Лекарство для генерала

Александра Питкевич Samum, 2023

Чтобы спасти сестру, я искала опытного проводника в чужие земли, а нашла опального генерала, от которого одни проблемы. Да еще тайны прошлого не дают покоя ни мне, ни ему. Что делать, если с каждым шагом нас все сильнее тянет друг к другу?

Глава 7

Да как угодно! Через два часа пути я и думать забыла о пламени в глазах Харана. А еще через два поминала всех его предков до пятого колена недобрым словом. Не могли нормального мужчину вырастить? Это надо было додуматься, тянуть меня верхом в такой поход!

Первой сдалась спина. Я сползала то на одну сторону седла, то на другую, стараясь снизить напряжение в пояснице, но надолго моих ухищрений не хватило. Потому что вскоре к боли в спине присоединились ноги. Они начали как-то неожиданно дрожать, пытаясь вырваться из стремян и напрочь лишить меня опоры.

— Устроим небольшой привал, — объявил Харан когда наш небольшой караван из четырех человек, потерял из виду последнюю из деревень, что ютились вокруг города. Тракт остался чуть в стороне, и мы свернули под группу деревьев, у самого начала оливковой рощи.

Я так и не поняла, почему остановку нужно было делать здесь, а не в более-менее комфортном месте, но на вопросы не было сил. Натянув поводья, я так и замерла в седле не доверяя собственным ногам. Очень хотелось спуститься, выпрямиться и потянуться, но…

— Донья, вам помочь? — Терн появился рядом. Его конь, освобожденный от седока, уже подъедал пожелтевшую от летнего зноя, траву.

— Нет, спасибо, — я была уверена, что улыбка получилась так себе, не самой искренней и даже не самой ровной, но я старалась. Вот только судя по лицу мужчины, стараний было недостаточно. Терн чуть свел брови, но не стал настаивать, дернув плечом.

— Тогда поторопитесь. Жар не любит долгих остановок. Потянуться, размяться, в кустики — и дальше поедем.

— Угу, — мрачно буркнула я, сверля спину Харана взглядом. Ну, Огонек!

Нет, умом я понимала, что это нужно мне, что я сама его уговаривала ехать, но почему же простая поездка дается мне так тяжело? Всего только первый день, пара часов в дороге, а мне хочется лечь на землю и завыть от бессилия и обиды. Мне никогда до этого не доводилось так долго сидеть в седле. В конце концов, я все же кружевница, а не офицер или пастушка.

Пригнувшись к шее лошади, радуясь, что я решила ехать на своей, а не на каком-то незнакомом мерине, я перекинула ногу через спину животного. И медленно скатилась животом по седлу. Вот только ноги, коснувшись земли, почему-то отказались на ней стоять, и я, с громким вскриком, рухнула практически под копыта собственной лошади.

Лежа в пыли, глядя на яркое, почти белое небо, я думала о том, что не сильно расстроюсь, если меня тут и затопчут. Но умная лошадь отступила в сторону, а затем удивленно ткнулась носом мне в живот и громко фыркнула. Кажется, ее мое положение озадачивало еще больше, чем меня саму.

— Как вам тут лежится? — с усмешкой поинтересовался Харан, возникая со стороны головы и закрывая меня от солнца.

— Знаете, вполне приятно, — хрипло отозвалась я, подражая светской беседе, но даже не пытаясь подняться. Просто чувствовала, что не сумею. Мы словно были в приличном городском салоне, а не среди полей. — Если хотите, здесь довольно места на двоих. Присоединитесь?

— Боюсь, что никак не могу, — мужчина улыбнулся еще шире, — если лягу с вами рядом, мне придется на вас жениться, а это противоречит целям путешествия. Помнится, у вас сейчас есть одно, крайне нужное мне, условие.

— Будете об этом каждый раз напоминать? — я медленно со стоном села, оттолкнув лошадиную голову. — Мне и одного раза было довольно, чтобы запомнить.

— Считайте, что это напоминание мне, а не вам. И да, Терн с Руберм тоже в курсе ситуации.

