Клетка Вильгельма

Александр Эдуардович Назарцев, 2023

Эта история о юноше который по приглашению императора возвращается в свой родной город на должность придворного шута, влюбляется в прекрасную девушку. О жутком эксперименте который противоречит человеческой морали и этике во имя науки и профессиональных амбиций. И о том что разум человекапорой вытворяет с ним удивительные вещи, удивительные и ужасные. Слепая,безумная любовь и разочарование реальностью это верная дорога в застенкисобственного подсознания. Где самый главный судья это ты сам, а инструментего коварных пыток это бесконечность замкнутой петли времени которая словно заезженная пластинка снова и снова прокручивает по кругу одну и туже пытку испепеляя его проклятую душу

Глава 2.

УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИК

Лил сильный холодный дождь. К массивным железным воротам, на которых огромными буквами было выковано «Психиатрическая лечебница Святого Патриция», приближалась карета желтого цвета. Лечебница была самым старым зданием в городе Физа и находилась за ним на берегу глубокого озера Скёдж, в которое стекали промышленные отходы с фабрики по изготовлению всевозможных лаков и красок. Раскаты грома и молний вперемешку с ночными фонарями, которые висели, покачиваясь на столбах вдоль дороги, тускло освещали выложенный из брусчатки извилистый путь.

Карета остановилась у ворот, и из нее вышел небольшого роста сутулый пожилой человек в шляпе и с тростью. Он позвонил в колокол, после чего из небольшой сторожки показался охранник в черном плаще.

— Милсон, голубчик, будьте так любезны, пропустите, — мягким голосом проговорил мужчина.

— Сию минуту, сэр!

Мужчина в длинном плаще метнулся обратно к себе на сторожевой пост и нажал на рычаг.

Ворота распахнулись, и карета удалилась вверх по холму, на котором стоял старый обветшалый замок с большими высокими башнями и окнами, выполненными в готическом викторианском стиле.

Величественные каменные горгульи, словно защитники здешних мест, сидели на верхушках строений и грозно наблюдали за всеми посетителями свысока, крепко держа в руке рукоять меча.

— Пожалуйста, остановите возле парадного входа!

— С вас один золотник и три сребреника, — картаво произнёс извозчик.

— Вот, возьмите, сдачи не нужно.

Старик вышел из кареты и аккуратно захлопнул за собой дверь. Не успел он пройти и пары шагов, как на лестнице к нему приблизилась знакомая худощавая тень с зонтом в одной руке и масляным фонарем в другой.

— Добрый вечер, сэр, погодка просто ужасная, — торопливо выпалил второй охранник с пышными седеющими усами и пятном от яичницы на воротнике.

— Генри, вы случайно не слушали вчера по радиоприемнику бейсбольный матч? Не подскажете, кто лидирует на сегодняшний день в турнирной таблице? А то я уснул и пропустил чемпионат…

— Буйволы, сэр. «Красные Буйволы»!

— Вот как, хм, это уже интересно. А какой счет?

— 4:2. «Пурпурная звезда» снова проиграла, — расстроенно ответил охранник.

— Спасибо. Ну не расстраивайтесь! Я слышал, что в «Пурпурную звезду» переходит новый питчер Стенли Гарет. Так что шансы еще есть, дружище! — приятельски похлопывая охранника по плечу, произнес старик.

— Да как тут не расстроишься-то? Уже десятый матч подряд проигрывают, обезьяны безрукие! Убить их мало!

— Успокойтесь, приятель. Вот я уверен, что они еще своё возьмут.

— Это точно, сэр!

— Кстати, Генри, как там ваша грыжа? Вы показались моему коллеге, мистеру Давенфорту?

— Послезавтра назначена операция.

— Отлично! Не забывайте принимать лекарство строго по графику, так, как я вам написал, а то все лечение пойдет насмарку. И да! Скажите, сегодня все спокойно? — спросил профессор, протягивая свой слегка помятый пропускной.

— Да, сэр, все спокойно. А насчет лекарства не переживайте: за приёмом следит моя жена, а у неё не забалуешь.

— Это хорошо. Ну тогда передавайте супруге привет. Удачного вам ночного дежурства, Генри!

— Конечно! И вам, профессор Джозеф…

Войдя в здание, профессор повернул направо и скрылся за деревянной дверью, которая вела в ординаторскую. Это место всегда его немного пугало. Холодные серые стены были словно пропитаны страданиями душевнобольных за долгую историю существования лечебницы. Душераздирающие вопли и стоны доносились из-за каждой двери в длинном каменном коридоре. В комнате было тепло и уютно, огромные дубовые шкафы доверху были набиты старыми папками с личными делами пациентов. Он поставил свою трость у шкафа и молча снял мокрый плащ, не обращая никакого внимания на молодого аспиранта, который сидел на диване и, как всегда, ничего не делал. Наверное, это был единственный человек в лечебнице, которого профессор, откровенно говоря, недолюбливал.

— Доброго вечера, профессор! — быстро буркнул себе под нос аспирант.

— Доброго, Якуб. Как грызется гранит науки? — спросил профессор, сняв с плиты алюминиевый старый чайник, который как раз закипел.

— Хорошо…

Якуб, нервно почесывая голову, начал активно искать свои конспекты, которые он небрежно бросил на пол ординаторской возле большого кожаного диванчика. Глядя на это, профессор неодобрительно покачал головой и сел в свое рабочее кресло, попивая крепкий свежезаваренный чай.

— Если вы, голубчик, ищете свои потерявшиеся конспекты, то они вон там, на полу, возле правой ножки дивана, — показывая указательным пальцем правой руки, произнес старик.

— Спасибо, профессор, — снова буркнул Якуб, в спешке поднимая свои записи с пола и стыдливо пряча свое покрасневшее лицо.

— А как дела у вашего отца? Помнится, он вроде бы хотел продать свою коллекцию старинных почтовых марок? — немного задумчиво поинтересовался профессор Джозеф.

— Да вроде бы еще нет. Мы с ним почти не видимся, — недовольно ответил Якуб.

— И что, вам совершенно неинтересно, почему он их продает? — повернувшись к аспиранту, спросил профессор.

— А с чего бы это меня интересовало? Он то и дело пропадает на своей работе. А если не работает, то часами сидит у себя в кабинете, рассматривая эти чертовые марки! — срываясь в голосе, ответил Якуб, отвернувшись к окну.

— Голубчик, ну разве так можно относиться к родному отцу? Он вон весь из кожи лезет, работая на фабрике, чтобы оплатить вашу учебу, а вы берете и валяете дурака. Ваш отец хочет, чтобы вы в этой непростой жизни стали человеком и получили достойную профессию! — немного пристыдил Якуба профессор, со сладким причмокиванием продолжая попивать чай с тонкой долькой ароматного лимона.

— В том-то и дело, что это он хочет! Ему плевать на то, чего хочу я! — гневно выпалил Якуб.

— Вы еще слишком молоды и не понимаете всего того, что для вас делает ваш отец. В вас бурлят гормоны, и разум застилает высокая стена под названием юношеский максимализм. Уверен, что пройдут годы и вы совсем по-другому посмотрите на поступки вашего отца. А пока что идите переодевайтесь — нас ждет очень тяжелая ночь, — тихо произнес профессор, внимательно разбирая старые свитки.