Корпорация

Александр Прокопович, 2020

На вакансию «тратьте денег много» не подходил никто. Квалификация требовалась серьезная, но не предполагала ничего такого, с чем не могли бы справиться молодые люди, уже шившие себе первые сантиметры будущих золотых парашютов. Единственная проблема – верность. Будущий рыцарь Корпорации должен быть если не верен, то честен на генетическом уровне. Именно на этом пункте в анкете все никак не удавалось поставить галочку.

Глава четвертая

Снова желтый конверт

Можно делить людей по количеству денег на счету, можно расставлять фамилии по алфавиту, можно внимательно вчитываться в биографии, так и не поняв, как это: вот только что студент, а вот пошел и основал банк. Вероятно, что-то такое случилось между получением диплома и получением лицензии. Приблизительно в этот же ключевой промежуток у будущего банкира или генерального директора, словом, у лица, принимающего решения, появляется команда. Не старшие и младшие партнеры по бизнесу, а люди куда важнее.

Котов знал странную закономерность: ты можешь ошибиться с партнером, ты можешь неправильно жениться, и так не раз, но все, кто состоялся, умели выбирать водителя и помощника. Остальное уже не так важно. Поэтому он не очень удивился, когда его вызвали еще на одно собеседование. К помощнику и водителю.

Свою будущую помощницу Тамару Александровну Игорь Княжевич нашел в школе. В школе своего сына. Учительница английского языка вызвала родителя на разговор. Ничего особенного, на её памяти таких мальчиков со способностями, но без всякого старания, было множество, о том, кто такой Княжевич, она могла только догадываться, тогда его фамилия говорила в этой стране мало что и далеко не каждому.

Княжевич слушал англичанку и удивлялся. Раньше у него так не бывало — эта женщина его восхищала, но никаких постельных фантазий не вызывала. Она восхищала его как-то очень отдельно. Ему просто хотелось, чтобы эта женщина встречалась в его жизни каждый день. Рабочий день.

Пока Тамара Александровна излагала, что именно Княжевич должен сделать, дабы наставить сына на путь истинный, Игорь прикидывал, насколько это большая потеря — минус хороший учитель английского языка. Учитель сына — это важно. В Тамаре не было ничего выдающегося. Её тридцать лет были при ней во всей красе, блондинка, но кого сейчас удивишь цветом, сухонькая, явно от природы, а не благодаря фитнесу, но именно такие женщины с возрастом становятся интереснее. Появление новых морщин не сделает её привлекательнее, но и не оттолкнет, только проинформирует: да, многое видела, кое-что знает.

— Давайте так, — перебил ее Княжевич. — Не знаю, сколько вы зарабатываете здесь, я буду вам платить столько же за индивидуальные занятия с моим оболтусом. И у меня только что появилась вакансия помощника. Очень важно знание английского. Справитесь?

Тамара Александровна согласилась через полгода. Княжевич был сдержан, но настойчив.

Через двадцать лет он все так же обращался к ней по имени-отчеству — к женщине вечно неопределенного возраста, предпочитавшей, чтобы её называли Томой. Все, кроме Игоря Княжевича. Она вполне могла бы войти в правление, если бы Княжевич рискнул найти нового помощника. Княжевич не рискнул.

Единственное, чего не мог предвидеть ни он, ни она, — Тамара Александровна была хорошим учителем, но её английский оказался несколько далек от стандартов серьезной международной корпорации. Впрочем, хороших переводчиков хватало.

Водителя Княжевич нашел вообще странно. Вышел прогуляться рядом с гостиницей, где проходил форум. Одно из тех мероприятий, названия которых пишут с большой буквы и ради их участников перекрывают движение в городе. Возвращаться в гостиницу не хотелось. Суть форума была проста — показать себя всем, кто что-то значил. Игорю все время мерещилось, что вот-вот на сцену поднимется какой-нибудь фээсбэшник и объявит: всё, всех пересчитали, можете расходиться.

Рядом с гостиницей пристроился маленький книжный магазин. Княжевич долго стоял на входе — он не собирался ничего покупать, ему понравился запах. Что-то из детства — так пахло в ночь с тридцать первого августа на первое сентября: новенький портфель, тетради, учебники, пенал с заточенными карандашами и две перьевые ручки.

