Записки Путника

Александр Николаевич Афанасьев, 2015

В своих рассказах автор пытался раскрыть нравственные и духовные истины, зачастую не замечаемые нами, но существующие и оказывающие влияние на нашу жизнь. Стихи из авторского альбома «Музыка в стихах» помещенные в настоящей книге, вовсе не претендуют на высокую оценку. Но, навеянные замечательной поэзией разных талантливых поэтов, стихи рождались под пером и вплетались в музыку песен, которые автор посвящал дорогим людям. Автор, который с глубоким уважением и любовью относится к армии, надеется, что книга понравится читателю и будет полезна и военнослужащим, и молодым людям, только собирающимся в армию, и гражданским, которые так или иначе связаны с нашими Вооруженными Силами.

(ИЗ УСТАВА ГАРНИЗОННОЙ И КАРАУЛЬНОЙ СЛУЖБ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР, утв. Указом Президиума Верховного Совета СССР 30.07.1975 г.

)

— Товарищ капитан! Отбой произведен, все люди налицо, незаконно отсутствующих нет!

Александр отпустил дежурного по роте, отправил помощника спать и сел за пульт дежурного по части. В штабе, в отличие от летнего зноя, было прохладно: немцы умели строить, все было продумано, сделано качественно. Конечно, многое здесь было построено руками советских военнопленных: и жилые двухэтажные дома, и вымощенные булыжником дороги, и хранилища с боеприпасами, и вот этот штаб, на самом верху которого висел герб Советского Союза, из-под которого чуть выглядывали крылья немецкого орла. Чем только ни замазывали этого проклятущего фашистского пернатого, все равно выступали его контуры. Наконец, сделали огромный герб СССР, повесили на то место, но вот, поди, ж ты — выглядывает! Стены штаба утопают во вьющемся диком винограднике: и красиво, и практично. А практично потому, что стены здания никогда не ремонтируют, не штукатурят, а только изредка красят водоэмульсионной краской, и то осторожно, не повредив виноградник.

Когда советские войска взяли знаменитый Вульковский арсенал боеприпасов, что под Нойруппином (в шестидесяти километрах от Берлина), об этом доложили Гитлеру. Тот в ужасе воскликнул:

— Все, конец, мы проиграли войну!

Поступили с виноградником, что покрывали стены некоторых хранилищ на территории теперь уже советского группового склада боеприпасов, неразумно: его попросту срубили под корень. Вроде сразу ничего не изменилось. Но через два-три года начала осыпаться штукатурка, потом ветер, влага, снег довершили дело, и через восемь-десять лет голые стены разрушились. Эти хранилища уже не восстановили. А вот на штабе полезные растения оставили, сэкономив тысячи рублей и сохранив замечательный вид здания…

Доложив оперативному дежурному службы РАВ (Ракетно-артиллерийского вооружения) в столицу ЗГВ Вюнсдорф, Александр принялся было за книгу, но тут позвонил начальник караула прапорщик Ложкин. Взволнованным голосом тот доложил, что задержал немецких нарушителей.

Нарушители границ поста — это уже серьезно! За год до того, как капитан Анисимов прибыл в командировку за границу, в одной из частей произошло серьезное трагическое происшествие — погиб почти весь состав караула. Глубокой ночью к караульному помещению подошли неизвестные и стали стучать в калитку. Ничего не подозревающий помощник начальника караула подошел вплотную к ограждению и мгновенно был убит. Это уже потом стали встречать пришедших в караул по двое, страхуя друг друга. А тогда преступники зашли в караульное помещение и убили спящих караульных. Затем с начальником караула пошли на пост. Часовые трех постов беспрепятственно в нарушение всех инструкций допустили на пост неизвестных и начальника караула, и также были убиты. Лишь четвертый часовой поступил согласно Уставу. Он окликнул приближающихся, остановил их и подозвал к себе начальника караула. Когда тот подошел, они вдвоем задержали преступников.

Был еще один случай. В одном из немецких городов стояла советская воинская часть, и там же размещался охраняемый объект. Часовые исправно несли службу на караульных вышках прямо в непосредственной близости от домов немецких граждан. Все всегда было в порядке. Восточные немцы очень уважительно относились к советским военнослужащим. Когда советские офицеры заходили в гаштет (кафе, пивной бар), посетители немцы уважительно вставали. Но в конце восьмидесятых годов в восточную Германию хлынули потоки западных туристов, которые плевали на установившиеся порядки, вели себя развязно, вызывающе и вытворяли, что хотели. Вот так однажды один из туристов подошел к вышке часового и стал фотографировать солдата и объект. При этом он выкрикивал какие-то слова, явно провоцируя часового. Местные жители пытались образумить туриста, но тот не останавливался. Часовой согласно инструкции стал подавать команды на русском и немецком языке:

— Хальт! Умгехен рехтс! (Стой! Обойти справа!)