— Не вижу ничего постыдного в этом. Но из ваших уст это звучит как какой-то явный и серьезный недостаток, — разговаривать с мужчиной, сидя на земле, да еще и к нему спиной, было не слишком удобно, но ногам я пока не доверяла.

— Вовсе нет, донья. Вы в полном праве гордиться собственной чистотой. Главное, не растерять ее по пути.

— Ну вы уж за этим проследите, я надеюсь? Будьте уж так добры! — очень хотелось шлепнуть ладонями по земле, но я и так себя сдерживала изо всех сил, чтобы не язвить.

— Чувствую, только слежкой за вами мне всю дорогу и придется заниматься.

Я тихо вскрикнула, когда меня со спины подхватили под руки, помогая подняться. Я почти висела на руках Жара, так как ноги разъезжались в сторону, а спина так и заклякла в полусогнутом положении.

— Встряхнитесь, донья.

— Лора, — напомнила я, считая, что мы уже дошли до этой точки, и, сцепив зубы, попыталась встать на ноги. Те вроде бы и были способны удержать меня, но вот спина…

— Нужно постепенно, разгибая каждый позвонок, а не резко, — на удивление терпеливо и спокойно протянул Харан, не убирая рук. — Ваши мышцы не готовы. Вы не доберетесь до храма верхом.

— Вот это новость! Вы так говорите, словно я сама этого не поняла, — более устойчиво утвердившись на собственных ногах, я отступила на шаг от мужчины. — Во если бы вы предложили мне какое-то решение нашей новой проблемы… а так от этого знания никакого толку не будет.

Харан только покривил губы в улыбке, но ничего не сказал, глядя на меня без той подозрительности, что сквозила в каждом его жесте в городе. Словно покинув пределы Сигеры, он оставил свой драной характер там.

— Идите, вон там вполне приличные кусты, для вашего уединения, — кивнув на вполне густые заросли олеандра, цветущего яркими розовыми цветами. — терн проверил, змей и скорпионов там нет, но куст лучше не трогайте. Он ядовит.

— Уж это я знаю, — мне было неприятно и непривычно, что все присутствующие будут осведомлены, чем именно я занимаюсь под прикрытием кустов, но терпеть неожиданно тоже стало непросто. Тело словно намеренно выбирало самые неподходяще моменты. Чтобы поставить меня в неудобное положение. Но опять у меня не было никакого выбора: вздернув нос, пытаясь выглядеть отрешенной, выше всего происходящего, я медленно направилась к указанным кустам…

— Три монеты…

— Это если будет ландо. Если телега — то две.

— Ничего подобного. Разговор был про лошадь или про колеса. И нечего хитрить, — довольный голос Терна долетел до меня, стоило только обойти изгородь из ядовитых цветов. А потом я увидела, как из рук недовольного Рубера в ладони великана летит несколько блестящих монет.

— Ты не должен был выиграть, — хмыкнул Длинный, завязывая кошелек, и возвращаясь к неожиданно возникшему на поляне костру, на котором стоял настоящий кофейник.

— Ты невнимательно смотрел, — фыркну Терн, развалившись на каком-то покрывале прямо на земле, и используя сумки в качестве подушки. — если бы глаза свои разул, все бы сам понял.

— О чем речь? И почему вы распалили костер? Разве мы не торопимся? — я с содроганием представила, что мне предстоит вернуться седло, и лицо невольно перекосило. Мышцы не желали слушаться.

— Хран отъехал на час с небольшим, а мы подумали, что кофе поможет вам смириться с тяготами путешествия.

— Если мы будем тратить время на ненужные остановки, то никуда не успеем! — уперев руки в бока, гневно произнесла я. Но оба мужчины не обратили на мое возмущение ни малейшего внимания. Рубер приоткрыл крышку кофейника и бросил туда кусочек мускатного ореха, и от вырвавшегося вверх ароматного облака я едва не застонала.

— Присаживайтесь донья, это очень нужная задержка. Вы потом оцените.

