Крымский оборотень

Александр Тамоников, 2022

Самые интересные романы о сталинском спецназе – СМЕРШе. Весна 1944 года. Накануне своего бегства из Крыма фашистам удается разоблачить и практически полностью уничтожить группу советских подпольщиков. Спасаются только пятеро. Они уверены, что их группу кто-то предал. Тем более что один из уцелевших, боец по кличке Бильярдист, внезапно исчез сразу же после расправы. С просьбой помочь выявить в их рядах предателя подпольщики обращаются в контрразведку. Дело поручено капитану СМЕРШа Семену Ольхину. Он начинает прорабатывать разные версии, пока ему в руки не попадают показания одного из обезвреженных немецких диверсантов… «Смерть шпионам!» (СМЕРШ) – это короткое и беспощадное название носило особое подразделение НКВД, подчинявшееся И. Сталину. Созданное в годы войны, оно состояло из проверенных в бою, честных и бесстрашных офицеров Красной Армии. СМЕРШа боялись все – и фашистские лазутчики, готовящие диверсии в наших боевых порядках, и гитлеровские приспешники, действующие в глубоком советском тылу. Враг знал: если на его след напали бойцы сталинского спецназа, справедливого и скорого суда не избежать. Романы серии «СМЕРШ – спецназ Сталина» – это каждый раз увлекательный динамичный сюжет и новые исторические знания, это экшен, написанный простым и понятным языком. Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров!

7

Настоящее имя Бильярдиста было Никита Филиппов. А почему Бильярдист? Да потому, что он и был бильярдистом. Он очень лихо и умело играл в эту популярную игру. В молодые годы он развлечения ради катал шары, легко и непринужденно обыгрывая почти всех, даже, бывало, известных мастеров этого дела. Да-да, именно так — легко и непринужденно. Обыгрывал играючи, можно сказать и так.

Да он и сам был во всем легким человеком. Легко обыгрывал в бильярд, легко относился к редким проигрышам, легко заводил знакомства, легко забывал знакомых, легко сходился с женщинами и так же легко с ними расставался. Он обладал каким-то особенным природным обаянием, так что на него невозможно было рассердиться или обидеться. Всякий укор в свой адрес Никита воспринимал с легкой, обезоруживающей улыбкой, и это была такая улыбка, которая перевешивала все словесные оправдания, аргументы и поступки. Улыбнулся Никита Филиппов в ответ на упреки — и вот он уже прощен, все его проказы позабыты, с ним опять хочется водить знакомство, общаться, вместе смотреть на мир с улыбкой и милой иронией, вместе скептически относиться к каким бы то ни было заботам и обязательствам, да и ко всему миру в целом тоже. Все просто, все легко, все играючи, на все наплевать, никаких серьезных обязательств ни перед кем и ни перед чем, никакой привязанности к конкретному месту и конкретному делу — таков мог быть жизненный девиз Никиты Филиппова. А, может, это и впрямь было его житейским девизом, как знать?

Так вот, о бильярде. Возможно, бильярд так и остался бы его невинным увлечением, если бы не одна судьбоносная встреча. Случилось это в тридцать восьмом году в Новороссийске, где в ту пору обитал Никита Филиппов. Конечно, не в одиночестве, а на загородной даче с одной не слишком молодой дамой. Дача была собственностью этой дамы, она проводила там большую часть времени, была одинокой и бездетной — и все это Никиту очень даже устраивало. Была крыша над головой, был богатый стол (деньги у дамы водились), была сама дама, никто не попрекал Никиту тем, что он нигде не работает, — отчего бы не пожить в такой-то легкой и бездумной роскоши месячишко-другой? Он и жил: спал, ел, миловался с приютившей его дамой, а когда ему хотелось отвлечься от такой беззаботной, сладкой жизни, он отправлялся в город. В городе были несколько бильярдных, в них-то и захаживал Никита Филиппов. А зайдя, начинал там творить чудеса, легко и виртуозно обыгрывая всех, кто только вздумал с ним потягаться.

Здесь-то, в одной из бильярдных, Никита и познакомился с Пахомычем. Случилось это так. В тот день Никита обыграл друг за другом в «американку» пятерых соперников подряд, бросил кий, потянулся и, весело улыбаясь, сказал:

— Да ну вас, криворуких! Скучно с вами играть! Никакого удовольствия! Двинул кием четыре раза — и все шары в лузе… Разве это игра? Уйду я от вас и больше не приду! Потому что унылые вы существа!