Однако тот не унимался, смеша своих друзей попутчиков.

Тем временем часовой сделал предупредительный выстрел вверх, чем еще больше раззадорил туриста. Он стал, кривляясь и смеясь, продолжал фотографировать объект и себя на фоне часового. Часовой направил автомат на нарушителя и произвел выстрел. Тот упал замертво.

Разразился громкий скандал на международном уровне. Дипломаты, послы долго не унимались, требовали строгих и немедленных санкций. Командование Западной группы войск не хотело скандала, но и наказывать часового было не за что. Под натиском зарубежных представителей провели совместное тщательное расследование. Стала понятна полная картина случившегося. К удивлению противная сторона вдруг стала на сторону часового: он сделал все правильно! Русский паренек был поощрен и отправлен в отпуск…

Александр немедленно побежал в караул, сел в караульную машину и прибыл на второй пост, где часовой держал под прицелом трех нарушителей. Дежурный по части спросил начкара (начальника караула), знает ли он что-нибудь по-немецки?

— А как же, конечно, я ведь уже четвертый год здесь, сейчас разберемся.

Часовой доложил, что три человека ехали на двух мопедах марки «Симпсон» в пятидесяти метрах от внешнего ограждения. Немецкая фирма выпускала хорошие мопеды, и они составляли большую конкуренцию нашим советским велосипедам с мотором. На команды часового ехавшие нарушители не реагировали. Тогда солдат передернул затвор и еще раз громко подал команду:

— Хальт!

Нарушители в испуге побросали мопеды и сгоряча упали в канаву с водой, где и находились в настоящий момент, выкрикивая что-то несуразное.

— Ну что, давай, зови немцев сюда, — сказал Александр прапорщику. Тот заорал во всю глотку:

— Хальт! Нихт шиссен! Ненде хох! Комм цу мир, камарад! (Стой! Не стрелять! Руки вверх! Иди сюда, товарищ!)

— Слушай, я это тоже знаю, в фильмах про войну слышал. Больше ничего не знаешь что ли?

— Да этого хватит, — нисколько не смутился Ложкин. И, действительно, три человека подошли к ограждению — одна молодая женщина и двое мужчин.

— Да мы не немцы, блин! — Вылетело неожиданно крепкое словцо на совершенно чистом русском языке, которое приводить здесь вообще-то неуместно. — Мы из медсанбата, поехали кататься, немного увлеклись, чуть-чуть заблудились. А тут стемнело, мы не заметили, как далеко заехали, а ваш солдат нас чуть не пристрелил.

Вот это да-а! Это же русские, наши! Хорошо, что все хорошо кончается, могло быть и хуже. Александр позвонил командиру, доложил о происшедшем, записал фамилии мотопутешественников и отпустил бедолаг восвояси — испуганных, мокрых и вряд ли получивших удовольствие от прогулки. Правда, на прощание и в знак того, что недоразумение выяснилось, молодые врачи и медсестричка пригласили к себе в гости в медсанбат, где пообещали, в шутку, наверное, угостить…уколом самой большой иглой в самое одно то место и даже бесплатно. Но этим участники происшедшего не воспользовались…. А, может, зря?

Ответственное задание

Проблемы с языком, когда я служил в ЗГВ, продолжались еще некоторое время. Как-то командир послал меня на спецзадание. Мне нужно было взять в части машину КамАЗ, погрузить несколько выслуживших свой срок аккумуляторов для автомобилей, поехать на немецкую свалку, поменять их на списанные немецкие аккумуляторы. Дело в том, что немецкие, выслужив свой срок, еще могли работать почти как новые, но их обязательно списывали и отдавали на свалку, где утилизировали, а наши работали, пока с них не выжмут все соки. Немцы же охотно шли на обмен, так как в наших аккумуляторах было чуть не вдвое больше свинца. Мне дали карту, объяснили, где это место, и я с солдатом водителем поехал на задание. По времени мы давно уже должны были добраться до места, а свалки все не было. Немецкие свалки, между прочим, даже близко не походили на наши русские: там был идеальный порядок, все находилось отдельно и на своих местах. При желании там можно было найти исправную мебель (ну почти исправную, но по нашим меркам — отличную), телевизор, велосипед и т.д. Я достал карту, но понять ничего не мог, находился я рядом с местом, но где оно — неизвестно. Вдруг мимо проехал «Трабант». Это такой небольшой автомобиль, похожий по размерам на «Запорожец». Пластмассовый корпус и замечательный двигатель сделали автомобиль истинно народным и любимым у немцев. Водитель, увидев русского офицера с картой, решил по доброте души своей помочь. Почти как в анекдоте: увидев военного с картой, сразу догадываются — сейчас будут спрашивать дорогу! Немец не знает ни слова по-русски, я — ни слова по-немецки. Он что-то мне долго объяснял, куда-то показывал, но видел, что я не понимаю его. Так мы долго «разговаривали» и прекрасно друг друга не понимали. Наконец бюргер решил разрубить этот узел неразрешимой проблемы, махнул рукой — мол, езжайте за мной. Через километр остановился и сделал знак, мол, ждите меня и уехал. Я спросил водителя, что он показал? Солдат ответил, мол, вроде, как ждите меня. Прошло полчаса, немца не было.

