Танец алого и золотого

Александра Ибис, 2023

С одной стороны – готовые в любой момент сожрать главы школ, с другой – учитель и старший соученик со странными представлениями о заботе и наставничестве, а с третьей – последователь тёмного учения, вертящийся рядом и будоражащий что-то внутри. Как понять, кто друг, а кто враг?Надвигается ливень в горах, и молодой главе школы Ван Лунгун предстоит выйти живой из схватки со старшими заклинателями и влюбиться в того, кто страшнее демона в ночи.Вторая книга цикла "Соблазнить учителя главного героя".

Глава 5. Собрание школ

В распахнутые двери покоев с тренировочной площадки долетают звон мечей, кряхтение и стоны, к которым я без нужды прислушиваюсь — утренняя тренировка в самом разгаре. Во дворце Безмятежности или Великолепия в это время наверняка можно услышать музыку, тот способ духовной практики, который в главном дворце не прижился. Жаль, потому что сейчас я бы с превеликим удовольствием послушала что-то успокаивающее, а наведаться в обитель шишу Бая нет возможности.

— Тебя бы познакомиться с какой-нибудь лисицей, — Ян Гуйцзу подкладывает мне мяса в рис. Не в первый раз: в плошке образовалась уже горочка из кусочков, которые я не смогу проглотить при всём желании.

— У тебя и они в знакомых водятся, шисюн? — вырванная издалека, куда отстранилась, я откладываю палочки, но старший соученик вкладывает мне их обратно в ладонь и буквально заставляет есть, хотя кусок в горло не лезет с утра. Приходится подцепить немного риса.

— Я же был хозяином порочного базара! — с гордостью напоминает Ян Гуйцзу. Он жуёт с наслаждением и не позволяет мне говорить вплоть до тех пор, пока я не съедаю часть подкинутого мяса.

— И зачем же знакомить меня с лисицей? — интересуюсь и суплю брови.

— А как иначе научить тебя смеяться?

— По-твоему, у меня есть причины смеяться?!

Под давящим взглядом я доедаю всё, что было в плошке, а мне ещё и закуски подталкивают. Их я всё же отвергаю, как бы старший соученик меня ни осуждал.

— Разве произошло что-то плохое, шимэй?

— А нет? — встав, я быстрыми шагами меряю покои. — Представители Сюэсэ Хоянь изъявили желание появиться на собрании школ заклинателей! И как мне им отказать?

— Не отказывай.

— Не отказывать? — возмущённо переспрашиваю я. — А если не отказывать, то как мне тогда пресечь кровопролитие? Главы дворцов вымотали меня даже тогда, когда ученики Сюэсэ Хоянь просто ни с того ни с сего начали помогать людям, и ждали от меня каких-то пресекающих или иных действий. Чего они ждут от меня сейчас? Как потребуют поступить? И если я не поступлю так, как им хочется, какова вероятность, что в этот раз я их сдержу?

Рухнув на кровать, я стучу пальцами по лбу, чтобы отвлечься. Ян Гуйцзу приближается и садится рядом:

— Ты могла бы есть вместе со всеми учениками, а не здесь. И больше доверять хотя бы мне с учителем, способным прикрыть твою спину.

Воздух шумно выходит изнутри. Я схожу с ума, как же я могу доверить кому-то такое? Крестьянин или ещё кто мог бы предположить, что его прокляли, но не я, окружённая теми, кто почувствовал бы проклятие, подведи меня собственное чутьё. «Меня преследует мальчик, которого я видела ребёнком. В бамбуковой шляпе», — так и поведать?

— В твоё отсутствие, если ты не заметила, никто не умер, — хмыкает Ян Гуйцзу.

— Зато пришло это дурацкое письмо с прошением посетить Нинцзин. И не притворишься, что не получали!

***

Несколько дней спустя я бреду по бамбуковому лесу, стеной ограждающему дворец Безмятежности от остальной части школы. С нежностью и заботой доносится мелодия сяо, предназначенная кому-то определённому, никак не мне. Для всех так никогда не играют, хотя небожители отдали бы нефритовые горы и золотые изваяния, а смертные — последнюю еду, лишь бы услышать столь чувственную, личную игру. Мне же случайно повезло прийти именно в этот день и этот час, когда в хижине для медитаций уединились двое.

