Тебе меня не сломить

Александра Ронис, 2016

Он – начальник уголовного розыска районного ОВД Москвы, молодой и циничный оборотень в погонах, опьяненный властью и вседозволенностью, не признающий никаких границ для своих желаний, не останавливающийся ни перед чем, чтобы заполучить желаемое. Она – сотрудник бухгалтерии УВД, домашняя девочка, воспитанная отцом, чью беззаботную жизнь он разбивает вдребезги ради своего минутного удовольствия. Все меняется в один день, когда то, что безнаказанно творил он, обрушивается на него самого, отнимая самое дорогое в жизни. Что это? Расплата за грехи? Или возможность начать все сначала? Содержит нецензурную брань.

Глава 6

— И что это сейчас было? — раздраженно поинтересовалась Юля, едва дождавшись, когда десять минут спустя Макс подошел к ней, выискав среди толпы.

— Ты о чем? — искренне удивился он, пытаясь понять, отчего девушка злится.

— Там, на сцене? — возмущенно проговорила она, скрестив руки на груди и глядя на него в упор.

— Ну, вообще-то, я сделал тебе предложение, — усмехнулся парень.

Как же долго он ждал этого вечера. Клуб, музыка, управление диджейским пультом и, соответственно, настроением тех, кто пришел сюда отдохнуть, вгоняло его в эйфорию, несравнимую ни с чем. Он готов был посвятить свою жизнь диджейству, а не просиживанию в душном унылом офисе, однако пока не был настолько раскручен, чтобы жить лишь за счет своего хобби. Новая программа, которую он составил, привела посетителей клуба в восторг, но все же нужно было как-то сделать ее запоминающейся, такой, чтобы запомнили именно его. Решение пришло практически мгновенно. Они давно встречались, иногда представляли свою совместную будущую жизнь и, в конце концов, предложение, вероятно, все равно бы последовало. Так почему бы не совместить этот романтический момент и открытие программы? Зная Юлю, он, конечно, немного усомнился в том, что она придет в восторг от такого публичного предложения, но, с другой стороны, должен был получиться довольно красивый жест, и публика бы точно запомнила.

— Ты уверен, что только мне? У меня такое ощущение, что ты сделал предложение всей этой толпе, — девушка вернула ему усмешку.

— Мне кажется, было романтично, — недоуменно пожал плечами парень и кивнул в сторону заполненного зала. — Народ в восторге.

— Вот именно, что народ в восторге, не я! — помолчав, с горечью выпалила Юля. — Макс, это должно было произойти только между нами, а не на глазах у сотен человек.

— Я не понимаю. Тебе, что, не понравилось? — улыбка сошла с лица парня. — Юль, что не так?

Она смотрела на него, совершенно не понимающего ее недовольства и не понимающего ее саму и всего, что с ними происходило в последнее время. И вдруг так просто пришло осознание того, что доказывать что-то сейчас бесполезно. Парень не слышал ее. Слушал и не слышал, а, вернее, не хотел слышать. Он весь был там, на своей сцене, в общении с музыкой и залом.

— Все не так! — резко ответила Юля и, развернувшись, стала пробираться сквозь толпу, чтобы быстрее покинуть заведение. Ей не хватало воздуха, хотелось скорее убежать отсюда в прохладу майского вечера. Уже выскочив на улицу, она жадно вдохнула воздух и, сделав несколько шагов назад, отступила к стене клуба, прижалась к ней спиной. Как же так получилось? Два года вместе… Кажется, совсем недавно они были родными людьми, а сейчас… Что стало с ними сейчас? Он не понимает ее. И словно совсем не знает. Он чужой. Совсем чужой.

***

— Товарищ полковник, здравия желаю, — приветливо сказал Воронов, входя в кабинет начальника ОМВД, и, не обращая внимания на его занятость, без разрешения прошел к столу и сел на стул напротив.

— Ну, здравствуй, Саша, ты что-то хотел? Дел невпроворот, — мужчина поднял голову и взглянул на него внимательно. — Проблемы какие-то?

