Коррупционный Роман

Александр Чумаков

Не судите книгу по обложке. Детям не давайте. Сказочных персонажей в ней нет. Волчары и черти есть, а сказочных персонажей нет. Все свои, все реальные, все рядом. В высоких кабинетах заседают, но по низу шныряют, жить мешают, чтобы помочь. Оглянитесь по сторонам, вот же они! Что, резко голову повернули, спугнули, не увидели? Не страшно, тут есть книга, в ней как раз про них. Можно почитать на досуге. Вы конечно и так обо всём этом знаете, но до прочтения книги не стоит быть в этом уверенным. Книга содержит нецензурную брань.

© Александр Чумаков, 2021

ISBN 978-5-0053-5184-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кованые ажурным рисунком въездные ворота, подрагивая крылышками гигантской бабочки, медленно поплыли в обе стороны. Милицейский вахтёр, в стеклянной пристройке, получивший этот почётный пост в наказание за свои мелкие милицейские грехи, повернул голову к монитору. Экран заполнил передок смоляного «БМВ-х5» с номерами 1010 ХС.

— Депутат Ма́шин на очередной машине пожаловали, тупо скаламбурив, сообщил милицейский вахтёр своему напарнику. Тот развалившись в кресле держал перед лицом диссонирующий с формой, розовый Айфон. На фамилию Ма́шин напарник оторвался от гаджета и сощурившись присмотрелся к экрану.

— Это шестая, — констатировал он, — Как трусы «Неделька» у моей Светки. И номера одни и те же, СБУшные. Как так можно, одинаковые на всех тачках. Серия правда устаревшая.

— Та да. Заместо ХС, правильнее было бы ХЗ. А то Хорошков-Ский — Хорошков-Ским, расставляя ударения на Х и С, объявил обращаясь к монитору первый страж ворот, — но он уж год с чем-то как ни при делах. А ХЗ на все случаи жизни подходит. Я вот Хуй Знает почему сюда попал. Чем не буквы для номера. Окружающим всё сразу ясно и понятно. Но нет таких номеров, с философской печалью заключил напарник.

— Прям таки не знаешь, — напарник отложил телефон на покрытый плексигласом стол и лениво потянулся, — Тогда слушай. Ты выиграл номинацию, водитель года, когда догнал бухого замминистра. Вспомнил? Ой! До сих пор министерство ржёт с той погони. Ты же унизил генерала. Он от тебя убегал, а ты взял и догнал. Так нечестно. Генералы они как дети, им нужно поддаваться, шоб ты знал. Поддался и стоял бы сейчас у Бессарабки, мучился, не зная куда бабки складывать. А так служи слугам народа. Короче, служи тем, кто служит тебе. Ты же из народа, ты круг замкнул на самого себя.

Попавший в «ХЗ» его коллега, привыкнув к подначкам, не обращал внимания на сослуживца. Он по — прежнему смотрел в монитор.

— Так вот, — не дождавшись реакции, продолжил напарник, — ты тута теперича как часовой на посту номер один у полкового знамени. Почётно и западло одновременно. Стоишь ты и понимаешь, что знамя полка нахер никому не нужно, кроме замполита, но не вздохнуть ни перднуть, не можешь. Гордись и стой. Может когда внутрь попадёшь. Ты знаешь, как живут те, кто внутри?

— Знаю, — буркнул коллега.

— Нихера ты не знаешь. Там только карточкой одного гада из четырёхсот пятидесяти проголосовать, стоит пятьсот баксов. А раз в месяц конверт, а каждое голосование, а… та бля, не хватит пальцев на руках и ногах. Слуги, блядь. А тута корячишься, хоть бы чарку поднесли. Все великие, как говорил полковник Панцир, а нахуй послать некого.

Чёрный БМВ заехал во двор Верховной Рады и уверенно покатил к свободному месту между «Бентли» главы одной мутной фракции и «Мерседесом» не менее мутного члена комитета по вопросам строительства и жилищно — коммунального хозяйства.

Милиционеры добросовестно заблуждались о статусе Ма́шина. Он был не депутат, а помощник депутата. Хотя деятельный помощник. Всем помощникам помощник. Решающий помощник. Не потому, что за ним решающее слово, а потому, что решает вопросы.

— 2-

— Петровна, ты же в завещание племянника включишь? — младшая сестра возлежавшей на смертном одре родственницы, вкладывала в уши, собирающейся покинуть бренный мир, необходимые условия для попадания в Рай — родственник всё-таки. Жить то ему нужно где-то. А так и за домиком присмотрит и… — она хотела сказать «И за могилкой твоей» но решила, что пока рано брать повышенные обязательства.

В чисто убранной комнате небольшого, добротного деревенского домика собрались пять человек близких родственников умирающей бабушки. Людей было больше, но основной костяк, желавший разделить наследственную добычу включал пять человек. Остальные были роднёй десятой линии наследования и на подтанцовке сновали туда — сюда. В том числе непутёвый великовозрастный племянник Тихон, который пропил всё что можно и с пересохшим горлом ждал новых поступлений. Его из хаты выгнали, чтобы бабке глаза не мозолил и не портил впечатление перед подписанием завещания, но он пробрался внутрь и спрятался за спинами основных скорбящих.

Все ждали нотариуса, которого сын вёз к умирающей на машине, оформленной на умирающую. У него был свой интерес в том, чтобы машину маман оставила ему, а не проклятой сестре, которая почти о матери не заботится. Почти, это то, что о матери нет, а о её имуществе да. Ей нужно всё и без ограничений. Причина веская. Она же дочь. А сын, по её мнению никто и алкоголик. Ну ладно, посмотрим. Нотариуса своего навязывала, но остальные родственники ей этот ход заблокировали, позволив выбрать нотариуса сыну. И сейчас, выбранного самостоятельно нотариуса, сын вёз к одру матери. Выбор был очень прост. Заехал в самую затрапезную контору и заказал нотариуса на выезд. Выезд стоил дополнительно, но сама процедура давала преференции сыну в претензии на наследство. По крайней мере он был уверен, что затраты отобьются.

Нотариус, женщина лет пятидесяти, осознавая привычную важность исполняемой роли, вошла в дом и по зелёной вязанной дорожке прошла к кровати. На родню она не смотрела и без того зная что для них нудное ожидание смерти прародительницы скрашивалось азартом возможной халявы. За нотариусом, задрав голову, зашёл сын будущей покойницы с большой чёрной сумкой в руках. Пройдя к постели умирающей он благовейно поставил сумку на табурет возле старого кресла, в которое уселась нотариус. Женщина вытащила из сумки ноутбук, маленький принтер и поставив сумку на пол, расположила ноутбук на табурете. Покрутив в руках принтер не нашла места и пристроила его на пол у ног. Раскрыв ноутбук, пощёлкала клавишами, повернулась к старушке,

— Добрый день! Я нотариус городского нотариального округа, ваши родственники обратились ко мне за, как я поняла, оформлением завещания. Если вы согласны, сообщите мне ваше имя, отчество и фамилию с годом рождения.

