Игра на грани фола

Александр Николаевич Нилов (2024)

Финансовый директор одной из московский фирм Денис Голицын взорван в собственном автомобиле. Тайну гибели Голицына пытается раскрыть молодой детектив Александр Рублев. В ходе следствия он знакомиться с очаровательной сотрудницей компьютерной фирмы Аллой Порошиной, которая активно помогает симпатичному капитану найти в хитросплетении криминальных событий логическую цепочку фактов, ведущую к истине.

Глава 9

Подполковник Главного штаба Воздушно-десантных войск Владимир Тряпин с трудом, давясь, заканчивал свой завтрак. Аппетит отсутствовал, во рту помойка, глаза слипались. Детей и жены дома уже не было. Сын в институте, дочь в школе, жена тоже в школе, только в другой, у нее сегодня первые два урока в седьмом классе. Она преподает литературу и считает свою работу непосильной каторгой. Всегда недовольна, разбита, утомлена. Его работу в штабе представляет себе исключительно как перекладывание бумаг из одной кучи в другую и бесконечные пьянки. Эх, если бы его служба соответствовала представлениям жены. На самом деле это была сплошная нервотрепка, спровоцированная хамством вышестоящих и непроходимой тупостью и ленью подчиненных. Все нужно было сделать еще вчера. Весь рабочий день уходил на борьбу со временем, ни о каком удовлетворении не могло быть и речи. Зато усталость к вечеру свинцовая. Он не мог новости по телеку до конца досмотреть, засыпал.

Что касается возлияний то, конечно, застолья на службе были не редкостью, но ведь они есть в любой гражданской организации. Юбилей, убытие в отпуск, банкеты для проверяющих, красные дни календаря. Да где у нас не пьют, сплоченно и организованно, под руководством непосредственных начальников. Правда, у них имеет место своя специфика: присвоение воинских званий, награждение орденами и медалями, да и комиссии так и прут, иногда работают по несколько одновременно. Сейчас одна проверяет службу войск, а другая наличие у офицеров конспектов по общественно-государственной подготовке. А кто их сейчас пишет эти конспекты, вот и приходиться поить проверяющего до тех пор, пока он не признает напрочь отсутствующую в отделе работу по изучению наследия классиков марксизма-ленинизма полностью соответствующей требованиям Главного политического управления Министерства обороны. А в целом никакие это не пьянки, это производственные совещания или разбор полетов проводимые в неформальной обстановке. Но жена не понимала этого и вчера закатила скандал, спать пришлось в коридоре на раскладушке, и с утра побаливали и голова, и тело.

Боже, как она на него вчера кричала, даже желала ему преждевременной кончины. Владимир спокойно отмалчивался. Если бы он всё принимал близко к сердцу, то уже давно бегал бы по стенкам психушки. Он знал, что не стоит вступать в пререкания с разгневанной женщиной, в минуты раздражения она слышит только себя. Если она не законченная эгоистка, то через некоторое время сама пойдет на дипломатические контакты и уступки, поскольку будет чувствовать себя виноватой. Отступить вовремя, это значит победить.

Владимир натянул джинсы, вельветовую рубашку, теплую пуховую куртку, подхватил объемистый дипломат и вышел на лестничную клетку.

Во время Московской олимпиады коммунисты, не желая показывать многочисленным гостям столицы милитаристическую сущность советского государства, приказали офицерам многочисленных штабов, академий и других центральных военных учреждений перемещаться в первопрестольной только в гражданской форме одежды. С тех пор подавляющее большинство столичных офицеров хранило форму в своих рабочих кабинетах и облачались в нее только в служебное время.

Настроение было отвратительное и не только с похмелья. Уже было почти очевидно, что МВФ кредитов правительству Ельцина давать не собирается, а это значило, что хрупкое счастье ежемесячного получения зарплаты, пусть и обесцененной кризисом в несколько раз, уже закончилось. В ближайшее время, месяца три как минимум, платить вообще не будут. Как раньше все было четко и ясно. Он обладал престижной профессией, офицер получал больше любого госслужащего. Он стремился расти по служебной лестнице — это давало существенную прибавку к доходам, и он был уверен в своей старости — пенсия военного равнялась пенсии партийной номенклатуры.

По дороге к метро к нему прицепился какой-то баптист или «зеленый» и стал стыдить его: «Зачем купил куртку, набитую пухом и перьями покойных птиц. Покайся, иди в храм — единственно чистое место среди скверны и грязи мира».

Через час он вошел в свой обычный неухоженный казенный кабинет. Владимир устроился в своем мягком кресле и начал напряженно соображать, за что браться в первую очередь из кучи срочных, горящих и тлеющих дел, руководствуясь простым и эффективным критерием: «Туши огонь, который под ногами». Надсадно гудел стартер лампы дневного освещения. Тянуло в сон, Владимир начал клевал носом, да так энергично, что рисковал остаться без жизненно важного органа, расплющив его о заваленный бумагами стол.

