Семь портретов

Александра Флид, 2015

Рита уходит от мужа в жестокое время, когда разводы считаются неприемлемыми в приличном обществе. Оставшись в одиночестве, она понимает, что у нее нет своих друзей, нет родственников и каких-либо перспектив. Артур работает в кондитерской, снимает одну меблированную комнату и старается не сближаться с окружающими. Но однажды его внимание привлекает грустная женщина, которую он видит на оживленной улице. Странное знакомство перетекает в крепкую дружбу, за которой следует нечто большее.

Глава 7

Рита. Первый портрет

Беседка никак не хотела превращаться в парник — пленка постоянно отставала от хрупких колонн, и даже порыв ветра средней силы мог запросто сорвать тонкую защиту. После такого на деревянных столбиках оставались вбитые по самые шляпки гвозди, на которых красовались кусочки оторванного полиэтилена. Рита решила отложить работу с беседкой до весны, и теперь все цветы были расставлены на полу в столовой. Эта небольшая комнатка, примыкавшая к кухне, была практически пустой — здесь находился лишь обеденный стол и пара стульев. Поэтому выстроившиеся вдоль стен горшки с цветами не создавали больших неудобств. Единственное, что беспокоило Риту — недостаток солнечного света. Впрочем, в зимний период морозы и сырость были страшнее хмурой погоды и маленьких окон.

Для того чтобы изготовить хорошую открытку, требовалась определенная техника, но у нее не было пресса, станка или даже обыкновенной фанеры для того чтобы создать рабочую основу. Пришлось довольствоваться кусочками картона, оставшегося от коробок, которые она использовала для перевозки вещей.

Полы многострадальной беседки жалобно скрипнули, когда Рита вынесла из дома стул и установила его под крышей этого летнего убежища. Возможно, когда-то беседка была действительно красивой — деревянные колонны были покрыты замысловатой резьбой, а легкие перила выглядели изящно и тонко. Внутри не осталось скамеек, да и стол, очевидно, был вынесен еще задолго до того, как дом выставили на продажу. Но теперь, сидя здесь и кутаясь в свое любимое драповое пальто, Рита впервые ощутила, что это ее дом. И пусть вид изнутри был бедным, а также явно требовал хорошей краски и лака — это была ее беседка. Она могла свободно провести под этой на удивление хорошо сохранившейся крышей ближайший час.

Она вынула из небольшой коробочки стопку оставшихся открыток. Первые она сделала, еще учась в школе — это были образчики, которые так и не нашли своих адресатов, поскольку хозяйка оказалась настоящей трусихой. Она постоянно делала подарки, но не решалась отдать их, боясь, что ее оттолкнут или поднимут на смех.

На некоторых из них были закреплены гипюровые бантики и бумажные ленточки. Иные были украшены сухими цветами и аппликацией. Однако чем новее становились открытки, тем сдержаннее казался декор — взрослеющая создательница использовала только акварель, графику и каллиграфическую роспись. Зато качество материалов улучшалось — последние карточки были изготовлены из белого рисового картона и даже хранили аромат дорогих чернил.

Теперь для того чтобы делать открытки от руки, не оставалось времени. Нужно было подумать о том, как можно тиражировать оригинальный рисунок.

Мальчик зашел уже после того как она покинула задний двор, и Рита даже обрадовалась этому — если бы он оказался у калитки немного раньше, то она наверняка не смогла бы услышать колокольчик.

— В магазине двухчасовой перерыв — важные клиенты объясняют работодателю все тонкости будущего заказа, — торопливо объяснил он, как обычно, пропуская ее вперед и придерживая дверь. — Я решил, что настало время прийти к вам, оставить фотографии. Вечером, возможно, заберу, когда буду идти к реке. Или после того, как сделаю снимки.

Рита кивала, показывая ему, что все понимает и не сердится за неожиданное вторжение.

— У меня сейчас нет никаких важных дел, вы можете приходить, когда вам удобно, — дабы успокоить его, сказала она.

— Я не отниму у вас лишнего времени, просто хотел отдать вам это.