Демонстративно развернувшись, он направился к выходу из бильярдной и вышел на крыльцо. Он намеревался отправиться в другую бильярдную, а за нею — и в третью, а там, может быть, вновь вернуться в ту бильярдную, из которой он сейчас показушно и весело уходил, — надо же было чем-то занять день!

— А погоди-ка, красавец! — произнес кто-то за его спиной.

Никита остановился и обернулся. На крыльце стоял какой-то мужичок средних лет и улыбался.

— Это ты мне? — спросил Никита.

— Так ведь других красавцев поблизости вроде как не наблюдается, — мужичок по-прежнему улыбался. — Стало быть, тебе.

— А улыбаешься — по какой причине? — спросил Никита.

— Радуюсь, — ответил мужичок. — Вот увидел тебя и сразу обрадовался. Ну, а где радость, там и улыбка.

Никита внимательно посмотрел на мужичка. Мужичок был как мужичок — средних лет, полноват, лысоват, загорелый, в летних брюках и сандалетах. Таких мужичков Никита навидался немало. Обычно они с утра до ночи расхаживали по городским улицам, сидели под зонтиками на пляже, а больше того — толпились в городских бильярдных. Играть почти никогда не играли, а все больше наблюдали, как играют другие, и Никиту иногда это даже удивляло. Спрашивается, зачем ты толчешься в тесной и душной бильярдной, если не играешь? Заняться тебе больше нечем, что ли?

— А вот твой вид, дядя, почему-то меня не обрадовал, — пожал плечами Никита. — А потому и улыбаться тебе в ответ мне совсем не хочется.

— Это потому, что мы с тобой не знакомы, — сказал мужичок. — А вот если мы познакомимся, тогда и ты заулыбаешься.

— Да неужели? — съехидничал Никита.

— Точно тебе говорю, — убедительно произнес мужичок, помолчал и отрекомендовался: — Меня зовут Пахомыч.

— А по мне хоть Кузьмич! — махнул рукой Никита. — Какая мне разница?

— Ну, это как сказать! — не согласился мужичок. — Кузьмич, предположим, и вправду никому неведом, а вот спроси, кто таков Пахомыч, — тебе скажут многие. Вот такая, значит, разница между мной и Кузьмичом.

— Все — это кто? — прищурил один глаз Никита.

— Все те, кто понимает толк в бильярде, — пояснил мужичок.

— Что-то я тебя, дядюшка, не пойму, — сказал Никита. — А с теми, кого я не понимаю, мне скучно.

— Я так думаю, — сказал мужичок, — что торопиться тебе некуда? Мне — тоже. Вот и давай не торопясь прогуляемся по этой дивной солнечной улице. Познакомимся поближе, потолкуем.

— Это о чем же? — спросил Никита.

— О бильярде, разумеется! — пояснил мужичок. — Ну, и о тебе. А потом, может быть, и обо мне.

— Вот гляжу я на тебя, дядя, и две мысли одновременно меня терзают! — Никита улыбнулся своей очаровательной улыбкой. — Мысль первая — послать тебя куда-нибудь подальше со всеми твоими смутными намеками. Ужасно не люблю всяких таких намеков и иносказаний! Мне надо, чтобы все было четко и понятно. Как на бильярдном столе! Ну, а мысль вторая — все-таки прогуляться с тобой по этой чудной солнечной улице и вникнуть в твои намеки. Вот какая моя мысль тебе больше нравится? А, Кузьмич?

— Пахомыч, — терпеливо и без всякого раздражения поправил Никиту мужичок.

— Ну, пускай будет так…

— Конечно, мне больше нравится твоя вторая мысль. А скоро, думаю, и тебе она тоже понравится.

— Ну-ну, — улыбнулся Никита своей озорной улыбкой.

Мужичок не торопясь спустился с крыльца, подошел к Никите, и они неспешно пошагали вдоль по улице.

— Ты где так научился играть в бильярд? — спросил Пахомыч.

— Нигде, — легко дернул плечом Никита. — Да и чему там учиться? Тоже мне наука!

— Ну, не скажи, — не согласился Пахомыч. — Многие за всю жизнь как ни стараются, а не могут попасть одним шаром в другой шар. Не говоря уже о разном прочем… — Пахомыч неопределенно пошевелил пальцами.

— Это потому, что у них руки торчат не из того места! — с некоторым презрением в голосе сказал Никита. — Как же тут попадешь кием в шар? Никак не попадешь…

— А у тебя, значит, с руками все в порядке? — улыбнулся Пахомыч.