— Глава школы Ван? — Ли Лунмин, старшая ученица и супруга шишу Бая, замечает меня прежде, чем я захожу внутрь, в окно, у которого сидит.

Войдя, я удостаиваюсь уважительных кивков. Рука Ли Лунмин поглаживает округлый живот. Тяжесть сгладила худобу шимэй Ли, но, что бы ни говорили злые языки, не уменьшила красоту, сведшую главу дворца Безмятежности с пути одиночества и преданности всем людским идеалам.

— Глава школы Ван, вы разыскивали нас по определённому делу? — Бай Хэпин, прервавший мелодию, стоило его жене заговорить, кладёт сяо на небольшой стол и встаёт рядом с кроватью, где расположилась супруга. Ли Лунмин касается его пальцев — и без слов, по жестам понятно, как им помешали наслаждаться обществом друг друга.

— Во время разбирательства в Фаньжуне я натолкнулась на это, — вынув из бездонного рукава завёрнутый в талисманы нож, я выкладываю его на стол. — Не безопаснее ли будет отдать его в небесную столицу вашему ученику?

Бай Хэпин смело берёт оружие и вертит в руке.

— Вы показывали его дашисюну?

Я красноречиво закусываю губу.

— Или же вы не хотите, чтобы хоть кто-то знал, что тёмный артефакт у вас был? — понимает шишу Бай.

— Наличие у меня ножа убийцы вызовет ненужные вопросы, — не отрицаю я. — Мною и без того недовольны, как и моим учеником, как и шисюном Яном. Появление этого ножа может стать последней каплей в чаше терпения.

Осознание этого приходит не сразу, но, когда приходит, я в страхе устремляюсь к тому, кто не станет трепаться о моём подарке. Даже если клинок полезен и редок, засветить его у себя сейчас, перед собранием школ, я никак не должна.

— Дашицзе, — Ли Лунмин встаёт и в голос её звучит холодок. — Ты полагаешь скидывать ответственность с себя на моего учителя — идея достойного человека?

Она едва ли не заслоняет шишу Бая собой! Словно я ему навредить хочу!

— Я не прошу вас оставить нож, я прошу отдать его туда, где он никому не навредит, ни вам, ни мне, — оправдываюсь я. Перед младшей ученицей оправдываюсь!

— Сяо Лянь, — Бай Хэпин кладёт руку жене на плечо. — Глава школы Ван правильно обратилась к нам. Мы можем отдать артефакт Хэ Лунвану. К тому же, не ты ли хотела с ним свидеться?

Ли Лунмин успокаивается.

Что ж, мне не отказали в помощи. Теперь следует уйти как можно быстрее, чтобы не передумали!

***

В день собрания я хочу и не хочу видеть рядом с собой Фэн Цзяньсюэ.

Хочу, потому что она — одна из немногих, кто действительно знаком с представителями школы Сюэсэ Хоянь, с их методами, действиями, уловками и словесными хитростями. Иметь под боком советника, взращённого во вражеских стенах, крайне выгодно, когда впервые принимаешь адептов враждебной школы у себя дома.

Не хочу, потому что княжна демонов покинула тёмное учение без одобрения, самовольно разорвала с наставниками все нити судьбы и никогда не распространялась о прошлом, отмахиваясь, отшучиваясь или откровенно издеваясь над проявленным любопытством.

Показывать её гостям из Сюэсэ Хоянь — всё равно, что подвергать опасности и кричать, что не боишься ни волка спереди, ни тигра сзади. Кидать ученицу в пасть зверя, как добычу, у меня нет желания.

— Учитель, мой слух превосходит ваш, — девушка отвлекается от свитка и дёргает уголком губ. — Потому хватит прятаться.

Моё возвращение в главный дворец не остаётся незамеченным.

