Неразгаданное убийство. Современный детектив

Александр Эдуардович Кваченюк-Борецкий

Делая трудный выбор между давней дружбой с Германом Дотом и торжеством закона, Оксана Худоярова выбирает последнее. Она дает свидетельские показания против молодого человека, которые грозят ему пожизненным сроком.

12

— Ну, вот! Кажется, приехали!

Заехав на карман, фотокор «Реликта» остановил свою «Короллу» и заглушил двигатель.

Феликс был сухощавым и очень юрким молодым человеком лет около тридцати. У него были голубые хитрющие глаза, в которых словно чертики плясали, и сочные губы, похожие на крылья Купидона.

— Феликс! А почему Константин зовет тебя Филом?

Фотокор удивленно посмотрел на Германа.

— Да, мне плевать, как он меня зовет! — с раздражением ответил тот. — Лишь бы мои снимки на страницах газеты печатались, и Главный бабки в срок платил!

— Понятно!

— А почему ты спрашиваешь?

— Да, так! К слову пришлось…

— Х… хе! — усмехнулся Феликс. — Нашел тоже тему для разговора! У журналисткой братии так принято… Все упрощать! Ведь все гениальное — просто! Усек, старичок?

— Усек! — неохотно согласился Герман.

— «Фил» — это короче! И потом… Здесь есть другой подтекст. «Фил», значит, филин, который все слышит и видит!

— Особенно по ночам!

— Ты прав! Я пока фотки проявляю у себя в темной каморке, для меня день — все равно, что ночь!

Они вышли из машины на небольшую площадь перед огромным и роскошным зданием, залитым огнями в этот вечерний час. Это была филармония. Она располагалась на некоторой возвышенности, и к ней вели ступеньки, отделанные мрамором. Тот же, кого репортеры, а, также, любопытные горожане и поклонники, находясь примерно за полсотни метров от входа в прекрасный архитектурный ансамбль, поджидали после окончания концерта, на который в этот раз им не удалось попасть, был знаменитый маэстро. Исполнитель популярных песен в стиле рок-н-ролл.

— Я полагаю, минут через пять или десять Чудов выйдет! И, конечно же, не один! Поэтому я встану поближе ко входу!

— А мне-то что делать?

— Тебе, старичок? Я не знаю, что тебе делать!

Фил в усмешке скривил рот.

— Попробуй интервью у него, что ли, взять! Правда, это будет непросто! Очень непросто!

— В смысле?..

Но фотокор, ничего не ответив на это раз, скорым шагом направился через площадь прямо к филармонии.

Герман, стоя возле машины, еще какое-то время раздумывал: последовать ему примеру Феликса или же оставаться на месте и наблюдать все со стороны? О каком интервью могла идти речь! У новоиспеченного корреспондента «Реликта» не было с собой даже диктофона. Наверно, Феликс просто на свой манер подшучивал над ним.

Прошло еще несколько минут, и вскоре Герман своими глазами увидел, как дверь филармонии распахнулась, и из нее стали выходить зрители. Некоторые из них тотчас поспешили прочь. Но очень многие, держа в руках букеты цветов, останавливались недалеко от входа или же на парадном крыльце, предварительно спустившись на несколько ступенек вниз. Они словно ждали чего-то. Точнее, кого-то! Этим «кем-то», конечно же, был Чудов!

Герману казалось странным, что этот любимец публики не воспользовался запасным входом в филармонию и решил выйти через парадную дверь, где толпа просто не даст ему ступить и шагу. Хотя, у большого артиста был юбилейный концерт! И, видимо, это обязывало его, не смотря ни на что, отдать дань уважения своим почитателям. То есть, вновь появиться на публике, но уже в неформальной обстановке, за пределами филармонии. Но, вполне возможно, причина крылась совсем в другом… Это Доту предстояло выяснить немного позднее… Фил, как назло, всю дорогу, пока они ехали в филармонию, упорно молчал. И, лишь, когда двигатель заглох, он в нескольких словах сообщил Герману о том, кто именно герой его будущего фоторепортажа. А, также, некоторые подробности, касавшиеся его творчества…

Когда на площадь, высыпало очень много народу, в дверях, наконец, показался он! Виновник столпотворения! Герман это понял по тому, как зарукоплескала толпа, и раздались возгласы: «Поздравляем!» «Ура — юбиляру!» И — тому подобное. Шум постепенно нарастал. Герман, невольно поддавшись общему ажиотажу, тоже приблизился к теснившимся вкруг звезды фанатам и поклонникам. Внимательно приглядевшись, он увидел очень рослого молодого мужчину лет около тридцати пяти. У него была темная густая шевелюра, которую на две равные части разделяла тонкая седая прядь волос. На лице его с довольно крупными, но правильными чертами играла счастливая и немного усталая улыбка. Герман лишь теперь заметил, что под руку звезду держала ослепительно красивая женщина. Блондинка! Вот кому везет! Такой молодой, а у него уже и — слава, и, наверняка, куча денег, которые он зарабатывал, давая свои концерты… Плюс ко всему — очаровательная дама! Но не успел Герман об этом подумать, как увидел ослепительную вспышку. Потом вторую, третью!.. Конечно же, Феликс хорошо знал свое дело. Дот даже слегка загордился своим напарником. Он был впервые на журналистском задании, и, безусловно, надеялся, что Феликс поможет ему сделать соответствующую запись под его снимками. В том смысле, что подскажет какую-нибудь идейку о том, под каким соусом Герману подать его умственные выкладки. Хотя, если Фил откажется… Наплевать! Дот попытается справиться со всем этим праздничным, что называется, на грани фола, трепом самостоятельно. Кроме того, он добавит в него ту самую перчинку, которая отличает материал желтой прессы от всех прочих!

Вспышки вновь последовали одна за другой, когда случилось невероятное!.. Герман вдруг заметил, как Чудов неожиданно схватился рукой за шею и стал медленно оседать, погружаясь в толпу. Наконец, он безвозвратно исчез в ней. Было слышно, как его спутница испуганно вытаращив глаза, дико закричала. Вероятно, до нее лишь теперь дошло, что произошло нечто ужасное! Потом она зажала собственный рот рукой и, пошатнувшись, стала медленно оседать на мраморные ступеньки… Видимо, с ней случился обморок. Стоявший рядом мужчина, подхватил ее на руки.

— А, ну! — злобно рявкнул кто-то в самом центре толпы. — Посторонись, сказал! Дай дорогу! Прочь, говорю! Не то…

В тот же миг толпа стала слегка расступаться, и из нее, расталкивая тех, кто стоял на его пути, вдруг показался тип спортивного сложения, одетый в черную кожаную куртку. Глянув на его лицо, выражавшее твердую решимость и, как ему показалось, некоторое злорадство, Герман едва дар речи не потерял! Не смотря на то, что на человеке в черной куртке были зеркальные очки, и, помимо этого, окладистая бородка и усы изменили его черты до неузнаваемости, Дот ни на секунду не усомнился в том, кем этот жуткий тип являлся на самом деле! Конечно же, это был он… Он, и — не кто иной!.. Ухажер Окси! Уж, кого, кого, а такого редкостного подонка, как владелец «Порша», он узнал бы из тысячи ему подобных сразу!

— Скорую! Скорее скорую! — отчаянно и истерично завопил чей-то женский голос в толпе.

Но, когда примерно через полчаса послышался приближающийся вой сирены, было уже слишком поздно! Чудов был мертв.