Морской курорт

Александр Ров (2021)

Так хочется жить лучше, да? Причем неважно, как хорошо живешь ты сейчас, каждый раз всего мало, каждый раз хочется еще и еще. В этой гонке за новыми ощущениями можно не просто потеряться, а потерять самого себя. Герой этой истории всю жизнь искал себя и свое место в мире. Но никто и подумать не мог в каком месте он сможет найти ответы на свои вопросы. После такого дважды подумаешь, а хочется ли знать о своем истинном предназначении. Спасибо, что выбрали эту книгу, приятного чтения и помните, каждая деталь важна, каждый герой «главный». Содержит нецензурную брань.

8. Невыносимый везунчик

— Ну что, везунчик, как ты?

— Я хорошо, спасибо, Кларк. Ты как?

— Ну я чуть расщедрился, когда переливал тебе кровь, мне бы полежать после, а я на операцию пошел. Теперь вот на коляске катаюсь по отделению. Выходной, конечно, классно, но мне его никто не оплатит.

— Оплатит, не переживай.

— Да что ты, кто же? Ты что ли?

— Я что ли. Ты же меня спас.

— Ой, а кто это у нас такой щедрый стал.

— Почему ты думаешь, что стал?

— Я, конечно, большую часть провел в этой дыре и общался лишь с простыми людьми, но имею хорошее представление о таких, как ты.

— Как-то грубо прозвучало.

— Только не говори, что ты обиделся.

— Ничуть, все верно сказал. Я бы о тебе также бы подумал.

— Да и подумал, чего уж таить.

— Ну да, да.

— Там это, к тебе пришли твои друзья, очень шумные, хочу заметить, так что было бы славно, если бы ты их угомонил. И да, тебе сейчас…

— Нельзя никуда ехать, верно?

— Верно. А ты, я погляжу, и сам не очень хочешь, да?

— Ну ты же говоришь, что нельзя, а я тебе доверяю.

— Или дело в другом… кхм, другой. Поправляйся, я вечерком загляну, может даже не один, если хорошо вести себя будешь.

Вот уж не думал, что со мной кто-то так будет разговаривать кроме Кена, но почему-то Кларку я такое позволяю. Более того, мне даже нравится такая манера общения от него. Мне много кто спасал жизнь и откачивал после многочисленных передозов, но никому я не был так же благодарен, как Кларку. Что-то в этом парне есть такое, что лично меня тянет к нему. Как и к той девушке, имя которой я до сих пор не узнал. Но Кларк уже далеко укатил, поэтому тогда позже узнаю.

— Ну наконец, боже, сколько можно уж было! Не больница, а дыра сраная. Марки, ты прикинь, эти сволочи не хотели меня к тебе пропускать. Мы уже тут незнамо сколько торчим. Давай собирайся, поехали, я тебя в нормальное место отвезу. Хватит того чуда, что ты еще жив.

— Во-первых, хорош уже орать, тут кроме меня еще люди есть. Во-вторых…

— Стоп, чего?! Ты настолько сильно ударился? Другие люди? С каких пор тебе не насрать на других.

— Орать заканчивай, а во-вторых, я останусь тут.

— Ты прикалываешься сейчас? Что за бзики у тебя? Марки, помнишь, что нам ехать надо?

— Можешь ехать, если тебе так надо.

— Марки…

— Если ты так рвешься, то поезжай, а из меня только что твою лобовуху достали, потому что ты дебил недоделанный упоролся травкой и был слишком занят трещанием с модельками.

— Так, нахрен, этого гребаного оленя на меня не вешай. Эта туша сама вылетела на дорогу по среди ночи, я тебе что гонщик, чтобы так быстро реагировать?

— Да насрать кто ты, факт в том, что я сейчас лежу тут после операции. А ты был так занят тачкой, что даже не проверил, все ли со мной окей. Был слишком увлечен щеголяньем перед механиком. Ну что, выяснили, кто из вас круче?

— Так, Марк, иди-ка ты в жопу, окей? Сначала ты строишь из себя супер крутыша и называешь мое проявление заботы гейством, а теперь ты возмущаешься, что я тебе под рубаху не заглянул. В жопу иди, хрен ты моржовый. Хочешь тут остаться, пожалуйста, мы с девчонками поедем в город, чтобы нахреначиться в баре и выспаться нормально, потому что я за рулем был всю ночь, но что это я, я же такой урод, раскричался в больничке, мешаю другим людям, да? В жопу, Марк, иди! Заеду завтра.

Мда, неоднозначненько… почему-то я был уверен в своей правоте и не рассмотрел ситуацию со всех сторон. Почему в жизни не как в фильмах или книгах, где есть правый и неправый, хороший и плохо, где всегда все ясно. Потому что сейчас мне вообще ничего не ясно. Будто во мне сейчас борется два разных меня, даже больше, я и не я. Вроде как я в этой больничке успел заразится благородностью и состраданием к другим, но с другой стороны я все тот же эгоистичный и мерзкий я.

