Одержимость справедливостью

Александр Эл (2023)

Психологическая драма. Посмотреть в себя. Становление личности. Преступление и наказание.

Глава-3 Маленькое пианино

После окончания школы, мне и голову не приходило, что жизнь снова сведёт с Димкой. Я узнал его сразу, хотя теперь он был в очках, вытянулся и носил длинные волосы. Увидев меня, он страшно обрадовался, как будто мы были близкими друзьями.

— Слушай, это лучшее, что я тут видел, — он с восторгом разглядывал мои рисунки, искренне восхищался, говорил, что у меня уникальный талант и большое будущее.

— А ты, как сюда попал, я думал, ты музыкой занимаешься. Ты же любил музыку. Поэтому, тебе подарили то маленькое пианино.

— Какое пианино, ты меня с кем-то перепутал. Никакого пианино мне не дарили.

Да, как же, перепутал, — подумал я, — знал бы ты, сколько из-за этого переживаний было. Я, тот мой день рождения никогда не забуду.

***

Я, Димку совсем почти не знал. Они жили в соседнем доме, нам было по пути в школу. Однажды он сам подошёл и пригласил меня на день рождения. Когда я к нему пришёл, там стояла ёлка, украшенная красивыми игрушками и конфетами, и было много детей. На мой день рождения, ёлки никогда не было, и детей тоже не было. Были только взрослые. Говорили, что детей нет потому, что все дети на лето уехали в деревню. И что мы тоже, наверное, уедем. Но всё равно обидно. Как будто, ко мне специально никто не пришёл, а у Димки было так много гостей. Все вокруг него бегали, а когда он задувал свечки на торте, все весело смеялись. А про меня забыли сразу, как только я свечки задул. Взрослые сидят, жуют, громко разговаривают, а на меня никто не обращает внимания. Я ждал, когда, наконец, будут подарки дарить. И вот подарили, всякую ерунду. А главный подарок — краски! А Димке подарили, пианино!

— Почему ты плачешь? — папа спрашивал, а я от этого рыдал ещё больше. Я сам не знал, мне хотелось побыть одному, но взрослые обступили меня и не отпускали.

— Димок, малыш, тебя кто-то обидел? Может у тебя болит что-нибудь? — мама трогала мой лоб, — температуры нет, у тебя животик не болит?

— А-а! — заплакал я ещё больше и убежал в коридор. Хотел бежать на улицу, но не мог достать шапку, она лежала высоко на полке.

— Ну, что с тобой? — папа вышел в коридор и обнял меня, — ну, расскажи мне, по секрету, что случилось? Тебе краски не понравились? Это хорошие краски, дорогие. И кисточки в коробке есть, ты видел?

— Видел…

— Ты сказал, что хочешь настоящие краски. Эти настоящие, разве нет?

— Настоящие…

— Тогда, почему ты плачешь?

— Я хотел пианино…, — и я снова заплакал.

— Пианино? Ого? Как, пианино? В музыкальную школу не захотел. Да у нас и места нет, для пианино, и денег нет…, — задумался папа.

— Не надо места, пианино маленькое, я видел.

— Где ты видел, о чем ты говоришь?

— У Димки, ему подарили….

— Пианино подарили?

— Да! Подарили! Маленькое, но как настоящее. Как в школе, кусочек только…

Папа взял меня за руку и отвёл назад в комнату.

— Он, оказывается, хотел пианино, — сказал папа, и все уставились на меня.

— Подарки не нравятся? — громко сказал дядя Федя, наш сосед, который тоже пришёл на мой день рождения. У него было красное лицо, и язык заплетался, — дарёному коню, зубы не смотрят!

При чем тут конь? — подумал я, такого подарка не было… Разве у коня есть зубы? Конь же не тигр…

— Успокойся, Федя! — сказала мама, — он же совсем маленький ещё. Нужно разобраться, объяснить. Димок расскажи, что за пианино. Ты же не хотел музыкой заниматься, мы с папой тебя спрашивали.

— При чём тут какая-то музыка, я пианино хочу, а вы мне краски, — я снова заплакал.

— Вы не понимаете! Там, так много кнопок и лампочек, они такие красивые и делают разные звуки, — эх, никогда они меня не поймут.

— Лампочек? А, я кажется понял. Это такая плоская штука, с клавишами, да! — папа смотрел на маму, — помнишь, мы где-то видели. Как она называется?

— Да, что-то припоминаю, название не запомнила, какое-то не русское слово. Может, клавесин? Нет, что-то другое….

— Да, пацана жаба жрёт, — громко сказал дядя Федя.

Сам ты жаба, — какая ещё жаба, подумал я, фу, гадость какая.

— Димок, зависть, это некрасивое чувство, — сказала мама, — всегда у кого-то будет то, что тебе захочется. Нужно спокойно к этому относиться. У тебя тоже есть что-то такое, чего нет у того мальчика.

