Профессиональный некромант. Мэтр на учебе

Александра Лисина, 2017

Опасно быть некромантом. Особенно если ты потерял старого друга, а сам оказался в теле подростка, обладающего светлым даром. Но кто сказал, что друга нельзя вернуть, а новое тело не может быть лучше трансформы? Кто угодно, только не я. В отличие от светлых, мэтры не впадают в уныние и не опускают руки, а ищут способы превратить в преимущество даже собственную слабость.

Глава 5

Не так страшен некромант, как его окружение.

Нич

Обед со мной случился точно по расписанию — вот уж чего-чего, а это мероприятие я не пропустил бы ни за какие пряники. Особенно в свете того, что Нич умудрился оставить меня без завтрака.

Подгоняемый зверским голодом, я нахально не пошел в столовую вместе с классом, а воспользовался ближайшим потайным ходом и оказался у раздаточной стойки минут за двадцать до того, как галдящие адепты обоих отделений АВМ, занятия у которых закончились в одно и то же время, заполнили просторное помещение.

Разумеется, к этому времени я уже успел перепробовать все имевшиеся в столовой блюда и нагрузил самыми вкусными из них свой поднос. После чего бережно отнес его к дальнему столику и, выбрав лучшее место, с урчанием набросился на еду.

— Ну и горазд же ты жрать, — скептически заметил за спиной знакомый голос.

Я скосил глаза, с аппетитом обгладывая куриную кость, и, приметив спускающегося по стене таракана, фыркнул.

— Фи, магистр, как это неучтиво с вашей стороны — мешать бедному студенту насыщаться. А еще знатного роду-племени… с каких это пор всякие там графья стали столь некультурно выражаться?

— С тех самых, когда всякие там бароны… — ядовито отозвался Нич, проворно юркнув мне под локоть, пока его не заметили, — начали нагло жрать в три горла, не соизволив подождать голодного друга!

— Присоединяйся, — великодушно разрешил я, сунув ему под нос обглоданную кость. — Мне не жалко.

— А молнией по носу не хочешь? — ласково осведомился таракан, отпихнув «подарок» лапой. — Или, может, тебе новый орган вырастить на лбу — то-то господин Ворг сегодня порадуется…

Я укоризненно посмотрел на спрятавшегося под рукавом мантии учителя.

— Что бы ты понимал — в костях же самый смак. Костный мозг знаешь, какой питательный?

— Это ты своим горгульям говори, — пробурчал Нич, подтянув к себе исходящую ароматным паром котлету и жадно вгрызшись в ее нежное нутро. — А в моем возрасте есть жирное вредно.

— Тогда ешь траву, — мстительно посоветовал я, отодвигая тарелку с мясным так, чтобы он не смог до нее добраться, не выдав себя посторонним. — Я специально взял с раздаточной целый пук, чтобы ты не угробил свое драгоценное здоровье, поедая эту невкусную, сделанную из куриного трупа дребедень.

Нич гневно засопел и, проглотив громадный кусок, недовольно уставился на меня снизу вверх.

— Слышь, ты… жертва домашнего насилия. Верни котлету, пока я добрый!

— Возьми морковку, — сосредоточенно жуя, сказал я и на всякий случай убрал подальше пирожки с яблоками. — Или хрен… хрен, кстати, очень полезен для здоровья. Особенно в пожилом возрасте, когда начинает страдать такая важная для мужчины функция, как… демон! Нич!

Вцепившийся мне в руку таракан угрожающе зашипел. Да так громко, что толпящиеся возле раздаточной стойки адепты начали недоуменно озираться. Но, к счастью, студенты были слишком озабочены проблемой добывания пищи, так что мои манипуляции внимания не привлекли. Поэтому я рискнул сперва приподнять руку вместе с повисшим на ней тараканом и, опустив ее под стол, яростно потрясти. Понял, что это тщетно. Легонько стукнул тщедушное тельце о стену, ножку стола, собственную острую коленку… наконец наклонился к полу и мстительно придавил недовольного таракана ботинком, а когда тот от неожиданности раскрыл пасть, то проворно всунул туда хвостик от морковки и наставительно заметил:

— Добрее надо быть к людям, Нич. Добрее… глядишь, никто из них на тебя случайно не наступит.

