Погода для свитера

Александра Тонкс

Возможно, завтра оборвётся ваша жизнь. У вас есть лишь одна ночь и телефон, чтобы позвонить кому-то. Кому вы позвоните? Что вы скажете ему?ЭМи всю жизнь провела в окружении собственных тайн, у неё нет родственников, её супруг в больнице на подготовке к серьёзной операции по спасению его жизни. Ей практически совсем некому позвонить, чтобы рассказать о том, сколько она прошла испытаний, путешествуя по городам, и почему оказалась на уединённом острове на краю света.Позволите ей позвонить вам?

II

23:09.

Никогда не понимала эту современную манеру людей ― оставлять голосовые сообщения. Теперь, когда сама набираю Ваш номер раз за разом и невольно загружаю ваш автоответчик, я наконец-то осознала, что это такое.

Голосовые сообщения ― одинокие и неполноценные телефонные звонки. Как дети, которых любит только один из родителей. Второй слишком занят другой семьёй или вообще не знает о своём потомстве, потому что на данном этапе его не планировал. Недокормленные, недолюбленные диалоги становятся монологами.

Мне впервые настолько не с кем поговорить, что я порождаю их. Один за другим.

23:14.

Здравствуйте, Артур, это снова я. Уверена, Вы уже надеялись, что это кто-то другой, такой же бестолковый и не смирившийся с вашим ночным дежурством.

На самом деле я хочу Вас побеспокоить только из-за одного. В последнем сообщении я сказала, что мне не с кем поговорить, поэтому я и терроризирую ваш телефон, но очевидно, это ложь. Я знаю много номеров, которые всё ещё можно набрать в это время суток и это не будет невежливо. У нас с Вами замечательные соседи, некоторые из которых будут рады позднему гостю в моём лице. Тётушка Белла не только впустила бы внутрь, но и охотно поделилась бы при этом недавно испечёнными пирожками и договаривала бы за меня все признательные предложения. Агата предлагала бы с победным видом выпивку на двоих, чтобы откровения лились охотнее. Рубен бы организовал прогулку поближе к морскому шуму, и в ответ на мои слова молчал так же прекрасно, как эта телефонная трубка. Вы знаете, что эта радость отчасти фальшива, потому что для них мой стук в дверь ― всего лишь надежда на то, что они получат новые зацепки к моей тайне, такой интересной для их обсуждения. Но ― как здорово! ― Вы всего лишь слушатель сегодня и не можете вставить это колкое замечание в поток моей речи.

Словом, на сегодня я могла бы найти себе кого-то более разговорчивого, чем ваш автоответчик. При желании.

Но когда я говорю Вам «мне нужно поговорить», это означает только одно: мне нужно поговорить именно с Вами.

Никаких приступов одиночества, заставляющих бесцельно слоняться от стены до стены. Я всегда точно знаю, каким делом заполнить свой досуг, и если оно не полезное, то по меньшей мере для меня очень приятное уж точно.

Никакого словесного зуда, подначивающего наговорить хоть кому-нибудь что-нибудь. Я интроверт, которому это не свойственно, напоминаю Вам об этом впервые устно, а не тишиной в вашем обществе.

Никакой скуки, отдающей сонливостью и загоняющей людей стаями в интернет. Честное слово, у меня всегда есть я, а с собой мне не скучно.

И нет, мне совсем не важно, как кто-то другой мог бы окрасить эти мои ночные часы, я не хочу об этом думать. Меня не интересует, что могут в ответ мне сказать другие люди, если мои слова стремятся только к Вам, хотя сегодня Вы как ответчик, будем говорить прямо, на двоечку. Я сообщаю Вам, что хочу поговорить. Когда я произношу это, будьте уверены: это предназначено только Вам. Для остальных я всё тот же интроверт в коконе, не самым здоровым образом реагирующий на внешний раздражитель.

Я не хочу пирожков. Даже таких вкусных, как у тётушки Беллы.

Я не хочу выпивки, особенно в компании Агаты, пусть она и предложила бы что-то недешёвое. Тут не стоит и говорить о том, что мне сейчас никак нельзя алкоголь, я просто не хочу пить с Агатой. Да и она бы охотнее опрокидывала шоты с эМ, а не со мной. Или со мной, но только ради того, чтобы побольше узнать про эМ.

