Трель дьявола. Премия им. Ф. М. Достоевского

Александра Окатова

«ТРЕЛЬ ДЬЯВОЛА» – сборник мистических рассказов о любви и мести самой настоящей ведьмы, о черно-магических ритуалах и их последствиях, о таинственных перерождениях душ и экспериментах по обмену телами. Эти истории открывают двери в мир, где умываются песком, купаются в крови чёрных петухов, колдуют с фиалками и снашивают семь пар железных башмаков в надежде обрести взаимность в чувствах. Но каков прайс-лист мести настоящей ведьмы и стоит ли её обижать?.. Книга содержит нецензурную брань.

НП «Литературная Республика»

Благодарности:

ЛИТЕРАТУРНАЯ РЕСПУБЛИКА

Директор издательства: Бояринова О.В.

Руководитель проекта: Крючкова А.А.

Редактор: Петрушин В.П.

Вёрстка: Измайлова Т.И.

Обложка: Дондупова С.Ж.

Книга издаётся в авторской редакции

Возрастной ценз 18+

Печать осуществляется по требованию

Шрифт Old Fashioned

ISBN 978-5-7949-0781-0

Издательство

Московской городской организации

Союза писателей России

121069

Россия, Москва

ул. Б. Никитская, дом 50А/5

2-ой этаж, каб. 4

В данной серии издаются книги номинантов

(участников) конкурса им. Ф.М. Достоевского,

проводимого Московской городской организацией

Союза писателей России

Электронная почта: [e-mail]

Тел.: + 7 [phone]

© Александра Окатова, 2022

ISBN 978-5-7949-0781-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Весьма вероятно наступление невероятного

Иногда знакомство с автором похоже на исследование таинственной пещеры, полной сокровищ. Но подобное случается редко: обычно, прочитав одно-два произведения, двигаешься словно по уже давно знакомому маршруту (что, впрочем, далеко не всегда плохо). Если говорить об Александре Окатовой, то с ней точно никогда не будешь уверен, куда попадешь: в одном зале будут рассыпаны бриллианты, а в другом вдруг обнаружатся скелеты, старые дырявые башмаки, и над головой зависнет уставшая пугать туристов летучая мышь. Мистика? Ну что вы! Сплошной реализм, от которого становится страшно именно потому, что он до боли ясен и понятен любому. И даже когда смерть приходит в гости к герою, это воспринимается нормально, в порядке вещей — словно подруга старинная заглянула на огонек, лишь холодком повеяло…

Что же собрано в этой книге? В основном герои задались целью поразмышлять о жизни и смерти — таких вот, с одной стороны, банальных, с другой — вечных вопросах. Причём если в рассказе «Дом (Сезон песка)» главная героиня подходит к порогу вечности весьма необычным способом, то в рассказе «Стена из роз» другая героиня убивает саму Смерть и занимает её место. Она для них — часть жизни, как бы странно это ни звучало. И читатель, постепенно подводимый Окатовой к такому повороту событий, уже не удивляется ничему. Принятие смерти как естественной составляющей жизни становится чем-то понятным и необратимым. Только финал в каждом случае разный. Но ведь его не предугадать, и ты листаешь страницу за страницей, чтобы узнать, научиться предвидеть, предвосхищать. Впрочем, Окатова все равно опережает тебя на несколько шагов. Остается только хмыкнуть удивленно и читать дальше.

С первых строк рассказа «Дом (Сезон песка)» становится не по себе. Да, ты знаешь, что такое бомж, но себя представить в этой роли как-то не хочется. Куда лучше играть роль принцессы или, на худой конец, обычной домохозяйки — жены олигарха. Однако как же быстро меняется менталитет человека: вчера героиня рассказа ещё вполне успешная женщина, а сегодня — выживающий бомж, оказавшийся на обочине жизни. А что ж за обочиной? Странные люди, брошенный дом, песок вместо воды… И родители, давно ушедшие в мир иной, которые вдруг возвращаются к дочери, у которой всё было в жизни, кроме них.

А в рассказе «Ночные фиалки» читатель будет следить за героиней, как на виражах. Вжик — и ты за поворотом, где сюжет изгибается крутым зигзагом, оставляя тебя в полном недоумении: «Ах, вот оно как, оказывается!»

Вообще тема родителей и детей проходит через все рассказы тоненькой ниточкой, окуная читателя в собственные воспоминания, заставляя ценить то, что так легко теряется, что так легко отнять. Почитайте мистический сборник Александры Окатовой, и реальная жизнь вдруг покажется вовсе не настоящей, а мистические всплески нахлынут вполне реалистичным водопадом. «Весьма вероятно наступление невероятного», — говорил древнегреческий философ Агафон. Окатова доказывает данный постулат с поразительной легкостью.

Виктория Балашоваписатель, публицист

Борьба за огонь

«Мир существует, чтобы войти в книгу», — говорит Малларме. Книга Окатовой существует, чтобы войти в твой мир, читатель.