— Да-а, — подумал я, — плохо без знания языка, надо будет учить.

Тут, к нашей огромной радости, появился немец, сел к нам в машину и показал, куда ехать. Мы быстро доехали, обменяли аккумуляторы и, довольные, хотели распрощаться с нашим добровольным помощником. Но, видимо, мы чем-то ему понравились, и он пригласил нас к себе домой. Я бы с удовольствием зашел к нему, но надо было ехать в часть. Немец же понял мой отказ по-своему: запрещает начальство?

Я решился зайти к нему в гости. Немец, не помню как его имя, от души нас накормил, рассказал про свой домик, сказал, что содержать его довольно дорого, что зарабатывает пять тысяч марок (я тогда получал восемьсот), но больше половины уходит на содержание дома. Жена его, фрау Эльза, работает в балете «Фридрих-Штадт-Палас». Тогда этот балет был для нас большой диковиной, ведь танцевали там топлес. Посмотрев фотографии его жены (в танцевальном костюме без ничего), другие фото, послушав рассказ о детях, о работе, мы, пообщавшись еще немного, стали прощаться и благодарить за помощь и гостеприимство. Радушный хозяин дал нам на дорогу гостинцев — соленые огурчики, помидоры, еще что-то вкусное из домашнего консервирования. Мы угостили его нашей тушенкой, чему он был безмерно рад, и уехали. По дороге, конечно, обсуждали о том, что узнали о жизни нашего немца. И тут оба вдруг осознали, что говорили-то мы каждый на своем языке, а поняли так много. Это было очень удивительно, ведь такое случается не часто! Видимо, простые и добрые отношения совсем разных людей и разных национальностей языковых барьеров не имеют.

Рацпредложение

Работа в цеху была не из легких, женщинам в процессе ремонта приходилось переносить тяжелые снаряды вручную. Особенно тяжело было переносить стодвадцатимиллиметровые мины, которые весили не много не мало, а шестнадцать килограмм, с одного стола потока на другой. Александр долго ломал голову, как решить эту проблему. Сложность была в том, что мина имела форму капли: основной вес приходился на переднюю часть, хвостовое же оперение было легким. Ровно катить по технологическому столу мину было нельзя, перекатить на другой стол после ремонта (чистки, покраски) было невозможно. Если вопрос с тем, чтобы мина катилась ровно, решился быстро, то с перемещением на другой стол выходила загвоздка. Женщины по-прежнему переносили мины на руках. Идея пришла неожиданно. Небольшое пневматическое устройство (так называемая «лягушка») от автомобиля ЗИЛ-157 удачно решило вопрос с переворачиванием мины и укладкой на следующий стол. «Лягушка» прикреплялась внизу между столами. К ней сверху на шарнире крепился желоб. Работница скатывала мину в этот желоб. Затем к «лягушке» подавался сжатый воздух. Выдвигался шток, который переворачивал желоб с лежащей в нем миной и выталкивал ее на другой стол. Все очень просто и эффективно.

Александр уже заканчивал работы по наладке устройства. Испытания проводил в конце рабочего дня, чтобы не нарушать технологический процесс. В качестве «подопытного» материала были те же стодвадцатимиллиметровые мины, которые без взрывателя, основного и дополнительного зарядов были безопасны. В конце рабочего дня, когда основные работы по ремонту боеприпасов были закончены, в часть приехал генерал. Александра об этом никто не предупредил. Когда неожиданно в цех с командиром части и зампотехом без предупреждения зашел начальник службы РАВ (Ракетно-артиллерийского управления ЗГВ), то увидел, что на технологическом столе лежали две мины.

— Что это? — спросил генерал.

— Это мины, — ответил начальник цеха после доклада.

