Рассказы

Александр Плоткин

Александр Плоткин – писатель и психотерапевт. Его романы «Одна простая вещь» и «Запретный плод», рассказы «Виктория Регия», «Голос», «Обман» известны в России и за рубежом. Он ведёт психоаналитическую практику и преподаёт в Институте Психоанализа. Лауреат конкурса Довлатова. Его проза – это не только удивительные истории, характеры и события. Это понимание жизни как сочетания странного и обычного, известного и неизвестного, пустякового и значительного, невозможного и общепринятого. И эта поразительная смесь присутствует в каждом мгновении бытия.

Протоколы контакта

Прадедушка Зухры возглавлял клан, враждовавший с Кокандским ханом. Во время похода Скобелева в Среднюю Азию прадедушка перешел на сторону русских. Дедушка принял православие, получил дворянство, дослужился до полковника и погиб в Первую мировую войну. Отец Зухры был во время Великой Отечественной войны офицером. После войны он расстался с первой женой, женился на девушке из родных мест и увез ее в Москву. Мама Зухры была на тридцать лет младше мужа. Папа ревновал ее, не разрешал работать и не отпускал одну даже в булочную.

Древняя кровь проявилась в экзотической внешности. Зухра была маленькая, черноволосая, с очень темной кожей желтоватого оттенка, худая и быстрая как мальчик. Все это дополняли тяжелые губы таитянки Гогена, полукруглые густые брови и глаза с китайским разрезом, которые иногда испуганно раскрывались как черные бабочки.

От предков Зухра унаследовала глубочайшее уважение к мужчине. Порядки отцовского дома укрепили в ней веру в то, что мужчины — хозяева жизни. Она совершенно не умела заводить романы. При этом Зухра была общительной московской девушкой, легко училась в школе, проявила способности к математике и поступила на мужской компьютерный факультет. Студенческая жизнь состояла из учебы и потока вечеринок, которые начались с первой недели и продолжались все пять лет. Собственно говоря, они были обязательны. Ни у кого на факультете не было сил их пропускать. Выпивка, танцы, шутки, и романы хорошо заполняли головы и служили удобным полем для безопасного выплеска энергии. Зухра танцевала и веселилась от души, радуясь своей принадлежности к компании, но дальше этого дело не шло. Мужчины, как она про себя называла сокурсников, проявляли к ней лишь общекомпанейский интерес. В Москве она не считалась красивой. Брать инициативу на себя, кокетничать и пользоваться женскими приемами она не могла. После первых общих фраз Зухра начинала смотреть на молодого человека испуганно-почтительно, что совершенно не оставляло места для веселья и легкомыслия, нужных для завязки романа. В институте Зухра держалась в обществе четырех подруг. Их так и воспринимали впятером как некий монолит. Вместе их и распределили на работу. «Ну когда же мы будем рожать детей?» — недоуменно спрашивала Зухра у подруги, поднимая высокие брови. «Ничего, Зухрёнок, еще кого-нибудь найдем», — отвечала подруга. Впрочем, на службе Зухре было неплохо. Там существовал определенный твердо установленный порядок, в который Зухра c готовностью вошла. К своей профессии она относилась серьезно, любила ее и работала очень хорошо.

1978 год был объявлен ЮНЕСКО международным годом женщины Востока. Было решено, что в течение года все вакансии в штате этой организации будут преимущественно предоставляться женщинам из развивающихся стран, имеющим соответствующую специальность. В вычислительном центре при штаб-квартире в Женеве имелась вакансия программиста. Глава советской делегации в ЮНЕСКО написал официальное письмо, в котором указал, что в интересах государства было бы крайне желательно направить на работу в Женеву высококвалифицированного программиста — женщину из республик Советской Средней Азии. Этим, во-первых, были бы наглядно продемонстрированы успехи Советского Союза в развитии среднеазиатских республик. Во-вторых, женщина-программист могла бы ясно показать достигнутое в СССР равноправие женщин. И, наконец, поскольку большая часть зарплаты советских специалистов в международных организациях поступала на счет государства, это могло бы значительно пополнить бюджет советской делегации при ЮНЕСКО. Возможно, что это могло бы также оказаться полезным с точки зрения расширения оперативной работы.

Отсутствие семьи было для советского специалиста за рубежом серьезным недостатком. Холостых обычно не выпускали. Однако другой кандидатуры из республик советской средней Азии за столь краткий срок подобрать не удалось. Кроме того, при отсутствии семьи отпадала необходимость в предоставлении работы для мужа кандидатуры в советских организациях в Женеве, где и без того все места были заняты.