— Нет, все нормально, — успокоил его парень и, помолчав, спросил: — Константин Николаевич, у вас же есть какие-то завязки с начальником финансовой части?

— Есть, — снова уткнувшись в документы, кратко ответил тот. — Почему ты спрашиваешь?

— Мне нужно, чтобы к нам на ревизию пришел определенный человек, а я знаю, что распределением занимаются как раз в бухгалтерии, — спокойно произнес Воронов, которого никак не пугала ни занятость начальства, ни недовольство его расспросами. В любом случае не откажет — они в одной упряжке, и Шведов прекрасно знает: откажет он, когда-нибудь откажут и ему.

— Зачем тебе это? Насколько мне известно, ревизия будет касаться имущества отдела, — снова поднял на него глаза начальник и хмыкнул: — У тебя, что, стульев в кабинете не хватает?

— Константин Николаевич, я редко вас о чем-то прошу и только о важном, — проигнорировав подкол, совершенно серьезно ответил Саша. — Так вот, это важно для меня. Мне нужно, чтобы к нам на ревизию пришла одна девушка. Она работает в бухгалтерии Управы.

— А как же твоя теория о продажных тварях? — помолчав, усмехнулся мужчина, внимательно разглядывая своего начальника розыска.

— Моя теория и моя просьба никак не связаны между собой, — ответил Воронов резко и тут же выдал широкую улыбку, которая не затронула его глаз. — Ну, так что, поможете?

— Оставь мне ее данные, — вздохнув, согласился Шведов.

***

— Что?! «Хорошево»?! Но почему?! Я два года подряд в «Волжское» ходила, — возмущенно воскликнула Юля, пролистав распоряжение о распределении на ежегодную ревизию. — Я там уже все знаю, и начальство было мной вполне довольно.

При одном упоминании о «Хорошево» перед ее глазами появлялась наглая усмешка опера. Ни за что на свете она не переступит порог отдела, где он работает!

— Юль, я не знаю. При распределении на черновике я учла все пожелания, — пожала плечами сотрудница материального учета, отдел которой готовил ведомость. — Электронную версию Ольге Александровне отдала. Она сама распечатала, видимо, внесла какие-то поправки.

— Что-то я смысла не понимаю, — продолжала недоумевать девушка, отдавая ей ведомость. — В прошлом году там Аксатова из договорного была, она вроде и живет где-то в той стороне, а в этом году нас почему-то местами махнули, и теперь ей до «Волжского» в другой конец города пиликать.

— Спроси у Ольги Александровны, может, она ошиблась, — посоветовала та, направляясь к выходу, чтобы оповестить других сотрудников о том, где им предстоит проводить инвентаризацию. По сути, заниматься данным делом должны были работники материального учета, однако, чисто физически, они просто не могли объехать с ревизией все отделы полиции Москвы, находящиеся в подчинении их Управления, поэтому были задействованы и другие работники бухгалтерии.

— Ольга Александровна, здравствуйте! У меня вопрос по распоряжению на инвентаризацию, — с порога начала Юля, едва ступив в кабинет главбухши, которая пыталась разгрести завал бумаг на своем столе.

— Да, Юля, что там? — не поднимая глаз от документов, поинтересовалась та.

— Ольга Александровна, вы меня на «Хорошево» поставили, а я обычно в «Волжском» проверяю. В «Хорошево» Аксатова ходит, — проговорила девушка, присев на стул напротив. — Исправьте, пожалуйста, пока еще в правовом не заверили.

— В этом году Андрей Дмитриевич сам списки корректировал, — оторвавшись от бумаг, взглянула на нее главбух. — Так что все вопросы к нему. Можешь поинтересоваться. Хотя я бы не советовала обращаться к нему с такой ерундой. Кроме того, он только что с совещания. Ох, их там начальство отчитало…

— Я поняла. Спасибо, — удрученно произнесла Юля поднимаясь.