Я даже не хочу гулять, признаваться и слушать волны в ответ, хотя волны во многом лучше неловких ответов.

Я хочу поговорить с Вами, Артур. И Вы не имеете право на этот запрос ответить переадресацией.

23:23.

Если Вам мешает посторонний шум, то это я тереблю вашу визитку. До сегодняшнего дня она жила в кармане моего пиджака и не покидала его пределов. Мне не хотелось, чтобы эМ уследил за тем, как я позволяю ей находиться рядом со мной. Сейчас его нет дома, и карточка под предлогом моего удобства переехала временно поближе к телефону.

Помните тот день, когда Вы оставили мне её? Мы договаривались о том, когда я и эМ придём в больницу, где Вы работаете, и Вы протянули её мне. Жест был таким резким, тогда мне показалось, что Вы уже давно ждёте повода для того, чтобы отдать её мне. И я почти произнесла вслух это своё подозрение.

— На этом маленьком острове, где все друг друга знают, Вы каждому соседу раздаёте визитки? ― так я спросила, едва ли не смутив Вас.

— От прежних хозяев мне достался очень трудно запоминающийся номер. Но ещё более трудно мне было бы изменить его, так как с переездом в последний дом хлопот мне хватало, ― ответили Вы.

ЭМ наблюдал за нами, мы стояли в прихожей, а он выглядывал из-за угла кухни. Я не видела, но чувствовала его взгляд, и протяни Вы мне тогда бумагу, я могла бы, стоя спиной к нему, зарисовать его. Всё очень просто: он отражался в ваших глазах, которые постоянно проверяли, смотрит он за нами или нет.

Сейчас бы Вы не узнали свою визитку. Время моими пальцами потрепало её в те моменты, когда я нервничала и искала запасные выходы из ситуаций, в которые себя загнала. Она будто бы была тем самым запасным выходом. Крайним выходом. О нём напоминают, чтобы знать, что всегда есть куда отступить, но им стараются не пользоваться. Я не доставала её из кармана, но всё время запускала туда руку проверить, на своём ли она месте.

У Вас и впрямь трудно запоминающийся номер, Вы не соврали! Сколько раз я набирала эту комбинацию цифр за сегодня, до сих пор не выходит этого сделать, не взглянув на подсказку. Когда работа позволит Вам обзавестись возлюбленной, и Вам захочется детских доказательств любви, не просите её сделать татуировку с вашим именем. Оно слишком уж распространённое. Пусть нарисует на себе ваши цифры.

Да, моё чувство юмора сегодня не в форме.

Артур, если я подсяду на голосовые сообщения и продолжу звонить Вам, я точно выучу эту проклятую комбинацию, пароль от удалённого доступа к Вам, шифр, взламывающий ваш слух.

А как было бы хорошо, если бы Вы всё-таки пощадили мою память. Постарайтесь хотя бы постараться.

Всё, кладу трубку. С надеждой, эМи.

23:43.

Знаете, как много вопросов появляется в тот момент, когда на них некому ответить? Вот я сейчас знаю как никто другой.

Больше всего мне интересно то, каким было Ваше первое впечатление обо мне. У разумного человека оно не может быть решающим, но о нём всегда вспоминаешь где-то в середине или конце пути, сравнивая его с тем, что знаешь теперь. И удивляешься совпадениям.

Какой Вы увидели меня, когда мы приехали? Уставшей, растрёпанной, загнанной в угол? Воодушевлённой, полной надежд, восторженной от красоты здешних пейзажей? Увидели ли Вы в этом человеке меня?

Помню всеобщее любопытство, прикованное к нам. Это похоже на слишком короткое платье, в котором некомфортно появляться на людях. Тысячи обычных движений становятся неудобными. И дело ведь не только в том, что мы переехали на остров, где редко появляется кто-то новый. Дело в том, что мы приехали вместе.