Из тяжелой дремы его вырвало противное дребезжание внутреннего телефона. Процесс творческого втягивания в суровую повседневную действительность пришлось прервать на начальной стадии, его приглашали на совещание к начальнику управления полковнику Стульчакову.

В приемной командира секретарша Галина Леопольдовна, страшная, как смерть на рассвете, подвергла Владимира дотошному фейс–контролю. Галина пыталась заигрывать с большой группой офицеров, в том числе и с Тряпиным, хотя по возрасту, наверняка, она уже не смогла бы заинтересовать даже Бальзака. Владимир судорожно пытался прикинуть возможные ответы на возможные вопросы шефа. На диване скучали еще несколько сослуживцев, вызванных полковником. Галина время от времени пыталась отыскать в бардаке, который она сама же создала на своем столе, необходимую бумагу. Владимир чувствовал себя неуютно под прицелом ее глаз. Наконец их пригласили в большой, размером с трехкомнатную хрущевку, кабинет начальника. Шеф пожал руку каждому, лениво приподнимая зад от кресла. Стасик Курехин, начальник строевого отдела, с напускной заинтересованностью спросил:

— Как отдохнули, Борис Егорович?

— Рыбачил до первой зорьки и скажу, не хвалясь, не только коты довольны уловом остались.

На этом шеф посчитал неофициальную часть исчерпанной и предложил всем садиться. Совещание было посвящено выполнению поступившей вчера оперативке. Необходимо было за три дня подготовить кучу материалов в доклад Министра Обороны Государственной Думе.

Шеф не терпел, когда его подчиненные отвлекались во время совещаний. Причем пробудить его подозрения в недостаточном пиетете слушателей могли и свободная вальяжная поза, и перекладывание подготовленных к докладу бумаг, и безобидные манипуляции с авторучками. Поэтому, когда он говорил, приходилось сидеть по стойке"Смирно", безмолвно и неподвижно, как пугало на кукурузном поле, жадно есть его глазами, часто кивать головой в знак горячего одобрения услышанного.

Общение с полковником всегда стоило Владимиру огромного нервного напряжения. По его глубокому убеждению, Стульчаков был энергетическим вампиром, после контактов с ним хотелось написать рапорт на увольнение, напиться или утопиться. Однажды он обхамил даже тряпинскую тещу за то, что ее зятя в воскресенье не оказалось дома именно в тот момент, когда тот срочно понадобился для решения насущных проблем обороноспособности страны.

Совещание шло своим чередом. Выслушав короткие доклады по текущему состоянию дел полковник навесил всем присутствовавшим ярлыки некомпетентности разной степени тяжести. А подполковник Булкин был даже обвинен в том, что продался американцам.

Давно выработавшая свой ресурс система командной связи разваливалась. Средства на ее модернизацию, наконец, были выделены, и за них вели борьбу несколько китов обнищавшего военно-промышленного комплекса. Владимир пытался понять, чьи интересы в этой сваре будет отстаивать шеф для того, чтобы в дальнейшем избегать неправильных ходов не теми фигурами.

Вступительная часть совещания была завершена, и Стульчаков приступил к изложению своего взгляда на подготовку горящих документов. Все присутствовавшие ловили и записывали каждое слово стульчаковского монолога, развивавшегося по спирали и периодически проходящего через одни и те же ключевые точки, но каждый раз на новом более высоком уровне творческого экстаза, в который погружался полковник по мере уяснения путей решения поставленной задачи.

Потом они будут ходить к друг другу, сверять записи и приставать с вопросами: «Ты не знаешь, что тут имел в виду Унитаз?». Так ласково между собой величали в управлении полковника.

Когда Владимир после совещания подходил к своему кабинету, к нему обратился дежурный по отделу:

— Владимир Львович, вас просили перезвонить по этому телефону, — он передал Тряпину клочок бумаги.

Это был телефон Аркаши Делова, закадычного друга еще со школьных лет. Все хирело в военных учреждениях, по нынешним ценам очень мало платили и достаточно редко. Практически перестали выдавать обмундирование за исключением кальсон, носков и галстуков. Народ бежал на гражданку. Разваливалась мебель, компьютеры и оргтехнику чинили за свой счет. Мобильная связь и интернет только набирали обороты, а служебные телефоны с городскими номерами растащили по своим квартирам главные армейские трудяги из отделов транспортного, финансового, материально-технического обеспечения, наследники замполитов из службы работы с личным составом и представители прочих подразделений прямого подчинения, созданных вроде бы для обслуживания строевых офицеров, но занимавшихся в основном самообслуживанием. В результате в управлении почти не осталось прямых городских телефонов, и у Тряпина был аппарат с выходом через коммутатор. Это средство связи можно было безрезультатно насиловать часами, но сегодня Владимиру повезло, и он дозвонился до Аркадия всего за полчаса. Делов сказал, что есть дело, и предложил встретиться, как можно быстрее. Владимир согласился провести вместе с ним обеденный перерыв в «Макдональдсе» на Пушкинской площади.