Взгляд умирающей был направлен в потолок. В комнате вислела МХАТовская пауза. Через две минуты раздалось громкое, — «Кхе-кхе», от дамы, предусмотрительно одетой в чёрное платье.

— Мама, вы нас слышите?

Тут нужно сообщить читателю, что самой деятельной единицей из общей массы родственников, была именно дочка. Она держала рыбный киоск на Центральном рынке города, в связи с чем ориентировалась во всех сферах деятельности государства. Поговаривали, что в своё время она, на постоянной основе, продавала креветки одному чиновнику из Госадминистрации, в последствии уехавшему работать в Киев. Поэтому, при случае она, скромно потупив глаза, сообщала полуправду о том, что у неё конец в Киеве.

— Слышу, неожиданно чётко ответила старушка. И вижу, — она помолчала, — пока ещё. МХАТовская пауза продержалась ещё минуту. — Сидоренко Мария Петровна тысяча девятьсот тридцать восьмого года рождения.

— Ну и замечательно, — включилась в работу нотариус, — Вы готовы составить завещание? Я заверю ваше желание и вы…

— Можете спокойно умирать, — вставил потирающий в нетерпении руки, племянник. К нему обернулись, но не зашикали, поскольку, во-первых боялись попасть под пролетарский кулак, а во-вторых, что у пьяного на языке, то у них на уме.

— Я хочу завещать дом… — начала старушка. Ситуация приобрела интригу телешоу но нотариус сломала сюжет:

— Вы вправе соблюдать тайну завещания и можете потребовать всех покинуть помещение.

Народ в студии недовольно задвигался.

— Та нет у меня от них никаких тайн, пусть знают. Раньше перегрызутся, может умнее станут — неожиданно трезво заметила бабушка, Божий одуванчик.

— Мама, ну что вы тут такое говорите. Это всё ваше и распоряжайтесь как хотите, — ни капли не сомневаясь в победе, успокоила старушку дочка.

— Спасибо, Светочка, — полушёпотом ответила старушка, — дом я хочу оставить… — Все снова незримо напряглись, а племянник Тихон зримо. Он готов требовать свою долю уже немедленно, ещё до того, как бабка помрёт. Вот сейчас скажет, что дом отходит сестре и он сразу качнёт права. Так или иначе, сегодня бухнёт.

— Одну минутку, — сбила ожидание проклятый нотариус, — пожалуйста дайте документы на дом.

— Какие ещё документы? — Раздалось со стороны племянника.

— Правоустанавливающие, произнесла кодовое слово в толпе далёких от юриспруденции родственников, нотариус.

— Мама, где документы на дом? — Дочка включила командный голос.

Старушка, пожевав губами и немного поразмыслив, ответила, — В шкафу, под бельём постельным папка такая…

Дочка ухватив координаты, прошла в другую комнату. Оттуда послышался скрип открываемых створок шкафа и через минуту Светлана вернулась, держа в руке серо-коричневую папку с потрёпанными тесёмочками.

— Эта?

— Да. Старушка протянула слабую лапку, но Светлана отдала папку нотариусу,

— Пожалуйста.

Нотариус взяла папку, раскрыла. Из сумочки достала золотистые очки в бархатном розовом футляре, надела на нос, отчего приобрела ещё более официальный вид. Пошелестев бумажками, углубилась в чтение. В комнате в третий раз повисла торжественная тишина. Старушка напряжённо следила взглядом за нотариусом. Та, прочитывая каждую бумажку откладывала её на край табуретки, удовлетворённо кивая головой. Дошла очередь до техпаспорта. Нотариус раскрыла его, развернула папиросную бумагу стала водить закрытой ручкой по чертежу. Наконец сложила и положила к другим документам. Немного подумала подняв глаза к потолку.

— Есть две новости, — классически начала она, — правоустанавливающие документы в порядке и вы, — она повернула взгляд на старушку, — единственный и законный владелец дома и земельного участка с надворными постройками. Никаких видимых споров по принадлежности имущества не имеется. И это хорошая новость, — сообщила она тоном ведущей из «Давай поженимся». — Вторая новость, это то, что в техническом паспорте, — нотариус снова посмотрела на старушку, — вы недавно делали техпаспорт, я смотрю?

— Да, в начале года. Ждала что буду помирать, хотела документы сделать правильно, — с хорошо выраженным напряжением ответила хозяйка недвижимости.

— Так вот, — продолжила под обострившееся внимание, нотариус, — в техническом паспорте имеется штампик о том, что литера «З» и литера «Ж» возведены методом самовольного строительства и не узаконены. Другими словами, гараж и пристройка веранды незаконны.

— И что? Вложив в вопрос максимум сарказма поинтересовался племянник, нутром чувствуя отсрочку праздника.

— Ничего страшного по — сути, но я не могу сейчас включить в завещание дом.

— А когда же сможете? — Добавляя угрожающих ноток, продолжил интересоваться гипотетический наследник.

— Сразу, как только узаконите.

— Я же говорила, — металлическим тоном попеняла коллективу дочка Светлана, — что нужно было моего нотариуса везти.

— При чём тут нотариус? — Возбудился сын, понимая, что любимая сестра сейчас переводит на него стрелки.

— Извините, отвезите меня обратно, — опытом осознавая начало скандала, попросила нотариус.

— Мииинуточку, — расходился племянник, — а что же прикажете делать нам?

— Узаконивать пристройки или сносить их и переделывать технический паспорт, — сказала нотариус, поспешно убирая в сумку ноутбук.

— А если бабушка сейчас умрёт? Тихон упёр руки в бока.

— Тогда в общем порядке через суд, — нервно консультировала нотариус, пытаясь скорее выбраться из эпицентра разгорающегося скандала. — Я могу вам, раз приехала, оформить доверенности от имени владельца, на право представлять её интересы в органах власти.

— Да, делайте. На меня, — подняла руку дочка.

— И на меня, — глядя на двоюродную сестру, поднял руку Тихон.

Нотариус устроилась в кресле, вытащила ноутбук, раскрыла его и начала печатать. — Паспорта давайте.