— Пусти! — злобно простонал таракан, бессильно скребя лапками по полу. — Пусти, гад, а то хуже будет!

Я широко улыбнулся и, придавив его еще немного, чтоб не рыпался, выпрямился, а потом с удовольствием вернулся к прерванному занятию. Благо адепты уже успели разобраться с очередью у раздаточной, а затем, галдя и шумно обсуждая свои дела, начали рассаживаться за полупустые столики.

Народу, кстати, было много — огромное помещение заполнилось в считанные минуты. Многочисленные столы, расставленные ровными рядами, моментально оказались занятыми. Адепты, которым не хватило стульев, были вынуждены перекусывать стоя. А самые умные заняли стулья не только для себя, но и для друзей, охраняя их от посягательств менее расторопных студентов, пока остальные набирали еду на подносы.

Убедившись, что никому нет дела до меня и натужно хрипящего под ботинком таракана, я расслабился. Зверский голод уже отступил, живот приятно потяжелел, а на душе разлилась сытая истома.

Хорошо-о-о… И главное, ни за что платить не надо — питание для адептов академия обеспечивала на высшем уровне, так что я мог до умопомрачения трескать деликатесы, не опасаясь за целостность своего кошелька.

— Гираш, смотри, кто там! — вдруг придушенно прохрипел Нич, в последний раз дернувшись.

Я поспешил приподнять ботинок и одновременно кинул быстрый взгляд на входные двери. После чего мигом позабыл про таракана и помрачнел.

Их было два с половиной десятка — хмурых, настороженных, стоящих плотной группой молодых людей в возрасте где-то от шестнадцати до двадцати лет. Девушки и самые маленькие были оттеснены внутрь, а парни, напротив, оказались снаружи живого круга, готовые защищать остальных до последнего вздоха. И у каждого на мантии красовались черные грифоны, при виде которых у меня тревожно екнуло сердце.

Обычно мы — завзятые одиночки, не терпящие вторжения в свое личное пространство. У светлых во все века существовали какие-то общества, кружки по интересам, традиции, собрания, объединения… но некромантам это было не нужно. Мы жили, творили и умирали в гордом одиночестве, редко растрачивая время и силы на семью, женщин или что-то иное.

Но эти дети пришли сюда единой стаей, сплотившейся перед лицом общего врага. Вынужденной терпеть присутствие друг друга, неохотно принимающей помощь соседей, но готовой в один миг огрызнуться на любого, кто рискнет показать зубы.

Вот только их было мало… слишком мало для огромной академии. Даже если учесть, что после амнистии прошло довольно много времени и темных адептов старше пятого курса тут быть не могло, все равно — за все это время отыскать всего два десятка потенциальных некромантов?

Неудивительно, что от будущих мэтров исходила такая смесь настороженности — все мои одногруппники смотрели на вошедших, как на кровных врагов. При виде них в столовой мгновенно стихли разговоры и прекратился смех. Молодые люди тут же выпрямились, расправляя плечи и наливаясь дурным азартом. Девушки надменно вскинули подбородки и скривились, будто в столовой пахнуло смрадом с кладбища. Кто-то даже демонстративно зажал нос, кому-то понадобилось с грохотом открыть окно. Кто-то привстал, угрожающе поигрывая мускулами. И лишь немногим в зале хватило ума молча развернуть стулья и вернуться к прерванному разговору.

— Я ж тебе говорил, — прошептал Нич, вскарабкавшись по моей штанине наверх и снова юркнув под мантию, умудрившись стащить со стола остаток недоеденной котлеты. — Они сделали столовую общей! И, кажется, никого не предупредили!

— Предупредили, иначе здесь бы уже вовсю летали боевые заклинания, — вполголоса обронил я, потянувшись за пирожком. — Просто сегодня первый день, народ еще не привык. А завтра будет попроще.