— Я и не пряталась, — выйдя из-за яблоневого дерева и присев на траву рядом с ученицей, я тяжко вздыхаю. — Расскажи мне о главе школы Сюэсэ Хоянь. Чего от него ожидать?

Лёгкий, насмешливый настрой княжны демонов испаряется, а алая метка демонической наследницы разгорается пламенем во лбу. Притронусь — обожгусь до кости. И без того тёплый летний воздух наполняется жаром, и я отсаживаюсь подальше, не отводя взгляда.

— Неприятно разочаровывать вас, учитель, но, по правде говоря, я даже не знаю, как он выглядит, — Фэн Цзяньсюэ издаёт смешок.

— То есть?

— Он не снимает маску с лица. Никогда и ни перед кем, даже перед моим отцом. Оно и понятно: ему есть, что скрывать, и он окружён людьми, которые не погнушаются убить его, по одному только обличью узнав обо всех слабостях. Но, если вам так нужен какой-то совет, скажу одно: адепты Сюэсэ Хоянь, глава в том числе, гораздо честнее.

— Ты только что сказала, что он прячет лицо, лишь бы его не прирезали из-за него!

— Верно, — кивает девушка. — Но знаете, в чём разница между тёмными и светлыми заклинателями? Тёмные не клянутся быть праведными и правдивыми, а вот светлые — да.

— И в чём же честность?

— Не понимаете, да? — княжна демонов прикрывает рот ладошкой, покашливает. — От нас, связанных с тьмой, вы ожидаете любого зла, в то время как зло в ваших рядах проходит мимо.

Красочно выражаясь, от её речей словно когтем царапает внутри головы. Я обязана подумать, что именно меня настораживает в произнесённом ученицей, однако как же мне уже надоело размышлять обо всём подряд! Ощущение, будто передо мной трясут верёвочкой, к которой привязана бумажка с ответом, но сил нет, чтобы остановить её полёт, сорвать и прочесть, что же написано.

Я тру виски, притворившись, что не о чем тревожиться.

— Для собственной безопасности, переберись пока во дворец Безмятежности. Ты неплохо ладишь с шимэй Ли, насколько мне известно.

Демоница закашливается уже по-настоящему, а не для того, чтобы скрыть, что я её веселю. Очаровательное лицо прорезает неприятное удивление, две пышные косы подпрыгивают.

— Вы серьёзно, учитель? Я — наследница князя демонов, росла в Сюэсэ Хоянь, а вы хотите просто отправить меня восвояси? Вам не о моей безопасности беспокоиться надо!

— Что у тебя с этой техникой? — перевожу тему я, глянув на свиток, удостоившийся её внимания.

— Не затыкайте меня!

— Этот учитель спросила, что у этой ученицы с этой техникой.

Уши девушки краснеют, она вспарывает острыми когтями землю и всё же отвечает на поставленный вопрос. При представлении мне того, что изучила, у неё то горит, то гаснет демоническая метка.

— Вы мне не доверяете?

Слюна во рту становится вязкой, мешая произнести хоть что-то внятное.

— Вы хоть кому-нибудь доверяете?

— С чего ты взяла, что я не доверяю тебе? — сглатываю и давлю из себя встречный вопрос.

— Вы учите доверять другим. Но сами отстранились так, что вам больше не подходит ваше собственное учение.

Фэн Цзяньсюэ смотрит пронзительно, сложенные в печать пальцы испепеляет дальнюю яблоню тёмной техникой. Эти же пальцы могут вонзиться мне в сердце и проткнуть насмерть.

— Вас сейчас очень легко переманить в другую школу, — заключает она. — И, судя по всему, вы не желаете, чтобы я вас от этого оградила.

— Ты придумываешь того, чего нет.

— Ой ли.

— Прекрати! — духовная энергия беснуется в меридианах, просится наружу, зудит тело и… Это. Очень. Плохой. Знак.

— Если вы столь убеждены, что я ошибаюсь, почему же спорите так рьяно? Дать ответ? Вы боитесь, что я права.