Продавец, невысокий крепыш с характерными расплющенными ушными раковинами и так же специфически деформированным носом, посмотрел на Княжевича и тут же исчез, чтобы появиться через пару секунд с увесистым томом в руках:

— Вам понравится. Дорого, но вы человек не бедный.

Игорь открыл книгу просто от неожиданности, он уже довольно давно не читал ничего, кроме докладов. И утонул в романе минут на пятнадцать. Очнулся из-за осторожного кашля продавца:

— Брать будете?

— Буду, — решительно ответил Княжевич. — Кем раньше работал? — Угадать в парне с явно спортивным прошлым потомственного книгопродавца было трудно.

— Не работал. Соревновался. Автоспорт. А до этого греко-римская. И…

— Конечно, немного служил, в спецуре…

— Всё так. — Продавец внимательно смотрел на Княжевича — так умеют мерить взглядом большие серьезные собаки, пытаясь решить, кто из вас двоих альфа? — Меня Сергей зовут.

— Игорь. Посчитай мне книгу, и пошли.

— В смысле?

— Сергей, ты больше тут не работаешь, ты у меня работаешь.

С тех пор у Княжевича был водитель и по совместительству телохранитель, к тому же еще и эксперт по книгам. Теперь по пятницам Княжевич после работы ездил в тот самый магазинчик, и Сергей непременно вытаскивал ему что-нибудь этакое. За книги платил Сергей, так сложилось.

Две проверки.

Тест Сергеем Артем прошел легко. Водитель-книжник видел, как Артем пришел, как ждал, как уничтожал чай, прочувствовал рукопожатие… Этого было достаточно.

С Тамарой Александровной было сложнее. С ней знакомили уже после беседы с Княжевичем.

— Есть просьба, — в улыбке помощницы светилась доброта матери Терезы и её же сочувствие, в глазах не было ничего, они просто отражали — два холодных голубых зеркала. — Передашь это?

«Этим» оказалась коробочка, завернутая в золотую бумагу, с бантиками на каждом боку. В такую запросто можно было запаковать черевички для любимой или небольшое взрывное устройство — такой многообещающий размер.

— Кому?

— Все написано.

На открытке, незаметно вплетенной в бесчисленные ленты-банты, имелся и адрес и адресат.

— Легко. Почему я? — Артем еще не оправился от встречи с Княжевичем.

— Понимаешь, то, о чем тебя просит Игорь, ты должен выполнять быстро и с творческой инициативой, он это любит. То, о чем прошу тебя я, ты должен просто выполнять.

Сергей наслаждался. Сценка с участием Томы и очередным новеньким с потенциалом разыгрывалась не впервые. Он уже знал, чем грозит Артему это поручение.

Квартал от Тверской, дома, построенные уже вдалеке от СССР, — дорого для богатых. Домофон откликнулся неожиданным женским — низким и бархатным. Лифт остановился на последнем этаже. Еще один домофон в бронированной двери, ведущей на лестницу вверх. Крыша? Котову стало интересно. Лестница — еще немного, и быть ей винтовой, деревянная, с выпукло-впуклыми балясинами — сделала оборот и вывела на мансарду. Где-то рядом, наверное, жил Карлсон, а сюда абсолютно точно не пускали малышей.

Артем представлял себе мансарды иначе. Меньше. Без кожаных диванов, камина, бара… Женщин. Брюнетки, блондинки, тоненькие, пышные, молоденькие и в возрасте… Одежда ни одной из них не служила ни для обогрева, ни для того, чтобы что-то скрыть… Если заявят в розыск — все особые приметы на любой части тела будут на виду.

И та, которая встречала его. С голосом из домофона. Как бы в платье. Единственное, чему могло служить это платье, это дать право своей хозяйке на вопрос: «Ты голая?» — гордо ответить: «Я в платье!»

— Подождите, к вам выйдут… — Котов мужественно пытался сосредоточиться на глазах

встречающей его мадам. — Меня зовут Карина, а ты Артем, — она не спрашивала, она почти пела, при этом успевая одновременно покачивать бедрами, усиленно дышать, будто только что свернула с марафонской дистанции, её руки десяток раз сняли с костюма Артема несуществующие пылинки, поправили галстук… — Если вдруг что-то не так, просто позови меня — в этом «что-то не так» был совершенно конкретный намек на то, что до встречи с Кариной в жизни Артема Котова совершенно всё было не так.