Нич с сомнением проводил глазами медленно двинувшихся к раздаточной стойке темных и хмыкнул, когда опоздавшие к обеду светлые подались назад.

— Вот даже как, — пробормотал он, с недоверием оглядев угрюмо молчащих адептов и попутно умяв нехилый кусок пирога. — Решили, значит, сразу взять быка за рога? Нет чтобы плавно, постепенно…

— Загнивающий палец лучше отсечь сразу, — отрицательно качнул головой я, глядя на то, как темные наполняют едой подносы и уходят в дальний угол столовой. — Может, в этом и был бы смысл, если бы они продумали все как следует. А полумеры ни к чему хорошему не приведут. Ты обратил внимание, что на втором уроке ни одного из темных не было?

— Откуда? — подцепив лапой еще один пирог, удивился таракан. — Я был только на первом. И то не с начала.

— То есть ты не рискнул подглядывать за Ледяной стервой? Да не шипи: я прекрасно помню, что только благодаря тебе дражайшая леди Лилитана вошла в состав Совета магов лишь со второй попытки…

— Она вошла туда только после моей смерти! — шепотом рявкнул Нич, покончив наконец с обедом и перебравшись по мантии мне за спину.

— Меня сейчас больше интересует, почему мэтрам не позволили присутствовать на (лекции по воде… Я смотрел расписание: общими у нас пока идут лишь непрофильные предметы — основы рунной и заклинательной магии, основы магического моделирования, алхимия, целительство, общая некромантия и основы пространственной магии.

Нич возмущенно засопел. Или просто обожрался, а теперь старательно прятал одышку за наигранным недовольством.

— Да, я тоже видел: на стихийной магии темные присутствовать не должны.

— При этом некромантию разделили на подразделы, — покачал головой я, поглядывая на темных. Те в полном молчании быстро перекусили, затем так же молча встали и сплоченной группой покинули столовую. — Раньше только демонология шла отдельно. А теперь появилась магия проклятий и даже оккультизм, как будто обычный некромант не способен кого-то проклясть или пообщаться с фамильным привидением… Дурь. И это притом, что учителей на эти дисциплины у академии нет, а занятия ведут всего два преподавателя. По очереди. Какой-то Гриммор де Фугг и мэтр Лонер Кромм.

— Кромма я знаю, — внезапно оживился Нич, удобно устроившись у меня на шее и выставив кверху усы, как антенны. — Старый такой маг… с талантом. Ему, кажется, поставили закрывающую печать, если мне не изменяет память?

— Да, — хмуро согласился я. — Так же, как и Модше. Помнишь такого?

— Еще бы, — пробормотал таракан, тяжело вздохнув. — Если бы не он, я бы в свое время не обратился к тебе.

Я поджал губы.

— Кромм и Модша на каком-то этапе работали вместе. И вместе потом из-за этого пострадали.

— У меня не было выхода, — снова вздохнул Нич. — Права вето на решения Совета магов его глава не имеет. Я смог только смягчить наказание, заменив смертную казнь на лишение дара. Но и это было весьма непросто.

— Тогда это спасло им жизнь. А теперь они влачат жалкое существование недомагов — знающие неизмеримо много, но не способные почти ни на что.

Моего уха осторожно коснулся тонкий усик.

— Ты тоже так жил, Гираш.

— Да, — сухо кивнул я. — Поэтому мне было неприятно увидеть сегодня в расписании фамилию Лонера. Осколок прошлого… живое напоминание о моих ошибках… надо будет его навестить.

— А второй что за тип? — как-то слишком уж поспешно сменил тему Нич.

— Кто-то из молодых, наверное, фамилия де Фугг мне незнакома.

— Мне тоже, хотя все графские роды́ я когда-то знал наперечет. Видимо, кому-то из его предков его величество пожаловал за время нашего стазиса титул.

— Все может быть… Пойду-ка я пробегусь еще разок по академии. Погляжу на преподавателей, оценю размах перемен. Вернусь поздно, так что не ищи.