Меня трясёт, а кровь подступает к голове. Что-то влажное чувствуется в ушах, под глазами, в носу, и на траву выплёскивается… что-то красное. Тень мальчика в бамбуковой шляпе появляется тут как тут и нависает надо мной — страшно повернуться за спину.

— Учитель! — Фэн Цзяньсюэ в страхе подбегает ко мне и, кажется, что-то кричит. Из меня же рвётся дурная кровь.

Окружение окрашивается в алый цвет, как будто Небеса решили излить на мир смертных кровавый дождь. Меня стремительно и крепко хватают за ноги! Вскрикнув, чуть не булькнув, я отбиваюсь, меч вырастает в ладони и сталкивается с чужим клинком, чей обладатель плывёт, не опознаётся мной. Из-под земли лезут чудовища, и против всех я одна, совсем одна… Почему одна?! Почему, почему, почему?!

— Ты не беззащитна, — знакомый мальчик в бамбуковой шляпе трогает меня за кисть. — Ты сильная.

Силы во мне действительно в избытке. Только вот… дышать трудно… и всё такое неразличимое… Сковывает! Ещё что-то сковывает!

Меня отрывают от земли, меч дёргают, схватившись за остриё, но я держу крепко, если и вырвут, то только с рукой! С кровью из меня льются проклятия, а когда их пытаются заглушить, то я кусаюсь.

Всё заволакивает тьма, и мне так не хочется, чтобы всё пропадало, но…

Но мир перестаёт тонуть в озере, окрашенном кровавым закатом, расслабившись, я выпускаю клинок…

— Учитель, — Фэн Цзяньсюэ выдыхает с облегчением и отходит от меня, сжимая испачканный побагровевший платок. Её большие глаза широко распахнуты, пот рекой течёт по вискам.

Меня резко разворачивает кто-то — за спиной стоят шисюн Ян и учитель, суровые и испачканные не меньше платочка, стиснутого ученицей. Нин Хэфэн переглядывается с Ян Гуйцзу и, подхватив меня на руки, уносит во дворец.

Как они и опасались, я пережила искажение ци.

В начале обучения едва ли не каждого адепта пугают искажением ци. Совершенствуясь, заклинатель накапливает в себе светлую энергию и на протяжении всей жизни должен быть осторожен и следить за её правильным течением. Излишняя спешка в обучении, неправильное использование техник, запрещённые техники, беспокойство в душе — всё это способно привести к тому, что заклинатель вспыхнет, как соломинка, и сгорит, если течение его духовной энергии не успокоить.

Учитель и старшему соученику едва удалось успокоить меня, потому, хоть я и провожу в тишине и покое оставшиеся дни до собрания школ, когда приходит время, они отказываются отдавать мне отнятое ранее духовное оружие.

— Вы хотите, чтобы я предстала пред почтенными мастерами без меча? — требование настолько оскорбительное и нелепое, что у меня брови к потолку стремятся!

Они же бровью не ведут.

— Именно, — с важным видом подтверждает Ян Гуйцзу.

Я ощупываю неестественно пустой пояс и оглядываюсь на запертые двери из покоев, не находя, что сказать, чтобы их образумить.

— Вы хотите выставить меня перед прочими ребёнком, у которого даже собственного достойного клинка не имеется? Перед главой школы Сюэсэ Хоянь?

— Оберни появление без меча в свою пользу, — Нин Хэфэн поправляет расписанные рукава. Сегодня он одет роскошнее обычного, хоть и не будет присутствовать в зале приёмов. — Покажи, что школа Нинцзин доверяет посетителям и несёт каждому лишь мир.

— Учитель, вы никогда не расставались с оружием! — возмущаюсь я, взмахнув руками.

— Разве я был лучшим главой школы в истории Нинцзин? — мужчина прожигает взглядом так, что, вновь почувствовав себя виноватой и глупой ученицей, я теряюсь с ответом.

Бьют в барабаны, извещая о приближении заклинателей других учений. Даже палочки благовоний на споры не остаётся, вследствие чего в спешке приходится потуже затянуть стягивающие волосы ленты и отправиться приветствовать прибывающих.

