Добро пожаловать в прошлое!

Александра Ронис, 2017

Продолжение «Тебе меня не сломить». История Влада… Существуют границы, переступив через которые, человек уже никогда не будет прежним. Свои границы он переходил медленно, шаг за шагом, неизбежно приближаясь к той самой последней черте и до конца не зная, какой она будет в итоге. Все осуждали его за эту любовь. Он сам судил себя за это. Любовь вопреки здравому смыслу. Любовь, несмотря на разницу в возрасте. Любовь, возникшая из ненависти, порожденной прошлым. Любовь, непохожая на любовь… Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Комната в предрассветных сумерках освещалась лишь отсветом циферблата часов на комоде. Шесть утра, воскресенье. Наконец-то можно было поспать подольше, не беспокоясь о том, что нужно спешить на службу. Во всей квартире стояла тишина, нарушаемая лишь монотонным гулом работающего в кухне холодильника, да мерным тиканьем настенных часов в зале.

Незатейливая дрель мобильного телефона в один миг разорвала ночной покой начальника уголовного розыска, заставив вынырнуть из вязкого, неглубокого сна. Откинув край одеяла, Влад Демидов быстро вскочил с постели, схватил с прикроватной тумбочки нарушителя тишины и удалился в прихожую, чтобы не потревожить сна девушки, безмятежно спящей на другой стороне кровати.

— Владислав Дмитриевич, у нас ЧП! — в трубке послышался тревожный голос дежурного ОМВД Хорошево города Москвы. — Воронов уже едет, и вас ждем. Это срочно.

— Понял, еду, — вздохнул мужчина и направился в ванную, попутно вспоминая увиденный сон, оставивший неприятный осадок. Он будто предвещал что-то тревожное, еще больше добавляя нервозности к скверному с утра настроению. Черт бы побрал этого виновника ЧП! Столько планов из-за него придется менять!

Меньше чем через десять минут он, накинув легкую куртку и нажав на кнопку автозапуска машины, уже зашнуровывал ботинки.

— Ты опять на работу? — из комнаты показалась темноволосая девушка в короткой ночнушке. — Мы же сегодня за город собирались?

— Лен, сама видишь, там что-то случилось, — извиняющимся тоном ответил Влад.

— Ну, ладно, — притворно обидчиво выдохнула Лена. — А Сашу тоже вызвали? — и на утвердительный кивок опера заметила с улыбкой: — Тогда к крестнику сегодня схожу, соскучилась сильно.

Трехлетний Данечка, сын Александра и Юлии Вороновых, был любимцем и баловнем не только своих родителей, но и крестных — Влада и Лены. Две семьи связывала тесная дружба, зародившаяся в непростых условиях, и почти родственные отношения.

Саша и Влад по-прежнему работали вместе, при этом тот факт, что Воронов являлся непосредственным начальником Влада, ни в коей мере не влиял на их отношения ни в самом отделе, ни вне его стен. Влад, хотя и был подчиненным Саши, с другой стороны, и сам был начальником подразделения отдела полиции. Оба оперативники, они имели общие цели и знали, как их достичь. У каждого был довольно прочный тыл. Оба старались не смешивать семейную жизнь с профессиональной, оставляя за порогом квартиры свое второе «я».

Единственное, что омрачало счастье Влада и Лены — навязчивое желание девушки родить малыша. Финансовых ограничений в ее жизни теперь не было, что позволяло вплотную заняться своим женским здоровьем, по глупости подорванным сделанным в молодости абортом. Влад, как мог, поддерживал ее, но иногда это желание становилось причиной ссор. Слишком болезненной была тема для Лены. Слишком много сил и радостных моментов она отнимала у пары. Правильное питание, здоровый образ жизни, постоянное высчитывание благоприятных дней, занятия сексом словно по расписанию, все это начинало выводить мужчину из себя, и постоянно в голове крутились мысли о том, что еще она придумает. В последнее время у него возникла и окончательно сформировалась мысль об усыновлении ребенка, только он пока не представлял, как эту идею воспримет Лена.