Она вернулась в кабинет, изо всех сил призывая себя успокоиться. Идти к начальнику финансового управления желания не было. Ну, перепутал человек, даже не представляя, чего стоит ей отправиться в это место. В конце концов, она лишь будет выполнять свою работу, и это всего каких-то пара недель. Возможно, они и не встретятся в стенах этого ОМВД. Или парень, вообще, в отпуске, или на больничном, и ничего не подозревает о том, что она должна там появиться. Однако, как бы Юля себя ни успокаивала, на душе словно камень повис, стало тяжело дышать.

Девушка сидела, пялясь в окно на пасмурное небо, готовое в любой миг разразиться дождем, и никак не могла собраться с мыслями. Чем же этот опер так ее пугал? С того момента в клубе прошло несколько дней, и он больше ни разу не объявился, но, как бы смешно это ни звучало, своими словами он оставил такой осадок, что она невольно оглядывалась по сторонам, выходя с работы, приближаясь к дому, ожидая увидеть его в любой момент. Обычный приставала. Думал, что цветами сразит ее наповал, а в клубе и вовсе оказался случайно. Может быть, не стоит надумывать себе того, чего нет на самом деле, и уже забыть о его существовании? И все же, что-то не давало покоя…

— Юль, ты чего зависла? — окликнула ее веселая толстушка Таня за соседним столом.

— Да ревизия эта дурацкая. Как все не вовремя, — вздохнула Юля, наконец оторвавшись от невеселого вида за окном, и принялась разбирать бумаги на своем столе.

— Ага, причем в понедельник уже надо выдвигаться, — согласилась та.

— В понедельник? Да ладно? — простонала девушка, отбросив бумаги и устало потерев виски. — У меня еще и половина зарплаты не подсчитана. Представляю, что будет, если эти психованные опера не получат заветную смс двадцатого числа.

***

В пятницу Юля допоздна просидела на работе, доделывая то, что не терпело отлагательств. Из-за этой чертовой ревизии она теряла две недели рабочего времени, и по возвращении ее уже будет ждать подсчет зарплаты на следующий месяц.

Опер не объявлялся, с Максом они тоже больше не разговаривали. Видимо, парень обиделся на то, что она не оценила его сюрприз, а у нее пока не было никакого желания выяснять с ним отношения. Она слишком устала за последнее время — работа, учеба, постоянное давление со стороны Максима, да еще и опер. Хотелось куда-нибудь убежать и желательно туда, где ее никто не отыщет, чтобы побыть одной, привести свои мысли в порядок. И такое место было.

В коридоре Юля подошла к окну, выходящему во внутренний двор с плацем, где в данный момент строилось перед сменой подразделение охраны общественного порядка, и набрала знакомый номер. Невидящим взглядом уставившись за стекло, она слушала длинные гудки, пока наконец в трубке не раздался щелчок.

— Привет, пап! Можно, я завтра приеду? — тихо проговорила девушка в телефон.

— Ну, здравствуй, дочь. С каких пор ты спрашиваешь разрешения, чтобы приехать домой? — ответили на другом конце провода, и ей сразу же стало легче.

Собрав немного вещей, наутро она села на электричку, направляющуюся в дальнее Подмосковье, и через три часа вышла на своей остановке. В последний раз Юля приезжала к отцу на новогодние праздники, и за эти месяцы здесь ничего не изменилось.

Маленький уютный городок, где самыми высокими зданиями были пятиэтажки, вокзальная площадь в центре, а за изгородями частных домов — лениво перебрехивающиеся собаки. Все здесь было знакомо с детства. Первое время в Москве Юля скучала по его тихим улочкам, которыми без страха ходила даже поздно вечером, по добродушным веселым жителям, не скупящимся на улыбки, но все же столица с непрекращающимся шумом и ежедневной суетой вскоре взяла свое.

Несмотря на то что была суббота, Юля знала, что вряд ли застанет отца дома. И, сойдя с перрона, пешком направилась в сторону ОВД, находящемуся недалеко от площади. Дежурный приветливо поздоровался, узнав дочь начальника следствия, и на ее вопрос об отце кивнул на кабинет.