Хотелось пнуть этого расслабленного великана, который отказывался проникнуться всей серьезностью моего положения, но я просто опустилась рядом на расстеленный на земле плащ. То, что я здесь, вовсе не означает, что метр Иваньер перестал искать другие пути спасения Диары. А на этих троих я повлиять никак не могла. У меня временами возникало впечатление, что стоит Харану сказать им остаться на месте, так они быстренько пустят корни и больше никогда не сойдут с указанной точки. Пока, конечно, им не прикажут.

— Не пыхтите так, — посоветовал Рубер с улыбкой. — Все сложится как надо.

**

Повозка, небольшая, запряженная парой крепких лошадок, появилась поле полудня. Крытая полукруглым светлым тентом, она была почти не видна на фоне неба, пока облако пыли не поднялось достаточно высоко над дорогой.

— О, а вот и командир, — довольно произнес Терн, подкидывая в затухший костерок пару веток и ставя поверх кофейник.

— Погоди, вы же сказали, что никаких повозок, — медленно поднявшись на ноги и приложив ладонь к глазам, проворчала, не зная, радоваться, или все же возмущаться

— Не мы сказали, а Жар, — наставительно проговорил Рубер, поднимая вверх палец. — Но командир вовремя понял, насколько это неразумное решение. Потому дальше, чтобы нас не задерживать…

— А скорее, чтобы не рисковать вашими бедрами, о которых мы уже наслышаны, — добавил Терн, шурша прутиком в углях

— Да, чтобы сохранить ваше здоровье. Так что порадуйтесь, донья.

Мужчины замолчали, наблюдая, как повозка замедляет ход, рядом с нашей небольшой стоянкой. Хмурый Харан, бросив поводья на какой-то сучек, соскочил с козел и вопросительно оглядел нашу компанию, словно рассчитывал, что мы так и будем ждать его стоя на одном месте и инее смея пошевелить рукой.

— Кофе? — дружелюбно спросил Терн, поднимая кофейник с огня.

— Пожалуй. Как раз успею выпить, пока вы перенесете часть вещей в повозку. А вы, донья, оцените свой новое транспортное средство. Умеете управлять?

— Д-да, — запнулась я, вспомнив тот единственный раз, когда мне довелось посидеть на козлах.

— Понятно, — скривился Харан, хлебнув кофе. И было не понятно, это реакция на черный и горячий напиток, или все же на мои слова.

Я подошла к повозке и невольно расплылась в улыбке: Ай да Огонек! Ай да мужчина!

Мне захотелось захлопать в ладоши от радости и чувства благодарности. Здесь помимо тента были небольшие шторки и пара одеял, стопкой сваленных в углу.

— Править будем по очереди. Одни на козлах, один отдыхает, и один верхом. Так может хоть немного быстрее выйдет, — строгий голос Харана долетел до меня с другой стороны повозки.

— Мы опаздываем? — еще недавно мне казалось, что тороплюсь только я, но в словах мужчины прозвучало что-то такое, от чего ноги вдруг похолодели. Обойдя свой новый транспорт, я внимательно оглядела всех троих.

Мужчины молчали и больше не выглядели такими веселыми и беззаботными.

— Ну? Вы мне скажете или предоставите возможность самой додумать, какие беды свалились на нас в самом начале пути?

— Там, куда мы едем, рано начинается сезон снегопадов.

— Сейчас лето, — напомнила, поежившись под ярким солнцем и почувствовав, как по спине побежала капля пота.

— В землях эйолов уже осень. И крестьяне из деревни, пока я искал вам повозку, сказали, что пару ночей назад кто-то видел Тени чарро.

— Так рано. Это не к добру, — покачал голов Терн, словно это действительно все меняло.

— Рано в этом году.

— Чарреада*? — не поняла я. — Но игры будут только через две недели. В город даже еще не весе наездники прибыли.

— Не Чарреада, донья. Речь не про игрища. Жар говорит о Тенях чарро. Призрачных быках, что табуном спускаются с гор, неся собой первые морозы.