В действительности Зухре никуда не хотелось ехать, но ее никто и не спрашивал. Считалось, что ей невероятно повезло. Ее посылали работать в страну, которая была заветной мечтой всех мидовцев, внешторговцев, кагэбэшников и прочей немногочисленной выездной публики. Все остальные о таком даже и не мечтали. «Хорошая страна. Очень хорошая», в один голос говорили девушки в МИДе, готовившие ее документы. У них существовала своя классификация стран, по которой Швейцария считалась прекрасным местом, а Индия и Алжир — так себе. Зухра слушала и старалась радоваться вместе со всеми. Еду в очень хорошую страну, — говорила она подругам.

На швейцарскую зарплату Зухры можно было снять четырехкомнатную квартиру в Женеве, купить автомобиль, ездить отдыхать на Азорские острова, и вообще, делать что угодно, но девяносто процентов этой зарплаты полагалось добровольно отдавать государству, а половину оставшегося получать в рублях, которые государство обменивало по им самим установленному курсу. Государство присваивало также деньги, предназначавшиеся Зухре на зарубежные командировки, пенсию и медицинское страхование. О добровольном согласии на всё это Зухре предложил подписать заявление полковник КГБ Гусев, курировавший советских специалистов в Женеве.

— Такой порядок, Зухра Владимировна. Будем выполнять, — сказал полковник.

Полковник официально занимал должность интенданта дома советских специалистов, то есть управдома, и получал в пять раз меньше.

В доме советских специалистов Зухру поселили в комнате, похожей на аспирантское общежитие с туалетом и душем. Вечером на следующий день после приезда к ней постучала плотная румяная женщина с быстрыми карими глазами.

— Устраиваетесь? — Спросила женщина. — Меня Алла зовут. Черного хлеба привезли?

— Привезла, — улыбнулась Зухра, вставая с колен от чемодана, который она разбирала на полу. В МИДе девушки посоветовали ей обязательно взять с собой бородинский хлеб и селедку. Зухра поставила чайник, достала продукты, и они вместе поужинали. Алла была женой советника делегации, скучала и время от времени давала уроки домоводства в школе при посольстве. Назавтра она повела Зухру показывать, где что покупать. Ходила Алла неожиданно быстро, в магазинах торговалась, любила посмеяться и сказала Зухре: «Ну и парочка мы с тобой! Ты тощая, как щепка, а я зато женщина с мяском». Зухра улыбалась. Руки у Аллы были круглые с ямочками и маленькими остро заточенными ногтями. Они очень нравились Зухре и казались ей какими-то милыми и домашними.

Всю неделю Алла заходила к Зухре каждый день, то звала ее в город, то просто садилась поболтать. В конце недели Зухру пригласил к себе полковник Гусев.

— Зухра Владимировна, вы будете дружить с соседкой по блоку Аллой Тряскиной. Пожалуйста, после бесед заполняйте протоколы контакта. Он протянул Зухре отпечатанный типографским способом бланк. В нем были графы «С кем», «Содержание», «Отдельные высказывания», «Дата» и «Подпись». Зухра посмотрела на бланк, не понимая.

— А о чем тут писать?

— Раз в неделю приносите. Настроения, отдельные высказывания, факты. Такой порядок, Зухра Владимировна. Будем выполнять.

Полковник, породистый мужчина лет пятидесяти, совершенно подавлял Зухру представительной внешностью и отеческим тоном.

— Имейте в виду, Зухра Владимировна, Тряскина заполняет такие же протоколы на вас.

Вечером зашла Алла. Зухра подняла на нее черные заплаканные глаза.

— Ну и что? — Сказала Алла.

Зухра молчала.

— Ясно. Гусев вызывал. Кровь портил. Черт бы его взял, дурака старого! Да тут все на всех пишут! Что ты расстраиваешься! У меня вот любовник, Игорь, консультант из Внешторга. Ну и пожалуйста! И Гусев знает. И ничего он ему не сделает. Игорь сам на него куда надо напишет!

Зухра промучилась всю неделю и пришла к Гусеву с пустым бланком. Полковник посмотрел на нее строгим взглядом.

— Ничего важного, — оправдывалась Зухра. — Ну совсем ничего!

— Это непорядок. В следующий раз я такого не приму. Будете заполнять здесь, при мне.

Зухра не могла сопротивляться напору уверенного в себе мужчины, державшегося как строгий отец. Она чувствовала, что не может обманывать, что ему все равно известна вся правда, и она ведет себя как непослушная дочь. В конце недели она написала в графе «С кем» — «Тряскина», а в графе «Отдельные высказывания — «Игорь». Слова «связь» или «любовник» она заставить себя написать не смогла. Краснея и глядя в пол, она отдала листок. Гусев прочитал его и убрал в стол.

Ночью Зухра не могла спать. Она пыталась успокоить себя, повторяя слова Аллы о том, что Гусев знает об их отношениях с Игорем и не может им ничего сделать.

На следующий день Алла опять предложила вместе съездить по магазинам. Зухра пошла, но заставить себя разговаривать не могла и молчала. Зато Алла говорила без умолку.