Он спустил с плеча кожаную сумку, вынул перевязанные шнурком фотографии и вручил ей.

— Вот и все.

— И вы даже не останетесь на чай? — удивилась она.

Живя среди людей совершенно иного круга, она не привыкла, чтобы люди уходили прямо с порога, но Артур, по всей видимости, был еще и очень смущен.

— Я должен вернуться как можно скорее.

— Вы на вашей машине?

Его щеки явственно порозовели, и он выглядел даже забавно. Рита не могла удержаться от улыбки. Хотя Артур был явно старше Робби, она чувствовала знакомое умиление, глядя на то, как он говорит и пытается выразить свои мысли. Своей неопытностью в общении с людьми он напоминал ей сына, хотя этот момент у Робби прошел уже несколько лет назад. Теперь он держался довольно уверенно и научился говорить, глядя собеседнику прямо в глаза — Антон воспитывал его, приучая вести себя достойным образом, в каком бы обществе он ни находился.

— Да, я оставил ее у входа в переулок.

— Хорошо. Тогда возвращайтесь к ней и спешите на работу, думаю, опоздание не пойдет вам на пользу.

— Спасибо, — непонятно за что поблагодарил ее он, поспешно выходя за дверь.

Почему он приходил вновь и вновь, если ему было так сложно находиться в этом доме? Рита вздохнула, выходя следом, чтобы проводить гостя.

В этот самый момент колокольчик зазвонил вновь, и она подняла глаза, стараясь разглядеть еще одного посетителя. К ее удивлению, это был Антон, о котором она совсем недавно вспоминала.

Призвав на помощь все свои силы для того чтобы удержать бесстрастное выражение лица, она прошла вместе с Артуром до конца дорожки и осторожно отворила дверцу, выпуская его.

— Добрый день, — сдержанно поприветствовал их Антон.

— Добрый день, — повторила она.

— Представишь меня своему другу? — спросил он.

Стандартный обмен любезностями, ничего не значащими фразами — в мире, где жил Антон, такое происходило постоянно. Рита знала, что он каждый день знакомился с новыми сотрудниками финансовых предприятий партнеров, но забывал их имена уже через пять минут, поскольку секретари, клерки и кассиры менялись почти каждую неделю.

Запомнит ли он Артура? Скорее всего, нет — бедный мальчик так быстро скрылся из виду, что вряд ли Антону удалось даже разглядеть его лицо.

— Чем обязана? — нейтрально спросила она, пропуская уже второго гостя в дом.

— Решил посмотреть, как вы живете. В этом доме проводит будни мой сын?

— Да, именно в этом.

Он придирчиво разглядывал кусты, которые нужно было подстричь гораздо раньше. Теперь, когда наступали холода, было уже поздно.

Пусть думает что хочет.

— Я пришлю вам нашего… своего садовника.

— Не стоит, мне нравится такой вид.

Она открыла перед ним дверь, гадая, что он скажет, увидев тяжелые портьеры и старомодную мебель. Антон прошел в гостиную, двигаясь медленно и осторожно.

— Я не привык думать о том, что теперь мы живем в разных домах, но должен заметить, что гостиная выглядит вполне достойно. Однако если ты хочешь сменить портьеры, то…

Рита тихонько рассмеялась, и он оглянулся.

— Что смешного?

— Ничего. Я ждала, когда ты скажешь что-то подобное. Нет, меня все устраивает.

— Ты ведь никогда не любила темные цвета. Или ты так умело притворялась?

Разговор явно направлялся не в то русло, и Рита поспешила заглушить драматические нотки беседы.

— Робби вернется только через два часа. Может, выпьешь чаю?

— Ты приготовишь сама?

— Сама.

— Пожалуй, не откажусь.

Он, наконец, снял свою шляпу и опустился в одно из кресел.

— Я вернусь через минуту, — предупредила его она, выходя за дверь.

Им еще не приходилось говорить так спокойно и неторопливо. С тех пор, как были проставлены все подписи, и формальности остались позади, прошло достаточно времени. Теперь они оба сумели остыть и о многом подумать.