— А что, не видно? — глянул Никита на мужичка. — Или, скажешь, я играю плохо?

— Нет, не скажу, — ответил Пахомыч. — Играешь ты здорово. Но вот если, допустим, ты выйдешь против настоящего мастера — вот тут я сомневаюсь…

— А ты не сомневайся! — засиял Никита улыбкой. — Обштопаем и настоящего мастера! Вот только где его взять такого мастера? В бильярдных — какие мастера? Для них что кий, что оглобля — все едино.

— Ой, не хвались раньше времени! — покачал головой Пахомыч.

— А я и не хвалюсь! — запальчиво возразил Никита. — Вот найди мне такого мастера, и ты увидишь, что будет!

— Ну, а если найду? — не сразу спросил мужичок.

— Ты? — Никита с веселым недоумением воззрился на Пахомыча.

— Я.

— Да кто ты такой?

— Я Пахомыч. Я и есть мастер.

— Ты? — уставился на мужичка Никита. — Мастер?

— Ну да.

Никита издал такой звук, будто подавился пуговицей, остановился посреди улицы и стал смотреть на Пахомыча уже не с веселым недоумением, а с веселым изумлением.

— Что-то я ни разу не видел тебя с кием… — с сомнением произнес он. — Что ж ты не играешь, если ты мастер?

— А с кем? — усмехнулся Пахомыч. — С каким-нибудь дачником, который не отличает кия от оглобли?

— А, так ты хочешь, чтобы я сыграл с тобой! — весело хлопнул себя по лбу Никита.

— Нет, не хочу, — спокойно ответил Пахомыч.

— Это почему же?

Пахомыч молча протянул Никите свою левую руку. Три пальца на руке были скручены так, будто кто-то пытался заплести их в косичку, да не заплел, а так и оставил пальцы в полузаплетенном, извивистом виде. Да и сама ладонь выглядела помятой и формой напоминала лодочку.

— Ух, ты! — воскликнул Никита. — Это кто же тебя так?

— Неважно, — уклончиво ответил Пахомыч. — Важно другое…

— Оно конечно, — согласился Никита. — С такой-то лапой шары не покатаешь… Кий, может, и удержишь, а вот чтобы почувствовать его — ни-ни. А если кий не чувствуешь, то какой ты игрок?

— Вот именно, — согласился Пахомыч, помолчал и сказал: — Это в прежние годы я был мастером! С кем я только не играл, кого только не обыгрывал! Вот тогда-то и знали Пахомыча! Весь юг объездил — от Тбилиси до Одессы! Знали меня, знали! Помнят и сейчас, но… — он развел руками. — Где сейчас те мастера? Как говорится, иных уж нет, а те далече… А какие деньги я зарабатывал с помощью кия! Каким богачом я был! В какой славе купался! Но все на этом свете рано или поздно проходит, а уж богатство и слава — в первую очередь.

— Я, дядя, тебе, конечно, сочувствую и соболезную, — Никита склонил голову в показушной скорби. — Вот только не пойму — для чего ты мне рассказал жалобную историю всей твоей жизни? Мне-то для чего ее знать? Что мне с того? Какой прок?

— Да прок-то есть…

— Ну, и какой же?

— Скажи, ты когда-нибудь пробовал играть в бильярд на деньги?

— Это с кем же? — фыркнул Никита. — С теми жизнерадостными дачниками, которые с утра до ночи толкутся в бильярдной? Я им предлагал, так они меня чуть не побили! Они же за копейку удавятся!

— Нет, не с дачниками, — сказал Пахомыч. — А с настоящими мастерами.

— Так где же их взять? Ты же сам сказал, что они все повывелись!

— Ну, кое-кто остался… — осторожно вымолвил Пахомыч.

— И что же, играют?

— Играют.

— На деньги?

— На деньги.

— И где же мне их найти?

— Нигде, — коротко и спокойно ответил Пахомыч.

— Прямо-таки чудеса! — удивился Никита. — Они есть, они играют, а найти их нельзя! Это как так?

— А вот так, — хмыкнул Пахомыч. — Игра-то — на деньги. То есть азартная. А за азартные игры у нас тюрьма полагается. Или ты этого не знал?

— Да слышал, конечно… Но ведь все равно играют.

— Играют, — согласился Пахомыч. — И будут играть. Азарт — пряник сладкий. Иногда слаще свободы. Но играют тайно. В потаенных местах. Так что как же ты их найдешь? Да если случайно и найдешь — так что с того? Кто тебя примет в их круг? Подумают, что провокатор…

— И что же? — усмехнулся беззаботной усмешкой Никита. — Киями забьют, что ли?