— И да, я привез твои доки, передал их врачу, но что же я, я же такой урод, примчался к другу и пытался к нему попасть в палату, чтобы узнать, как он. Но да, я урод, что ору на всю больницу. Как это я не подумал о других людях, урод полный я. Все, ушел.

Впервые за столько лет, что мы знакомы, я захотел перед ним извиниться. Нет, это место явно со мной что-то делает, ведь это совсем не я. Не хочу сказать, что мне не нравится каким я становлюсь тут, но это просто очень непривычно. Но останавливать его сейчас не буду, а то он совсем офигеет и заведется еще сильнее. но он прав, я ведь до того, как сюда попал, вел себя максимально отвратительно, после аварии я даже не спросил, как там те девчонки. Но раз он ничего не сказал, значит только мне из всех четверых досталось. Видимо, есть за что, раз так случилось.

— Все хорошо у вас тут?

— Да, просто чуть поругался с другом.

— Да, он у вас шумный.

— Простите за это…

— Да нет, все нормально, он же переживает за вас, мы все это понимаем, только вот еще и понимаем, что криками никогда не помочь делу. А чего сейчас поругались?

— Мне кажется, что я повел себя, как урод.

— Мне кажется, вы на себя наговариваете.

— Вам кажется, потому что это нормально для меня, просто сейчас я стал чувствовать вину за это.

— А обычно не чувствуете?

— Обычно нет.

— Почему?

— Вырос таким человеком.

— Каким таким?

— Эгоистичным, избалованным… урод, одним словом.

— Ну вы мне таким не показались.

— Так в том то и дело, что это, видимо, вы на меня так влияете, ведь я только тут стал себя так вести и чувствовать по-иному.

— Рада слышать, что не только не дала вам умереть, но и реабилитирую ваше душевное состояние.

— Да, спасибо вам еще раз за то, что сняли меня с дерева.

— Хахаха, ну большую благодарность все же стоит отдать Кларку, он сделал куда больше, чем я. Я лишь ассистировала.

— Уверен, что ваш вклад не меньший.

Ох, Марк, чего ты творишь? Вы совершенно разные, даже твое мимолетное помрачение ума в этих стенах не изменит твоей натуры. Ты сделаешь ей максимально больно, а ты этого не хочешь.

— Ну я, наверное, пойду вернусь к работе.

— Да, конечно, очень хочется занять ваше время еще, но понимаю, что ваша работа очень важна.

— Поправляйтесь, Марк, я к вам зайду позже.

— Хорошо, спасибо.

Это точно на меня она так влияет. Кажись, я втрескался в доктора. И снова забыл спросить ее имя, ну класс. В следующий раз точно нужно не ступить и спросить. Мало ли что случится и как я ее потом найду. Я что, серьезно рассматриваю вариант, где я с ней вместе? И как это вообще выглядит? Она тихо-смирненько работает в больничке этой, а я где-то рядышком отгрохаю нам усадьбочку? Вряд ли она согласится куда-то ехать со мной отсюда, а я сойду с ума в таком месте. Как бы я сейчас себя не вел, внутри себя четко понимаю, что я терпеть не могу спокойствие и рутину. Я не смогу тут заниматься бытовухой, а что-то покруче тут не раскрутишь. Хотя почему я сейчас все это решаю? Мне что четырнадцать? Может я еще свадьбу продумаю сейчас… боже. Но с другой стороны, почему и нет? Не на счет свадьбы, конечно же, но почему я не могу первый раз в жизни нормально спланировать свою жизнь? Почему я должен продолжать жить под флагом"живем один раз, покс на все!"? Если я жил так раньше, это не значит, что я также должен жить и дальше. Мне же не просто так все это время так везло, меня же это к чему-то подводило. Разве нет?

— Нет.

— Что?

— Это я не вам.

— А кому?

— А вам что?

— Вы у меня в палате.

— И что, нельзя?

— Что-то нужно?

— Нет, с чего вы взяли?

— Потому что вы у меня в палате.

— Я в курсе, у меня проблем с головой нет.

— Тогда зачем вы сюда зашли?

— Не зачем, просто посмотреть. А что?

Так, Марк, просто смирись с этим фактом. Видимо парень на таблетках, хотя скорее всего он просто местный и это норма. К тому же не каждый же день сюда попадают пациенты, которые создают столько шума. Для такого тихого места мое шумное появление, будто салют на день независимости. А тут еще и отдельная палата с кондиционером и удобствами. Конечно, я бы не сказал, что здесь предусмотрены прям удобства, но для этого зеваки наличие одной кровати в помещении уже что-то невероятное. Ему небось приходится ютиться еще с десятью такими же зеваками. Интересно, какой самый продолжительный у них разговор, учитывая тот факт, что в их жизни так мало чего происходит и тем для обсуждения всего… две или три. Возможно, мои взгляды очень старомодны и стереотипны, но в глазах этого чудака именно такое и читается.

