Кондор умеет ждать

Александр Терентьев, 2016

В далекой Венесуэле от рук неизвестных гибнет группа русских геологов-нефтяников. Подобное нельзя оставить безнаказанным, и в Южную Америку вылетает группа боевых пловцов под командованием майора Орехова. На месте спецназовцы выясняют, что геологов уничтожила команда наемников, работающих на местного наркобарона Алехандро. Жизнь соотечественникам, конечно, не вернешь, но жестоко наказать убийц и уничтожить базу наркоторговцев необходимо. Спецназовцы пускают в ход весь арсенал своих боевых навыков – и вот победа уже близка. Однако все карты боевым пловцам чуть не спутал таинственный главарь наемников, скрывающийся за безликим именем Боб Джексон…

4

— Да, не повезло мальчикам, — доктор с первого взгляда оценил точность попаданий неведомого стрелка, отхлебнул теплой воды из пластиковой бутылки, поморщился и, задумчиво пожевав узкими губами, скорее утверждая, чем спрашивая, обратился к полковнику: — Снайпер? Значит, они не ушли…

— Да, думаю, снайпер, — кивнул полковник, в который уже раз с ненавистью и опаской бросая быстрый взгляд на зеленую стену зарослей на противоположном берегу. — И вы так спокойно об этом спрашиваете? А ведь вполне возможно, этот стрелок сейчас выцеливает именно ваш высокий и красивый лоб!

— Или ваш, полковник, — криво усмехнулся врач. — А что я, по-вашему, должен метаться в истерике? Мы здесь уже без малого два часа. Если бы они хотели прострелить мой или ваш лоб — они давно могли это совершенно спокойно проделать. Значит, у них какая-то другая задача. Что будем делать, полковник?

— Убираться отсюда и как можно скорее! — полковник сдернул с головы фуражку, промокнул платком влажное лицо, шею и, вспомнив свой разговор с Президентом, зло скрипнул зубами. — Он был прав — нужно было брать не этих мальчишек, а спецназ!

— Кто был прав?

— Теперь уже не важно, док… Вы с мертвяками все свои процедуры закончили? — Доктор молча кивнул, и полковник повернулся к бойцам, бестолково сгрудившимся вокруг своего командира. — Лейтенант! Начинаем погрузку! Мертвых в один вертолет, все остальные — в другой! Собак здесь быстренько прикопайте…

Полковник вдруг живо представил себе, как сейчас они загрузятся в темное нутро бортов, как потом боевые вертолеты взвоют своими двигателями, вздымая тучи песка и пыли, со свистом раскрутят длинные лопасти винтов и медленно поднимутся в воздух. Потом заложат крутой вираж, развернутся хищными носами к этим поганым зарослям, в которых сейчас таятся неведомые враги, и начнут обстрел, разнося в клочья и лес, и тех, кто там прячется, и даже эту чертову равнодушную, спокойную реку! Полковник не смог удержаться от улыбки, мстительной и злорадной. Вот только бы поскорее взлететь, а там посмотрим, кто окажется хозяином положения…

Размышления полковника о скорой и страшной мести прервал громкий зуммер. Вдруг ожила коротковолновая рация, найденная в кармане одного из погибших геологов и уже упакованная экспертом в пластиковый пакет. Доктор подошел к расстеленной на песке плащ-накидке, на которую следователи грудой свалили все найденные вещдоки, и недоуменно воззрился на никак не унимавшийся аппарат связи. Потом вопросительно посмотрел на полковника — тот молча кивнул. Док вынул рацию из пакета, нажал кнопку вызова, коротко проговорил: «Да! Говорите, вас слушают!» И переключился на прием. Несколько секунд послушал неведомого собеседника и затем протянул рацию полковнику.

— Это вас, полковник…

— Я слушаю вас, говорите, — полковник переключился на прием.