Пребывая в невеселых раздумьях, Влад аккуратно припарковал свой Sportage по обозначенному дежурным адресу. Во дворе он сразу заметил несколько ППС-ников, напряженно переминающихся с ноги на ногу, ближе к подъезду стояли его опера во главе с Вороновым, кто-то из следаков. Никак случилось что-то совсем уж серьезное, раз не побоялись вызвать самого начальника отдела в такую рань в выходной день. Несмотря на ранний час вокруг парадной и на близлежащей территории уже толпились жители.

У входа в лифт в неестественной позе лежал мужчина средних лет. Глаза неподвижно уставились в потолок, из-под спины натекла довольно приличная лужа крови, форменный китель распахнулся на груди, на белоснежной рубашке расплылось кровавое пятно.

— Черт, — чуть слышно выругался Влад.

— Я бы сказал, дьявол, — усмехнулся Саша.

— Это же… — начальник уголовного розыска не закончил свою мысль, лишь воскликнул, вложив в одно слово всю гамму испытываемых им чувств: — Охренеть!

Воронов согласно кивнул, доставая из пачки сигарету и чиркая зажигалкой. Демидов присел над трупом на корточки и внимательно его осмотрел.

— Вот геморроя-то будет, — вздохнул он, поднимаясь на ноги и вытаскивая из кармана куртки вибрирующий мобильник.

На дисплее отображался незнакомый номер. Удивленно приподняв брови — кому это приспичило ни свет ни заря, — опер ответил на звонок и почувствовал, как волной накрывает дежавю. Дрожащий голос с хрипотцой моментально воскресил в памяти прошлое, которое он давно уже забыл:

— Влад, сынок, не клади трубку. Выслушай, прошу…

***

Весь день Воронов провел в отделе, координируя действия оперов и следаков, согласовывая работу с прокурорскими, которые появились на пороге, стоило лишь установить личность убитого. Впрочем, на это ушло не более нескольких секунд…

Прокурор Ковальский Виталий Леонидович был широко известен в Москве своей непреклонностью в принятии решений и участием в самых громких делах, достаточно часто мелькал по телевидению. Выпускник школы милиции какого-то областного городка, позже он окончил институт прокуратуры и к своим сорока пяти сделал блистательную карьеру, дослужившись до государственного советника юстиции 1 класса. Воронов слышал, что несколько раз на него готовились покушения, но все были благополучно пресечены правоохранительными органами. Видимо, в этот раз Ковальский перешел дорогу действительно серьезным людям.

Влад, сославшись на какие-то неотложные дела, исчез сразу же после того, как криминалисты закончили свою работу на месте происшествия. От Саши не укрылось напряженное и нервозное состояние друга, его смятение и нежелание вдаваться в подробности. Пообещав вернуться в отдел через пару часов, Демидов отбыл в неизвестном направлении и появился лишь к вечеру, когда за окном уже сгустились сумерки. Он вошел в кабинет медленно, как будто каждый шаг давался ему с трудом. Закрыв дверь, на несколько секунд замер, глядя куда-то себе под ноги, потом слегка покачнулся и направился нетвердыми шагами к столу.

Воронов нахмурился.

— Пьяный, что ли? — пронеслось у него в голове, но вслух Саша сказал лишь: — Вот это сюрприз.

— Иногда жизнь преподносит такие сюрпризы, что аж тошно становится, — невесело согласился Влад, тяжело усевшись на стул, и зло усмехнулся: — А ты думай потом, как с ними разбираться, с этими сюрпризами…

— Что-то случилось? — поинтересовался Воронов, разглядывая его.

— Ага, — кивнул тот и устало потер виски, чувствуя, как медленно в душе расползается злость. — Отец у меня умер…

— Отец? — удивленно переспросил Саша. — Я думал, он давно умер.

— Лично для меня — давно, — криво усмехнулся Влад, не сводя глаз с полированной поверхности стола. — Тогда, когда ушел от нас.

Саша молчал, позволяя другу выговориться.