— Это все только миф. Не более, — фыркнула я, с трудом припоминая старые сказания, что когда-то рассказывала Эн. Но вида хмурые лица мужчин почему-то переспросила:

— Так ведь?

— Будем надеяться, что для нас они мифом и останутся, Лора, — тихо произнес Харан, выплескивая из чашки остатки кофе на костер. Огонь возмущенно зашипел, пыхнул вверх пахучим облаком.

Но мне показалось, что Огонек и сам не верит в произнесенные слова.

(Прим.: черреада — коррида на мексиканский манер, с быками и прекрасными наездниками.)

В этой части страны зелени было больше, словно само солнце относилось к жителям равнин чуть мягче, чем к обитателям побережья, где травы были выжжены до белизны. Тент повозки мерно покачивался, в такт лошадиным шагам, едва слышно и успокаивающе поскрипывали какие-то пружины, создавая какое-то романтическое настроение, как в старых историях о рыцарях и прекрасных дамах, о драконах и сокровищах. Вот только мы мало походили на отряд искателей этих самых сокровищ. Я рассматривала мужчин и понимала, что волшебный цветок — наш предел. Дракона нам, скорее всего, не победить. Вот владела бы я луком, а не коклюшками.** Неожиданно, стоило пересесть с неудобной лошадиной спины в повозку, как мне понравилось это путешествие. Мы ехали уже с неделю, а я чувствовала себя так, словно ночевала не на жесткой деревяшке, а на самых лучших перинах, хотя провели мы в гостинице только одну ночь. Даже отсутствие привычных удобств, как оказалось, можно спокойно пережить если в запасе довольно чистой воды или есть ручей, в котором можно умыться. С этим же вопросов не было: Харан словно был знаком с каждым кустом и каждой полянкой на нашем пути, выбирая наиболее удобные места.

Живо представив себе, как вместо стрел запускаю в нос воображаемому дракону деревянные кости для кружева, и тихо прыснула в кулак. Да, тот еще из меня боевой товарищ.

Терн, что сидел на козлах в эту смену, оказался весьма приятным собеседником развлекая меня историями из жизни. Мужчина не сильно углублялся в детали. Но как я поняла, все трое раньше были военными, что вполне вязалось с их поведением. Хотя той грубости, которую я ожидала от офицеров, полжизни проведших под знаменами, в них не было.

— И что же, вы так и не перебрались на другой берег? — со смехом спросила я, слушая о том, как небольшой разведывательный отряд остановился на ночлег на холме, а утром он превратился в остров.

— Конечно, перебрались. За кого ты нас принимаешь, Лора? — возмутился Рубер, слушающий наш разговор. — Только слегка подмочили репутацию и портки.

— и как же так получилось? Вы же не могли не заметить реки.

— Ночью прорвало дамбу выше по течению и тонкий ручей превратился в поток. Когда часовые его заметили, было поздно поднимать лагерь. Слишком быстро шла вода, — с усмешкой в голосе присоединился к беседе Харан.

— И вы там были? — я пока точно не поняла, был ли Жар их командиром и в военное время или такие отношения сложились уже позже, но послушать истории было интересно.

— Нет, я ждал их с отчетом в половине дневного перехода. Да так и не дождался. Пока они купались. Пришлось выходить вслепую.

— Я думал, ты больше не злишься. Все вышло наилучшим образом. Мы тогда поддавили эйолов с тыла, чего они не ожидали.

— Я не злюсь. Просто помню. Придержите коней, — совсем иным тоном произнес Харан, натягивая поводья и ругаясь сквозь зубы.

— Что там?

— Пока не уверен, но штандарты очень похожи на этих фанатиков, что развелись на севере. Не думал, что наша славная королева допустит разрастание этой заразы.

— Им нечего нам предъявить. Все бумаги в порядке, — фыркнул Терн, уводя повозку чуть в сторону.

— Все равно не лезте на рожон. Не стоит затевать ссору с такой ватагой, — покривил губы Жар.

— А что не так? — заерзав, отчего-то чувствуя, как внезапно стало неудобно сидеть на козлах.