— Не буду, — усмехнулся я. — Я не настолько к тебе привязан, чтобы лить слезы из-за твоего исчезновения. К тому же вечером меня ждет лаборатория мастера Гриндера Ворга.

— А, это тот старый фанатик, обожающий ковыряться в чужих внутренностях… вы друг друга стоите, — пренебрежительно фыркнул Нич, тяжело спрыгнув с моего плеча и юркнув под стол. — Удачно пообщаться.

Я проследил за тем, как он, отдуваясь от съеденного и переваливаясь с боку на бок, протиснулся под ногами мирно беседующих светлых, храбро пробежал по краешку чьей-то мантии, чуть не задев хитиновым боком чужую ногу, но не рискнув протискиваться в узкую щель в стене, через которую сюда пробирался. Помедлил, дождавшись, когда объевшийся до неприличия таракан окажется поблизости от открытого пространства, которое отделяло его от спасительной тени раздаточной стойки, а потом хмыкнул и создал крохотную иллюзию. Простенькую совсем. Почти незаметную. Только и способную на то, чтобы подсветить крадущегося к выходу таракана провокационным алым огоньком.

— А-а-а! — пару мгновений спустя раздался истошный девичий визг.

Я с чувством выполненного долга запихнул в рот последний пирожок и с удовольствием прикрыл глаза.

— И-и-и! — заорали уже на два голоса. — ЧУДОВИЩЕ! МОНСТР!

Кто-то из парней с грохотом отодвинул стол и ринулся спасать перепуганных однокурсниц.

— Здесь ТАРАКАН! — наконец разглядел кто-то заметавшегося между столами Нича, чем вызвал еще большую панику. — Ой! Мамочки! Какой громадный!

— Где?! Не вижу! Покажите мне его!

— Да вон… вон он светится! — Сразу несколько дрожащих пальцев указали на бешено мечущуюся над полом метку-огонек, отлично показывающую, где именно пытается укрыться ошарашенный таким поворотом дела и изрядно растерявшийся беглец. — Он бежит сюда… нет, теперь туда! Налево! Ай, уже направо! К дверям… нет, от дверей… Да ловите же этого монстра! Чего вы мешкаете?! Он наверняка кусается!

— Вот шустрая тварь! — неприятно удивились адепты, нарезая круги по столовой и поминутно спотыкаясь о мебель. — Откуда он тут только взялся?!

— Из лаборатории темных сбежал! Откуда еще?! Давите его! Скорее, пока не убежал!

— Я его потерял!

— И я… он куда-то туда юркнул…

— Может, в щель забился?

— Да в какую щель?! Он же здоровый, как свинья! Ни в одну щель не протиснется!

— Вот же он! УБЕЙТЕ ЕГО! КТО-НИБУДЬ, ПОЖАЛУЙСТА! Я насекомых боюсь! — взвизгнули уже с другого конца зала, и по столовой прокатилась новая волна воплей. Девушки с поразительным единодушием повыскакивали из-за столов, тут же забираясь на них с ногами; парни переворачивали все вверх дном, ища нарушителя спокойствия. Нич лихорадочно носился где-то внизу, из последних сил уворачиваясь от брошенных ножей, вилок и даже летающих ботинок. А я…

Я сидел в сторонке и наслаждался жизнью, с задумчивым видом дожевывая пирожок и размышляя о том, что ректор очень мудро запретил использование боевых заклятий вне учебных классов. Если бы не это, боюсь, Нич бы так легко не отделался.

Впрочем, движение — жизнь, как утверждают мудрецы. Вот я и помог старичку растрясти жирок. Он мне потом за это спасибо скажет. Возможно. Если, конечно, не сообразит, кто его пометил, и не вспомнит некстати, что я обещал отомстить ему за испорченное утро.

* * *

На этот раз в учебную комнату я явился первым — остальные застряли в столовой, с опаской вернувшись к обеду после того, как «злобный монстр» был с позором выгнан из общественного места.

Следующим уроком значилось занятие по магии огня, преподавать которую должна была уже знакомая мне графиня де Ривье. Весьма необычная магесса с некрасивым лицом и проницательными глазами.