Каменные львы сторожат вход в главный дворец, а под их пастями — главы других дворцов в сопровождении старших учеников.

— Глава школы Ван! — мы обмениваемся поклонами.

Моя старшая ученица сверкает золотом, и я не сразу узнаю её.

— Где твоя метка?

— Скрыла.

На диво красивое личико княжны демонов обильно покрывает золотая пудра.

— И почему ты здесь? — недовольно шепчу я.

— Вы хотите предстать пред всеми не только без духовного оружия, но и без старшего адепта? — демоница склоняется к моему уху. — Я бы ушла, но меня притащили шишу. Боятся, что я сговорюсь с кем-то из прошлых собратьев.

«Если гора разрушится и раздавит меня, буду ли я столь сильно возражать?» — мысли мучают не слабее духоты снаружи.

— Эта ученица просит прощения, учитель, — отвлекает меня от страдания Фэн Цзяньсюэ.

— Потом.

Налетает ветер, в воздухе появляются снежинки, будто могильный холод стал осязаемым. Кожу неприятно то морозит, то обжигает.

— Какое нахальство! — глава дворца Нравственности презрительно кривится.

— Шиди, — глава дворца Великолепия трогает его за запястье, призывая не горячиться.

Глава дворца Скорби хмур и молчалив, а глава дворца Безмятежности… полагаю, радуется, что не взял с собой беременную супругу. Тёмную энергию, намеренно пущенную впереди хозяев, почувствовали все мастера. А, вскинув головы, увидели и её обладателей на мечах.

Их всего двое. Один — в алых развевающихся одеждах, в чёрной маске, покрытой изморозью, с кожей белее снега и глазами ярче золотых дисков. Другой — в одеянии чёрном, с красными лентами вокруг рукавов, лицо его до оскомины на зубах знакомо, привлекательное и насмешливое, по нему сильно врезать хочется! Они спешиваются с мечей и затыкают их за пояса, действуя, как близнецы, приветственные поклоны их идеальны и правдоподобно вежливы.

— Глава школы Ван, — прохладный голос мужчины в маске морозит мои и без того застывшие в улыбке губы.

— Глава школы Сюэсэ Хоянь, — я выпрямляюсь и сталкиваюсь взглядом с заклинателем за спиной своего главы. Он подмигивает мне, будто прибыл поразвлечься со старой подругой. Не на собрание школ прилетел, а в дом увеселений за вином, фруктами и красоткой заглянул!

— Позвольте представить вам Чжао Цыяня.

«Уже знакомы», — пробегает мрачная мыслишка, а юноша выглядит так, словно сейчас ручкой помашет!

— Ваш старший ученик?

— Последователь, — исправляет меня глава Сюэсэ Хоянь. — Должен же кто-то исполнять поручения.

Мужчина выразительно поворачивается к Фэн Цзяньсюэ, держащейся расслабленно. Она фыркает в сторону Чжао Цыяня:

— Выскочка.

Я в напряжении слежу за обменом приветствиями мастеров, и за тем, как их становится всё больше. В результате ещё до того, как все прибывшие размещаются в зале приёмов, у меня раскалывается голова, и я почти не чувствую запаха разносимой учениками дворца еды, не особо вникаю в хитросплетённые обсуждения текущих дел. Высказываюсь лишь тогда, когда непосредственно спрашивают, что нисколько не красит меня, как хозяйку сего тяжкого пиршества. По крайней мере, в первый час не случается драки.

В перерыв я тайком выскальзываю, между прочим, из собственного зала и оседаю в тени коридора, зарывшись пальцами в волосы. Как же мне плохо! Плохо, плохо, плохо… А ведь этих интриганов ещё слушать и слушать, просто позже.

— Ван Лилян-а, у тебя причёска испортилась!

Зажимаю рот, чтобы не закричать от досады. Когда мы прощались и Чжао Цыянь сказал «до встречи», я рассчитывала, что судьба нас не сведёт или хотя бы не так скоро сведёт. А он находит меня в постыдном положении! Опять!