— Все в порядке, донья. Те люди выискивают эйолов, которые не захотели убраться в свои землю. Фанатики, который считают, что все беды, что обрушились на наши земли за последний десяток лет — от эйолов или полукровок. Хотя о последних я почти ничего не слышал.

— А до нас им какое дело? — сердце замерло в груди. Мне показалось. Что еще не много и я просто задохнусь от спазма, сжавшего горло.

— Никакого. Но как любые фанатики, повернутые на чистоте крови, ни не всегда задают вопросы, прежде чем кого-то схватить и обвинить. Не бойтесь, я все улажу, — и все же слова Харана меня не успокоили. Руки разом похолодели, и я ухватилась за цепочку на шее. Вытягивая небольшой амулет. Зажав камешек в руке, я попыталась успокоиться, чувствуя привычную прохладу. Все будет хорошо.

— И куда же вы, добрые люди, направляетесь? — говоривший был в хламиде, как и все его сопровождающие. Серые плотные рубахи до земли, простые сандалии. И бритые головы под ярким летним солнцем, блестели, как маслом смазанные. Мужчина, что смотрел на нас с легкой, доброй улыбкой, вызывал во мне дрожь ужаса.

**

— По делам едем, — внешне спокойно отозвался Харан, но я видела, как чуть крепче сжалась рука, удерживающая поводья.

— Да-да, я так и подумал, служивый. Вот только куда вы? Да еще такой компанией? Столица в другую сторону, а вы и не торговцы и не крестьяне. Все добрые люди ближе к большим городам держатся, а вы вон, и не при доспехе, но при железе. Зачем оно вам? Никак, смуту навести собираетесь?

— Никакой смуты наводить у нас и в мыслях не было. А оружие с собой носим, так это привычка воинская, как ты верно отметил, божий человек. Бед мы никому не чиним и документы наши в порядке. Так что нет у тебя причин нас задерживать или свой путь прерывать.

Я тряхнула головой. Слова вроде бы все были знакомыми, да и смысл я понимала, но выходило все как-то… велеречиво и непривычно. Словно старую книгу кто-то передо мной декламировал.

— Документы, — лениво протянул все с той же улыбкой лысый. — Бумаги могут быть и в порядке, да сейчас умельцев развелось, что любую состряпать способны. А вот скажи мне, добрый человек, что с вами девица делает. Да без сопровождения. Непотребство какое задумали?

Я почувствовала, как с лица схлынули все краски. За такие дела могли и меня в холодную кинуть, а уж потом разбираться, что к чему.

— Сестра моя, — зло, сквозь зубы буркнул Терн, чьи костяшки едва не прорывали кожу, так крепко великан сцепил руки.

— И моя невеста, — спокойно, почти безразлично уронил Харан.

— Невеста, значится. И сестра. А что ж, добрый человек, сестра на тебя не похожа?

— Единокровная. В матушку пошла, — так же хмуро отозвался Терн. Казалось, что еще мгновение, и великан не сдержится, опустит кулак на лысую блестящую голову улыбчивого жреца. Или кем он там был.

— Ага, ага, — противно пропел лысый, обходя нашу повозку боком.

Я не понимала, почему Харан терпит подобное, почему просто не ответит резко. Да, их было много, десятка два. Но все пешие и без оружия. Да и на каком основании этот досмотр? Никаких указов нам не предъявили.

— А не врете ли вы мне, добрые люди?

Лысый вдруг дернулся в нашу сторону, и я почувствовала, как нагревается зажатый в кулаке амулет. Темные глаза жреца вдруг полыхнули белым, черты лица исказились и вместо улыбки на нем проступил оскал, от которого я едва не свалилась с козел. Потому что смотрел этот жуткий человек только на меня.

— Что такая свежая красота делает среди солдафонов? Не думайте, я сразу военный люд вижу… — даже голос у говорившего изменился. Стал низким, сиплым. Страшным.