— Что у меня есть? Что? Краски?! Они мне не нужны! Заберите их себе!…

Мама расстроилась и ушла на кухню. За ней вышел дядя Федя, сказал, что нужно руки помыть. Я тоже пошёл, хотел маму пожалеть. Но в щёлку увидел, что в кухне уже был дядя Федя. Я думал он в ванну пошёл, а он тут в кухне, уже жалел маму, а она его отталкивала. Говорила, — уйди дурак. Тогда, дядя Федя ущипнул маму за попу, я думал ей больно. Я хотел ударить дядю Федю, но мама вдруг рассмеялась и положила руку ему на щёку, и снова сказала, — уйди дурак. Тут они увидели меня. Я побежал обратно в коридор, а дядя Федя за мной. Догнал, схватил меня за воротник и зашипел, — куда бежишь, гадёныш! Но тут вышел из комнаты папа, он толкнул дядю Федю, и тот упал. Мама стала кричать.

— Что происходит? — закричал папа, — а ты куда смотришь? — крикнул он на маму.

— Ничего не происходит, я устала от твоего хамства! — ответила мама, — Дима, иди сейчас же в комнату!

Дядя Федя уже поднялся и злобно вращал глазами.

— Этот напал на ребёнка, ты что, не видишь? — возмущался папа, — зачем его в дом приводишь.

— Никто ни на кого не напал, Федя просто хотел его задержать. Дима… нагрубил.

— Мама! Я не грубил, я не успел…, — я смотрел на маму, и мама отвернулась.

— Что тут случилось? Дима, ты что-то натворил? — папа покраснел и разволновался ещё больше.

— Ничего я не натворил. Дядя Федя ущипнул маму, я думал ей больно, хотел защитить. А она засмеялась, ну, я и убежал.

— Ущипнул? — лицо папы перекосилось.

— Да пацану показалось, мы просто разговаривали, — шмыгал носом дядя Федя.

— Ничего не показалось, ущипнул за попу, мама сказала, ой! И засмеялась.

— Та-к! И давно он тебя, щипает? — протяжно сказал папа, и дядя Федя снова оказался на полу.

Из комнаты выскочили другие взрослые и схватили папу. А мама схватила меня и кричала, чтобы вызвали милицию. Она обнимала и целовала меня и всё повторяла, — зверь, зверь, ребёнка напугал…

Милицию никто не вызывал, и краски у меня никто не забрал. После того дня рождения папа ушёл от нас, и видел я его очень редко. Дядя Федя тоже исчез, посадили в тюрьму.

Подарки мне больше не покупали. Разве тетрадка, или ранец для школы, это подарок? Мама говорила, что нет денег. Потом, Димкины родители переехали в другой район. Мама сказала, что Димкиного отца назначили большим начальником, его возит шофёр, и у них теперь большая квартира. Димку с тех пор я не видел и стал уже его забывать. Почему одним всё, и пианино, и подарки лучшие, и родители нормальные, а другим — ничего?

***

— А, вспомнил. Так это киборд, игрушка японская. Кто-то привёз из-за границы.

— Почему игрушка? Помнишь, у тебя на дне рождения, кто-то даже настоящую музыку на этом играл.

— Да? Не помню, чтобы кто-то играл. Это, наверное, в твоём воображении? — удивился Димка, — по-моему, обыкновенная игрушка. Я её кому-то отдал. Мне ни к чему. Слон на ухо наступил. Какая там музыка.

— Как отдал? Когда?

— Да тогда же и отдал, какому-то мальчику соседскому. У него тяга к музыке была.

— Отдал?

— Ну да, отдал. Мне-то она зачем?

— И тебе не было жалко?

— Да, забудь ты эту игрушку! Ты меня удивляешь. Посмотри на свои работы, вот оно, ты же талант. Ты будешь большим художником. Купишь себе настоящее пианино.

— А ты, как в училище попал? Тоже рисуешь?

— Родители запихнули, — сморщил нос Димка, — чтобы не болтался. Рисую для себя, но понимаю, что нет у меня таланта. Воображения, говорят, не хватает.

— Так ты что, типа блатной?

— Типа, да. Немного блатной, — уныло сказал Димка.

— А это правильно, ты считаешь, чужое место занимать? Мне тоже отец помогал устроиться сюда. Потому, что из-за блатных, таланту самому не пробиться!

— Знаешь, учиться, всё равно где-то надо. А я, ничего другого не умею. Я ведь даже школу не закончил.

— Как не закончил? Почему?

— Сказали, лодырь. А отец думает, что я тупой от природы, — уныло продолжал Димка, — упрекает всё время, маму ругает, что разбаловала. Говорит, это наследственность от неё.

— Как же тебя в училище приняли? Разве так можно?

— Надавили. Сказали, что у меня, якобы, талант к рисованию.

— Значит, ты всё-таки рисуешь? Дай посмотреть.

Его работы, были лучше моих. Наверное, он ждал, что я тут же в осадок выпаду, хотел посмеяться. Понял я тебя! Ну, блин, актёр.

— Ну что, очень неплохие работы у тебя, — подумав, я добавил, — мне кажется, они лучше моих.

Он недоверчиво смотрел мне в глаза, а я подумал, — ну что, съел? Я унизиться не боюсь! Так мы стали «друзьями».