Бабушка, услыхав плохую новость о том, что она бумаги оформляла — оформляла, да недооформила, перехотела умирать и энергично откинув одеяло опустила ноги на пол нащупывая тапочки. Чудо отвлекло всех от нотариуса, и та отдав заверенные доверенности дочке и Тихону, вышла из дома. Свободно вздохнув, она сама открыла заднюю дверь машины и положив туда сумку, замерла у передней ожидая сына старушки. Он вышел через пол-минуты и направился к автомобилю. Следом за ним выбежал неугомонный племяш и уперев руки в бока крикнул с крыльца, обращаясь к садившейся в машину нотариусу,

— А где оформлять?

— В ГАСКе — злорадно откликнулась нотариус и захлопнула дверь.

— 3-

Директор периферийного продовольственного рынка, на перекрёстке двух основных дорог у окраине города, потел в своём кресле. Рынок был для города периферийный, но для района, центральный. Его так и называли — «Центральный». А настоящий Центральный носил иное название. Жители города к этому привыкли. Напротив директора, вытянув под круглым стеклянным столиком ноги, сидел мужчина в сером костюме и белой рубашке без галстука. На краю стола лежала папка тиснённой кожи. В центре, на тарелке дольки апельсина и два бокала со светло — коричневым напитком.

— И что я теперь должен делать, — оттирая бывалым платком со лба пот, спросил директор.

— Узаконить то что тут понастроено. Подробности пусть вам расскажут юристы, но пока вы не подтвердите право собственности, вы кредит не получите. Не только в нашем банке, уверен, что во всех остальных тоже.

— Та знаю, — директор отнял ото лба платок, посмотрел на него и сложив в несколько раз засунул в карман брюк, для чего оторвал зад от кресла, — вы у меня не первый. Вот блядь, ну что же делать? В этом долбанном царстве — государстве, не одно, так другое. Маша!, — он обернулся к двери, — Маша, позови сюда Диму. Побыстрее. Директор повернулся к собеседнику, — Сейчас юрист подойдёт. Я не знаю, что делать, но мне позарез нужны бабки. Как ещё можно взять этот долбаный кредит?

— Ну заложите другое имущество.

— Спасибо за совет. Заложено уже. Вам ли не знать.

Приоткрылась дверь — Звали, Владимир Сергеевич?

— Да, Дима, проходи. — Директор не глядя махнул рукой в сторону свободного кресла.

Банкир поднялся, взял папку, застегнул молнию.

— Подождите, — попросил директор, — Дима, как узаконить быстро наши киоски?

— Через ГАСК, Владимир Сергеевич, только через ГАСК — не задумываясь ни на секунду сообщил юрист.

— Ну так узаконь!

— Не могу, у них ещё нет порядка. Говорят, ждут профильный закон.

— 4-

— У меня завтра немцы, сука, приезжают. Немцы! Ты понял? Ты же не дебил, Серёжа! Это не из Житомира тёща, блядь, приезжает. Немцы. Не на танках, но это не менее страшно. Ты понял?! Что я им скажу?! Что мы их победили в сорок пятом и теперь нам похуй, что мы их наебали? Ты представляешь, кто такие немцы? Им не прокатит сауна с тёлками и двухдневное бухалово. Точнее они и тёлок трахнут и выпьют всё, но контракт, сука, не подпишут. Ты понял?!

— Я всё понял, Илья Владимирович.

Относительно молодой парень в джинсах, лакированных туфлях и чёрном пиджаке держал под мышкой папку, склонив голову. По опыту он знал, что если не перечить, то крик прекратится минуты через четыре. Коридор второго этажа, где находилась приёмная и кабинет директора крупного птицеводческого комбината был пуст. Грудастая секретарша к крикам своего шефа привыкла. Свою грубость он обосновывал тем, что кардиолог посоветовал не держать в себе эмоций, а выплёскивать их. Вот он и выплёскивал. С секретаршей на столе или диване или где ему захочется. А с остальным персоналом там, где он попадается на глаза. В данном случае юрист предприятия попался ему на глаза возле туалета.

— Идём в кабинет! — Илья Владимирович успокоившись первым пошёл к приёмной, — Лена, хули тут ходишь, жопой вертишь, — выплеснул он ещё немного эмоций, — мне коньяк, ему воду минеральную. Подешевле, без газа.

Собеседники скрылись за двойной дверью. Лена крутанув задом поставила на зеркальный поднос два бокала, бутылку коньяка «Закарпатский», пластиковую бутылку «Водолея» и занесла всё это в кабинет владельца предприятия.

Поставив на отдельно стоящий столик поднос, она налила в один бокал коньяк на одну треть, а в другой воды до полного. Сидящий в кресле Илья Владимирович демонстративно не отрывал взгляд от груди склонившейся секретарши. Дождавшись, когда она распрямилась, директор вздохнул, дав понять, что не все эмоции выплеснул и с иронией глянув на юриста, напутствовал секретаршу,

— Иди Леночка, иди. Я тебя потом позову, приберёшь тут. — Так что, Серёжа происходит? Какого чёрта я узнаю перед подписанием контракта, то, что у меня нет документов на два блядских курятника и котельную, в связи с чем… как ты там сказал мне?

— Седьмой и девятый параграфы контракта не наберут к дню подписания силы, потому что нотариус не заверит договор из-за того, что перечисленные вами здания отмечены в новом техническом паспорте как самострой.

— А когдаподпишет?

— Когда узаконим…

Глаза хозяина кабинета налились мгновенной яростью,

— Старый механизм сейчас приостановлен профильным министерством, а новый ещё не принят — не давая босу снова заорать, заторопился юрист, — Я звонил в министерство, они ждут принятия на этой сессионной неделе. Это форс-мажор, Владимир Ильич, мы ничего не можем сделать, не от нас сие зависит. Государство такое.

— Какой я тебе, сука, Владимир Ильич? Задрачиваешь по — своему, по юридически. Иди контракт переделывай и не пропиши меня там с ошибками…

Юрист, так и не прикоснувшийся к воде, подхватив папку, направился к двери

— И Лене скажи, пусть зайдёт, Илья Владимирович, откинулся на кресле расстегнув верхние пуговицы чёрной рубашки.

— 5-

Ма́шин вошёл в пафосное помещение Верховной рады, знакомыми лестницами и коридорами направился к кабинетам в которых располагались комитеты. Проходя мимо «Кабинета милосердия» шуточно перекрестился. Шедшая навстречу девушка из обслуги, улыбнулась и тоже перекрестилась. Обернувшись на зад, туго обтянутый юбкой, Машин перекрестил и его.