Подойдя к двери, девушка потянула за ручку и без стука ступила на порог. Мужчина, сидящий за столом, оторвался от заполнения журнала и поднял глаза на вошедшего.

— Пап, ну, вот и я, — просто сказала она.

Встав из-за стола, он вышел ей навстречу. Губы тронула едва заметная улыбка.

— Я ждал тебя, — остановившись в двух шагах от нее, признался отец.

— Так уж и ждал, что сидишь на работе даже в субботнее утро, — с укором произнесла Юля и тоже улыбнулась, прижимаясь к его груди. — Я соскучилась, пап.

Спустя несколько часов, пообедав в соседнем кафе, за разговорами они неспешно дошли до частного двухэтажного дома из красного кирпича, где девушка провела все свое детство и юность. Потрепав по загривку пса, выскочившего ей навстречу, Юля взглянула на дом и невольно улыбнулась.

— Как же здесь хорошо, — повернувшись к отцу, который не сводил с нее глаз, тихо сказала она.

— Может быть, вернешься? — помолчав, все же спросил тот, уже наперед предугадывая ответ, потому что слишком хорошо знал свою девочку, которая во всем старалась идти до конца, как бы сложно ей ни было. — Тяжело тебе одной в этом городе. Возвращайся, найдем тебе место в следствии.

— Нет, пап, следствие — это не мое, мне ближе цифры, — покачала головой Юля. — Да и не смогу я уже здесь, задохнусь в этой тишине. Привыкла к грохоту города, к тому, что все время нужно куда-то спешить.

— Что-то не так? Расскажи мне, — серьезно проговорил отец, сердцем чувствуя, что у нее внутри словно натянулась струна, готовая лопнуть в любой момент. — Что у тебя случилось?

— Ничего, все хорошо. Правда. Просто устала, работы много, сессия скоро, — как можно веселее произнесла девушка, умолчав про ссору с Максимом и, тем более про опера, о котором отцу и вовсе знать ни к чему. — Я лучше в отпуск приеду, — и, заставив себя рассмеяться, обняла его за шею.

— Ну, смотри сама. Но ты знаешь, что всегда можешь вернуться, — твердо сказал он.

Она это знала. А еще знала, что никогда не вернется.

Этой ночью Юля долго лежала без сна в своей девичьей постели в комнате на втором этаже, понимая, что нужно выспаться, но была не в силах заснуть. Слишком много мыслей металось в голове, и они не давали покоя. Встав с кровати, она подошла к окну и, сев на подоконник, уставилась в темноту. Ночь была черной, с мерцающими точками звезд в бездонном небе и затянутым дымкой полумесяцем, взошедшим над темнеющим вдали лесом.

Возможно, отец прав, столица ей не по силам. Ведь чтобы выжить в ней, приходится выкладываться на полную катушку как физически, так и эмоционально. Может, действительно было бы лучше вернуться сюда, где все знакомо, и где всегда будет поддержка отца? Но вернуться означало бы признать свое поражение и, в первую очередь, перед самой собой. А отец — он всегда примет ее, что бы ни случилось, и что бы она ни сделала, только он и так отдал ей столько лет своей жизни, что теперь она просто не имеет права доставлять ему какие-либо разочарования. Пусть лучше думает, что у нее все хорошо, а со временем все наладится. Ни к чему заставлять его волноваться по таким пустякам. Пройдет пару дней, и Макс найдет возможность, чтобы помириться с ней, а опер, скорее всего, уже и не вспоминает о ней, даже не подозревая о ее страхах по поводу предстоящей ревизии, и пребывание в «Хорошево» и вовсе пролетит за работой как один день.

Обхватив руками колени и упершись в них подбородком, Юля смотрела во тьму, изо всех сил пытаясь уверить себя в том, во что почему-то не верилось, а где-то в груди застыл ледяной комочек предчувствия, настойчиво саднящий внутри, словно нашептывая: «Так, как ты хочешь, не будет. Будет совсем иначе».