Ибо ты хочешь жить, ты читаешь, чтобы жить, быть живым. Вот зачем эта книга. Это частица огня, частица пламени. Твое дыхание довершит все остальное. Потому что Окатова — маг. Она жрица страданий, любви, страсти и преступлений. Мало кто может написать так в наш век силикона. Вот и звезды благосклонно склоняют над ней свои волшебные виноградины. Ах, как сладко!

Эта проза быстротечна, легка, полноводна.

Эта проза течёт, пенится, впитывается, саднит, дразнит, царапает образами, как будто ты, первобытный человек, продираешься через девственный лес. Как будто отныне все в первый раз — твои чувства, поступки, желанья.

Читатель, знай: это борьба за огонь!

Быть может, когда-то в детстве родители доставали тебе с полки книжку с таким названием — священное время, когда ты еще был беззащитным, счастливым и страшно живым. Мир духов, выдуманных историй, сказок и — обнаженность, яркость и свежесть чувств, их новизна, их священная реальность.

О, усталый человек, усталый читатель, прими же лекарство!

Прими эликсир вечного возвращения мира — радости, страха, боли, любви, наслаждений, страданий…

Вспомни, «как саднит содранная об асфальт детская коленка».

Проза Окатовой — микстура для твоего нутра, телесного, душевного — кишит магическими ритуалами, расползается, околдовывает — зримостью образов, запахами, вкусами, чистотой звука.

Эта проза чувственных путешествий, пребываний, удивления и соблазна.

Читатель, книга Окатовой существует, дышит, чтобы войти в твой читательский мир.

Андрей Бычков,Писатель

Мир в поисках тепла

Назвать прозу Александры Окатовой большой литературой не поднимается рука, этот термин уже давно обозначает страдания не юного Вертера, а либо героя нашего времени — алкоголика-инвалида нетрадиционной ориентации, либо самого автора. Да и герои как таковые в ее рассказах — и не герои вовсе. В отличие от героинь. Но и прокрустово ложе «женской прозы» им не грозит. Потому, что любовь — обоеполая, ее ищут и женщины, и мужчины, просто у женщин получается ярче, эмоциональнее. Как например, у Агнии.

«Там она погибнет. Он будет тяготиться ею. Она будет сидеть в мастерской как упырь, упырица? упыриха? которая не может вылезти на белый свет, на солнце, будет сидеть и ждать, не сходя с места, ждать, ждать, ждать, пока он придёт с очередной гулянки, и ловить на себе его полные презрения взгляды. Так и будет. Так и будет… И в церковь не войдёшь, не отмоешь грех, не вымолишь прощение, всё порушишь, станешь одинокой, опустишься на самое дно, бездомной нищенкой будешь сидеть у стены».

Поиски любви, поиски тепла в мире, где их нет, в мире, где за любовь надо платить, если не чужой физической болью, то своей душевной («Прайс-лист»):

«Как только младшая позвонит в дверь, сообщение — электронная гильотина — будет приведена в движение: нож со свистом разрежет сначала воздух, затем кожу, нет, не кожу, сначала волоски на ней, потом кожу, мышцы, сухожилия, тонкие как паутина фасции, позвонки, нервы, спинной мозг, сосуды, опять мышцы, сухожилия и фасции, и кожу, голова на долю секунды повиснет на лоскуте кожи…»

Ищет и героиня с коэльевским именем Вероника:

«Вероника надела открытое льняное, простого покроя, благородное, купленное пару лет назад платье, плечи у неё нежные, а талия просто-таки бросается в глаза. Хороша! — сказала сама себе, — чудо как хороша! Обновила духи. Она войдёт в зал и все мужчины как по команде повернут головы: от черноволосых и блондинов до совсем лысых, все — от самых юных до пожилых. Так было всегда. Всегда во всех компаниях она была самой яркой… Просеяла взглядом всех возможных кандидатов, но ни один не отозвался на её беззвучный призыв. Такого с Вероникой ещё не бывало. Она всегда была в центре внимания, всегда чувствовала себя звездой. Сияла. Неужели её время закончилось?» («Стена из роз»).

А если нет любви, следующий шаг — Смерть. И Свобода. Смерть, свобода, освобождение — усиливает и рождает рефрен следующий рассказ, «Имаго». Кто женщина, кто насекомое, где куколка, где бабочка? — всё переплелось в мире на грани сна и яви. Какие сны снятся ночной бабочке? В больном холодном мире, где «никогда не сможешь ты возвратиться домой. Не потому что нет дома. А потому что ты другой». («Возвращение к себе»).

Один из способов вызвать интерес у читателя — хорошенько его напугать. А потом успокоить, что в его мире не всё так плохо, как в мире авторском. Но бояться и сопереживать — эмоции несовместные. Рассказы Окатовой при всей кажущейся едва ли не готической мрачности — как раз «сопереживательные», а это чувство — первый шаг к катарсису как высшей эмоции любого искусства.

Юрий Иванов,главный редакториздательства «Шико-Севастополь».