В кабинете заместителя председателя комитета было накурено, на массивном полированном столе лежала газета какой-то партии. На газете порезанная равными кусками вяленая рыба. Рядом три бутылки «Будвайзер», захватанный жирными пальцами, наполовину заполненный золотой жидкостью бокал, и хрустальная пепельница с окурками. На первом от входа стуле висел тёмно — синего цвета пиджак с золотым значком в виде жёлто — голубого флага на лацкане. Хозяин кабинета в белой, на три пуговицы расстёгнутой рубашке, с закатанными манжетами внимательно изучал кусок рыбы, выбирая место откуда лучше поддеть, чтобы снять чешую. Щекастое лицо с жирными губами было задумчиво. В кабинете стоял запах ростовской забегаловки. Ма́шин обошёл стол и сел напротив хозяина кабинета. Тот, приняв решение, потянул зубами мясо снизу, освобождая рыбу от шкуры.

— Вот, Вова, водитель из Днепропетровска привёз, а мне приспичило. Знаешь, когда пашешь-пашешь, а потом вдруг холодного пивка как захочется, а тут и рыба под рукой. Бери попробуй. — Он кивнул Ма́шину.

— Та не, Сергей Александрович, спасибо. Я по делу на пару минут.

— Говори, Сергей Александрович оттопырив губы, снял со шкуры очередной кусок мяса и сплёвывая чешую на газету потянулся к бокалу.

— В принципе схема полностью готова. Мои ребята ещё раз вычитали закон и подготовили три поправки. Я раздам во фракции, и они в заседании их огласят. Поправки не существенные, но одна из них тоже даёт нам кое — что в системе.

— Что?

— Возможность прокормить ещё пару сотен нахлебников. Мы лицензируем два вида деятельности и замкнём на нас выдачу лицензий. Условия лицензирования тоже готовы. Таким образом наша схема приобрела характер оконченной и всё у нас готово. Дело за вами.

— Ещё раз по пунктам разложи. — Сергей Александрович поставил на стол пустой бокал, открыл, поддев столовым ножом, крышку очередного «Будвайзера» и наклонив бокал аккуратно, по стенке стал наливать пиво.

— Смотрите, если гражданин к своему дому, балкону, даче или гаражу пристроил что-нибудь на фундаменте, то ему нужно идти или в суд или в ГАСК. В идеале, конечно, чтобы эти два органа замкнуть друг на друга, но пока хорошо и так. Так вот, если этот закон даёт нам полномочия узаконить, то что настроил гражданин у себя во дворе, то мы включаем процедуру узаконивания. В неё входит составление нового технического паспорта, технический осмотр строений с расчётами на соответствие строительным нормам, проектирования, согласования с контролирующими и разрешительными службами, с земельщиками тоже и с местными органами власти. Там ещё возможны варианты, но пусть этим занимаются местные, у них руки развязаны. Если вы протянете этот закон, мы будем в шоколаде ближайшие четыре года.

— Хитрожопый ты конечно, Ма́шин. А где там наши деньги?

— Повсюду Сергей Александрович.

— Конкретно?

— В стране на сегодняшний день более четырёх миллионов объектов частного сектора ждут введения этого закона, чтобы оформить право собственности. И это только зарегистрированные. Далее, коммерческие объекты, которые работают без оформления разрешения на осуществление деятельности. Их тоже не менее двух миллионов. Это только те, в отношении которых составлены протоколы контролирующих органов. Этим законом мы покроем прокуратуру и МВД. Я полностью провёл механизм через их структуры и они выделят загонщиков. Затем крупный бизнес. Фабрики, заводы, предприятия и вообще всё, что стоит на фундаменте глубиной в один кирпич. После принятия закона придётся поменять ряд региональных руководителей, кое — кого подвинуть в министерстве, заменив на более понятливых людей и уже через месяц, я гарантирую первые поступления.

— Через месяц? Хозяин кабинета иронично двинул бровью.

— Да! С момента вступления в силу нормативных документов Кабмина и министерства. Если не справлюсь, первый взнос плачу со своих. Вы только протащите закон.

— Люблю я тебя Ма́шин. Искренне люблю. Но не верю, что ты не сидел. Это точно твоя биография и ты настоящий? Владелец высокого кабинета, стараясь не касаться жирными пальцами пачки «Парламента» достал сигарету и взяв её кончиками губ поискал глазами зажигалку. Машин взял со стола дешёвую китайскую зажигалку, чиркнул и поднёс к сигарете.

— Моя биография, Сергей Александрович. Моя. Я и есть Аркадий Игоревич Машин. Папа Игорь, Мама Карина. Женат, разведён, сын шести лет. Живу в Киеве, сам родом из Николаева. Весь как на ладони. И я вас тоже люблю Сергей Александрович.

— 6-

— Двести двадцать восемь голосов «За», решение принято.

Буднично, словно лицитатор о завалявшемся лоте, объявил Спикер и тут же перешёл к следующему вопросу.

Закон по очередному «разводу» населения пятидесятимиллионной страны, набрал необходимое количество голосов своих представиелей. Ма́шин, не дожидаясь конца заседания, собрал карточки со свободных мест депутатов не явившихся в зал. Пригибаясь и отворачиваясь, он маскировался от возможных фотографов. В последнее время это было лишне, потому что благодаря Гонгадзе, операторов или журналистов, выпустивших из стен Верховной Рады в массы нечто некрасивое, не вывозили в лес, а лишали аккредитации, выгоняли с работы или просто легко били возле подъезда. Несмотря на это, Ма́шин, по — жизни придерживался политики осторожного невмешательства, поэтому жил богато и без видимых врагов. Каждая карточка народного избранника, не пришедшего в сессионный зал, стоила ему две тысячи долларов США. Это по божески, бывало, по пять и более. Двоим он должен перевести на их личные счета, поскольку они были «На встрече с избирательницами» проводившейся на яхте, вблизи Сардинии. Остальным раздал лично в руки, используя это для закрепления отношений.

Как ушлый, сделавший сам себя парень, Ма́шин отдавал себе отчёт в том, что после создания схемы он в два счёта может стать лишним звеном. Лишним на столько, что… страшно представить. Поэтому, в данном случае, он брал пример с Северной Кореи и держал в надёжном месте «Ядерное оружие» в виде информации на основных фигурантов, о чём взвешенно и осторожно дал им понять. Все всё поняли. С волками жить, по волчьи выть.