— Вижу, что не железки, почему они лежат на столе? — Александр пытался объяснить и показать, как работает его новое устройство, но вышестоящее начальство «понесло». Ему не понравилось то, что мины лежат на технологическом столе без дела, то есть их не ремонтируют, а значит, на столе находиться не должны. А то, что новое устройство для переворачивания этих мин облегчит труд женщин, никакого значения не имело. Много нового узнал про себя Александр, вдобавок получил от него пять суток ареста.

После отъезда генерала в конце рабочего дня командир вызвал к себе начальника цеха и спросил:

— Что будем делать, товарищ капитан? Ну, арестую я тебя, посажу под домашний арест, будешь сидеть дома с детьми, их у тебя трое. Но работа в цеху встанет, кому от этого будет лучше? Я, честно говоря, не понимаю, за что он тебя наказал, ведь ты сделал полезное дело, оборудование прекрасно работает, женщинам облегчил труд.

Конечно, ареста он не производил, запись в служебной карточке просуществовала недолго, по новому месту службы такого взыскания у Александра уже не было. Ну, а на генералов обижаться не следует! Почему? Станете генералом — поймете!

Цех ремонта боеприпасов

Александр открыл глаза и медленно подошел к окну. За окном была глубокая ночь, и он точно знал, что ничего не увидит. Однако отчетливо и главное осознанно увидел мягкую природу морского побережья. Влажный морской воздух, ветер и солнце — все было другим, отличным от природы Германии, где вот уже третий год служил на складе боеприпасов Западной группы войск. Все это было удивительно и непонятно. Но самое интересное, что во всей этой ситуации находился незримо задаваемый неизвестно кому вопрос: как поступить? Усилием воли Александр заставил мысли прийти в порядок. Очнувшись, понял, что это сон. Но какой это был сон? Слишком реально он ощущал происходящее.

Утром, придя в свой цех по ремонту боеприпасов, он снова ощутил это незнакомое чувство. Как будто в голове поселилось какое-то знание. Сегодня надо было покрывать крышу рубероидом. В помощь зампотехом был выделен солдат Гуликов из технического взвода. Майор Захарченко, третий раз назойливо проинструктировав по требованиям безопасности, предупредил, чтобы не вздумали пролить смолу на ноги, будет травма, за которую придется отвечать. Ко всему прочему получится ожог и будет больно!

Все шло хорошо, работы по ремонту крыши заканчивались, как вдруг неосторожным движением рядовой Гуликов опрокинул посуду с кипящей смолой себе на руки. Перчатки, роба, открытые участки кожи — все было в смоле.

Тут-то и проснулось то неизвестное знание, и все дальнейшее стало происходить как во сне. Не было ни желания, ни времени ругать зампотеха, что накаркал-таки ведь!

— Держись, боец, потерпи, все будет хорошо!

Зайдя в цех, Александр аккуратно снял с него перчатки, уайт-спиритом смыл смолу с кожи, а затем взял руки солдата в свои ладони и, как бы согревая их своим теплом, мысленно усилием воли послал поток энергии выздоровления сидящему напротив человеку. Делал он это автоматически, не понимая и не задумываясь, но в твердой уверенности, что все будет хорошо. Правильно было бы прочитать какую-нибудь молитву, но, если и знал когда-то две или три молитвы, то давно уже их забыл, поэтому сейчас что-то шептал невразумительное и просил Бога помочь. Через пятнадцать минут солдат с изумлением сказал, что ожога не чувствует, рука не болит и вообще чувствует себя прекрасно. Затем он оделся и, как ни в чем не бывало, пошел на обед…. Через три дня о происшедшем узнал зампотех. Зайдя в цех, подошел к Александру и впервые, не ругаясь, сказал, что знает о ЧП, и если бы у солдата все не зажило, как на собаке, влетело бы по первое число. А у рядового Гуликова, действительно, все зажило, не было даже следов страшного ожога.

