Игра на грани фола

Александр Николаевич Нилов (2024)

Финансовый директор одной из московский фирм Денис Голицын взорван в собственном автомобиле. Тайну гибели Голицына пытается раскрыть молодой детектив Александр Рублев. В ходе следствия он знакомиться с очаровательной сотрудницей компьютерной фирмы Аллой Порошиной, которая активно помогает симпатичному капитану найти в хитросплетении криминальных событий логическую цепочку фактов, ведущую к истине.

Глава 8

Она ехала по вечернему городу. Новенький «Фольксваген» четко и послушно выполнял скоростные маневры, мягко тормозил, бесшумно и плавно трогался после вынужденных стоянок перед светофорами. Казалось, что сияющий темно-синий красавец лез из своей металлической кожи, чтобы заслужить одобрение и полное доверие своей хозяйки, привлекательная внешность которой так удачно гармонировала с броским изяществом автомобиля. Вечерние огни большого города мерцали и вспыхивали, как угли в камине. В салоне звучал грустный старый шлягер Джо Доссена, которого сменил Стас Михайлов своим суперхитом «Ну вот и все». Людмила поморщилась, проговорила самой себе, улыбнувшись, «Ну тебя к черту, еще накаркаешь» и стала крутить ручку настройки в поисках другой программы. Медленная, тягучая как жевательная резинка, нейтральная мелодия, основным лейтмотивом которой являлись прерывистые хлопки, ассоциируемые с падением огромных капель размером с яйцо страуса на поверхность вязкой жидкости, ее устроила больше.

На заднем сидении лежали шампанское и фрукты. На ней было черное шелковое платье, с глубоким вырезом на спине. Она представила, как они будут двигаться в медленном танце в мерцающем коктейле полумрака и свечей, по округлым бокам которых будут катиться восковые слезы умиления при виде свершившихся грез. О боже, как хочется романтики в этом расчетливом холодном циничном мире, где все имеет условную цену в условных единицах. За высокий достаток последних лет приходилось расплачиваться постоянным страхом, потерять работу. После кризиса к этим страхам добавилась неизвестная ранее нерегулярность выплат и даже снижение размеров получаемых сумм. А тут еще специфика ее работы, эффективность которой не поддавалась точной оценки. В этой ситуации у руководства всегда существовал соблазн свалить снижение объемов оборота на пассивность и беззубость рекламы. И приходилось все время прыгать выше головы, доказывая недоверчивым нуворишам справедливость крылатых слов: «Реклама — двигатель торговли». Ее выручало чувство врожденной основательности. Не имея специального образования, а где его было взять в стране Советов, она, несмотря на первые успехи в рекламном бизнесе, не стала самоуверенно полагать, что лучшие профессионалы — это любители. Скрупулезному изучению подвергалась практически вся доступная литература по выбранной специальности. Все это требовало много времени и волевых усилий, но она никогда не был мотыльком, давно усвоив, что легкое отношение к жизни делает ее тяжелой. Зато сейчас она могла себя считать полноценным профессионалом, что-то научилась делать быстро и точно, но все равно основная часть работы заключалась в творческом поиске, продолжавшемся постоянно и за пределами рабочего дня и за стенами офиса. Жизнь не давала расслабиться, не успевала она взять один барьер, как перед ней возникало еще десять.

Постоянное нервное напряжение, почти хронический эмоциональный стресс болезненно обостряли стремление к покою и стабильности. Копить усталость вредно, необходим принудительный отдых, однако это плохо получалось. Ну, теперь, кажется, личная жизнь налаживается. Ее переполняло последнее время хмельное счастье быть желанной и любимой. Она жалела только об одном, надо было найти его раньше, ведь Денису тоже было плохо без нее, теперь она это знала. Он не ждет ее сегодня, это будет для него сюрприз. Она вернулась на день раньше из командировки и сейчас увидит его. А потом будет волшебный мерцающий свет свечей, атмосфера тайны и романтики, нежные руки и сладкие слова.

Она проехала ряд коммерческих палаток и, свернув под арку, въехала во двор. Предчувствие беды родилось при виде толпившихся людей и росло, как снежный ком по мере того, как «Фольксваген» приближался к знакомому подъезду. Там дымилась груда железа, возле которой суетились несколько людей в милицейской форме. Двое в белых халатах грузили в санитарную машину черный спальник для вечного сна.

Людмила выскочила из «Фольксвагена» и рванулась вперед. Понять, чем был этот металлический хаос полчаса назад, было очень трудно. Автомобиль был изуродован довольно сильно, сначала взрывом и пожаром, а затем автогеном, когда резали корпус, чтобы извлечь обезображенный труп. Людмила не могла бы с уверенностью сказать, что при жизни этот обугленный остов был мерседесом. Определить цвет кузова в наступивших сумерках было невозможно, тем более, что милиционеры закончили осмотр, выключили фонари и направились к своей машине. Она стояла, как парализованная, не силах заставить себя сдвинуться с места. Слабая надежда боролась с черным отчаянием.

«Да мало кого могли взорвать в этом элитном доме. С чего ты взяла, что это Денискин мерс?» — уговаривала она себя. Надо подняться к нему в квартиру, где он ее ждет здоровый, красивый, желанный. Она должна подняться, но не решалась, а вдруг в квартире никого. Где его искать тогда, в офисе, у знакомых или в черном мешке, который пронесли мимо.

Ее знобило от холода и нервного напряжения. Стройная, с тугими удлиненными линиями тела, изящная, как высокий бокал для коктейля, женщина в черном вечернем платье, обняв свои белые плечи, стояла, покачиваясь в трансе, среди нескольких зевак, еще оставшихся на месте трагедии. Наконец она двинулась в сторону подъезда мимо исковерканной машины. «Сейчас, сейчас все будет хорошо. Он дома. Дениска, ты же дома, хороший мой» — лихорадочно метались мысли. Вдруг она зацепила ногой что-то, тонкая металлическая планка перевернулась с дребезгом несколько раз и легла прямо перед ней. В темноте белел сорванный с бампера автомобильный номер. Она нагнулась и подняла погнутую планку, черные слезы, прочертив черные дорожки от накрашенных глаз по неярким румянам, падали на знакомые цифры.