Молодые супруги, лелеющие свою любовь. ЭМ сказал, что мы больше похожи на героев фильма широкого проката, чем на реальных людей. Надо признать, его яркая внешность идеально подошла бы для такого кинематографа. ЭМ неохотно расцепляет наши руки, чтобы ответить на чужое приветствие. Я смотрю на эМ, прежде чем ответить на чей-то вопрос о нас, ищу поддержку в его взгляде. Нас окружают люди, и тогда мы прижимаемся друг к другу спинами, как закрывающие друг друга ― от пуль. Вместо того, чтобы представиться нормальными именами назвались только буквами ― эМ и эМи. Действительно картина, достойная экрана.

Мы контрастировали с действительностью, тем и приковывали внимание. Вам всем ― да-да, и Вам в особенности, Артур, ― так страстно хотелось найти в нас какой-то изъян, который не вписывался бы в «экранную идиллию».

И вот Вы принялись искать. А я принялась Вам подыгрывать. Если мне нужен был собеседник вне общества эМ, я выбирала Вас. Если я видела, что Вы не знаете, под каким предлогом со мной заговорить, я подходила к Вам и ненароком показывала именно тот шрам на руке, который Вы ещё не видели. Я обдумывала вашу реакцию и считала, что точно знаю, что именно происходит у Вас в голове.

Вы теперь назовёте меня актрисой. И я искренне обижусь на Вас.

[пауза]

Что ж, может быть, Вы правы, но учтите: мой театральный реквизит и есть моя жизнь.

23:49.

Это я явно сгоряча положила трубку, я ведь не всё сказала из того, что хотела бы сказать. Смешно, но… я и вправду обиделась. Заранее. Наперёд.

Вернёмся к вопросам. Мне, в самом деле, любопытно посмотреть на себя вашим первым взглядом. Только вспомнив о нём, Вы смогли бы объяснить мне одну важную вещь, которую я не могу выяснить, оглядываясь сквозь все свои путешествия.

Почему людей так тянет смотреть на тех, кто живёт по-другому, не так как они?

Что такого заманчивого они видят, прилипнув к чужому оконному стеклу, за которым живёт кто-то, кто сильно отличается от них? Отличается так, как я и эМ отличались от Вас.

Мне не хватает смелости постучать к соседям и спросить их об этом. Мне её не хватает, потому что она не нужна мне: я не хочу задавать этот вопрос чужим людям. А Вы… разве может человек, слушающий несколько ночных голосовых сообщений подряд, быть чужим? Разве что из-за того, что не ответил на звонки. У Вас-то на этот счёт причина уважительная.

Хотелось бы верить, что завтра Вы будете звонить и под звуки гудков формулировать ответы на вопрос.

«Би-и-ип» ― «эМи, поверьте, я сам хотел бы знать, почему что-то незнакомое, инородное, чужое так притягивает взгляд, но я не психолог». Слишком обычно и вежливо, но с намёком на честность, ― вот это в вашем стиле всецело.

«Би-и-ип» ― «эМи, Вы слишком преувеличиваете, безусловно, нам всем было интересно смотреть на парочку, только что приехавшую к нам, здесь не часто бывают гости, но всё-таки, мы не прилипали к оконным стёклам». Если Вы хотите меня разочаровать, то это подойдёт.

«Би-и-ип» ― «ох, эМи, Вы прибыли с континента, одевались и говорили по его моде, которая ещё не успела до нас дойти, мы обязаны были приглядеться к Вам, чтобы знать, стоит ли нам ровняться на материк». Нет, пожалуй, вот это даже куда большее разочарование, чем предыдущее.

«Би-и-ип» ― «это же очевидно, эМи, женская половина населения, вне зависимости от возраста, просто вздыхала по вашему яркому мужу и завидовала вашим нежным прикосновениям, к которым никто здесь не привык, поэтому мы дружно взвешивали прочность вашего союза, оценивая шансы на ваш развод». Да, в этом случае Вы замечательно промолчите о мужской половине населения, к которой относитесь. А когда я это подчеркну, сделав вывод, что я куда менее привлекательна, чем эМ, Вы начнёте ещё замечательнее оправдываться. Это всё тоже слишком похоже на действительность.