— Двести двадцать восемь народных слуг «облегчили» жизнь и кошельки избравшим их лохам, поздравил сам себя Ма́шин. Впереди его ждали организационные вопросы и богатство. В схеме участвовали пять человек. Два из профильного министерства, один из МВД, один из Генеральной прокуратуры и сам Машин. Теперь нужно довести механизм выкачивания денег в исполнительные органы, их аккумуляцию и доставку основным фигурантам. Проект, по словам популярного Михал Михалыча из Одессы, покрывает всю Украину, словно бык овцу. На острие собирания финансового благополучия станет ГАСК. — Хорошее слово, усмехнулся Машин, непонятное обывателю. Чем больше непонятного мы придумаем, тем легче гражданину расстаться с деньгами. ГАСК! — Громко гавкнул Машин и посмотрел по сторонам. Никто не услышал победный лай. Или не обратили внимания. Там у каждого свой гешефт. И слава Богу!

— 7-

На «Семейном совете» дочка, по недоразумению не умершей держательницы активов в виде убогого дома с двумя сараями, поставила вопрос ребром, — «Или мы поднимаем жопу и решаем проблему, или выжившая из ума маман отпишет свои хоромы сестре, что означает мгновенное пропитие родного гнезда моим двоюродным алкоголиком. Другие претенденты нам не конкуренты» закончила она рэперской фразой и как деятельный менеджер, поставила перед каждым членом семьи задачу.

В свою очередь двоюродный алкоголик, с присущей всем алкашам, когда впереди маячит фанфурик, жаждой деятельности, никаких совещаний не проводил, а действовал прямо и решительно. На следующий вечер, тряхнув мошной, взяв три бутылки пива и одного ржавого вяленного леща, он пошёл в гаражи, где ежевечерне заседала элита их дома. Среди них был Михалыч, хваставший, что он ранее работал в проектном институте архитектором. Тихон не обратил бы на это внимания, если бы в разговоре Михалыч пару раз не упоминал некий ГАСК. Слово в силу своей непонятности засело в голове Тихона и услышав его от нотариуса, племянник сопоставив факты уверенно шёл к владеющему разгадкой Михалычу.

— 8-

Шайбообразное двухэтажное здание белого кирпича. Дорогие двери, холл как в солидной гостинице, диваны, картины с видами архитектурных достопримечательностей. Телевизор на стене. Рецепшн, за которым охранник в строгой чёрной форме с жёлтой надписью поперёк спины «БАРС». Перед ним монитор. Второй охранник у дверей. Сам вход вроде и свободный, только сразу за красивыми входными дверями, турникет. Не как в метро, дешёвка какая, а солидный, никелированной треногой напоминающий противотанковый «ёж», с множеством лампочек зелёных и красных. Вроде как всё для людей. Для посетителей, которым государство навстречу руки протягивает. В виде треноги турникетовой. Намекает как бы, попробуй сунься. Поэтому сами граждане, чтобы не отвлекать массовкой чиновников от работы, толпятся на улице. Это советское наследие неистребимо.

А на самом деле, пропускной режим не только для этого. Не, ну для этого конечно тоже. Но если пускать всех желающих, со своими неузаконенными сараями и гаражами, то понатаптывают же там, грязи нанесут, жопами своими пролетарскими по диванам дорогим елозить станут. Администрация верно решила, что посетители не баре, на улице подождут. Тем более, когда дождь или ветер, можно в беседке спрятаться. Беседка тоже с архитектурными изысками. Четыре столба и крыша. На крыше фигурный конёк. Это что бы доходчивее было, что проситель не в простую службу пришёл, а золотую. В архитектурную, я имею в виду. Забыл сразу сказать, это здание ГАСКа. Той самой службы, которая даёт разрешение на постройку туалета в вашем дворе и стадиона с аэропортом городу. Вобщем кому что, лишь бы совпадало с архитектурной политикой и мнением руководства. Последнее вроде и мелочь, но Дьявол то в ней. В мнении.

Руководитель этой малозаметной, но важной структуры проводил совещание на втором этаже, в специальном зале. Зал так и назывался, «Зал».

— Смотри, Кулинич, вот так должно выглядеть само заявление. Руководитель, обращаясь к худощавому парню с лицом интеллигентного проходимца, опёрся двумя руками о столешницу. — Вот так должно выглядеть заявление. Понял? Никаких свободных форм. Человек должен понимать, что попал в болото, как только его ноги запутаются в нашей треноге. У нас, Кулинич, платят не за вход, а за выход. Андреич, — он переключился на мужчину в форме как у охранников внизу, только с более умным выражением лица, — Андреич, я же просил турникет со складывающейся треногой. Я устал спотыкаться об эти палки. Представляешь, что с тобой будет, если я штаны порву или упаду?

Андреич по-военному выпрямил спину и ответил, — Есть!

— Что Есть?!

— В смысле, так точно, выполним. Уже заказано, едет товар. Сегодня, — Андреич посмотрел в блокнот, что то чиркнул, — Извиняюсь, завтра будет установлен.

— Выполнять! — поддержал строевую речь подчинённого Руководитель. Он был не лишён чувства юмора. Это чувство помогало во многих ситуациях. А главное, что посетителю легче расставаться с деньгами, когда чиновник дружески ему улыбается.

— Кулинич, послушай сюда, заявление составляли всем нижним отделом. Девочки два дня работали, чтобы никто из трудящихся в нём ничего не понял. Тебе самому, чтобы разобраться нужна минимум неделя. Но этой недели у нас нет. Закон принят, положение Кабмин выпустил, наша очередь собирать корм и в раскрытые клювики старших товарищей вкладывать.

Кулинич склонился над раскрытым ежедневником, усердно водя ручкой по бумаге. Руководитель сделал паузу, демонстративно глядя на сотрудника. Тот не поднимая головы, продолжал чёркать в ежедневнике.

— Кулинич!

— А! встрепенулся работник.

— Конспектируешь, блядь. Дай сюда!

Не дожидаясь, Руководитель подошёл к стулу Кулинича. Тот не успел захлопнуть ежедневник. Шеф взял его в руки, посмотрел, закрыл и бросил на стол. Отвернувшись прошёл к своему месту, не спеша сел в кресло.

— Если кто думает, что Кулинич конспектирует, не волнуйтесь. С ним всё в порядке. Он рисует сиськи.

За столом захихикали.

— Вместо того, чтобы ржать, лучше бы показали коллеге как они выглядят. Парамонов, тебя это тоже касается. Жрёшь как утка. После совещания посмотришь, может Кулинич твои нарисовал. Короче понятно — не делая паузы и тем самым сбивая смех, продолжил Руководитель, — Кулинич сам не сможет это заявление заполнить, а значит всё в порядке. Это театр начинается с вешалки. ГАСК начинается с заявления.