В цеху работали женщины — жены офицеров, прапорщиков, вольнонаемных. Среди них была жена командира соседней части, жена «особиста», жена замполита и другие жены начальников. Александр к подчиненным относился всегда внимательно и, если можно так сказать, мягко, стараясь всячески облегчить труд женщин. Работа в цеху, конечно, была тяжелая, не всем женщинам она была под силу, хотя все были в одинаковых условиях. Но его такое отношение к женщинам не всем нравилось, некоторые, особенно молодые, принимая мягкость капитана за слабость, решили «наехать» на своего начальника. Молодая работница Лена — жена молодого прапорщика из соседней части — решила пожаловаться своему мужу, что начальник обижает ее, обращает излишнее внимание на нее, требует от нее больше, чем от других, и вообще, наверное, подбивает к ней, как к самой молодой, «клинья». Вечером того же дня домой к Александру прибежал разъяренный муж этой женщины, стал кричать и угрожать. Об инциденте узнал замполит части. Владимир Петрович вызвал начальника цеха к себе и стал расспрашивать по этому вопросу. Александр рассказал о работе, об отношениях в цехе. Замполит все понял и сказал, чтобы не обращал внимания, работал, как прежде. Жена «особиста» Ольга В. слышала, как в перерыве Лена хвастала, что рассказала своему ревнивому мужу, как начальник обижает женщин.

— А разве нас обижают тут? Мы, бабоньки, от него хоть одно грубое слово слышали? А то, что он с нами ящики таскает, это ему нужно? А приспособления разные делает для того, чтобы мы мины эти тяжелые на руках не носили, для кого это, интересно, не для нас, что ли? Дуры вы, бабы, я вам скажу, да такого начальника еще поискать надо!

На другой день после работы в квартиру забежал запыхавшийся муж той самой Лены и стал извиняться за свое поведение накануне, сказал, что его молодая жена «погуливает», что узнал правду от других людей, что к Александру никаких претензий не имеет, что относится к нему с уважением и просил остаться хорошими друзьями. Перед отъездом по замене Лена подошла к Александру и извинилась за свои поступки, сказала, что была неправа, что поступила очень глупо и чтобы на нее не сердились…

Галина Сонина, работница цеха, была женой майора из соседней части. У них было двое детей — девочки. Александр, как начальник, обязан был знать о своих подчиненных: об их семейном положении, о характере, о деловых качествах. К Галине претензий по работе не было, а вот о душевном или даже моральном ее состоянии можно было задуматься. Она все время пыталась обратить на себя внимание начальника: то подолгу смотрит в его сторону, то обращается к нему с различными пустяковыми расспросами, то проходит мимо и как бы нечаянно задевает рукой. Конечно, работники замечали все, но Галину это не останавливало. Как-то она и вовсе разошлась, и, ничуть не смущаясь присутствующих работниц, спросила с вызовом:

— Александр Николаевич, поделитесь опытом, как делают мальчиков?

Все в тот раз сошло за шутку. Александр же по-прежнему относился к Галине только как к подчиненной. Однако, ситуация стала развиваться по другому сценарию. Видя бесплодность своих попыток, Галина со всей своей неукротимой энергией принялась атаковать техника цеха — молодого прапорщика Сергея Меленина. Вскоре их отношения превратились в бурный роман, не заметить который было нельзя: они тайком уходили за пределы цеха, бросали работу, никого и ничего вокруг не замечали. Начальник цеха неоднократно беседовал с подчиненным, но безрезультатно. По-видимому, муж Галины, узнав обо всем, пытался образумить свою непутевую жену, выяснял отношения и с Сергеем (как-то Меленин пришел с синяком под глазом), но все было напрасно. Подходил срок замены службы Сониных в Западной группе войск. Сдав дела, отправив контейнер, семья Сониных собралась уезжать. Техник цеха подошел к командиру и попросил отпустить его в незапланированный отпуск. Он не скрывал, что хочет поехать вслед за своей возлюбленной и хоть ненадолго, пусть только на время отпуска, но быть рядом с Галиной. Командир части категорически отказал прапорщику: он был в курсе романа своего подчиненного с женой офицера из соседней части. Много усилий прилагал Сергей, но в отпуск его не отпускали. Дальше все чуть не закончилось трагично. Прапорщик раньше служил в этой части солдатом, знал, где и как хранится имущество. И в один прекрасный день во время обеденного перерыва прошел незамеченным к хранилищу, через вентиляционную отдушину пролез внутрь, снял верхние ящики с боевыми гранатами, взял один ящик, вынес его, а затем со всеми мерами предосторожности перенес за пределы части. Дальнейшие его действия походили на сплошное безумие. Не совладав со своими чувствами, горя желанием отомстить командиру за то, что тот не дал побыть со своей возлюбленной, Сергей стал ходить по лесу и взрывать гранаты.

О странных взрывах в лесу стало известно офицерам контрразведки. Они позвонили командиру части и предупредили его. Командир собрал весь личный состав и объяснил ситуацию, сказав, что пока еще есть время и он сможет помочь человеку, попавшему в беду. Сергей молча слушал, но не признался. Его месть совершилась. Отчасти буря, бушевавшая у него внутри, стихла, взрывы в лесу прекратились. Однако контрразведчики не дремали, вскоре они вычислили преступника, арестовали и привели к командиру. К тому времени прапорщик и вовсе успокоился, все рассказал следователю, показал, куда в озеро выкинул оставшиеся гранаты, на суде раскаялся, просил снисхождения. За преступление дали Сергею три года условно, лишили звания и отправили в Союз. Александр же получил взыскание за плохую работу с подчиненными.