— Повезло вам.

— Вы вроде бы тоже живы.

— Красивая палата.

— Чем же?

— Светлая.

— Да, свет тут есть. Вода в кране тоже течет, представляете?

— Ну ладно, я пойду.

— Ага.

И что это за всплеск странности? Надо попросить Кларка, чтобы он запер меня на ночь, а то мало ли кто еще ко мне захочет зайти посреди ночи, чтобы полюбоваться палатой или мной. Вот сейчас я стал реально беспокоится за свою безопасность в этом месте. Будучи пациентом лечебницы, я был больше уверен, что со мной все будет хорошо, ведь там был целый взвод охранников, которые патрулировали коридоры без остановки. А тут даже хирургов не хватает, что уж говорить о какой-то безопасности. Может имеется какой-нибудь пожилой сторож, который сутки напролет смотрит сериалы или книжку читает.

— Марк, к тебе случайно сейчас никто не заходил.

— Знаешь, Кларк, как бы тебе сказать? Был тут один чудак.

— Да, именно про него я и говорю. Куда он пошел?

— Понятия не имею, просто зашел, постоял тут и ушел. А кто это? Какой-то местный чудила?

— Ага, хирург, который должен был тебя оперировать.

— Что прости? Тот, на которого лампа упала?

— Он самый. Пришел в себя и начал чудить.

— То есть он такой стал после лампы?

— Ну и до нее за ним некоторые странности наблюдались, но сейчас он совсем в отрыв пошел. Вот теперь знать бы, куда именно пошел.

— Не хочется последние кадры терять?

— Не хочется заполнять бумаги.

— А вот скажи, Кларк. Как вообще это место еще живет?

— То есть? Как нас еще не закрыли?

— Ну да, у вас почти нет сотрудников, все в плачевном состоянии и тому подобное. Как вас продолжают финансировать?

— А как иначе? Просто закрыть нас? Пойми, Марк, мы не магазин, мы клиника. Чего бы от нас финансовые воротилы не хотели, наша задача людей лечить, а не прибыль приносить. Возможно, нас и закроют, хотя почему-то я убежден в том, что скорее здание просто сложится как карточный домик, чем к нам снизойдут кто-то из начальства. Да и нет замен, чтобы просто закрыть, а новую строить никто не будет.

— Я слышал про городскую больницу, которая всех спецов забирает.

— Есть, но до города доехать еще надо. Мы единственное медицинское учреждение на много миль в обе стороны трассы. Мы тот самый безвыходный вариант, который может и не самый приятный, но либо он, либо смерть.

— Правда жизни в одном предложении. А почему ты еще тут?

— Лучше скажи мне, почему ты еще здесь?

— В каком смысле? Почему я еще жив или не уехал?

— Без первого не было бы и второго.

— Ну я здесь… потому что… ааа, потому что ты здесь. Следовательно, именно поэтому ты и тут, верно?

— Именно так, Марк.

— Как забавно. Всю жизнь мне везет так, что аж невыносимо. Хочется, до глупого, чтобы хоть одна неудача закончилась неудачей, а не новой удачей.

— Вот они какие замашки богачей? Когда есть все, хочется, чтобы это все отняли. В таких моментах, наверное, говорят, что мне бы твои проблемы, но нет уж, мои проблемы меня вполне устраивают.

— А что у тебя за проблемы?

— Ммм? То есть?

— Ну какими проблемами занята твоя голова? Деньги? Счета? Тяжелая работа?

— Чтобы дочка хотя бы до конца года дожила.

— Оу… Кларк, я не знал. А что с ней?

— Родилась такой, с проблемами. Вот обычно, сам себя спрашиваешь, что вот зачем я родился, чего я делаю или должен сделать в свой жизни для этого мира. Но это все так похоже на меланхоличную болтовню, ведь всегда можно придумать причину жить и великую цель для своего бытия. А вот в случае с моей дочкой… я все голову сломал, но кроме как какого-то урока и испытания для себя… ничего больше в голову не приходит. Но у нее же тоже есть какое-то важное предназначение, не просто же делать меня сильнее…

— Не просто, многим свойственно принижать свою значимость. Я за свою жизнь сделал очень мало хорошего, так мало, что проще сказать, что я делал только плохое. Ну а ты же спасаешь людей, каждый твой день это… настоящий подвиг, я считаю.

— Ты считаешь?

— Да, считаю. Не пойми меня неправильно, но даже в самом сложном механизме есть обычные, на первый взгляд, кнопки. Сами по себе это просто, казалось бы, бесполезные штуки, но без кнопок ничего не заработает.

— Значит моя дочь, это кнопка, которая делает так, чтобы я работал?

— А ты ее кнопка, чтобы она жила дальше.

— Ты так и хорошим парнем станешь, будь аккуратнее.

— А я, кажется, не против. Может это взросление?

— Нет, взросление, это депрессия со вкусом вины, для такой штуки должно быть другое название.