— Могут и киями, — спокойно ответил Пахомыч. — Но скорее ножом.

— Ужасные слова ты говоришь, дядя! — Никита изобразил на своем лице шутовской ужас.

— Я говорю правду, — все так же спокойно сказал Пахомыч, помолчал и добавил: — Туда без рекомендации не попадешь.

— И кто же мог бы мне дать такую рекомендацию? — спросил Никита.

— Я, — ответил Пахомыч.

— Ты, дядя, меня удивляешь уже почти полдня, — сказал Никита. — И чем дальше, тем больше. Вот и рекомендацию ты можешь дать… Ну, так дай!

На это Пахомыч ничего не сказал и молча пошел по улице. Никита последовал за ним. Какое-то время они шли молча: Пахомыч — впереди, Никита — следом. Затем Никита вдруг остановился, хлопнул себя по лбу и рассмеялся так весело и заразительно, что Пахомыч даже замедлил шаг и удивленно оглянулся.

— Дядя, я все понял! — смеясь, сказал Никита. — Кто же делает такие дела бесплатно? Конечно, у тебя имеется свой интерес! Ну, так назови его. А то ты ведешь себя как барышня, которой сделали интересное предложение. С одной стороны, я согласная, а вот с другой — вроде как бы и не согласная… Говори, дядя, свой интерес, не таи его в душе! Обсудим и договоримся. Я человек веселый, со мной легко договориться.

Пахомыч остановился, сошел на обочину дороги, встал под дерево, похлопал здоровой ладонью его по коре, задрал голову и долго смотрел на крону. Никите уже надоело ждать ответа, но он все равно ждал, потому что понимал — Пахомыч таким способом набивает себе цену.

— Значит, расклад такой, — наконец сказал мужичок. — Я даю тебе рекомендацию, ввожу в круг игроков, договариваюсь об игре с тем или другим мастером…

— Я что же, не могу договориться сам? — перебил Пахомыча Никита.

— Можешь, — сказал собеседник. — Но проиграешь.

— Это почему же? — оскорбился Никита.

— Здесь есть свои премудрости, — пояснил Пахомыч. — С кем играть, когда, в каком городе, днем или ночью, в праздники или в будни… Ну, и так далее. Со временем поймешь. Но и это не все. Еще тебе нужно знать кое-какие хитрости, связанные с нашим ремеслом. Их много. Может, играешь ты и хорошо, но, не зная хитростей, что толку с твоей красивой игры? Проиграешь… Я говорю — проиграешь! — повысил голос Пахомыч. — И не спорь! Я знаю, что говорю.

— И кто же меня научит таким хитростям и премудростям? — прищурился Никита. — А, понимаю! Наверно, ты…

— Да, я, — спокойно ответил Пахомыч. — Вот тогда-то тебя и можно будет подпускать к настоящей игре. Но никак не раньше.

— И чем же мне платить за такое твое добро ко мне? — Никита также подошел к дереву и тоже похлопал его по стволу.

— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал Пахомыч. — Это честная сделка. Другие, я знаю, за такие дела берут больше. А мне много не надо. Ну, так как? Договорились?

— И что же, мы будем с тобой колесить по городам? — весело спросил Никита.

— От Тбилиси до Одессы, — сказал Пахомыч.

— И играть в бильярд?

— Конечно.

— На деньги?

— А какой смысл играть просто так? Играть нужно на интерес. А просто так играй с дачниками и курортниками.

— Так это же хорошо! — Никита от удовольствия даже выдал короткое потешное па-де-де. — Не люблю сидеть на одном месте! Люблю играть в бильярд! А уж на деньги тем паче! Хотя пока что на деньги и не играл. В общем, я согласен на все сто! Пятьдесят на пятьдесят! Так что не подведи меня, Кузьмич!

— Пахомыч, — поправил Никиту мужичок.

— Ну, тем более. Говори, что надо делать. Я готов!

— Для начала — поучиться кое-каким секретам и премудростям. Учиться будем у меня дома. У меня есть бильярдный стол и вообще все, что нужно для учебы.

Никита оказался на редкость способным учеником. Уже через неделю он знал наизусть все основные хитрости и уловки прожженных бильярдистов-мошенников: и о влажном бильярдном столе, и о фальшивых шарах, и о кривом кие, и о как бы невзначай сказанном слове, которое говорится аккурат в тот самый момент, когда соперник целит шар, и тем самым выбивает соперника из душевного равновесия, и об игре «в поддавки», и о многом другом. Усвоив все эти премудрости, Никита сдал экзамен взыскательному Пахомычу, и тот остался доволен учеником.