— Мне семнадцать было. Он просто собрал свои манатки и, сказав, что встретил свою истинную любовь, ушел к другой бабе. Причем бабе с ребенком, — зло проговорил Влад и уточнил: — Не его ребенком! Он считал, что я уже взрослый и должен его понять, что теперь уже вполне справлюсь без его присутствия, что-то говорил о том, что я всегда могу к нему обратиться. Только я тогда послал его и поклялся, что никогда ни о чем его не попрошу. Впрочем, он больше и не интересовался моей жизнью. Словно просто стер меня из нее и все.

Он замолчал, все так же глядя в пустоту. Саша не узнавал его, даже голос у него изменился — надтреснутый, глухой, совершенно чужой. Казалось бы, они так тесно общались с Владом последние несколько лет, но, оказывается, как многого Воронов о нем еще не знал. Обычно всегда неунывающий, ввязывающийся в любые авантюры, но при этом серьезный и надежный Демидов сейчас сидел перед ним мрачный, смотрящий на жизнь без особого оптимизма, с несколько циничным отношением к людям. Но все равно это был тот Влад, с которым они вместе прошли через многое, и который стал для него чем-то значимым — настоящим другом, соратником, и, пожалуй, единственным, кому Воронов мог доверять.

— Один раз я встретил его в торговом центре, — между тем, продолжил опер, — с новой пассией и ее дочерью. Счастливый семейный отдых, бл*! Я думал, что убью его! — он замолчал, зажмурившись на несколько секунд. — Когда он ушел, мать из-за него бухать стала, скатываться на самое дно. Любила его очень. На меня ей стало плевать, я остался совсем один. Я не знал, как жить и бросался из крайности в крайность. Ты не поверишь, но я связался с одной компанией, мы такие вещи творили… Я ведь все делал назло отцу, которому, по сути, не было до меня никакого дела!

— Может, это ты так думал, а на самом деле все было иначе? — предположил Воронов. — Ты хоть раз попытался с ним нормально поговорить?

— Сань, я его ненавидел! Как я мог говорить с ним нормально? — искренне удивился Влад. — Он мне всю жизнь сломал!

— Никогда не вини никого в своих бедах, ты сам выбираешь путь, которым пойдешь, — невесело усмехнувшись, спокойно заметил Саша. — Это я знаю точно.

Демидов молча покачал головой, как будто сомневаясь в сказанном, и, глядя куда-то в одну точку перед собой, через силу продолжил:

— А сегодня утром… он позвонил мне, попросил приехать, в больницу… Я, сам не знаю зачем, поехал. Оказалось, что он перенес тяжелый инфаркт. Врач долго говорил что-то об осложнениях, а я смотрел на отца, такого постаревшего, сломленного болезнью, какого-то неузнаваемого, и думал о том, что он получил сполна. Даже в такой момент я думал об этом, понимаешь? Он просил прощения у меня за то, что бросил нас, а я молчал… Молчал, чувствуя, что не смогу простить, никогда не смогу…

Влад вновь покачал головой, ощущая, как задыхается от этих воспоминаний. Он так долго носил это в себе, не признаваясь в том, что в его жизни была печальная история, до сих пор отзывающаяся мучительными спазмами подростковых обид и желанием иметь полноценную семью, которой можно было бы гордиться. Перед глазами все еще стояла та сцена в больнице, а в душе вновь поднимала голову уязвленная гордость.

— А потом он стал что-то рассказывать про эту девочку, дочь той женщины. Я сначала даже не понял, зачем он мне все это говорит. Оказывается, они поженились, и он даже удочерил ее дочь! Дал ей свою фамилию… Нашу фамилию!

— Ну и Санта-Барбара у вас, — задумчиво проговорил Воронов. — И жили они долго и счастливо…

— В том-то и дело, что недолго, — невесело усмехнулся опер. — Тетка эта умерла от какой-то болезни буквально через пару лет после этого! Девчонку забрала к себе бабка, и все эти годы отец им помогал, до последнего дня, так сказать…

— Благородно, — заметил Саша. — Влад, да прости ты уже его и просто забудь про всю эту историю.

— Я бы и рад, да не получится, — странно улыбнулся Влад.

— Это еще почему? — удивился Воронов.