Руководитель посмотрел на экран своего ноутбука, поелозил «мышкой». — Наша задача усложнить простое, сделать невозможным сложное и продать всё это бьющему копытом потребителю. Дорого! — Он снова окинул взглядом коллектив. Четырнадцать человек. Это административная прослойка. Вместе с инспекторами организация насчитывала тридцать восемь сотрудников. Руководитель вздохнул, — и главное… — он обвёл взглядом сотрудников, — Хорош сиськи рисовать, ступайте доносить мысль инспекторам.

Коллектив задвигал стульями

— Сидеть!

Все замерли.

— Напоминаю ещё раз, — Руководитель закрыл крышку ноутбука, — если какая сволочь начнёт вымогать деньги для себя, убью. Вы мне только попробуйте сюда на хвосте притащить ментов или прокурорских. Парамонов!

— Слушаю Михаил Романович!

— Скажи мне, что нужно делать, если клиент уже в полуобморочном состоянии до которого вы его обязаны довести? А?

— Сообщить, что на столе в коридоре лежат визитки фирм, которые ему помогут быстро и грамотно оформить его документы и решить все его проблемы.

— Молодец, Парамонов. Все остальные тоже так думают?

Остальные согласно закивали головами.

— Всё на сегодня.

Снова задвигались стулья.

Андреич!

— Я!

Уже вставший начальник охраны выпрямился, прижав руки к бёдрам. Остальные, на всякий случай, тоже замерли.

— Приём граждан начинаем со вторника. По новым правилам. Аминь! Все свободны.

— 9 —

Тихон, прочитав табличку «ГАСК» на фасаде красивого здания, бросил окурок под ноги, затёр его в асфальт туфлей и цыкнув сквозь зуб, поднялся по ступенькам. Перед дверьми толпились человек восемь-десять посетителей. Поскольку Тихону было очень нужно, он не стал интересоваться, кто последний, а уверенно пошёл к дверям. Открыв пластиковую, цвета орехового дерева, створку с тонированным стеклом, уткнулся в турникет. Не велико препятствие. Задрав ногу, переступил хромированную треногу и шагнул в полутёмную прохладу холла. Сидевший у дверей охранник, опешил от наглости вломившегося в архитектурную обитель и проморгал первые шаги нарушителя. Вернув бдительность, с вороньим криком «ГЭ-э-э!» рванул за гражданином и положив ему на плечо руку, принудительно остановил.

— Слышь ты, руку убрал! Тоном дискотечного бойца ответил Тихон на грубое обращение и развернулся в пол оборота.

Из-за стойки вышел второй охранник. Более старший, но не значит, что более умный

— Вам сказали сюда нельзя.

— Мне надо, — безапелляционно возразил Тихон, — у меня бабушка помирает, — надавил он на жалость.

— У всех бабушки умирают, резонно уведомил его старший.

Тихон сбился с тона, не зная, что ответить на такой аргумент. Немного подумав, он вспомнил своё советское прошлое и очереди в гастрономах за любыми продуктами. Ситуация соответствовала.

— А почему собственно? Почему я не имею права использовать свои права? Я вам кто? Я вам гражданин! И там, — он ткнул большим пальцем себе за спину, — там написано, что я имею право.

Тихон понятия не имел что там написано и где именно «там», но избрав тактику скандалиста интуитивно догадывался, что если он даст этой вохре паузу на размышление, то они вдвоём его интеллектуально забьют. Тем более, что какие-то права он точно имел, поскольку об этом иногда слышал из новостей. Какие точно, он не знал, но конкретика была не нужна.

Охранники, привыкшие иметь дело с запуганной частью населения или тихими деловарами, скандалистов не то чтобы боялись, они их опасались. А боялись они своего начальника — Андреича, который на каждом совещании матами заставлял их быть вежливыми. Они старались разговаривать на «Вы», а Тихон был явный дебошир и качатель прав. Таких в этой организации не любили. Собственно, не любили там всех, а «Качающих права» ненавидели. Скандалы на «хвосте» всегда привлекали контролирующие или проверяющие органы, а те не могли уйти без добычи. К счастью для охраны Тихон об этом не знал. Понимание придёт к нему позже, а пока он на свой страх и риск пёр напролом.

Охранники, между тем, думали о своём. Если, к примеру, этого козла выкинуть, то там люди. А он орать начнёт наверняка. Те подключатся. Получится кипишь, который потом журналюги выдадут за митинг. А охранники строго-настрого предупреждены, никакого кипиша. Всё что угодно, только не кипишь. Эта общая формула всего «Заведения».

— К кому вы? Выдавив сквозь губу «Вы» взял себя в руки охранник.

Тихон готовый к бою, от вопроса опешил. Он понятия не имел к кому они… Ему нужно срочно сделать какие-то документы, чтобы бабка спокойно умерла, а он на пару недель разбогател.

— Мы к директору, — сообщил Тихон общую для всех заведений должность.

— А шо, он вас ждёт?, — включился второй охранник.

— Да, — не желая зарываться в подробности, односложно ответил Тихон.

Понимая, что мужик «гонит беса», охранники приняли игру и сделали следующий ход:

— Как о вас доложить? — сдерживая издевательские нотки, поинтересовался тот, который проморгал его от двери.

Тихон собрался было сдаться и отступить, но после слова «Доложить», встрепенулся. Слово ему понравилось. Он ощутил себя человеком. Отступить всегда успею, решил Тихон и ответил:

— Доложите, что к нему Тихон Петрович по вопросу недвижимости расположенной по ул. Рылеева, двенадцать.

Фраза «Вопрос недвижимости» родилась в голове автоматически. Тихон сам не понял откуда она взялась. Скорее всего засела причудливым образом в мозгах после речи нотариуса. Наверняка так оно и было, поскольку до этого Тихон так витиевато составить слова в предложение не смог бы.

Своё действие словосочетание «Вопрос недвижимости» произвёл и на вахтёров. Они переглянулись. Оба сразу поняли, что обычный проситель так себя не ведёт. Дворовой туалет или гараж недвижимостью не называли. Называли натурально, — «Туалет» или «Гараж». А этот видать по серьезному делу. Хорошо, что не выкинули его. Мало ли и вправду решала какой-то и его ждёт Михаил Романович. Лучше перестраховаться.

— Запишитесь в журнале, — бросил тот, который стоял на «Рецепшене» и пошёл к своему рабочему месту. Тихон увидев, что «Рэкс-пэкс-фэкс» сработал, пошёл за «Барсом». Тот открыл серый потрёпанный журнал, взял ручку от которой тянулась к столу спутавшаяся колбасная верёвочка, и вопросительно посмотрел на посетителя.