Зайдя в помещение с номером тринадцать на двери и наскоро оглядев скупо обставленный класс, я без колебаний прошествовал к учительскому столу и, расположившись за ним с максимально возможным комфортом, принялся раскладывать по полочкам свои наблюдения.

Насчет темных я пока решил не делать выводов: посмотрю на них, послежу за поведением, а уж потом буду думать, насколько Нич прав в своих догадках. Но вот в чем он точно не ошибся, так это в том, что до конца студенческие потоки не объединили.

Собственно, это стало ясно в процессе изучения расписания, из-за которого я рискнул вступить в открытый конфликт с Ледяной стервой: общими у мэтров с мастерами было всего шесть предметов. Те самые, о которых я полчаса назад говорил Ничу, и которые стояли первыми парами на протяжении всей недели.

При этом стихийная магия воды, огня, воздуха, земли преподавалась только светлым адептам и занимала все остальное учебное время, а элементы темной науки исключительно для будущих мэтров. Более того, целебное дело почему-то ввели в обязательный курс для изучения темными, общую некромантию с какого-то перепугу стали преподавать светлым, основы рунной и заклинательной магии вообще объединили в одно целое, да еще добавили такой предмет как алхимия, которого в годы моего обучения в АВМ на первых курсах вовсе не было.

Вывод напрашивался сам собой: Совет пытался реорганизовывать систему обучения магов, расширить кругозор подрастающих мэтров и мастеров, обогатив их новыми, никогда ранее не даваемыми знаниями. А вот для чего вся эта суета… На данный момент мне пришла в голову лишь одна дельная мысль: Совет пытается создать из нового поколения нечто среднее… что-то вплотную подступающее к понятию мага-универсала, владеющего знаниями и мэтров, и мастеров. Однако делается это не так давно и отнюдь не для того, чтобы создать единую гильдию — для этого в Совете находится слишком много неглупых людей.

А если вспомнить о том, что случилось в канун моего второго воскрешения, и представить, что кто-то еще заполучил дневники одного небезызвестного темного архимага, то картина вырисовывалась совсем-совсем другая… И она, к сожалению, означала, что драгоценные записи мэтра Валоора отыскали себе нового хозяина до того, как барон Невзун принялся по ним работать. А также то, что эти записи были расшифрованы, систематизированы, тщательно проверены и приняты к сведению.

Но тогда получается, что случившееся в баронстве — отнюдь не единичный эпизод, и что проблема куда масштабнее, чем я себе представлял. Более того, стремление объединить потоки темных и светлых студентов имело под собой лишь одну логичную подоплеку — это было необходимо для выявления скрытых способностей адептов. К примеру, мэтров — к магии мастеров и наоборот, что крайне редко, но все же случалось в нашем мире.

Придя к такому выводу, я с мрачным видом забарабанил пальцами по столу.

Судя по всему, нас в скором времени ждет серьезная проверка. Хотя, возможно, агрессивное поведение учителей — это тоже своего рода испытание. Создать адептам дополнительные напряги, вывести их из равновесия, тем самым спровоцировав неожиданный выброс спрятанных в даре сил…

Пожалуй, этим можно объяснить мои сегодняшние успехи. И тот удивительный факт, что ничего страшнее визита в лабораторию мастера Ворга я за эти выкрутасы так и не получил. В какое бы иное время мне сошло с рук издевательство над преподавателем?

— Что-то вы рано, адепт Невзун, — внезапно раздалось мягкое от двери, и в класс грациозно вплыла мастер Ларисса де Ривье. Показавшаяся мне еще выше, чем в прошлый раз — видимо, из-за каблуков — и гораздо стройнее. Но, как ни странно, ее внешность не вызывала отторжения. Вероятно, потому, что графиня была единственной известной мне дамой, которая не боялась показаться такой, какой была на самом деле. — Обычно студенты не торопятся покидать столовую, пока не прозвенит предупреждающий звонок.

Поднявшись из-за стола, я отвесил даме короткий уважительный поклон.