— Слушай, полковник, слушай, — сквозь легкий шум помех и потрескивание эфира голос, уверенный и чуть насмешливый, слышался вполне отчетливо. — Сейчас ты заберешь своих дохлых искателей приключений, свору полицейских ищеек и своих сопляков, изображающих из себя бравых солдат, вы погрузитесь в свои вертушки и быстренько уберетесь отсюда! Даю вам двадцать минут. И советую тебе больше никогда не появляться в этих краях. Да, вот еще что… Если ты планируешь поднять вертолеты и малость пострелять по кустам, то настоятельно не советую тебе этого делать. У нас под рукой совершенно случайно оказались парочка гранатометов и стингеров. Если ты, сидя в прохладных кабинетах, забыл, что это такое, я тебе напомню: два выстрела — и ваши вертолеты превратятся из грозных машин в большое огненное облако и ваши горелые кишки разлетятся примерно на полмили, так что хоронить будет некого. Или нечего, но тебе это уже будет без разницы. Ты все понял, герой? Не надо искушать судьбу. Я сейчас отлично вижу, как ты скрипишь зубами, играешь желваками и потеешь от злости — у меня очень хорошая оптика… Двадцать минут и ни секундой больше! Полковник, ты даже не представляешь, как тебе и твоим людям сегодня повезло. Так что можешь дома поставить вашей Святой Деве самую большую свечку… А теперь переключись и подтверди, что ты все понял!

— Да, я все понял. Отбой связи, — полковнику очень хотелось швырнуть рацию в какую-нибудь стену, а еще лучше — о камень, чтобы только мелкие пластмассовые осколки брызнули по сторонам, но ни стены, ни подходящего камня поблизости не было, лишь беловатый песок поскрипывал под ногами. — Лейтенант, сколько они еще будут возиться с этими чертовыми собаками?! Даю вам десять минут! Если через десять минут кто-то еще не заберется в вертолет — останется здесь кормить москитов. Пилоты, у вас, надеюсь, все о’кей?

Капитан ВВС, старший среди членов экипажей вертолетов, флегматично повел плечом, обтянутым летным комбинезоном, что должно было означать, вероятно, что-то вроде: «у нас, полковник, всегда все о’кей!»

Ровно через девять с половиной минут пилоты защелкали тумблерами и начали запуск двигателей. Лопасти чуть дрогнули, поплыли по кругу и начали плавно набирать обороты, с шипением и свистом разгоняя воздух и поднимая тучи пыли. Сначала один, через полминуты другой геликоптер мягко оторвались от земли, набрали высоту и, чуть наклонив носы, круто развернулись к северо-западу, ложась на обратный курс.

Полковник, сидя на жесткой металлической скамейке, бросил прощальный взгляд на проплывающие внизу зеленые чащи и в который уже раз мысленно повторил почти все известные ему ругательства, проклиная и неведомых бандитов, и так блестяще проваленную операцию, и свою дурацкую самонадеянность.

«Если бы я знал, что эти твари никуда не ушли, а преспокойненько сидят в сельве и ждут нас! Почему, почему они не ушли? Ответ напрашивается один: они остались для того, чтобы и нас уложить рядом с теми несчастными русскими и их наемными рабочими. Тогда почему они не тронули людей из нефтяной компании, которые прилетали за день до нас? Когда люди компании позвонили в столицу и сообщили о трагедии, им было приказано ничего не трогать и оставить все как есть до прибытия следственной группы… Потом прилетели мы. Один проводник с собакой напоролся на растяжку, второго они вместе с его подопечным подстрелили — это понятно, собака могла взять след. Что было потом? А потом они позвонили, связались с нами по рации. Рацию они забрали у геологов, вторую оставили специально для нас, мерзавцы.

Тогда что получается? Если они планировали какие-либо переговоры с теми, кто прилетит, то они и не собирались стрелять? А если не планировалась стрельба, то какого черта они сидели в сельве, кормили москитов и ждали нас?! Поболтать о жизни? Чистой воды идиотизм. Нет, полковник, рация была оставлена ради забавы, на всякий случай. Например, вызвать нас на связь и с ухмылочкой сообщить: «А сейчас мы вас убивать будем!» И остались они, чтобы перебить нас, но… Но кто-то связался с ними и приказал дать отбой операции. Кто? А тот, кто изначально заказал расстрел геологов… Значит, надо искать заказчика, того, кому выгодна гибель русских, тех, кому хотелось и нас перебить, чтобы тем самым показать всем заинтересованным сторонам, что у нас не армия, а дерьмо и мы просто не в силах контролировать ситуацию и гарантировать кому бы то ни было порядок и безопасность…»

В своих рассуждениях полковник был весьма недалек от истины, но если бы ему сейчас кто-то сказал, кому он и все его люди, по сути, обязаны жизнью — этому человеку полковник ни за что не поверил бы и просто рассмеялся ему в лицо…