— Макаренко Тихон Петрович.

— Адрес?

— Какой адрес?

— Живёте где.

— А. Живу в этом, в… на… проспекте, — заблеял Тихон и понимая, что теряет солидность, взял себя в руки, — проспекте Жукова, дом четыре, квартира двенадцать.

— Второй этаж, по коридору направо, указал ему ручкой охранник.

— Знаю, — почему то ответил Тихон, хотя, понятное дело, ничего не знал. Уверенно он пошёл в сторону лестницы и скрылся из виду, поднявшись на пролёт. Охранник засунув в рот ручку, задумчиво смотрел ему вслед.

— Слышь, иди за ним, мало ли что, — сказал он второму, — я сам у дверей постою, — добавил он сглаживая приказной тон.

Тихон Эдуардович, стараясь аккуратно ступать по красной линии на зелёной ковровой дорожке шёл по коридору. Понимая, что раз ввязался, нужно идти до конца, он готовил речь, для чего аккумулировал в себе ненависть к чиновникам. Ей пока не откуда было браться, поскольку с чиновниками он не общался по своему статусу, но ему уже хватало событий с охранниками. «Позволяют себе! Возомнили суки!» привычными категориями мыслил Тихон, нагнетая себя к встрече с кем-то, кто ему явно будет не рад.

— Четвёртая дверь справа, там находится приёмная, — услышал Тихон позади себя. Мягкая ковровая дорожка скрала шаги охранника, поднявшегося за ним следом.

Тихон вспомнил родную школу и кабинет директора. Спасало его только наглое враньё, когда он на чёрное говорил, белое. Никого это обмануть не могло, но когда Тихон выпучивал глаза ему делали вид, что верили. Решив применить наработанную тактику, Тихон открыл дверь. Тактика пригодилась сразу. В приёмной сидела белоснежная фифа. Монитор был не перед нею, а справа и дива сидела к нему в пол оборота. Специально так поставила, — решил Тихон, — иначе грудь в экран упрётся. Он выпучил глаза.

— Как о вас доложить?

Тихон пожалел, что она не спросила как вас представить, потому что шутка была у него наготове. Но барышня видать битая. Ладно, проехали…

— Я Тихон Петрович, улица… там дом стоит, в доме там ещё… я договаривался мне надо, бабка умирает, — никак не выходило у Тихона составить понимаемое предложение. Из головы вылетело волшебное слово, поразившее охранников. Как назло вспомнилось «Сезам», но тут не было очевидных сорока разбойников и оперировать сказочным названием было бессмысленно. Тихон замер с выпученными глазами, стараясь припомнить пароль.

Инфантильная секретарша, решила, что раз охрана пропустила и сопроводила, значит это кто-то нужный. Девушка нажала кнопку селектора

— Да Маша!, раздалось из белой коробочки с кнопочками.

— Михаил Романович, к вам Тихон Петрович…

— По вопросам недвижимости-, прорвало Тихона, — по вопросам недвижимости радостно повторил он наклонившись к селектору.

Коробочка молчала. Наступила пауза, переходящая в неловкую.

— Ктооо? Блатным тоном, наконец, протянул селектор.

Маша сняла трубку, отчего селектор автоматически отключился и уже в трубку повторила, — Тихон Петрович, по вопросам недвижимости, — Да, хорошо. Прижав трубку к плечу она кивнула Тихону на дверь. Тот немного замешкался, строя в голове план общения. Маша положила трубку отчего селектор вновь включился

–… нахуй его послать не могла что-ли… Маша нажала кнопу и отключила шайтан-машину. Тихон услышал мнение руководства. Это подкосило его неутончённую натуру. Он рассчитывал попасть в кабинет директора школы, где все к нему обращались на «Вы». В его понимании чиновник — это тот же директор школы. Тихон строил свою тактику на общении с интеллигентом и был готов победить, потому что сварщик в разговоре всегда подкованнее любого профессора. А тут, по виду солидное заведение, а по содержанию их дворовой гараж. Так что в кабинет Тихон вошёл тише воды, ниже травы, ожидая разговора на равных. Втянув голову в плечи, он ждал вопроса, типа «Чего надо?», но сидевший за большим солидным столом чиновник, снова сломал шаблон Тихона

— Добрый день, чем могу Вам быть полезен?

От таких диссонансов из головы Тихона вылетело заготовленное словосочетание и на ум шла только бабка, которая отказывается умирать, пока не будет правильных документов. Но подсознанием Тихон понимал, что оперировать в таком кабинете больной старухой не серьёзно, поэтому нужно говорить о чём угодно, только не о ней.

— У меня это, — заблажил Тихон, — умирает бабка, а у неё нет документа, произнёс он и захлопнул предательский рот.

— Ну что же, мы обязательно вам поможем, обязательно. — Мужчина в костюме и белой рубашке встав из-за стола подошёл к Тихону. Тихон дёрнулся пожать ему руку, но мужчина — директор не доходя до него двух шагов, налил из стоявшего на столе графина, стакан воды и предусмотрительно взяв его в правую руку продолжил, — Вы приходите вместе с бабушкой, она напишет заявление и мы сразу всё сделаем.

Не ожидавший такого простого решения, Тихон поклонился и попятился к дверям.

— 10 —

Между тем, практичная дочка, понимая, что почуявшие добычу родственники проявились в шакалов, считая себя самой умной, пошла другим путём. Разбираясь в административной составляющей, без которой рыночной торговке никак, она двинула к районному инспектору в старое здание райкома партии. По нынешним делам там размещалась местная администрация.

Милая женщина в пышной причёске цвета «Воронье крыло», с обручальным кольцом в форме бочёнка на пол фаланги, с кольцами коммунистической эпохи на каждом пальце и цепью среднего бандюка из «девяностых», очень располагающе отнеслась к посетительнице. Ну как располагающе, скорее заинтересованно. Так базарная торговка присматривается к глупому клиенту просчитывая чего и сколько ему можно впарить. Ассоциация с продавцом мечты укреплялась словом «Шикарно» вплетающимся в любое предложение. В зависимости от интонации, словом можно было оперировать в печали, радости, гневе и иных сиюминутных жизненных эмоциях.

— У вас шикарная ситуация, не то что у некоторых, доверительно сообщила женщина — инспектор дочке.

Та и сама понимала, что ситуация шикарная, но об этом, к сожалению, знают другие родственники. Слава Богу она сработала на упреждение, сейчас оформит нужные документы и всё.

— Где вы говорите, дом? — С поддельным интересом уточнила инспектор

— На Чкалова, в районе старого ликёро-водочного магазинчика. Знаете, там возле детского садика.

