в которой тот принимал участие как военный врач.

Ватсон приводил примеры, когда люди с риском для жизни спасали товарищей. Что ими двигало? Они ведь толком даже не знали людей, за спасение которых готовы были отдать свою жизнь. Действовать приходилось быстро, без взвешивания рисков, на уровне инстинкта — надо спасать и всё! Конечно, попадались трусы, но их, как правило, первыми доставали пули противника или даже от выстрела в спину. Подводя итог, Ватсон сказал:

— Я так думаю, Холмс, что в основе поведения человека в момент опасности лежит подсознательное стремление к сохранению своей личности. Причём, не столько тела, как души. Ведь если человек бросит людей в беде, то его личность разрушится, и жить ему потом будет хуже, чем умереть.

— Глубокая мысль, дорогой друг, — заметил Холмс, — кстати, думаю, что она имеет прямое отношение к цели нашей поездки.

Из Кале друзья на поезде прибыли в Париж, где не стали задерживаться. На Северном вокзале взяли экипаж и через центр города отправились на Лионский вокзал. Удобно разместились в вагоне первого класса, пообедали и, уже когда за окном поплыли поля Бургундии, продолжили разговор.

— У этого дела, Ватсон, главным является моральный аспект. Как детектив-консультант я на практике не всегда следовал букве закона. Так не должен поступать Лестрейд или другой профессиональный полицейский. А вот мне доводилось иногда отпускать преступника, конечно, если преступление не имело трагических последствий, и личность человека внушала доверие. Считаю, что иногда отпустить человека — это то же самое, что его спасти. Вы же помните, как одна дама из «лучших» побуждений выкрала у мужа служебный документ и передала его шантажисту. Только по случайному стечению обстоятельств нам удалось вернуть документ на место и предотвратить катастрофу. А теперь, представьте, что было бы, если бы я, руководствуясь буквой закона, передал дело в полицию. Да этот муж умер бы от горя, а его жена зачахла в тюрьме. Пришлось стать укрывателем преступника. Зато теперь они счастливы и, думаю, урок хорошо усвоен.

Утром, уже в гостинице, друзья сидели за завтраком или «маленьким обедом», как говорят французы. Ватсон высказал удивление, что персонал гостиницы не говорит по-английски. На что Холмс ответил:

— Удивляться тут нечему. Столетняя война прочно заложила у французов неприятие англичан и наоборот. Даже в галерее Мадам Тюссо, единственная восковая фигура, которая доступна для осмотра без билета, это Наполеон. Вы, наверное, обратили внимание, что он стоит у входа в кассовый зал и скорбно смотрит на макет битвы при Ватерлоо.

Кроме того, французский язык очень музыкальный, и это находит отражение в восприятии других языков. На французское ухо английский язык действует так же, как на ваше ухо скрип гвоздя по стеклу. Поэтому, если хотите расположить человека к себе, то говорите по-французски. А когда не знаете, как что-то сказать, спросите у меня. Подскажу потихоньку. Только не называйте официанта «гарсон». Вообще-то, это слово означает «мальчик» и кого-нибудь может обидеть. Советую попробовать мягкий козий сыр. Это вкусно.

После завтрака Ватсон выразил желание сразу идти в музей, но Холмс возразил, что спешить не следует, так как это повредит главной цели поездки — понять, какое впечатление производит картина на посетителей.

— В запросе министерства речь идёт о тех людях, которые видят её впервые. Поэтому, по возможности, самим надо стать такими, вжиться в образ, для чего лучше сначала познакомиться с историческими местами города, прочувствовать его особенности, поговорить с горожанами. Это ведь уникальный город. Пожалуй, он единственный в мире, где не было разрушительных событий вроде осад, пожаров, наводнений или неуёмной страсти властей к перестройкам как в Париже, например. Поэтому и римские сооружения, и средневековые дома сохранились очень хорошо. Расслабьтесь, дорогой друг, нас не преследует Мориарти.

Три дня друзья неспешно бродили по римскому форуму, средневековым улочкам и набережной Роны. В кафе беседовали с горожанами. Собственно, беседовал Холмс, а Ватсон обычно сидел, греясь на солнышке, дегустировал какой-нибудь деликатес и наслаждался покоем. Холмса особенно интересовало отношение собеседников к преступлениям, о которых сообщалось в газетах. Мнения о преступниках разнились от «Стрелять их надо без разбора» до «Не суди да не судим будешь». Наиболее содержательной стала беседа с профессором Лярошем, преподававшим историю в Университете.

На замечание Холмса о том, что лионская тюрьма является самой большой в стране, месье Лярош разразился целой речью. Он сказал, что город основан на заре нашей эры отставными римскими солдатами, которые заработали пенсии и хотели прожить остаток жизни в покое. За полтора тысячелетия люди мало изменились, потому и тюрьма большая. Использование труда рабов плавно перешло в эксплуатацию людей аристократами-латифундистами, сделавшими свободных подданных короля своими вассалами. Контроль над душами всегда был у церкви, но когда на смену разным Богам пришёл единый христианский Бог, то лик его был суровым! Орден иезуитов «К вящей славе Божьей!» оправдывал присвоение церковью собственности. Пылали костры инквизиции. Что делать, если голод и неурожай — сжечь ведьму! Просто и быстро. Посланники Папы бойко торговали индульгенциями. Плати и покупай отпущение грехов: за 5 реалов прощается убийство обычного человека, за 10 — убийство родителей, самый тяжкий грех тянул на 15 реалов — убийство священника. Гугеноты уходили в Швейцарию к протестантам. Паства приходов редела с каждым днём… На такой ноте беседа с месье Ларошем прервалась, так как он спешил в Университет на лекцию.