— А потому что бабка тоже отдала богу душу! — развел руками опер. — И папаша слезно просил меня, чтоб я эту девку не бросал… Она же ему, типа, как дочь… Нет у нее, видите ли, никого больше, понимаешь?! Он просил об этом меня! Это я должен заботиться об этой девице, чья мать разрушила нашу семью!

Он замолчал, обхватив голову руками, чувствуя, как боль от эмоционального напряжения опоясывает, впивается в каждую клеточку, пульсирует в висках.

— Но, по сути, эта девочка ведь ни в чем не виновата, — пожал плечами Воронов.

— Ну, не виновата, и что с того? А разве я виноват? С какой стати я должен ей помогать? — снова разозлился Влад и, поднявшись со стула, нервно прошелся по кабинету.

— Если ей нет восемнадцати, то по закону ее заберут в детский дом, — проигнорировав непривычную раздражительность и злость всегда прежде уравновешенного и здравомыслящего друга, спокойно рассудил Саша. — Может, у нее есть какие-то родственники, которые могут ее взять к себе?

— Ни-ко-го, — Влад отрицательно покачал головой и снова усмехнулся: — Только я! Она мне теперь официально практически сестра.

— А что с квартирой, где они жили? — поинтересовался Саша.

— Однушка где-то в Переделкино. Только, я думаю, органы опеки одну ее там не оставят, — развел руками Демидов, на секунду остановившись.

— Влад, ну тогда у тебя без вариантов, — заключил Воронов. — Придется ей помочь.

— А если не стану?! — ухмыльнулся Влад. — Что мне за это будет? Она мне вообще никто! И я не обязан…

— Твоя обида понятна — отец бросил тебя и заботился о ней. Только ведь это не ее вина и не ее заслуга. Просто так получилось в жизни, — все так же спокойно проговорил Саша. — Что ждет ее в детском доме? И что у нее есть в жизни? Потом, спустя годы, ты сам поймешь, что зря так с ней поступил, возможно, даже пожалеешь об этом.

— А ты, я смотрю, такой правильный стал, — опер хотел еще что-то добавить, но вдруг как-то сник, вновь опустился на стул, потер виски руками, затем посмотрел за окно на серое небо, которое с противным карканьем пересекала стая ворон. — Прости, Сань. Я так устал. Теперь еще это… Наверное, ты прав… Она действительно ни в чем передо мной не виновата. Я постараюсь пересилить себя. Ведь это всего два года… А дальше — не мои проблемы… Бли-ин, — неожиданно протянул он: — Еще неизвестно, как к этому отнесется Ленка.

***

Дверь открылась с первого же звонка, и на пороге возникла совсем юная девушка с темно-русыми волосами, заплетенными в причудливую косу, и огромными серыми, заплаканными глазами.

— Влад? — тихо спросила она, сразу же догадавшись, кто перед ней. Не дожидаясь ответа, чуть отошла в сторону, насколько это позволял метраж прихожей.

— Ну, привет, — выдавил он, входя в крошечный коридор однушки, расположенной на пятом этаже типичной «хрущевки». Не дожидаясь приглашения, прошелся в такую же малюсенькую кухоньку со старым гарнитуром и тусклыми обоями.

Девушка, которая до этого стояла, прижавшись к стене и сцепив руки за спиной, медленно прошла вслед за ним.

— Ну что ты так смотришь на меня? — раздраженно бросил Влад, отодвинув стул, который грозил развалиться в любую секунду, и, с опаской его оглядев, осторожно присел, откинувшись на спинку. — Рассчитываешь, что я тебя пожалею? — Он и сам не понимал, откуда в нем такая злость к ней. Как будто это лично она увела его отца из семьи.

— Нет, — тихо ответила девчонка, отведя взгляд в сторону.

— У меня совершенно нет никакого желания нянчиться с тобой и, если честно, мне вообще по барабану, что с тобой будет дальше, — отчеканил он заготовленные по дороге фразы и усмехнулся: — Как в дешевой мелодраме, блин… Полжизни ненавидел своего отца, смерти ему желал, а когда этот момент настал, то не смог отказать в последней просьбе, — Влад покачал головой. — В общем, так, эти два года будешь жить со мной, но давай договоримся сразу — постарайся сделать так, чтобы мы с тобой особо не пересекались!