«Би-и-ип» ― «Вы должны знать, эМи: когда люди встречают того, кто живёт так, как они жить не осмелились, они всегда щедро одаривают вниманием этого человека; задаются вопросами: лучше или хуже ему живётся, могли бы ли и они жить так же, что бы они делали на его месте, и почему же они всё-таки не оказались на его месте; а главное, что никак не даёт им покоя там, за оконным стеклом: в чём же они, недостатки вашей жизни, где же они, доказательства того, что Вы живёте хуже них». Это пришло бы Вам в голову на последнем гудке. И едва ли не сорвалось бы с языка. Наверное, это и было бы вашей правдой.

Мне неловко стоять в обществе книг и кистей эМ и разговаривать с Вами, сдирая кожу с ваших мыслей, да ещё и так настойчиво. Неловко, потому что он и сам как будто бы тоже здесь и всё слышит, а мне бы этого хотелось меньше всего.

— Почему тебе так важно его мнение? ― спросит эМ у меня, подслушав всё, что я Вам наговорила.

Для того, чтобы подобрать ответ на его вопрос, у меня-то не будет гудков. И мне придётся наспех прийти к Выводу о том, что юлить бесполезно. Я не решусь посмотреть ему в глаза. Но всё же отвечу.

— Потому что нам очень часто важнее чужое мнение, чем полная правда, которую знаем только мы с тобой. Но никто и никогда в этом не признаётся. Даже ты. И правильно.

[пауза]

Ужасная ночь, Артур. Ужасная идея ― звонить Вам. Ужасно, что мне это всё так важно.

ГОРОД НОМЕР ДЕВЯТЬ

представляет собой остров. Мы никогда ещё не жили на острове. И судя по тому, что лопочет Она, ей это кажется таким романтичным. Я уже в девятый раз вижу то, что разлюбил ещё на четвёртый раз.

В детстве мы копили монеты на аттракцион с горками, куда нас по ростовому ограничению не пускали. И когда, наконец, хватило мятых бумажек на двоих, и высоту, с которой я смотрю на пол, сочли приемлемой, уселись мы в свои кресла, пристегнули нас ремнями, я гляжу на Неё, а у Неё глаза такие, что в них салют отражается. И никто его больше не видит. И говорит Она на глубоком вдохе, представляет, как мы сейчас полетим репетировать ощущение бегства.

Вот перед каждым городом примерно то же самое. Она меняется в интонациях и зрачках. Сначала я купился на эту внешнюю перемену, рассчитывая, что Она такой и останется, но нет же. Все салюты какие-то кратковременные.

А тут остров. Остров ― это особый случай, которого в нашей жизни ещё не было. Ладно, даже меня трогает этот зрительный обман: остров далеко обособился от суши и кажется, что через море всё, что раньше мешало нам спокойно жить, не дотянется. Если только не даст взятку продажному чиновнику, который потом решит соединить остров и материк мостом. Мои искренние пожелания ему заранее обвалиться.

Остров выбрала Она и салюты у неё в зрачках обзавелись новым спонсором. Таким, который прямо не скупится на пиротехнику. Потом Она три раза спросила меня, почему я не смотрю Ей в глаза.

Короче. Три часа пути от материка ― и ты здесь. По моим меркам здесь чуть холоднее, чем предполагает мой комфорт. Это не тот остров, который в солнечное время покрывается обнажёнными телами по линии пляжа. Да и подъём от воды к обитаемой местности такой крутой, что спускаться назад к воде не захочешь. Если только это не твой поход в один конец, когда ты решил утопиться. И то проще спрыгнуть с выступа. Умрёшь раньше, чем оценишь удовольствие наполнения лёгкими ледяной водой.

Это остров погоды для свитера. А свитеров здесь живёт порядка всего-то двух тысяч. И с самыми ближними соседями мы уже успели познакомиться на званом ужине. Званым его только Она называет, гости вообще говорят, что это непременный Ритуал Знакомства.

Я назвал его церемонией посвящения в свитеры. Мы были приняты вопреки нашим странностям. А может, и благодаря.

СПИСОК ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫХ ОБИТАТЕЛЕЙ ОСТРОВА

1. Модный свитер по имени Агата.