Постепенно Зухра привыкла к такой жизни. Временами у неё появлялась мысль, что это — нехорошо, но она быстро исчезала. Только иногда болели ноги. Она ужинала с Аллой и ездила с ней за покупками, в чём, как оказалось, и заключалась прелесть Швейцарии. В конце недели Зухра заполняла на Аллу бланки, но писала в них что-то незначительное. Гусев спокойно принимал их и прятал в стол.

Работать ей приходилось много. Её начальником в вычислительном центре был швейцарский немец по имени Томас.

— Вы очень устали? — Спросил он однажды. — Наверное, скучаете по дому?

Зухра не придала этому значения.

— Может быть, вам взять отпуск? — Спросил Томас через день. Зухра подумала, что обязана рассказать Гусеву об этом разговоре.

— Заполните протокол, Зухра Владимировна, — сказал полковник, подавая ей бланк. — И постарайтесь косвенным образом узнать, почему он задаёт вам такие вопросы. Может быть, коллеги что-то знают? Это неспроста.

На следующий день Зухра пошла вместе с одной из швейцарских девушек выпить кофе и рассказала ей, что начальник заводит с ней разговор об отпуске.

— Может он не доволен тем, как я работаю? — Ненароком спросила она.

— С работой все в порядке, — сразу остановила швейцарская девушка. — Не знаю даже, как тебе сказать. Он считает, что у тебя депрессия. Ты все время ходишь в одном и том же, а у нас женщины обычно меняют кофточки каждый день. У тебя действительно что-то случилось?

Зухра покраснела. У нее был хороший вкус, и она ходила на работу в своем любимом сером костюме.

На следующий день, смущаясь и мучаясь, она рассказала об этом Гусеву.

— Ну купите себе кофточки, — сказал полковник. — Это же престиж страны!

— На что же мне их покупать? — Снова сильно покраснев, сказала Зухра. — Я же не могу потратить всю зарплату. У меня хватит денег на одну или две, но это смешно, и нужно еще всякое другое.

— Так. — Полковник задумался. — Заполните протокол, Зухра Владимировна. Постараемся вам помочь.

Гусев написал заявление о выделении дополнительных средств на оперативную работу. Будущий агент прошел проверку и сообщил направленно переданную ему важную и личностно-значимую информацию о близкой подруге. Легко поддавался эмоционально-волевому воздействию. При возникновении нештатной ситуации на работе по собственной инициативе обратился к оперативному руководству. К агенту проявлял интерес перспективный молодой начальник вычислительного центра Томас Шницер, последующие назначения которого могли быть весьма важными. Приобретение новой одежды укрепляло престиж страны и могло вызвать углубление личных контактов.

— Готовьтесь, Зухра Владимировна. В субботу поедем покупать кофточки, — сказал полковник через два дня.

Поездка с первой минуты стала кошмаром. Гусев пригласил в качестве консультанта по товарам и ценам Алкиного Игоря из Внешторга. Игорь, толстяк лет тридцати пяти, с широкими щеками, усами-перышками и наглыми брезгливыми глазами, сидел за рулем. С Гусевым он разговаривал сквозь зубы, демонстрируя отсутствие подчинения. Полковник, игнорируя его неприязнь, удобно устроился на хозяйском месте. Деньги он держал у себя и полученной суммы не называл. Зухра сжалась на заднем сиденье. Ноги стало сводить.

В первом магазине Зухра выбрала две симпатичные блузки, которые она давно присмотрела. Продавщица, вежливо улыбаясь, отнесла их в кабину для примерки. «Они вам очень идут, мадам», — сказала она. Переодевшись, Зухра вышла и встала перед полковником и Игорем. Внешторговец брезгливо отвернулся к окну. Полковник внимательно осмотрел Зухру и взглянул на ярлычок с ценой.

— Нет, Зухра Владимировна. Этого мы себе позволить не можем.

Под удивленными взглядами продавщицы Зухра пошла в кабину переодеваться.

— Отвезите нас куда-нибудь, Игорь Михайлович, где цены более приемлемы, — попросил полковник. Игорь скривился и резко нажал на газ. Машина поехала в зону дешевых универсамов.

— Только час там не возиться! — Сказал Игорь, взглянув на Зухру в зеркало.

— Вы в настоящий момент находитесь на работе, Игорь Михайлович, — сказал Гусев.

— Не надо злоупотреблять, — сквозь зубы сказал Игорь.

В магазин он не вошёл и остался стоять снаружи.

В первом универсаме Зухра пошла вдоль одного стеллажа, полковник двинулся вдоль другого. Зухре показалось, что на стеллаже совсем нечего выбрать. Все было пестрое, синтетическое и совсем не шло. Полковник на своём стеллаже выбрал четыре кофточки.