Цех ремонта боеприпасов был в части на хорошем счету среди подразделений, часто занимал передовые места в соцсоревновании, перевыполнял план и качественно выполнял производственные задания. Много там было сделано разных усовершенствований, был даже построен и заработал новый цех по ремонту укупорки. Но все это было напрасной затратой сил и средств: через некоторое время Группа была выведена в Советский Союз.

Говорят, что ничего в мире не происходит просто так, для чего-то это нужно. Знать бы для чего!

Новогодняя быль

Под Новый год случаются чудеса. Многие взрослые не верят в Деда Мороза и сказочные истории. А зря. Они случаются, и без них было бы не интересно…. Был у меня такой удивительный случай.

Во время службы в Западной группе войск в Германии мне приходилось часто ездить в командировки. Перед очередным отъездом старший сынишка спросил:

— Папа, а ты на Новый год успеешь приехать?

— Я постараюсь!

— Если не успеешь, Санта Клаус тебе поможет!

— Да-да, конечно, Дед Мороз всем помогает! — Решил поправить я сына, но тот уже убежал играть с сестренкой и младшим братиком.

Перед самым Новым годом я отпросился у своего начальника домой. Тот предупредил, что уже поздно, можно не успеть. Но мне очень хотелось попасть на праздник к семье. Подарки я купить не успел, так как задержался на службе: в Группе началась подготовка к выводу войск из Германии, работы не прекращались ни днем, ни ночью. Магазины в военном городке были уже закрыты. У немцев тоже были рождественские праздники, работали только продуктовые. Наскоро собравшись, я пустился в путь. Однако на автобус я все-таки опоздал. Больше никакого транспорта в мою сторону не было. Но я унывать не стал и бодро пошел пешком. До родной части было не больше тридцати километров.

Быстро смеркалось, мороз стал крепчать. На дороге не было ни души. Незаметно для себя я подошел к развилке дорог. Были указатели близлежащих населенных пунктов, названия которых я не знал. В какую сторону идти?

— Не хватало еще заблудиться и замерзнуть, — подумал я, и тут вспомнил про слова сынишки, что Санта Клаус поможет!

— Санта Клаус, Санта Николаус или Святой Николай — покровитель всех путешествующих! Вот почему сын сказал, не Дед Мороз, а на западный манер! — Я решил повернуть направо.

Уже больше часа шел я по пустынной дороге, ни одна машина не проехала мимо. Я очень искренно попросил Святого Николая помочь мне и, чтобы не замерзнуть, прибавил шаг. Вдруг вдалеке показались лучи фар, и вскоре попутная легковая машина остановилась возле меня. Водитель приветливо пригласил в кабину. Я был несказанно удивлен и обрадован, живо влез в машину и поблагодарил водителя. По-немецки я говорил неважно, понимал еще хуже, но всю дорогу мы очень мило беседовали. Оказывается, мой попутчик ехал домой к жене и детям. А гостил он у своих близких родственников в Западной Германии. После недавнего падения Берлинской стены Германия стала единой страной, и ранее разделенные семьи могли теперь объединиться и свободно ездить друг к другу в гости. Как мы понимали друг друга, сам до сих пор не пойму! Я сказал, что тоже еду к жене, к детям, хочу успеть до двенадцати часов, указал в какое место мне нужно добраться. Тот понимающе кивнул, мол, знаю, где это! Так весело и быстро мы доехали до пункта моего назначения. Дальше немец не поехал — там была запретная зона. На прощанье он попросил меня принять новогодние сувениры, которые вез из Западной Германии: шоколадные конфеты, красивые игрушки и костюм Санта Клауса.

— А это для твоей фрау, — немец протянул небольшую симпатичную шкатулку.