Круглолицая (да и круглотелая) медсестра лет под тридцать в больнице Елены Грин. Подчёркивается её образ пышными тёмными кудрями. И низким голосом, который она прокурила, выбегая из больницы на улицу в рабочие перерывы. Агата по-модельному ухоженная и постоянно на диете, но всё же при пышном теле, что всё равно не лишает её обаяния. И всеми силами борется с запахом сигарет, преследующим её. Имеет южные корни, что отчётливо прослеживается в её экзотичной внешности, но живёт на этом острове всю жизнь, одна воспитывает маленького сына и как-то даже слишком гордится показной независимостью от мужчин. От неё веет не столько сладким парфюмом, которым она пытается перебить табак, сколько песней «I Will Survive».²

Агата Ей не понравилась с первого взгляда. Или с первого моего на неё взгляда.

2. Добрый свитер тётушка Белла.

Что очень важно, слово «тётушка» не отделяется от слова «Белла». Если вы говорите о какой-то Белле, то точно говорите не о ней. Тётушке Белле, может, лет пятьдесят, может, шестьдесят, а может, и семьдесят, и она знаменита тем, что в ней уживаются сразу две личности: тётушка-советчик и тётушка-кулинар. Если легенды не врут (а судя по её поведению за столом, они не врут), к её домику постоянно прибивает кого-то волной голода или тоски. Тётушка Белла оставила позади лучшие годы и любит окунуться в чужую беду. Готовить она тоже очень любит. Когда что-то на нашем столе сравнивали со стряпнёй тётушки Беллы, это было высшей формой лести. Муж тётушки Беллы скончался так давно, что упоминается он только тогда, когда тётушка Белла хочет вспомнить славную и поучительную историю. Время от времени её навещают более молодые родственники с континента. Живёт она за счёт сериалов по телевизору и в реальной жизни. Чем она ещё занимается, я так и не понял.

3. Жёлтый свитер по имени Лука.

Вообще его очень часто называют «такси». Можно сказать, Лука ― целая организация наёмного перевоза граждан острова в любую его точку. Он же и водитель. Знает не только абсолютно каждый свитер в городе, но и весь остров досконально, возить может с закрытыми глазами. Хотя это никто ещё не проверял, потому что полетать со скалы в его жёлтой машине не хочется. Лука очень доброжелательный. И очень болтливый. Даже жадный до разговоров за жизнь. Если на острове появится немой, он откажется его возить, пока тот не научится говорить. И потом будет гордиться этим ― вылечил неизлечимого. Болтать он обожает примерно так же, как я ― составлять списки. Любимый предмет его шуток ― водители общественного транспорта острова. За столом проявил самый пылкий аппетит и хвалил все блюда, немного вызывая ревность у тётушки Беллы.

Чуть не забыл, у Луки есть жена и некоторое количество детей. На званом ужине они не присутствовали, да и вообще неизвестно, выходят ли они из дома. Я ещё не совсем понял, семья это его или жизненная обязанность, но Она сказала мне, что вероятен только второй вариант.

4. Тёплый свитер Дея.

В числе прочих мне даже не сразу удалось заметить её, но имя запомнилось сразу. Она сперва показалась мне молчаливой, но оказалось, что она просто не заставляет себя под гнётом этикета поддерживать темы, которые ей не интересны. Провела на острове своё детство, потом уехала на континент, и подробности о её жизни там история умалчивает. Известно только, что Дея стала психологом и вышла замуж, воспитала дочь. На остров вернулась уже в возрасте, близком к пятидесятилетию (выглядит Дея значительно моложе), на континент выбирается, как я думаю, только к могиле дочери. Именно Дея снабжает всех свитерами. Она очень неплохо шьёт. Куда делся муж, спрашивать неудобно, да и смысла особо не имеет.

5. Хипстерский свитер по имени Артур.