Утром друзья отправились в музей, и Холмс предъявил письмо французского посольства. Без лишних формальностей служитель провёл их в комнату, где висела картина. На табличке, прикреплённой к стене справа от полотна, было написано «Пауль Рубенс. Святые спасают Землю от Иисуса Христа».

На планете Земля стояло тёплое лето 1973 года. Молодой человек, аспирант политехнического института второго года обучения спешил, так как заказанное время для работы на компьютере приближалось. Обычно он шёл до учебного корпуса пешком, однако на этот раз решил проехать две остановки на автобусе. Городские автобусы в то время были такой конструкции, что водители отделялись от пассажиров глухой перегородкой со стеклом и небольшим раздвижным окошком вверху. Из салона нельзя было попасть к месту водителя. Это замечание существенно для повествования. День выдался жаркий. Народу в автобусе было много. Пришлось стоять, прижимая к себе портфель. Улица поднималась на холм, следующая остановка располагалась в верхней точке, после которой дорога шла под уклон. Автобус остановился, двери открылись. Молодой человек начал протискиваться ближе к переднему выходу, так как уже на следующей остановке нужно было выходить. Автобус плавно двинулся с места.

Внезапно, в салоне закричала женщина:

— А где же водитель? Никого нет за рулём!

Возле перегородки водителя началась паника, причины которой остальным пассажирам в первый момент были непонятны. Выглядело всё так, будто произошла ссора и поэтому люди кричали и толкались. Те, кто были поближе к передней двери, стали выскакивать на тротуар и отбегать в сторону. Прямо перед молодым человеком вскочил с кресла мужчина и выпрыгнул из автобуса.

Одного взгляда в стекло перегородки было достаточно, чтобы оценить опасность ситуации. Дорога шла вниз с поворотом влево. Левая сторона улицы была ограждена высоким забором, за которым шла стройка, и те, кто выезжал навстречу из-за поворота, не видели участок дороги перед собой. Водитель автобуса, перед тем как уйти, развернул колеса в сторону от остановки, поэтому машина двигалась по направлению к встречной полосе. При таком раскладе, столкновение с транспортом, выезжающим из-за поворота, было неизбежным.

Молодой человек бросил портфель на сидение и тоже выпрыгнул в открытую дверь. Он обежал автобус спереди и оказался возле двери в кабину водителя. Хотя автобус ещё не успел разогнаться, приходилось бежать рядом. Дверь располагалась высоко, и дёрганье за ручку позволило открыть её только с третьей попытки. Повиснув на открытой двери, чтобы сравнять скорость, с трудом, попал ногой в специальную углублённую в корпус подножку. Когда это получилось, то лёг на кресло водителя животом, так как сесть вправо, имея опорой одну правую ногу, было невозможно. Кое-как забрался на кресло и сразу стал смотреть вниз, на педали. Их было три. Нажал на одну. Двигатель громко зарычал. Подумал:

— Газ!

Нажал на другую педаль и машина, сильно дёрнувшись, встала. Облегчённо вздохнул и только теперь посмотрел в переднее стекло. Автобус стоял посередине дороги в нижней части спуска перед поворотом. Прямо в лицо из-за забора выскакивали машины. Водители, внезапно увидев перед собой автобус, нажимали на газ, на сигнал и с рёвом и гудками пролетали мимо. На всякий случай, отвернул колеса вправо, однако ногой продолжал давить на спасительную педаль тормоза. Подумал:

— Где-то должен быть ручник.

Ничего похожего сначала не нашёл, но потом увидел небольшую рукоятку слева, перед дверью. Повернул её и услышал звук пневматики

— Пш… шик.

Решил потихоньку ослабить нажим на педаль. Машина стояла, значит это был и в самом деле ручной тормоз. Осмотрел рукоятку и заметил, что на ней имелся подпружиненный фиксатор, который, по идее, должен был позволить повернуть ручку только после того, как на него нажмёшь. Однако, пружинка потерялась, фиксатор сломался и, по-видимому, когда водитель выбирался из кабины, то одеждой задел эту рукоятку и случилось то, что случилось.

Нажал на сигнал, однако в общей какофонии сам его почти не услышал. За спиной, в салоне ругалась женщина, а другая ей объясняла, что за рулём сидит не водитель, а другой человек, и ругать его нечего. Оборачиваться не стал. Просто сидел и ждал, когда же объявится незадачливый шофёр. Сначала думал на него напуститься, но потом как-то перегорело. Наконец дверь приоткрылась, и коренастый небритый мужик появился внизу. Правой рукой он держал бумажный пакет и бутылку лимонада.