— По-моему, хорошо, — сказал он. — Вот посмотрите.

— Что вы, Виктор Иванович, — испуганно прошептала Зухра. — Это же неприлично. — У кофточек был очень глубокий вырез.

Полковник посмотрел и не стал настаивать.

В соседнем магазине со сниженными ценами Зухра увидела подходящий костюм, но полковник взглянул на ценник и отчётливо сказал «Нет».

— Что, еще куда-то?! — Сказал Игорь, встретив их возле машины.

— Мы с вами не в чистом поле, Игорь Михайлович, — ответил полковник, усаживаясь. — Не забывайте.

Ворча что-то неясное, Игорь повез их в магазин, где шла распродажа вещей второго сорта.

— Дешевше не бывает, — сказал он, припарковавшись. В зеркале Зухра увидела его презрительные суженые глаза.

В зале для распродаж, нервничая и суетясь, Зухра стала копаться в корзинках с блузками. В каждой следующей кофточке она выходила показаться Игорю и Гусеву. Все кофточки не подходили по размеру и сидели на ней нелепо. Ноги болели всё сильнее. После пятой примерки охранник подошел к ним поближе, а одна из продавщиц вошла в кабинку для переодевания. Не попадая пуговицами в петли под ее подозрительным взглядом, Зухра подумала, что отец мог быть с ней строг, мог требовать от нее послушания, но никогда не стал бы позорить ее на людях, при чужих женщинах и любовнике Аллы, который ей все расскажет. Гусев не был ее отцом, он не был мужчиной. Мужчины не должны рыться в женских тряпках!

Полковник ждал ее в зале со следующей кофточкой в руках.

— Нет, — сказала Зухра. — Поедем в первый магазин. Я куплю все сама.

Гусев не стал спорить.

Зухра оставила в магазине все деньги, которые успела скопить, купила четыре блузки, два костюма, туфли и еще разные мелочи. Продавщица подарила ей флакончик духов от фирмы. «Вы правильно сделали, что вернулись, мадам. У вас прекрасный вкус», — сказала она.

На обратном пути Игорь не поднимал злых глаз от дороги. Полковник, уверенно положив на колени руки с длинными пальцами, сидел рядом с ним. Зухра на заднем сидении держала пакеты с покупками.

Денег до зарплаты пришлось занять у Аллы.

В новом костюме Зухра пришла в понедельник на работу.

— О, — сказал Томас, — вы хорошо отдохнули? Как прошел уикэнд?

Через день она надела брючный костюм с черно-белой блузкой навыпуск.

— Может быть вы согласитесь выпить со мной кофе после работы? — Спросил Томас.

Зухра заполнила протоколы контакта и отнесла Гусеву.

— Ну что же, примите приглашение, — сказал полковник. Его предположения оправдывались. — Сходите в кафе «Апропо». Это приятное место. Мы не должны дичиться коллег. Но после кафе больше никуда. На первый раз достаточно. И будьте внимательны.

Зухра и Томас сели на открытой террасе. У него были странные широко расставленные глаза, круглое лицо и небольшая бородка.

Зухра чувствовала, что за ними следят.

— Вы нервничаете? — спросил Томас.

— Нет, нет. Расскажите о вашей семье.

— О, я совсем один. Мой отец был пастор. Может быть, вам тут не нравится? Поедем пообедаем в хороший ресторан.

— Останемся здесь, — сказала Зухра.

— Извините. Я боюсь, что у меня не будет другого случая. Вы нервничаете. Я скажу все сразу. Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж. Я сейчас объясню. Мое детство прошло в Гамбурге, в квартале, где много проституток. У отца был там приход. Рядом с нами жила девочка с Востока, откуда-то из Египта. Она тоже была проститутка, и я видел, как ее ласкают взрослые мужчины. Я любил ее. Она дружила со мной, но говорила, что не может меня любить, потому что у меня нет денег. Она была как две капли воды похожа на вас. Я всегда искал такую женщину. Выходите за меня замуж, и пусть у нас будут дети.

Зухра вздрогнула. Она подумала о том, как она будет писать это на бланке и отдавать Гусеву. Она должна была предать мужчину, который нашел ее и хотел рожать с ней детей, ради бесполого манекена. Она знала, что сил у нее немного и нужно действовать сразу.

— За нами следят, — сказала она. — И возвращаться мне нельзя.

Они сели в машину, и поехали по направлению к дому советских специалистов. Светлая японская машина, не отставая, ехала за ними. На перекрёстке Томас неожиданно повернул и дал газ на красный свет, чтобы привлечь внимание полицейских. Патрульная машина полиции показалась сразу. Полицейские остановили их. Светлая японка тоже встала у обочины, подождала, но вдруг развернулась и дала газ. Полицейские проводили их в участок. Там Томас написал заявление о том, что они собираются пожениться.