Очень неприятный педантичный рыжеволосый тип. Своей внешней «приличностью», которая мне кажется только его панцирем, напомнил мне Упыря. Моё невезение состоит в том, что он ― уважаемый доктор в больнице имени Елены Грин и все почему-то так очарованы им, даже Она, похоже. Проявляет нездоровый интерес к нашей загадочности в духе тётушки Беллы. Со всей вежливостью обещает помочь не только с моим обследованием, но и выздоровлением, а Она даже не даёт мне шанса отказаться от его помощи. Категорический противник курения, и вообще очень надменно смотрит на всё, что не вписывается в здоровый образ жизни. Хотел сделать Ей комплимент по части отличной готовки, но не получилось ― готовили-то мы с Ней вместе. К удивлению всей женской половины острова, до сих пор не женат. Ну, или женат на своей работе, как он сам «остроумно» подметил.

6. Чёрный свитер Зара.

Не имею понятия, как она вообще оказалась на этой церемонии. Возможно, только из-за того, что её дом как раз напротив нашего. И в это в общем-то всё, что я могу о ней написать, потому что больше ничего мне неизвестно. Я бы объяснил заголовок её пункта её мрачностью, но свитер у Зары действительно чёрный. Как и волосы. С самой первой встречи, которая состоялась ещё до ужина, случайно, мне хочется её нарисовать.

Она не из тех, кого бы подвёз Лука.

7. Свитер не по погоде Регина.

Самая молодая среди нас, но тяготит своим присутствием всех. Она приехала на остров четыре года назад, отец выселил её сюда в качестве воспитательной меры. Регина всё время говорит, что вот-вот на днях уезжает с острова в «нормальную жизнь», но это «вот-вот» длится как раз все четыре года. Постоянно подчёркивает своё обеспеченное положение, утверждает, что прекрасно поёт и однажды мы по телевизорам увидим её на большой сцене континента. Истории её жизни зависят от её настроения, общее в них только одно ― она пережила нереальные страдания и приключения, каким-то чудом выжила в них, а на остров её отправили реабилитироваться. Не умеет курить, но всегда носит при себе сигареты. Заработала себе много проблем со здоровьем, поэтому регулярно наведывается в больницу. Я не врач, но отчётливо вижу в ней только один диагноз ― ипохондрия. А вот Она заметила в Регине ещё и сильный интерес к Артуру. Если Регина когда-нибудь уедет отсюда, на континент обрушится сильный ветер, вызванный нашим общим вздохом облегчения.

8. Унылый свитер Эльдар.

Унылый, потому что трудно быть учителем с жизнью на виду у своих учеников. Одеваться приходится скучно, да и вообще все свои проделки тщательно прятать от общества. А в том, что проделки у него ого-го, отчего-то не сомневаюсь ни я, ни тётушка Белла. Что преподаёт в школе Эльдар, я так и не запомнил. Главное, что запоминается в Эльдаре ― его хитрый скрытный вид енота, который что-то стащил у тебя и смотрит, прикидывая в уме, сообразишь ты об этом или нет. Все думают, что именно он отец ребёнка Агаты. Что-то я уже жалею, что выделил Эльдару отдельный пункт в своём списке. Любовь к сигаретам он тоже пытается скрыть. Думаю, с алкоголем то же самое.

9. Свитер с якорями по имени Рубен.

Рыбак. Она говорит, что он и остров ― единое целое. А мне кажется, он слился воедино не с островом, а морем, которое его омывает. Он всегда знает, что там, у подножия скал, он спускается к воде ежедневно. Именно он сдал нам дом, но запах рыбы отсюда забрал не окончательно. Кстати, он и вправду ходит всё время в одном и том же свитере с якорями. В нём он встречал нас, в нём явился на церемонию посвящения, в нём каждый день шагает к спуску. Ему его Посейдон подарил, отвечаю.

Девятый остров ― земля одиночек. И среди них появляемся мы. Одиночка в двух телах. Мы точно не разочаровали местных жителей.

Кстати, вот что забыл написать.

Когда мы впервые сели в кресла аттракциона, на который так долго копили, и всё-таки прокатились на нём, он разочаровал нас обоих. Просто пока мы копили рост и монеты, оказалось, что мы переросли эти горки. Полёт не захватил нас.

Вот только мы оба тогда в этом не признались.

М

Примечания

2

«I Will Survive» («я выживу») — знаменитая песня Глории Гейнор о разрыве с любимым человеком, который автор намеревается гордо пережить.