— Ну, так если видишь военный люд, знать должен, с кем и как разговаривать, — Харан тронул поводья своего коня, грудью оттесняя лысого от повозки. Тихо зашуршал вынимаемый из ножен клинок. Он был тонкий, почти игрушечный, но черная сталь говорила о невероятной крепости стали. — Мы на твои вопросы ответили и бумаги показать можем, если надо, вот только девушку запугивать не позволим.

— Остынь, остынь, добрый человек, — жрец вернулся к своему прежнему тону. Даже поднял ладони, словно извиняясь. — Служба у меня такая, за порядком под этим небом смотреть. Много всякого зла вокруг. Не уследишь — беда случится.

Харан же даже не шелохнулся, не улыбнулся. Только вернул клинок в ножны, но руки с эфеса не убрал.

Я едва могла дышать, пока колонна этих странных людей проходила мимо. Сердце трепетало, а руки с такой силой сжимали амулет, что тот вот-вот мог треснуть. — Идемте, братья. Эти добрые люди нам не интересны, — отвернувшись, словно на самом деле разом утратил интерес к нашей компании, возвестил жрец, и первым пошел по пыльной дороге. А вслед за ним потянулась молчаливая вереница бритых людей. Словно спящие, они не смотрели по сторонам, не разговаривали. Только жуткие полуулыбки на лицах, словно маски. **

— Почему мы должны отвечать на их вопросы? — тихо спросила у Терна, когда люди в хламидах оказались за пределами слышимости.

— Потому, что их сила может оказаться сильнее нашего оружия, — так же негромко отозвался Харан. — Я не знаю, чем именно они владеют, но вы сами видели их глаза, донья. И меня пугает то, с какой скоростью они обретают власть на нашей земле. В людях еще свежо эхо войны, и если сказать, что во всех бедах виновата кровь эйолов, найдутся те, кто в это поверит.

— Почему?

— Как думаете, сколько действительно образованных, знающих людей живет за пределами больших городов? — понукаемый всадником, конь неторопливым шагом вышел на дорогу. — Люди боятся войны, но куда больше они боятся духов. Не просто так на каждом перекрестке от Сигеры до самых гор стоят святилища.

Харан поднял руку, указывая на небольшой камень-алтарь, что стоял чуть впереди, темным пятном выделяясь на пыльной дороге.

— Камни нужны, чтобы Благородные матери обрели покой, — уверенно отозвалась я. Женщины, что умерли при родах, считались не менее почитаемыми, чем самые искусные из войнов.

— Так, да не так. Людям по большому счету все равно на благородство и честь. До той поры, пока это не угрожает им непосредственно. Ни одна женщина не желает, чтобы неупокоеный дух Благородной матери явился к ней в дом и попытался украсть ее дитя. Страх. Только он держит людей по ночам в домах. Вся жизнь людей держится на страхе

— Вы боитесь этих бритоголовых? — прямо спросила я, сама не зная, какой ответ больше хочу услышать.

— Я боюсь их чрезмерно внимания к нашим скромным персонам, — резко ответил Харан. — И ваше и мое дело — не то, что может устроить этих жрецов новой веры. Как думаете, где мы все окажемся, если станет известно, что наша цель — храм Жагрина? Скорее всего, в какой-то момент станется, что на наших шеях окажется гаррота.

Повозка уверенно покатилась по дороге, но я чувствовала, как внутри разрастается холод. Рука невольно тянулась вверх, желая коснуться шеи и проверить не затянута ли на ней тонкая проволока, что могла лишить меня дыхания.

Остаток дня мы ехали молча в ощутимом напряжении. Кажется, встреча подействовала не только не меня, но и на мужчин, что перестали перекидываться шутками. Если Харан прав, а в этом не было причин сомневаться, то жизнь в нашем государстве скоро сильно изменится. И не в лучшую сторону.

Небо окрасилось алым, насыщенным светом, словно кто-то выплеснул на облака цветочный чай. Рубер, сменивший на козлах Терна, присвистнул, рассматривая эту красоту:

— Никак, скоро мы приблизимся к горам.