— С тобой? — удивилась девушка, взглянув ему в глаза. — Я не собираюсь жить с тобой. У меня есть где жить. Я могу и сама…

— Органам опеки нет дела до того, можешь ты или нет, — раздраженно прервал он ее, не дав договорить. — Одной тебе жить никто не позволит. Или ты со мной, или отправишься прямиком в детдом. Выбирай.

Он замолчал, бросив взгляд на девушку, которая едва заметно кивнула. В ее глазах заблестели слезы. Владу на секунду даже стало неловко за эти слова и резкий тон. Он немного помолчал, разглядывая свои пальцы.

— Не понимаю, почему он так беспокоился за тебя, ты ведь даже не дочь ему! — искренне недоумевал он. — А моей жизнью, напротив, не интересовался, как и тем, что с нами стало после его ухода…

— Папа, — произнесенное ею слово больно резануло слух, — он всегда помнил о тебе, просто не знал, как наладить ваши отношения, — помолчав, все так же тихо произнесла девушка. — Он часто рассказывал о тебе… И я все ждала, когда ты придешь к нам. Я только позже все поняла…

— Что же ты поняла? — усмехнулся Влад, не глядя на нее.

— Что ты не придешь. И что ненавидишь меня, — честно ответила она.

— Я ненавидел твою мать! До тебя мне не было никакого дела, — покачал головой он, чувствуя, что злится на этот ее тихий голос, эти признания, ясный взгляд серых глаз, какую-то еще совсем детскую наивность.

— Я все равно всегда чувствовала себя виноватой, — грустно улыбнулась девушка. — Словно это я была всему виной, хотя… Как ты уже сказал, Дмитрий Андреевич не был моим отцом, но я звала его папой. Прости… Понимаю, что тебе неприятно это… но твой отец был хорошим человеком и даже после смерти мамы продолжал заботиться обо мне.

— Да, твоя мама довольно неплохо тогда устроилась, — зло усмехнулся Влад, взглянув ей прямо в глаза. — Увела отца из семьи, своего ребенка навязала!

Она слегка покраснела под его насмешливым взглядом, не зная, что ответить.

— Ладно, все произошло так, как произошло, — он махнул рукой куда-то в сторону. — Ты приобрела отца, я его потерял. Возможно, не случись этого, моя жизнь сложилась бы совсем иначе.

— Иначе? — эхом повторила девушка.

— Ты же не знаешь обо мне ровным счетом ни-че-го, — зло усмехнулся мужчина. — И откровенничать с тобой я не собираюсь. Мы с тобой на разных полюсах, детка! И не думай, что я вдруг проникнусь к тебе заботой и превращусь в старшего братца. Все, собирайся и поехали!

— Как? Прямо сейчас? — растерялась она.

— Нет, пришлю за тобой лимузин! — отрезал Влад, поднимаясь со стула и подбрасывая в руке ключи от машины.

— Но… мне нужно собрать вещи.

Смерив девушку взглядом, которым обычно смотрят на что-то мерзкое и отвратительное, он презрительно выдал: — Я не собираюсь ждать тебя. Мне еще похоронами заниматься. У тебя пятнадцать минут, — и быстро покинул квартиру, громко хлопнув входной дверью, даже не предполагая, что она сейчас чувствовала.

Оставшись одна, Ксения с трудом поборола желание разрыдаться и на автомате собрала самое необходимое, боясь заставлять его ждать хотя бы лишнюю минуту. Было что-то в его взгляде, от чего ей становилось не по себе. Вряд ли он когда-нибудь простит ее за то, что она дочь той, кто разрушила его семью. И эти два года, скорее всего, станут для нее адом.

Остановившись уже на пороге и обведя взглядом родные стены, она все-таки не сдержала слез. Слез, которые ничего не могли изменить. Через несколько минут черный Sportage, резко сорвавшись с места, увозил ее в совершенно другую жизнь, навсегда закрывая дверь в прошлое…