— Чё тут делаешь? — мрачно спросил водитель.

— Ты лучше посмотри, где машина стоит. Тормоз чинить надо. Сейчас обойду машину, а ты не уезжай, пока не сяду. Я в салоне портфель оставил.

Молодой человек обежал машину и вошёл в переднюю дверь. В лицо его никто не узнал. Он взял портфель. Дверь закрылась, и машина тронулась. Женщины через окошко ругали водителя, тот молча вёл машину, не оборачиваясь и, как-то даже, втянув голову.

На остановке молодой человек вышел и с минуту стоял, глядя в след удаляющемуся автобусу.

Огромная картина вставлена в массивную раму. В верхней части полотна, как и подобает небожителю, на облаке Иисус Христос разгневанно потрясает молниями. По правую его руку Дева Мария в голубой одежде пытается увещевать сына, слева и выше Бог Отец спокойно смотрит на происходящее. Внизу много людей, неправедная жизнь которых, собственно, и вызвала гнев Иисуса.

В правом нижнем углу изображена Земля, очень похожая на школьный глобус, повёрнутый к зрителям Средиземным морем с прорисованным сапогом Италии. Возле глобуса изображены две фигуры святых, одетые в длинные бурые плащи. Полами плащей Святые прикрывают Землю, а свободные руки повернули ладонями вниз, также пытаясь прикрыть её от молний. Они не молят Бога, их лица суровы, рты сомкнуты, взгляды обращены вверх. Фигуры как-бы говорят зрителю:

— Нет, мы не дадим уничтожить Землю!

Холмс и Ватсон присели на мягкие диванчики, поставленные напротив картины, и долго сидели, молча глядя на полотно. Служитель ушёл, в зале не было других посетителей. Тишина, музейный запах старых картин и пыли удивительным образом создавали атмосферу раздумий, когда становилось очевидным, что «слово изречённое — есть ложь».

На другой день Ватсон отправился посмотреть мастерскую жаккардовых тканей, а Холмс снова вернулся в музей. Они так и не обсудили картину. Только через неделю, уже в Лондоне, на Бейкер-стрит, устроившись в креслах у камина, Холмс начал разговор о поездке.

— Благодарю Вас, дорогой друг, за то, что до сих пор не говорили со мной о посещении музея. Мне нужно было спокойно подумать, прежде чем прийти к определённым выводам. Признаться, меня очень интересует ваше впечатление от картины Рубенса.

— Холмс, я видел то же, что и Вы. Аллегорию. Фигура Иисуса Христа очень мало общего имеет с обычным изображением в соборах. Она похожа на Зевса из греческой мифологии. Для Рубенса эта фигура была олицетворением сил природы. Люди, которые изображены внизу, все прекрасны. Среди них нет образов злодеев, а ведь, по идее, именно их преступления разгневали Бога. Поэтому, вероятно, Рубенс изобразил вообще не Иисуса, а образ слепых сил природы в мужском обличии. Мы не видим блестящих от гнева глаз, так как лицо повёрнуто вниз. Везувий засыпал раскалённым пеплом Помпею и Геркуланум, наводнения, землетрясения, ураганы, штормы унесли тысячи человеческих жизней, не разбирая, кто праведник, кто грешник. Другой вопрос, почему именно так Рубенс назвал своё полотно? Думаю, что всё дело в реформации церкви, которая происходила в тот период.

До пришествия на землю Иисуса кары небесные обрушивались на людей за всякие отступления от Заповедей. Чего стоит один Всемирный Потоп. Кстати, археологи находят свидетельства существования цивилизаций сотни тысяч лет назад, в то время как Сын Божий по историческим меркам родился совсем недавно. Он принял на себя грехи людей и, тем самым, отнял у них право карать. Смертный человек должен любить своего ближнего, а кары на грешников падут в аду. Наверное, это главный вывод.

— Глубокий анализ Ватсон, однако, противоречивый. Зачем же карать одновременно всех живущих на земле, если для каждого есть Божий суд на небе. И, потом, центральная фигура не Зевс, а именно Иисус, о чем однозначно говорят другие небесные персонажи. Картину Рубенс написал по заказу местного епископа, портрет которого тоже присутствует среди народа. Вспомним, что в Париже Рубенс заполнил залы Лувра огромными полотнами с историей королевы, где были использованы персонажи греческой мифологии. Поэтому, проект в Лионе, скорее всего, коммерческий, а фигуры шаблонные. Все, за исключением двух Святых. Обратите внимание на них. Как Вы думаете, есть ли хотя бы один шанс спасти людей на Земле, если их решил уничтожить Бог?

— Очевидный ответ, Холмс, нет шанса!

— Верно, Ватсон, это прекрасно понимал и Рубенс и, тем не менее, он нарисовал двух человек, которые взяли на себя невыполнимую миссию и бросили вызов ради любви к людям. И я буду рекомендовать французам выставить картину для свободного доступа, как высокогуманное произведение, имеющее огромное воспитательное значение.

Понимаете, дорогой друг, деяния человека, сама возможность обрести счастье зависят от того, где он по жизни ставит запятую в предложении «Любить нельзя убить».