Я отнекивался, не хотел брать, но немец попросил не обижать его и, улыбаясь, сказал, что это рождественский подарок! От души поблагодарив этого доброго человека, я пожелал ему счастливого Нового года и Рождества…

Мне оставалось пройти около километра по дороге к гарнизону, когда неожиданно передо мной из кустов через дорогу с шумом и треском пробежал огромный дикий кабан. Это потом я понял, что это был кабан, их немало паслось в окрестных лесах. А тогда я так перепугался громкого шума и треска среди ночной тишины, что от неожиданности заорал и выронил сумку и пакет с подарками. Немного успокоившись и поняв, что угроза миновала, я стал шарить вокруг, чтобы найти и собрать вещи. Но было так темно, что мне не удавалось найти свои вещи и подарки моего попутчика. Вдруг из-за деревьев выглянула яркая луна, осветив дорогу и окрестности. Я удивился, обрадовался, быстро все собрал, затем, немного подумав, надел костюм Санта-Клауса и в таком виде пошел домой. На КПП дежурный солдат бодро отдал воинское приветствие костюму героя сказок и мне, в нем сидящему. Я достал из пакета шоколад и вручил служивому. Солдат принял игру и громко продекламировал детский стишок про Новый год. Со стороны все это выглядело весьма забавно…

Дома все давно меня заждались. Когда появился Санта-Клаус, дети подбежали и громко закричали:

— Папа Санта-Клаус пришел, подарки принес, ура!

А старший сынишка прошептал на ушко:

— Я знал, что Санта-Клаус, который Николай, поможет тебе успеть на праздник! Спасибо ему!

Когда все угомонились, я сказал жене:

— А ведь, действительно, сегодня произошло чудо: правильный выбор направления дороги, неизвестно откуда появившийся попутчик, разговоры на разных языках и удивительное понимание друг друга, замечательные подарки, кабан, пробежавший перед носом, неожиданно появившаяся луна, осветившая путь… Мне помог Святой Николай Чудотворец! А, может, попутчик — это и был он сам?

— Да, он всем помогает. Просто взрослые не верят в сказки. А иногда надо бы вспоминать детство. Там, в их мире дети видят ангелов и святых. Спокойной ночи, дорогой, с Новым годом!

Вот такая замечательная история приключилась со мной когда-то под Новый год.

На Дальний Восток

Подходила к концу заграничная командировка капитана Анисимова в Западной группе войск (ГДР, а теперь уже объединенной Германии). Командир части вызвал к себе капитана и спросил:

— Куда хотите замениться? Я вам советую на Дальний Восток, я там служил, лучше всего туда.

— Я согласен.

Так решилась дальнейшая военная судьба Александра. Приобрели они себе недорогой легковой подержанный авто французской марки «Рено», загрузились всей семьей в пять человек (самому младшему члену семьи было три года, старшему — девять лет, девочке — четыре). Тепло распрощавшись с сослуживцами, двинулись в дальний путь. По Германии с ее замечательными дорогами и по Польше с унылыми пейзажами вдоль дорог промчались быстро. На границе с СССР (был тогда июнь девяносто первого года) простояли целый день в ожидании проверки документов и досмотра. Наконец, формальности соблюдены — все, уже на родине, теперь проблем не будет. Но проблемы только начинались. В то время иномарки были в диковинку, и ГАИ то и дело останавливали красивое красного цвета «Рено», осматривали, расспрашивали и заодно «угощались» баварским пивом в баночках и кока-колой. Потом предупреждали, что на дороге орудуют банды рэкетиров, нужно быть осторожными. Чтобы избежать всяких неприятностей Александр решил пристроиться к колонне КамАЗов, которые держали путь в Татарстан. На стоянках водители ставили машину в круг и путешественники спокойно отдыхали. Так продолжалось два дня, но не слишком быстрая езда колонны надоела быстроходной иномарке, и наши автолюбители далеко оторвались от попутчиков. Вот уже и родные места, все знакомо и приветливо, можно расслабиться. До места назначения оставалось каких-то пятьдесят километров, как вдруг их стал преследовать какой-то мотоциклист в кожаной куртке и в шлеме. Он то обгонял их, то ехал рядом, а потом стал подавать знаки остановиться. Вот он, рэкет дорожный, где их достал! Один на мотоцикле, а другие подскочат, когда машина остановится. Александр стал успокаивать детей:

— Не переживайте, отобьемся! Ночная езда, встречные машины, дождь с градом, ураганный ветер, гром, молнии во все небо — вот когда было страшно во время пути, а теперь мы почти дома, все будет хорошо!

Для страховки Александр достал два газовых баллончика со слезоточивым газом, которые свободно продавались в Германии по пять марок, сказал супруге, как действовать в случае нападения.

— Не переживай, я сумею воспользоваться холодно-газовым оружием! — Боевая подруга была в полной боевой готовности.