Артем был усажен на диван, такой специальный, на который можно упасть, а чтобы встать, надо серьезно постараться. Легко — только скатиться…

Его не оставили одного. Спасала Артема коробка — вцепившись в ее банты и ленты, он стоически делал вид, что вокруг ничего не происходит. В конце концов, все эти прекрасные женщины — просто профессионалки, и восхищаться мужчинами — часть их квалификации. И все-таки. Есть вещи, в которые хочет верить каждый мужчина.

Оторопь проходила. И как-то становился понятен зеркальный взгляд Тамары Александровны. Артему стало смешно.

Карина вернулась через точно рассчитанный промежуток: чтобы пройти все фазы от удивления до отключения головного мозга, времени Артему было предоставлено вполне достаточно. Видела Карина многое, такого — никогда.

Девочки смотрели на Артема неправильно. В их взглядах была любовь, но совершенно не та, которая тренировалась и планировалась. Так дети смотрят на любимого дядюшку, который приезжает редко, но ему рады, даже если он не захватил подарки.

— Это ж как надо любить деньги! — Артем закончил анекдот, девочки смеялись в режиме «если не остановите — зарыдаю». Этот парень, пятнадцать минут назад появившийся в салоне, уже был своим. Настолько, что без него будет тоскливо, а ведь не вернется. Это они тоже понимали, такому здесь делать совершенно нечего, у него всё хорошо.

— Артем, можете передать посылку мне.

Карине стало грустно. Перед ней был мужчина, с которым хорошо просто посмотреть телевизор. Канал «Дискавери» — что-нибудь про китов, и чтобы две бутылки пива и никакого секса. То есть секс с ним был бы очень кстати, но о пиве помечтать можно, об остальном — без шансов.

— Вы просто сделали паузу? — поинтересовался Артем.

— Да. А какое пиво вы любите?.. Вам нравятся киты?.. — смех наконец закончился. Девочки смотрели на Карину во все глаза: киты и Карина — это было что-то явно новое.

— Посылка? — Артем протянул Карине ящик и легко встал с дивана, будто и не был тот таким специальным невставательным.

Карина одним движением сдернула ленточно-бантовую конструкцию и открыла коробку. На внушительном ложементе лежала всего-то карточка — то ли кредитка, то ли визитка.

— Подарочный сертификат, — озвучила хозяйка, — на 100 часов. Подарок от Корпорации.

Артем молчал. То ли не понял, то ли просто решил заставить Карину домучить историю.

— Многие были бы очень рады такому сувениру, — выдавила из себя Карина и попыталась всучить карточку Артему.

— Здорово, но… — Котов обернулся к девушкам. Так счастливый, но озадаченный отец смотрит на троих сыновей и одну дочку, прикидывая, что же он с ними будет делать, пока жена уехала в командировку.

— У вас замечательно, но это не мое… Понимаете?

— А давайте попьем чайку, — нашлась Карина. — У нас и конфеты есть, и печенье…

Замечательный чай — пили все вместе. Артем, возвращаясь в офис Корпорации, пытался сформулировать отчет, а тот всё никак не формулировался. Карина и девочки в свою очередь тоже пытались сформулировать — что же это такое с ними было. Что-то хорошее, но что?

Княжевичу история понравилась. Чаев пытался понять, что не так? Понял быстро, только это понимание совершенно не радовало. В биографии господина Чаева женщины всегда вели себя предсказуемо. То есть если что-то не срасталось, значит, инвестиции в данную особь женского пола были недостаточными. И карточек таких ему никто не дарил, собственно, он и не нуждался, но все-таки…

Тамара Александровна была в печали.

— Ты представляешь? — Княжевич все никак не мог успокоиться. — Чай они пили с конфетами, всем коллективом!

— Он хороший парень, — помощница механически собирала в аккуратную стопку со стола босса исчирканные листы, — только ты с ним не сладишь.

— Это почему? — Игорь Княжевич, первое лицо Корпорации, откинулся на спинку кресла, и его хорошее настроение как-то разом выветрилось. — Мы с кем хочешь сладим.

— Не сможешь. Он же не из этих, — Тамара кивнула в сторону Чаева. — Он другой породы. Так что смотри в оба. И не обижай его.

— На обиженных…

— Так и я про то. Этот воду возить не будет.