— Что ж, неплохо, — сказал Пахомыч. — Теорию ты усвоил. Но теория, как известно, без практики мертва. Так что готовься к первой игре. Через два-три дня постараюсь ее организовать. Да, а деньги для ставок у тебя имеются?

— Найдутся, — беспечно махнул рукой Никита. — Попрошу у одной богатой вдовушки. Она мне не откажет.

— Вот и хорошо, — сказал Пахомыч. — Своих-то денег я бы не поставил. Потому что это не по правилам. Играешь-то ты, а не я.

— Понятное дело, — ухмыльнулся Никита. — В случае моего выигрыша ты в прибытке. А в случае проигрыша — от тебя ничего не убыло.

— Именно так, — спокойно согласился Пахомыч.

— Ох, Кузьмич! А ты, оказывается, хитрый жук!

— Пахомыч, а не Кузьмич.

— Ладно, Пахомыч… Так когда, говоришь, играем? И где?

— Я скажу.

На том пока и расстались. Теперь Никите предстояло раздобыть деньги. С этой целью он и затеял разговор с состоятельной дамой, с которой сожительствовал на ее же даче.

— Деньги мне нужны, красивая моя, — сказал он ей. — Много денег. Чем больше, тем лучше. Для одного выгодного дельца. Понятное дело, в долг. Верну с прибытком, и очень скоро.

— А что, если ты с моими же деньгами от меня убежишь? — с сомнением спросила дама.

— Я? — искренне поразился Никита. — Ну, ты даешь! Да куда же мне бежать от своего счастья? В какую такую сторону? Да и зачем? Разве от счастья бегают? Ну, уж нет. Привязала ты меня, красивая моя, приворожила. Вот проверну дельце, и распишемся! Как ты насчет того, чтобы нам расписаться?

— Ну… — кокетливо ответила дама.

— Вот и замечательно! Да ты не опасайся, дельце чистое. Никакого жульничества, а тем более душегубства. Так, игрушки… Нет, ну надо же мне вносить свой вклад в наше гнездышко! Что же я за глава семейства, если буду сидеть на твоей шее? Стыд мне и позор!

Короче, уговорил Никита состоятельную вдовицу. А через два дня состоялась первая игра. Здесь же, в Новороссийске. Оказывается, в городе, помимо бильярдных для курортников, была еще и бильярдная, где собирались профессиональные игроки. Играли по ночам, днем было опасно. В такую-то бильярдную Пахомыч и привел Никиту.

Соперника для Никиты Пахомыч выбрал средненького, и сделал он это преднамеренно. Надо было, чтобы Никита его непременно обыграл. Первая победа в настоящей игре и первые деньги — это многое значит. Это вселяет в начинающего профессионального игрока уверенность. Ну, а уверенность, это, как известно, половина всех грядущих побед. А то, может, даже и больше, чем половина.

— Это Сверчок, — представил Пахомыч Никиту другим игрокам. — За него — мое слово. А мое слово верное. Я Пахомыч.

— Почему Сверчок? — не понял Никита. — Какой я тебе Сверчок?

— Так полагается, — пояснил Пахомыч. — Здесь у каждого свое прозвище. Конспирация, сам понимаешь. Дело-то противозаконное.

— Но почему именно Сверчок? — негодующе спросил Никита. — Ты бы еще Тараканом меня обозвал!

— Мог бы и Тараканом, — пожал плечами Пахомыч. — Какая разница?

Никита хотел возразить еще что-то, но лишь махнул рукой.

…Расчет Пахомыча сработал — Никита победил. И — получил первые деньги. Деньги были небольшие, потому что больших сумм начинающие игроки обычно не выигрывают. Для начала надо присмотреться, ощутить ритм и почувствовать вкус настоящей игры. А это лучше делать, когда на кону сравнительно небольшие суммы. Когда деньги небольшие, начинающий игрок меньше переживает по поводу возможного проигрыша и, соответственно, больше обращает внимания на саму игру. Начинает чувствовать ее вкус. Становится увереннее в себе. Иначе говоря, поднимается на следующую ступень своего мастерства. А то и сразу на несколько ступеней, если игрок талантливый и саму игру любит больше, чем деньги. А Никита именно таким и был.

— Ну, с удачным почином тебя! — сказал Пахомыч. — Первый выигрыш незабываем! Припоминаю свои чувства, когда я выиграл в первый раз. Ох, и штормило же меня!

