Неправильная сказка

Александр Столяров, 2015

Творения Александра Николаевича Столярова (1959–2017) – проза высшего порядка, достойная занять своё место в ряду классических произведений. А сборник «Неправильная сказка» – безусловное открытие для ценителей настоящей литературы. Для среднего школьного возраста.

Принцесса и карандаш

Карандаш нарисовал принцессу. Очень хорошенькую. В длинном платье и с маленькой короной на голове.

— Благодарю, — сказала принцесса. — Я назначаю Вас придворным художником, — и вдруг рассмеялась: — Придворный художник без двора!

Карандаш нарисовал замок с крепостными стенами, башенками и двумя пушками у ворот.

— Какой Вы смешной, — сказала принцесса. — Двор — это вовсе не каменные стены. Двор — это фрейлины, учитель танцев, садовник наконец.

Карандаш всё исполнил, а чтобы садовник не сидел без дела, он нарисовал сад, в нём — пруд, в пруду — пару лебедей.

— Какая прелесть! — сказала принцесса. — Нарисуйте мне булочку, я иду кормить птиц. Я просила булочку, а не буханку. Ну ладно, ступайте, Вы мне пока что не нужны.

Буханка вместо булочки получилась потому, что грифель стёрся, и карандаш пошёл к точилке. Точилка была старой и громоздкой дамой, сейчас таких не делают. Она была намертво прикручена к столу, вся из металла, чтобы заточить карандаш, надо было нажать на блестящие никелированные ушки сверху, вставить карандаш внутрь и крутить ручку. При этом она противно визжала. Вот такая инструкция к уже не существующей точилке.

— Пришёл, — сказала точилка. — Ну и кого ты нарисовал? Фантазию? Что ещё взбредёт в её маленькую голову? А ты трать, трать на неё свой талант. И-и-и-их! За что я тебя терплю? Стань реалистом: нарисуй меня.

Но уже заточенный карандаш спешил обратно, торопился к принцессе, ведь он её придворный художник. Торопился не зря. Принцесса ждала его на краю сада.

— Куда же Вы пропали? Мне скучно. Почему вокруг нет гор, леса, облаков? Хочу реку. В ней есть рыба? А где поля? Трудолюбивые крестьяне? Деревушка? И церковь на холме.

И карандаш рисовал заснеженные горы вдали, густой лес внизу, оленя на опушке, мост через реку, задремавшего на лодке в камышах рыбака с удочкой, в поле — коров с колокольчиками, в небе — птиц. Иногда он исчезал ненадолго и возвращался опять аккуратно заточенный, готовый исполнить любой каприз.

— Какой Вы стали маленький, — сказала однажды принцесса, — а я всегда считала Вас большим художником.

Старуха точилка уже не ругалась, а только вздыхала:

— И-и-и-их! Она-то будет жить вечно. А ты? Ещё одна заточка — и всё. Вот что, не приходи ко мне больше, не хочу брать грех на душу.

— Мне одиноко без Вас, мой милый маленький придворный художник. Может быть, это любовь? Странно. Что это Вы там рисуете? Кто это скачет на белой лошади? Нарисуйте-ка мне подзорную трубу. Ну вот. Теперь я вижу — это… это… это принц! Прекрасный принц, и он скачет сюда. Что же это я? Господин придворный художник, что это со мной? Немедленно нарисуйте на краю этого поля маки и васильки, я буду собирать полевые цветы, нет, лучше нарисуйте венок мне на голову, да, венок из полевых цветов, а в руки — Библию, ну, рисуйте же, рисуйте скорее, я буду смиренно читать Библию, и нарисуйте маленькую беленькую собачку, принцесса без маленькой белой собачки… Ах, поздно, он заметил меня… Ступайте, ступайте пока.

— Ну, вот и всё, художник, — сказала точилка карандашу. — Исписался. И ради чего? Сказки дурацкие. Что это ты там ещё мазюкаешь? Это ещё кто? Я, что ли? Хм. Похожа. Ну, так и быть, последний раз заточу тебя — и всё, больше не проси.

— И-и-и-их! — завизжала точилка. И карандаша не стало: сточился весь, до конца.

— Эй, художник, ты где? Ты чего? И-и-их!

Этой точилки уже нет. Я бы не вспомнил о ней, но вчера среди старых бумаг нашёл неоконченный рисунок: стол, а на нём точилка для карандашей с никелированными ушками. Недостаёт ручки, но это не важно, сейчас всё равно таких уже не делают.