У Княжевича было что ответить помощнице. Решение он уже принял. Для разнообразия пусть будет вот такая особенная порода. Он же особенного и искал?

Чаев грустил. Он особенным не был. Зато он очень хорошо зарабатывал. А еще Чаеву очень хотелось верить, что его заработок находится в прямой зависимости от… допустим, его интеллекта.

* * *

Артем часто держал в руках большие суммы. Он знал, сколько места на столе в реальности занимает миллион долларов, не потому, что сам стоил много, а потому, что работал с неприлично маленькой прибылью. Миллионы проходили мимо, не оставляя особого следа в семейном бюджете.

В Швейцарии никто бы не удивился, в России, кто узнавал, крутил пальцем у виска. Снова желтый конверт, здоровущий — формата А4, с деньгами в качестве платы — лично ему, а не для того, чтобы на эти деньги сделать много чего, заплатить куче народу и что-то в результате выкроить для себя, не забыв, конечно, занести, кому нужно… Для Артема это было… очень много.

На самом деле Котов ждал не пухлого конверта, а толстого-претолстого контракта и только потом перевода на счет. Все было иначе. У башни Корпорации его встретил Чаев. Молча проводил к своей машине и молча передал конверт. Брезгливо бросил: «Пересчитаешь дома».

— Теперь это твоя зарплата, ежемесячная, без учета премий. — Артем конверт взял, но своим пока не считал. Пальцы, уже предвкушавшие пересчет-перебор серо-зеленых купюр, с таким счастьем расставаться не хотели, вцепились в плотную бумагу. — Бери, пока дают… А то потом всю жизнь будешь вспоминать и жалеть.

Чаев говорил искренно, хотя Артем сомневался, что самому молодому члену правления Корпорации есть о чем в этой жизни вспоминать и жалеть.

— А контракт?

— Какой контракт? — Чаев заржал, и у Артема мелькнула мысль, что Корпорация могла ему заплатить только для того, чтобы он смешил её топ-менеджеров. Может, всё дело в этом?

— Таких контрактов не бывает. — Чаев выключил смех, как смахивают изображение с планшета. — У нас все просто: либо с нами и в шоколаде, либо без нас и тоже в чем-то коричневом, но пахнет отвратительно. И не факт — что живой. Фирмочку свою закрой, чистенько, без хвостов, все налоги заплати, не жмотись…

Артем понимал, что говорить и думать надо о другом, но сразу после пальцев самостоятельно начали жить и другие органы, и рот выдавил:

— А трудовая?

Так смотрят на богомолов. Кажется, только что была веточка — ан нет, насекомое. Еще и хищное к тому же. Чаев не сразу понял, что «трудовая» — это книжечка такая. Для пенсии. Но сообразил.

— А некуда трудовую положить?

Между Чаевым и Котовым было пару лет разницы в возрасте и многокилометровая пропасть, которая не исчерпывалась тем, что Котов приехал на стареньком «опеле» (ездить — нормально, возить — неловко), а Чаеву его «нулевый» джип «инфинити» уже поднадоел. Самый молодой член совета директоров Корпорации просто еще не решил, на что его поменять.

Главное отличие между ними состояло вот в чем: Котов наивно считал, что деньги зарабатываются. Чаев точно знал, что то, что зарабатывается, только называется деньгами, а то, что и есть настоящие деньги, заработать нельзя. Единственный способ — стать на их пути. Если правильно стоять на пути финансового потока, он накормит — до отвала. Главное, правильно выбрать поток и не жадничать. Выберешь не по чину, хуже того, поведешь себя не так — всю оставшуюся жизнь будешь лишь издалека наблюдать за счастливцами, ныряющими в эту славную речку.

— И оденься нормально, а то как бомж какой-то…

Ничто на Артеме не стоило меньше ста долларов. Ремень и вовсе стоил двести. «Опель» тянул на пару тысяч. Но он, безусловно, был бомжом в этой самой богатой в мире стране.

Артем уже почти подъехал к дому, когда ожил мобильный. Незнакомый номер, незнакомый голос:

— Завтра с документами будьте готовы к девяти утра, за вами заедут.

Артем задумчиво посмотрел на свою Nokia, телефон у него тоже был не ах — у всех бомжей такие. Не модный даже три года назад. Очень захотелось в комплекте иметь такой же рабочий пистолет. Стрелять Котов умел хорошо.