— Их еще не видно, но, судя по всему, да. Холодные ветра не далеко. Кожей чувствую, что скоро в лицо нам будет дуть Борей.

— Так может не покатимся дальше сегодня? — Терн высунул нос из повозки, глядя на то же небо. Почему-то оно вызывало какое-то ощущение умиротворяющего ожидания. Словно все вокруг должно было вот-вот уснуть. И это совсем не вязалось с теплом и летом вокруг

— Я думал заночевать в деревне. До нее не так и далеко, — натягивая поводья и останавливая коня, произнёс Харан.

— Не, давай где-нибудь здесь. Среди озер лучше станем, — Терн скривился, словно ему сунули что-то несвежее под нос. — А в деревню лучше днем попасть. Перед горами пополнить запасы.

— И кое-чего из одежды прикупить, — кивнул Рубер, и почему-то с упреком уставился на мои запыленные юбки.

— Ладно, — Харан согласился так спокойно, словно эта мысль и самому ему в голову приходила, но он никак не мог принять окончательного решения. — Поворачивай оглобли. Нужно вернуться немного назад, я там знаю одно место. Самое оно для ночлега.

— Откуда Огонек знает здесь все? Такое чувство, что ему знаком каждый куст, — нагнувшись к плечу Рубера, тихо поинтересовалась глядя на маячившую впереди спину всадника

— Знает. И не только каждый куст, но и каждый камень. Сперва мы воевали в окрестных землях. Потом путешествовали много, вот Жар тут и ориентируется, как дома.

— Все с эйолами?

— Не только, — неожиданно подал голос сам Огонек. Ну что за слух! Никаких тайн от него. — С мародерами, с пришлыми людьми. С остатками войска Визиря.

— Так Визиря убили лет двенадцать назад. Какие у него войска?

— Тогда и воевали. И пока жив был, и как помер, — покивал Рубер. — Сильные у него люди были, но странные. Даже когда знали, что ничего им не светит, когда нашу Бессменную Тьму видели, когда все понимали, ума равно вперед шли, на пики лезли. Неизвестно за что сражались.

— Рубер! — Харан не повысил голос, но по спине пробежали леденящие мурашки. — Не болтай лишнего. Лучше проследи за дорогой.

Длинный ничего не ответил. Даже лица на замечание не скривил.

Я же сидела оглушенная: если так, то у меня на сама деле есть шанс добыть этот цветочек. И не како-то призрачный, на одной надежде существующий, а очень даже осязаемый шанс.

Но как я могла не понять намеков травника из Ведьминого квартала? Он же мне прямым текстом почти все объяснил. Бессменная Тьма. Небольшая элитная армия, особое войско, которому не было равных по силе, и которое сейчас стоит в низине Аавинатис, укрытон клочьями ледяного тумана. Может ли так быть?

— Ты хочешь вернуть к жизни Бессменную тьму. Ты их генерал, герой Перелома. Так? — слова слетали с языка, словно принадлежали и не мне. На затылке, кажется, зашевелились волосы. Такого не могло быть! Как я могла оказаться на одной дороге, в одной компании с легендами и не понять этого?!

— Приятно познакомиться, донья. Харан Кезу Дангарон, к вашим услугам, — кривя губы то ли от боли, то ли от недовольства, шутовски-издевательски поклонился Харан из седла.

— Почему сразу не сказали? — я оглядывалась по сторонам, словно у кого-то был ответ на этот вопрос. Словно кто-то был обязан отчитываться передо мной в подобных тайнах.

— А что бы это изменило? — тихо, словно не желая нарушать какого-то очень хрупкого и едва сохраняющегося равновесия, буркнул Рубер.

Я открыла рот, чтобы возмутиться, объяснить, как это все меняет… и тут же его захлопнула. Не было у меня права требовать от этих мужчин такой откровенности, на которую они не были готовы. Рука невольно метнулась к подвеске, сжав амулет. Не мне их упрекать. Пока никак не получается сделать их такими, как я задумала. Нужно прозрачности как-то добавить, чтобы свет прям через воинов, как сквозь стекло проходил.