— Конечно, конечно знаю. Шикарное место.

— Мне нотариус сказала, что нужно быстро оформить изменения, в смысле зарегистрировать то, что там построено, — торопливо начала готовить почву дочка, — нужно быстро сделать. Пожалуйста! — и она поймав взгляд инспектора, потёрла большим и указательным пальцем, давая понять, что скорость исполнения будет поддержана материально.

— Ну разумеется милочка, конечно же мы сделаем всё быстро, ухватив международный жест, — шире заулыбалась чиновница, — конечно же. Не волнуйтесь, это наша работа.

— Я могу вам дать документы?

— Конечно можете, — чиновница не снимала улыбку.

Дочка достала прозрачную зеленоватую папку, положила на стол и прилежно сложила руки на коленях.

— Шикарно! Я вижу у вас есть документы, — инспекторша даже не глянула на папку, — приходите в ГАСК я там посмотрю ваши бумаги и займёмся оформлением. Знаете где это?

— Нет, — растерялась дочка, — не знаю. А разве не здесь…

— Нет, ну что вы. Здесь просто приём и консультация. А что касается оформления, то это только в самом управлении, — Чиновница сняла улыбку и сделала официальное лицо, — Улица Никольская девять. Первый этаж. Скажите на охране, что вы к Лауре Викторовне.

Лаура Викторовна, не глядя на растерянное лицо посетительницы, открыла обтянутый кожей ежедневник и постукивая по нему ручкой задумалась.

— Давайте через недельку, скажем, в понедельник… или лучше в следующую пятницу. Да, давайте в пятницу. К одиннадцати часам устроит?

Она подняла глаза на посетительницу. Теперь на дочку смотрело пресмыкающееся. Утратив под взглядом удава природный напор, битая и не из робкого десятка посетительница занервничала, во рту пересохло.

— А… ну как же, мне же срочно. А раньше нельзя, я отблагодарю, — униженно заблажила дочка, — там же человек умирает, — вспомнила она про маму.

— Да? — без удивления отреагировала Лаура Викторовна, — Шикарно… сейчас посмотрю, но у меня всё забито. Сейчас-сейчас… так. Ну вот у меня тут… нет, это не получится, уважаемый человек… сейчас… ага. Вот смотрите, можно завтра, если вы успеете прямо к девяти часам. Я перед совещанием смогу вам минут десять уделить. Подходит? Она подняла холодный взгляд на посетительницу. Та явно побледнела и на вопрос инспектора активно закивала головой.

— Да-да, конечно, спасибо!

— Шикарно! Лаура Викторовна захлопнула ежедневник и переменив мимику приятно улыбнулась.

Дочка полезла в сумочку и щёлкнула кошельком.

— Даже не думайте, — дружески сказала ей Лаура Викторовна, это лишнее.

— Та нет, ну как же?

— Я сказала, не надо, мы и так всё сделаем. Я жду вас завтра. Не забудьте. И инспектор уткнулась в свои бумаги, давая понять, что на этом всё.

Дочка неловко встала со стула и подобострастно пролепетав, «спасибо, извините, досвиданья!» покинула кабинет.

На следующий день, с утра — пораньше, дочка не заморачиваясь с поиском ГАСКа вызвала такси и назвав адрес, поехала на свидание с мечтой. С собою у неё была бутылка «Крымского» шампанского и конверт, над содержимым которого женщина мучилась весь вечер. Размышления диктовались необходимостью и сдерживались жадностью. Необходимость заставила положить в конверт пятьсот долларов США. Жадность заставляла периодически вынимать по одной купюре. К утру в конверте лежало сто долларов.

Сообщив охраннику, что она на приём к Лауре Викторовне, дочка была отконвоирована к кабинету, на первом этаже в глубине красивого здания. В самом кабинете было зелено от цветов. Возле окна, почти впритык друг к другу расположились два письменных стола. За одним Лаура Викторовна, за другим, уткнувшаяся в монитор незнакомая девушка. Справа от входа, вдоль стены, на коричневой тумбе стоит аквариум в котором что-то плавает. Познания в ихтиологии у дочки были никакие, поэтому внимания на представителях водной среды она не задержала.

— Здравствуйте милочка, проходите, садитесь, — как родной обрадовалась ей чиновница, — ну давайте ваши бумаги, — и протянула руку. Вытащив из папки несколько листков из которых посыпались на стол пожелтевшие квитанции, какие-то записки, талончики и прочий бабушкин мусор, Лаура Викторовна полистала технический паспорт, мельком глянула в бумажки и обнадёжила,

— Ну тут совсем просто.

Дочка пожалела, что вложила в конверт сто долларов, а не пятьсот гривен. Ну в крайнем случае, бутылку отдам. Женщина хорошая, вдруг когда пригодится.

Лаура Викторовна пощёлкала ярко наманикюренными пальцами по клавиатуре, из принтера выехала бумажка.

— Вот тут список необходимых документов, быстренько соберёте и сдадите мне. Мы сразу всё оформим.

Каких это ещё необходимых документов, пронеслось в голове соискательницы наследства, а как же… Последнюю фразу она произнесла вслух.

— Когда бумаги будут готовы, придёте ко мне на район. Ну туда, куда в первый раз — Лаура Викторовна собрав со стола рассыпавшиеся бумажки, небрежно вложила их в папку и подала просительнице, — всего доброго!

Дочка взяв папку, не прощаясь вышла в коридор со своим шампанским. Став возле окна она глянула в бумагу. Всего восемь пунктов, может и не так страшно. Но уже через минуту, дочитав список необходимых справок, она робко постучала в кабинет из которого ещё не выветрился запах её духов.

— Извините ради Бога, можно ещё пару минуток.

— Да! — Инспектор оторвалась от компьютера, — что ещё.

— Мне непонятно тут как с этим вот.

— Чего же там непонятного? — Душевно удивилась Лаура Викторовна, — Технический паспорт, это вам нужно в БТИ. Согласования с соседями, справку от земельщиков, техническое заключение, разрешение местного органа самоуправления. Что там ещё?, — инспектор протянула руку в которую дочка вложила тот самый листик, — а ну вот ещё технический отчёт и решение комиссии о сохранении самостроя. Ну тут же всё написано.

Тон, которым произнесена последняя фраза был последним гвоздём в гроб надежд на скорое получение наследства. Даже не задумываясь о том, что собирая эти бумажки мама прожила бы гораздо больше, заботливая дочка неуверенно спросила, — «Как ускорить?»

Конец ознакомительного фрагмента.