Царство. 1951–1954

Александр Струев, 2015

Роман «Царство» рассказывает о времени правления Н.С. Хрущева. Умирает Сталин, начинается умопомрачительная, не знающая передышки, борьба за власть. Одного за другим сбрасывает с Олимпа хитрый и расчетливый Никита Сергеевич Хрущев. Сначала низвергнут и лишен жизни Лаврентий Берия, потом потеснен Георгий Маленков, через два года разоблачена «антипартийная группа» во главе с Молотовым. Лишился постов и званий героический маршал Жуков, отстранен от работы премьер Булганин. Что же будет дальше, кому достанется трон? Ему, Хрущеву. Теперь он будет вести Армию Социализма вперед, теперь Хрущев ответственен за счастье будущих поколений. А страна живет обычной размеренной жизнью – школьники учатся, девушки модничают, золотая молодежь веселится, влюбляется, рождаются дети, старики ворчат, но по всюду кипит работа – ничто не стоит на месте: строятся дома, заводы, электростанции, дороги, добываются в недрах земли полезные ископаемые, ракеты стартуют к звездам, время спешит вперед, да так, что не замечаешь, как меняются времена года за окном. Страшно жить? И да, и нет, но так интересно жить, и, главное – весело! На дворе стояли 1951–1954 годы…

20 марта, пятница

— Я впервые товарища Берия так близко видела, — хвасталась подавальщица Лида. — Он так улыбался — просто душка!

— Если б на меня взглянул, сердце б в пятки ушло! — поежилась буфетчица. — Я всех боюсь! — и принялась разливать по стаканам чай. — Ты, Лид, Хрущева боишься?

— Само собой. При мне он одного начальника так отчитал матом! Тот, солидный дядечка, седой, а пятнами со страха пошел. Стоит, мычит, как глухонемой, потом, чуть не плача: «Простите, простите!» А Хрущев ему: «Бог простит, твою мать!» Во как! — с выражением выдала подавальщица.

— Ох, я б со страха умерла! — заохала буфетчица.

Горкомовский спецбуфет был завален всевозможными продуктами, заставлен ящиками со спиртным. Начальник Хозуправления выдавал дочку замуж, вот и навезли сюда всякой всячины. При помощи ворчливого Тимофея и рукастой Лидки кое-как распихали свертки по углам, освободив подход к плите, ведь постоянно требовалось носить начальству чаи и бутерброды.

Нюра залезла в какую-то только ей известную глубинную полость шкафа, вынула батон колбасы и разрезала пополам.

— Нам! — объяснила она. — И еще конфетки!

К колбасе буфетчица прибавила десяток конфет. Лида спрятала конфеты под подкладку сумки, а колбасу запихнула за пазуху.

— Начальники жируют, а мы что, не люди? — кивнув на ящики и коробки, возмутилась подавальщица. — В магазинах один консерв.

— Понемногу брать можно, не заметят, — заключила Нюра и тоже стала прятать колбасу. — Вчера всю излапали и сегодня лапать начнут! — вспомнив про милицию, дежурившую при входе, вздохнула девушка. Поправив платье, буфетчица хлопнула себя по бедрам:

— Вроде схоронила. А мне Андрей Иванович нравится! — неожиданно призналась она.

Лида уставилась на подругу:

— Дура ты, Нюрка! Вышла бы за нормального парня, за своего, а то — Андрей Иванович! Сегодня Андрей Иванович, а завтра скажешь — Хрущева люблю!

— Что ты, Лидка!

— Да, да, да!

— Отстань, дура! — отмахнулась Нюра. У нее сжалось от обиды сердце, ведь призналась в самом сокровенном! Сколько ночей не спала, грезила о любимом. На глаза навернулись слезы.

— Люби кого хошь! — взглянув на расстроенную подругу, смирилась Лида. Она встала, надела мешковатое пальто и закуталась в огромный теплый платок.

— Ты похожа на чудище! — хмыкнула Нюра.

— Сама — чудище! Закрывай! — скомандовала Лида и подхватила сумку.

— Ничего не забыли? — озиралась буфетчица. — Где ключи-то? Тута нету, а тута? — ковырялась в поиске ключей Нюра. — Да вот они где! — выудила объемистую связку девушка.

— На улице метет, — сказала закутанная, как полярник, подавальщица. — Будем с тобой как белые медведи.

— Боюсь, чтоб не лапали, — распереживалась Нюра. — Что за люди, всю излапят и еще хотят!

— Идем, копуша!

— Идем. Я колбаску в чулок приткнула, не найдут, как думаешь? — опасливо спросила буфетчица.

— Не найдут.

— Все-таки перепрячу, — засуетилась Нюра. Она завозилась, распахивая пальто.

Лида недовольно смотрела на ее торопливые движения.

— Так-то лучше! — закончив, успокоилась буфетчица и хихикнула: — Вместо сисек будут колбасу щупать!