Автомобиль по требованию рэкетира остановился. Бандит, не спеша поставив свою мототачку на подножку, подошел к машине. Александр приоткрыл окно и приготовил газовый баллончик. Бандюган снял шлем и наклонился к окошку. Каково же было изумление, когда под мотоциклетным шлемом оказалась голова родного брата Александра — Евгения! Радость встречи сменилась упреком, что из-за своей опрометчивости Евгений чуть не получил порцию газа в лицо. Оказывается, Евгений каждый день встречал долгожданных «зарубежных» гостей и ездил далеко от дома, чтобы на дороге встретить родню…

Отпуск пролетел быстро, и семья Анисимовых собиралась улетать на Дальний Восток. Заранее билеты купить не удалось, в летнее отпускное время их попросту не было. Улетели до Свердловска с пересадкой до Хабаровска.

Но в аэропорту Свердловска (ныне славный город Екатеринбург) билетов не было, очередей возле касс тоже, зато висели пресловутые унылые списки желающих улететь на Дальний Восток.

— Знакомая удручающая картина, — подумал Александр, вспоминая случай, когда он с двумя маленькими детьми уезжал из Германии.

А билетов надо было шесть штук, ведь вместе с ними была мама жены Раисы. Просто для успокоения совести Александр подошел к кассе и сказал, что ему необходимо лететь по предписанию к месту службы в Хабаровск и что ему надо шесть билетов. Кассир — молодая симпатичная женщина — с сочувствием посмотрела и сказала:

— Мест нет, если бы один билет, то еще, может, кто-то бы сдал, а так — вряд ли!

Вся семья с надеждой смотрела на главу семейства, и было очень жалко огорчать их. На вокзале не было свободных мест, гостиница забита полностью. Кое-как разместились на подоконнике.

Александр видел только один путь — Божья помощь! И он уже в который раз с огромным внутренним напряжением, с большим душевным порывом обратился к Нему простыми словами о помощи…

Прохаживаясь около касс, Александр вдруг услышал, что его зовет из окошка та самая женщина кассир:

— Молодой человек, подойдите, пожалуйста! Только что мне передали, что кто-то отказался от брони в шесть мест, подождите немного, я уточню и, возможно, вам повезет.

Это было чудо! Через тридцать минут, которые тянулись нескончаемо долго, и в течение которых Александр не переставал повторять свою просьбу, обращенную к Нему, кассир попросила документы и выписала билеты. Она сама была ошарашена таким неожиданным поворотом дела, и только задумчиво качала головой…

Вот так, с приключениями, добрались наши путешественники до города Хабаровска. Устроившись в гостинице КЭЧ (коммунально-эксплуатационная часть), Александр поехал в штаб Дальневосточного военного округа. Представившись начальнику службы РАВ, Александр в ответ услышал, что надо подождать неделю, пока найдут для него место.

В тот день девятнадцатого августа тысяча девятьсот девяносто первого года стояла невыносимая духота, влажность была стопроцентная, спасались все в помещениях, развлекая себя просмотром телепередач. Вернувшись очередной раз со штаба, Александр тоже стал смотреть телевизор. А там передавали заявление ГКЧП о положении в стране. Тогда Государственный комитет по чрезвычайному положению — самопровозглашенный орган, состоявший из представителей руководства ЦК КПСС и правительства СССР, осуществил попытку насильственного отстранения М.С. Горбачева с поста Президента СССР, а также смены проводимого им курса и срыва намеченного на двадцатое августа подписания «Договора о Союзе Суверенных Государств». Уже потом действия ГКЧП были квалифицированы Президентом и Верховным Советом СССР как государственный переворот, все члены ГКЧП арестованы, за исключением покончившего с собой министра внутренних дел Б. Пуго. Действия «путчистов» не получили правовой оценки, так как в тысяча девятьсот девяносто четвертом году все арестованные участники ГКЧП были амнистированы еще до суда. Но, то было потом, а тогда информация шла скудная и разобраться, что к чему было сложно. А в воинских частях уже были получены различные распоряжения, циркуляры и «указивки». Кое-кто из начальников поспешил распорядиться, чтобы командиры частей признали ГКЧП. Некоторые командиры так и сделали. Впоследствии они были уволены с военной службы. Неизвестно, как сложилась бы судьба Александра, если бы он прибыл к новому месту службы чуть раньше. Но пока он ежедневно ходил в штаб, где ему предлагали различные места: то на Курилы в Горячие Ключи, то на Сахалин под Южно-Сахалинск. Раиса — супруга Александра — говорила, чтобы он соглашался, но капитана что-то сдерживало, и он отказывался. А через несколько лет в тех местах было сильное землетрясение. Были разрушены военные городки, семьи военных остались без крова и своего имущества, вынуждены были покинуть свои места и уехать на материк, кто куда смог.

Конец ознакомительного фрагмента.