— А, ерунда! — махнул рукой Никита. — Игрочишка был так себе! Курортного уровня! Надо было мне сразиться с ним еще раз! Почему ты мне не позволил?

— Для начала — хватит, — назидательно сказал Пахомыч. — Всему свое время.

— Хватит так хватит, — легко согласился Никита. — Вот тебе твоя доля. И вопрос: когда следующая игра?

— Что, невтерпеж? — улыбнулся Пахомыч.

— Так ведь оно как? Сделал первый шаг, делай и второй, — сказал Никита. — А иначе для чего и начинать?

— Будет тебе и второй шаг, и третий, и десятый, и двадцатый, — пообещал Пахомыч. — Положись на меня.

— Слушаюсь и повинуюсь! — покорно склонил голову Никита и засиял улыбкой.

Следующая игра состоялась через два дня здесь же, в Новороссийске. Вернее, не через два дня, а через две ночи. На этот раз соперник Никиты был намного сильнее предыдущего, но Никита все равно выиграл. Выиграл он и в третий раз, и в четвертый.

— Завтра, — сказал Никите Пахомыч, — будем играть опять. На этот раз игра будет серьезная. По самому большому счету. И противник серьезный, и деньги — тоже. Не струсишь? Готов к большой игре?

— Обижаешь ты меня, Кузьмич, такими вопросами, — беспечно улыбнулся Никита.

— Не Кузьмич, а Пахомыч.

— Значит, обижаешь вдвойне, коль Пахомыч. Что значит — струсишь? Это я-то?

— Ну-ну, — проворчал мужичок.

— Да, а играю-то с кем? — спросил Никита.

— С Абхазом, — сказал Пахомыч.

— Это кто же такой?

— Абхаз-то? Ну, чемпионом назвать его нельзя, хотя, конечно, играет он здорово. Но здорово играют многие, а побеждает всегда Абхаз. Тут вступает в расчет не мастерство, а в первую очередь психология. Абхаза все боятся, оттого он и побеждает. Как победишь, когда бьешь по шару, а у тебя трясутся руки и коленки?

— Чем же он так страшен, этот твой Абхаз? — пожал плечами Никита. — Может, у него в руках не кий, а, скажем, кинжал? И он гоняет шары кинжалом? Тогда, конечно, это и вправду страшно…

— Представь, — сказал Пахомыч. — Рост под два метра, борода, зверский взгляд. А главное, играет он не один, а командой.

— Это как? — не понял Никита.

— Катать шары, конечно, он будет один, а еще человек пять или шесть будут стоять у него за спиной. И все примерно такие же, как Абхаз. Все они тоже игроки, иначе кто бы допустил их к столу, за которым играют на интерес? Но обычно играет Абхаз, а остальные обрабатывают его соперника.

— Угрожают, что ли?

— Вслух — нет, — сказал Пахомыч. — Это запрещено правилами. Хотя до игры могут что-то и сказать, где-нибудь в глухом углу. А так — больше смотрят на тебя зверским взглядом. И еще делают разные знаки. Например, такие, — Пахомыч провел большим пальцем себе по горлу. — Красноречивый знак, не так ли? И каждому понятный…

— Ну, это не так и страшно! — улыбнулся Никита. — Я-то думал!..

— Это потому, что ты никогда еще не видел ни этих рож, ни их жестикуляции, — с сомнением покачал головой Пахомыч.

— Что я в своей жизни видел, дядя, так того тебе и видеть не надо! — отмахнулся Никита. — Так что пускай себе жестикулируют! Тем более что у меня тоже есть свое оружие, которое, может быть, посильнее, чем их рожи и жесты. Вот смотри!

И Никита улыбнулся своей лучезарной, широкой и беспечной улыбкой.

— Чем не оружие? — сказал он. — Они будут на меня зыркать, а я — улыбаться в ответ. Улыбка, если ею умеючи пользоваться, куда как сильнее всяких таких разбойничьих приемчиков!

— А ведь оно и вправду, — поразмыслив, согласился Пахомыч. — Сдается мне, против Абхаза и его компании с таким оружием еще никто не играл. И потому это будет для него неожиданностью. Другие, понимаешь ли, его опасаются, а ты будешь улыбаться. А значит, он станет нервничать. Почувствует неуверенность… Что нам и надо. С нервным противником играть намного проще. Нервный всегда делает ошибки. Что ж, попробуем. Вот только…

— Что? — поднял голову Никита.