— Возможно, мне просто захотелось вас поскорее увидеть, сударыня?

— Льстец, — усмехнулась магесса, подходя ближе и окидывая меня оценивающим взглядом. — Гораздо более вероятно, что вы просто домчались до раздаточной первым, успели наесться до отвала, а теперь решили вздремнуть перед началом урока, пока остальные неспешно насыщаются.

Я хмыкнул.

— Вы хорошо разбираетесь в потребностях адептов, графиня.

— Конечно, — без тени сомнения кивнула она. — Когда-то сама была такой же. Судя по всему, вы планируете и у меня отнять стол, как сделали это недавно у мастера Нарди и маркизы де Ракаш?

— Если вы не против, — со вздохом сознался я, выразительно покосившись на уютное преподавательское кресло.

— А что за причина, позвольте узнать? — ничуть не огорчившись, полюбопытствовала магесса. — В вашу болезнь я, простите, не верю — мы с вами успели достаточно пообщаться, чтобы отговорка с глухотой могла меня обмануть. Не хотите сидеть вместе с остальными учениками? Считаете себя выше них?

Я внимательно посмотрел на ее лицо, на котором все еще играла легкая улыбка, а потом во второй раз вздохнул и виновато развел руками.

— Не поверите — я всего лишь люблю комфорт. Но сиденья на скамьях такие жесткие, что мой костлявый зад просто не способен на них умоститься. Тогда как постоянный зуд в этом месте, знаете ли, сильно отвлекает от учебы…

Графиня удивленно вскинула брови, а потом неожиданно расхохоталась.

— Принимается. Можете сидеть за моим столом, Невзун, даю вам официальное разрешение… ну хотя бы за то, что смогли улучшить мое настроение. Только прошу вас: не кладите ноги на столешницу и избавьте меня, пожалуйста, от своих острот. Хотя бы на время занятия.

— Договорились, — хмыкнул я, довольный исходом беседы. — Но раз уж об этом зашел разговор… хочу уточнить: я могу на всех ваших занятиях безнаказанно пользоваться вашей мебелью, графиня?

Она спокойно кивнула.

— При соблюдении условий — да.

— Благодарю вас, — совершенно искренне ответил я и, подметив, как в дверь робко заглядывают однокурсники, торжественно пообещал: — Даю слово, что на ваших занятиях острот в свой адрес вы не услышите.

Ларисса де Ривье снова усмехнулась.

— Все же вы наглец, Невзун… но я прощаю вам эту дерзость. Что-то мне подсказывает, что даже такое обещание — весьма серьезная уступка с вашей стороны… Проходите, господа! — обернувшись к дверям, повысила она голос и отступила к доске, перестав обращать на меня внимание. — Занятие начинается, и я не советую вам опаздывать на него, топчась снаружи, как бедные родственники.

— Простите, госпожа магесса, — тихонечко уточнил я. — А что, если бы они были богатыми родственниками? Да еще и не вашими?

— Невзун, вы обещали! — сердито прошипела графиня.

— Так ведь занятие еще не началось, — обезоруживающе улыбнулся я, а когда снаружи прозвенел мерзкий колокольчик, выразительным жестом захлопнул рот и поспешно плюхнулся на мягкое кресло, всем видом изображая покорность.

Она несколько мгновений сверлила меня подозрительным взглядом, особенно когда я примерно сложил руки на столе и вперил отсутствующий взгляд в стену над головами торопливо рассаживающихся адептов. А затем, все еще сердясь на эту невинную шалость, с недовольным видом обернулась к классу.

— Добрый день, адепты. Следующие два с половиной часа мы посвятим изучению магии огня. А если повезет, вы даже сможете увидеть, как она работает… скажем, на каком-нибудь особо говорливом добровольце.

Я заинтересованно дернул ухом, прямо-таки чувствуя на себе многозначительный взгляд магессы, но рта не раскрыл. И вообще, сделал вид, что меня тут нет. Только после этого она успокоилась и, убедившись, что сделка все еще действительна, приступила к уроку.