Чукля

Александра Созонова, 2021

Однообразные больничные будни тянутся для мальчика Алеши бесконечной вереницей – словно длинный-предлинный товарный поезд. Лишь изредка в череде скучных серых дней случаются просветы: интересная книжка, приятный сон, визиты папы и дружба с больничной нянечкой со странным именем Чукля. Автор этой доброй и трогательной сказочной истории Александра Созонова стала победителем XI сезона конкурса «Новая детская книга».

Глава 4

Бурундук Сема

Назавтра было воскресенье. В этот день Чукля не мыла полы: у нее был выходной. Потому Алеша не ждал ее появления.

Зато в воскресенье всегда приходил папа!

Пришел он и в этот раз — как всегда, после обеда. И принес все то же: апельсины (никак не мог запомнить, что Алеша больше любит хурму) и клубничный йогурт (а не любимый черничный). Но это пустяки, главное — пришел.

Папа передал привет от мамы и ее обещание скоро приехать. Алеша покивал, улыбаясь. Затем папа спросил, как сынок себя чувствует. Алеша честно ответил, что иногда неплохо, а иногда побаливает спина и голова. Если болит сильно, он зовет медсестру Зиночку или Нину, и они делают ему укол. После укола всегда легче. После его обстоятельного ответа в разговоре наступила пауза. Правда, мальчик при этом очищал от кожуры апельсин, поэтому можно было и помолчать.

— Папа, а что означает слово «Чукля»? — спросил Алеша, прожевав одну дольку.

— «Чукля»? — переспросил папа. — Не знаю. А откуда ты взял это слово?

— Слышал, — уклончиво ответил сын. — Совсем-совсем не знаешь?

— Чукля, мукля, букля, пукля, — пробормотал папа. — Нет, не знаю. Думаю, что-то смешное. Вроде пакли.

— Это на языке коми, — пояснил мальчик.

— Ну вот, а я русский. Языка коми не знаю. Наверное, мама знает.

— А ты не можешь у нее спросить, когда она позвонит в следующий раз?

— Спрошу обязательно, — пообещал папа. — Надо только слово не забыть. И где только откопал такое…

Папа вытащил из кармана записную книжку и вписал в нее незнакомое слово.

— «Чук-ля». Самому интересно стало. Как только позвонит — тут же и спрошу.

Алеша раздумывал, рассказать ли папе про странное знакомство. Будь перед ним мама, он бы ничуточки не колебался. Выложил бы со всеми подробностями: и про осиновый пропуск, закатившийся под батарею, и про запах тайги, и про сладкий подарок. Мама бы расспрашивала, ахала, удивлялась. Растолковала бы, что означает странное прозвище. Отведала меда, причмокнув и похвалив угощение…

Впрочем, медом можно угостить и папу — отчего эта мысль сразу не пришла ему в голову?

— Пап, смотри, что у меня есть! — Алеша достал из тумбочки баночку с ложечкой. — Попробуй! Это сладко.

— М-м-м… — Папа попробовал и облизнулся. — Мед! Действительно сладко. Откуда он у тебя?

— Угостила санитарка. Которая пол моет.

— Добрые здесь санитарки. Но знаешь, это очень необычный мед.

— Еще бы! Он не с пасеки, а из дупла дуба. Его медведи едят.

— Вот как? Знаешь, сынок, нужно спросить у Игоря Петровича, можно ли тебе это есть. При твоей болезни можно далеко не все, а это особенный продукт. К тому же не покупной, а самодельный.

— Самодельный, — подтвердил мальчик. — Его пчелки сами делали. — Он испугался, что папа заберет баночку и не отдаст до разрешения врача. — Я завтра спрошу на обходе. Обещаю! А до этого есть не буду, ни капельки.

— Нет, сынок, я спрошу. Завтра по телефону. Я ведь и без того звоню, справляюсь о твоем самочувствии. Надо бы прийти лично поговорить, но — работа проклятая. Не отпустят меня никак.

К счастью, папа не стал забирать баночку, и Алеша благополучно вернул ее в тумбочку.

А вечером пришла Чукля. Хотя Алеша совершенно ее не ждал: во-первых, у нее выходной, во-вторых, вчера она так обиделась на его незнание языка коми и так возмущенно унеслась прочь…

Но она пришла, вопреки всему. Видно, не умела долго держать обиду. И пришла не одна, что самое удивительное.

— Это кто? — потрясенно спросил Алеша, когда из ее рук на кровать к нему выпрыгнуло нечто маленькое и шустрое с пушистым хвостом и пятью темными полосками вдоль спинки.

— Бурундук! — гордо объявила Чукля. — А знаешь, как его кличут? Сема!

— Это мне?! А откуда он взялся?

— Из тайги, откуда ж еще? Тебе, кому ж еще?

Чукля была оживленная и румяная. И всегдашний ее запах усилился: словно и вправду пришла она прямиком из заснеженной тайги.

Бурундук Сема тем временем с кровати перескочил на тумбочку, с нее на подоконник, взобрался, цепляясь когтистыми лапками, по шторе на карниз, пронесся по нему, как канатоходец в цирке, и спикировал на стол. Поумерив прыть, принялся исследовать его поверхность.

— Ух ты! — восхитился Алеша, глядя на ловкого и отважного зверька.

— Дружок-корешок тебе будет, — объяснила Чукля. — А то все один да один. Неладно это.

— Ко мне папа сегодня приходил, — сообщил мальчик.

— Раз в неделю на полчаса? А этот все время с тобой будет. Богат Ермошка: есть собака да кошка. Бурундучок-то и веселый, и смышленый. Золотой малец. Ты только с завтрака-обеда ему чуток откладывай да водички наливай. Вот сюда. — Она вынула из кармана блюдечко и маленькую мисочку. — Он спасибочки говорить не умеет, но зато по-другому отблагодарит.

— А его у меня не заберут? — с опаской спросил мальчик.

— А я его научила, что делать. Как шаги за дверью заслышит — нырк под кровать да и затихарился там. Не боись, он умный. Поумнее многих, что здесь бока на кроватях отлеживают.

Алеша протянул к зверьку руку.

— А погладить его можно?

— Это как он сам решит. Он зверь самостоятельный: станет тебе доверять — и погладить даст, и за ушком почесать. Только не обижай мальца и кормить не забывай.

Бурундучок доверился мальчику и не убежал, когда тот осторожно провел пальцами по полосатой спинке.

— А мед он будет есть?

— Мед не будет. Мед сам лопай — как эта банка кончится, еще притащу. А вот кашку и молоко будет за милую душу.

— А Семой ты его назвала?

— С какой стати? Мамка его так назвала. Ой, забалакалась я с тобой, а мне ведь еще трех своих оглоедов кормить. Побегу я: с утра не лопавши, бедные.

— У тебя есть оглоеды? — удивился Алеша. — А какие они? Они с тобой живут?

— Со мной, где же еще? Я ведь тут, при больнице обитаю: каморка в подвале. И они со мной. Ух и весело нам вчетвером! Ежиха Наташка, хорек Глебушка и заяц Валера.

— Ничего себе! Красота… Целый зверинец.

— А то. Когда тебе получшает и доктор из палаты разрешит выходить, позову в гости. Благо на улицу идти не надо, рядышком тут. На всех поглядишь. А сейчас прощевай: зверье оголодалое, того и гляди друг дружкой покушают.