— Абхаз по мелочам не разменивается, — сказал Пахомыч. — Он играет на большие деньги. Ты понимаешь, о чем я?

— Что ж, сыграем с ним на миллионы, — пожал плечами Никита. — Всего-то делов…

— И где же ты их раздобудешь? — осторожно поинтересовался Пахомыч.

— У меня имеется неиссякаемый источник финансов, — улыбнулся Никита. — Так что не сомневайся, Пахомыч…

В ту ночь играли несколько пар, в том числе и Никита с Абхазом. Их стол был под номером три, недалеко от входа. Незадолго до начала игры к Никите подошли двое угрюмых, с бородами мужчин.

— Ты Сверчок? — спросил один из мужчин у Никиты.

Тот ничего не ответил, лишь улыбнулся и небрежно кивнул.

— Сейчас сюда придет Абхаз, — сказал бородатый мужчина. — Он будет с тобой играть…

И на это Никита ничего не сказал, лишь прищелкнул пальцами и опять улыбнулся.

— Ты должен ему проиграть, — сказал бородач. — Не беспокойся, Абхаз сделает так, что ты проиграешь достойно, как настоящий мужчина. С разницей в один шар. Ты нас понял?

Никита опять ничего не сказал и отвернулся от бородачей, делая вид, что ни они сами, ни их разговоры ему совсем не интересны.

— Но это еще не все, — сказал бородач. — Когда ты проиграешь, то скажешь, что хочешь реванша. Абхаз согласится, и ты еще раз проиграешь. Ты нас понял?

— А если проиграю не я, а Абхаз? — спросил Никита, не переставая улыбаться.

— Тогда тебе будет очень плохо! — сказал второй бородач. — С Абхазом так никто не шутит. И ты так не шути, понял?

— Конечно, я понял! — с милой плутовской улыбкой ответил Никита. — Как не понять? Все сделаем в лучшем виде! Так вашему Абхазу и передайте!

Бородачи угрюмо глянули друг на друга и отошли. А к Никите подошел Пахомыч.

— Что, состоялся разговор? — спросил он.

— А то как же! — ответил Никита. — Все мне объяснили простыми и понятными словами.

— Вот это и есть психологическая обработка противника, — сказал Пахомыч. — И что думаешь делать?

— Играть, — ответил Никита. — Что же еще? И — выигрывать. Теперь-то, после таких задушевных разговоров, я обязательно должен выиграть у этого Абрека.

— У Абхаза…

— Ну, у Абхаза. А скажи-ка мне, Пахомыч, вот что. Мой недавний разговор с этими красивыми ребятами может иметь какие-то последствия?

— Вряд ли, — сказал Пахомыч. — Иначе Абхаза с его командой перестанут подпускать к бильярдному столу. А он с него кормится, как и его бородатая команда. Зачем он будет рисковать всем из-за одного проигрыша? Правила здесь строги — никакого сведения счетов. Разве только если кого-то уличат в мошенничестве. Ну, да это отдельная статья…

— А тогда о чем и разговор! — пожал плечами Никита. — Играем! И побеждаем!

— Ну, гляди… А вот и Абхаз! Глянь, какой красавец!

В дверях стоял высоченный, статный бородатый красавец и обводил взглядом зал. К нему подошел один из знакомых Никите бородачей и что-то тихо сказал. Абхаз кивнул и глянул на Никиту. Тот очаровательно улыбнулся ему в ответ.

Стол был готов, можно было приступать к игре. Никита не торопясь выбрал кий, внимательно его осмотрел, хмыкнул, отложил в сторону, выбрал другой, отложил и его, и лишь на третьем кие остановился. Абхаз уже ждал Никиту у стола. За спиной Абхаза застыли четверо мрачных бородачей, все одетые в черное. Пахомыч близко к столу не подходил и наблюдал за игрой издали.

Никита и Абхаз достали из карманов деньги и отдали их маклеру. Таково здесь было правило. Можно было начинать.

Начинал Абхаз. Он ловко разбил шары, но ни один из них в лузу не угодил. А вот Никита с первой же попытки уложил шар в лузу. А за ним — еще два. И лишь четвертый в лузу не зашел. Но ничуть из-за этого не расстроился, лишь улыбнулся своей обычной милой улыбкой и мимоходом глянул на Абхаза и мрачных бородачей за его спиной. Один из бородачей заметил этот взгляд и большим пальцем руки провел по своему горлу. На это Никита одарил жестикулирующего бородача персональной улыбкой. А затем такую же улыбку он послал и Абхазу — как раз в тот самый момент, когда Абхаз совсем уже намеревался щелкнуть кием по шару. Возможно, именно это и сыграло свою решающую роль — Абхаз промахнулся.

В следующий заход Никита спокойно уложил в лузу еще три шара и опять промахнулся на четвертом ударе. Но все равно счет стал для Абхаза просто угрожающим. У него не было ни одного шара в лузе, тогда как Никите оставалась забить лишь два шара. Абхаз стал сосредоточенным и целеустремленным, как зверь, выследивший добычу. Он прицелился, кий щелкнул, и первый шар влетел в лузу. А за ним в лузе оказались еще пять шаров подряд. Счет сравнялся. Абхаз перевел дух, взглянул на Никиту и увидел, что тот радостно, беззаботно, просто-таки по-детски улыбается. Абхаз ощерился, вздохнул, задержал дыхание, прицелился, кий сухо щелкнул — и шар не попал в лузу! До цели оставалась какая-то доля миллиметра, но именно она и решила судьбу всей игры. Никита, все так же непринужденно улыбаясь, выбрал позицию, двинул кием — и загнал сразу два шара. Один — в правую от себя лузу, другой — в левую. После чего небрежно бросил кий на стол. Затем он подошел к маклеру и изящным движением двумя пальцами взял у него деньги — свои и выигранные. И еще раз улыбнулся Абхазу, а заодно и всей его компании.

Абхаз никак не отреагировал на прощальную улыбку Никиты — он о чем-то совещался с командой. Совещание было коротким. Посоветовавшись, Абхаз глянул на Никиту и сказал только одно слово:

— Реванш!

На это Никита учтиво улыбнулся и уточнил:

— И на какую сумму будем играть?

— На все! — так же коротко ответил Абхаз.

Это означало, что Никита, согласившись, должен был отдать маклеру все деньги, которые он выиграл у Абхаза, плюс свои, которые служили ставкой в предыдущей партии.

— Согласен, — небрежно произнес Никита.

— Ты что? — цыкнул на него где-то сзади Пахомыч. — Опомнись! Никто еще не выигрывал у Абхаза два раза кряду!

— Должен же кто-то быть первым, — не оборачиваясь, ответил Пахомычу Никита. — Так почему не я?

С этими словами он подошел к маклеру и сунул ему кипу смятых купюр. Один из бородачей сделал то же самое.

— Ой-ой-ой!.. — простонал Пахомыч.

…Выиграл Никита у Абхаза и вторую партию. Причем гораздо легче, чем первую. Раздосадованный проигрышем и сбитый с толку беспечной улыбкой Никиты, Абхаз допустил даже не один, а целых три промаха, и это решило исход игры в пользу Никиты. Швырнув кий на пол, Абхаз стремительным шагом прошел к выходу, а за ним и вся его группа поддержки. У самого выхода один из бородачей обернулся и злобно посмотрел на Никиту, но уже угрожающих жестов не делал.

— Наверно, пошли стреляться, — предположил Никита, с усмешкой глядя на Пахомыча. — От нестерпимого позора. Знаю я их обычаи! Вот видишь, дядя, а ты кричал «ой-ой-ой». И где сейчас эти твои смешные восклицания? А деньги — вот они! Мои и твои. Так что бери половину и радуйся. Потому что есть повод.

К ним уже подходили другие игроки. Кто-то с поздравлениями, кто-то с загадочно мрачными лицами, кто-то желал познакомиться с Никитой поближе, кто-то поздравлял Пахомыча с тем, что он заимел такого протеже, то есть Сверчка. Шутка ли — выиграть у самого Абхаза! Да еще два раза подряд! Далеко пойдет Сверчок, а с ним — и Пахомыч!

— И все-таки домой мы пока не пойдем, — в раздумье сказал Пахомыч. — Подождем здесь до утра. Оно, конечно, вроде опасаться нечего, но с другой-то стороны как знать, что на уме у Абхаза, а тем более у его абреков? А сюда-то они со своими помыслами не сунутся. Эй! — щелкнул Пахомыч пальцами. — Всем вина! Сверчок угощает!

Дождавшись утра, Пахомыч и Никита покинули подпольную бильярдную.

— Знаешь что? — сказал полупьяный Пахомыч. — А не пора ли нам всерьез подумать о гастролях? По всему югу! Потому что — кто сейчас согласится с тобой играть после того, как ты раздел самого Абхаза? Что ты скажешь насчет гастролей?

Конец ознакомительного фрагмента.