Разливая чай, она впервые заметила, что в этом доме была совершенно иная посуда. Возможно, Антон не привык пить чай из чашек без позолоты и ручной росписи, но ничего другого она предложить ему не могла.

— Тебе нравится такая жизнь? — спросил он, когда она опустилась в кресло напротив него.

— Отчего же нет? Я всем довольна.

Антон осторожно держал в руках блюдце и чашку, стараясь глядеть куда угодно, только не на нее.

— Я ни разу не пил твоего чаю. Подумать только, с тех самых пор, как мы поженились.

— Это поправимо. Приходи каждую неделю, и я буду угощать тебя не только чаем, — стараясь не выдавать своего напряжения, полушутливо предложила она.

— Ты готовила для меня хоть раз за все наши годы?

Рита смотрела на его безупречно отглаженную сорочку, застегнутый на все пуговицы серый жилет, шелковый галстук и черный пиджак, и ей казалось, что в нем совершенно ничего не изменилось. Разлука с ней не подействовала на него, и сейчас развод показался правильным решением — возможно, ее присутствие ничего для него не решало.

— Тебе не довелось пробовать то, что у меня получалось, — уклончиво ответила она.

— Было бы любопытно.

— Ты волен прийти к нам на обед когда захочешь, — зная, что он все равно не сможет найти на это время, великодушно сказала она.

— Я приду. В котором часу вы обедаете?

— По воскресеньям я стараюсь успеть к часу пополудни.

— Жди меня на этой неделе. Чем порадуешь?

— Я еще не думала об этом. Теперь, когда я больше не твоя супруга, мне не придется беспокоиться о том, чтобы угощение пришлось тебе по душе, не правда ли? — Антон даже отпрянул от нее, и она еще раз засмеялась. — Боже, не принимай эти слова близко к сердцу, я просто шучу.

— Шутишь?

Рита остановилась на мгновение, вспомнив, что слово «шутить» не использовалось в их семье.

— Да. Это было глупо, прости меня.

— Все в порядке, я понял. Откуда ты берешь деньги? Я могу давать больше для Робби, если ты не справляешься.

— Я дам тебе знать, когда у меня совсем ничего не останется, — все еще улыбаясь, ответила она.

— Сделай одолжение. — Он был абсолютно серьезен. — Я не желаю, чтобы мой сын и его мать побирались.

— До этого не дойдет.

Ей было любопытно, что бы он сказал, если бы она поделилась с ним своими планами касательно работы. Впрочем, она не считала нужным рассказывать ему о том, что, чуть было, не стала уборщицей.

— Так когда придет Роберт? — переспросил он, нарушив ход ее мыслей.

— Через пару часов, не раньше.

— Пожалуй, я зайду в другой раз.

Как обычно. Рита согласно кивнула и стала ждать, когда он уйдет.

Наверняка он уже забыл о том, что несколько минут назад обещал прийти в грядущее воскресенье.

Снимки были чудесными. Очевидно, Артур выбирал для съемки незатейливые пейзажи без сюжета, но в них явно чувствовалась некоторая общность. Было заметно, что он старался не брать в объектив людей или животных. Даже случайно попавшие на фото прохожие или отдыхающие находились на самом краю общей картины — все основное пространство было заполнено только природой и незаметными на первый взгляд сооружениями вроде мостов или полуразрушенных арок.

Ни на одной из фотографий Рита не нашла резких теней или выразительных линий — каждый снимок был ровным и мягким. Она вспомнила его слова о том, что вид на берег реки, мог бы выглядеть мрачнее на фото, и теперь ей было ясно, что Артур знал, о чем говорил.

— На ваших снимках все такое необычное. Такое умиротворенное, но вместе с тем застывшее и несчастное.

Они вновь стояли на берегу — она решила выйти и посмотреть, как он будет работать. Удивительным было еще и то, что Артур легко согласился взять ее с собой, хотя, как оказалось, он был до крайности стеснительным и не мог сосредоточиться, когда кто-то пристально смотрел на него.

— Всякий снимок выглядит застывшим.

Наверное, его задело это замечание, но Рита не могла лгать и льстить, если речь шла о красивых вещах.

— Нет, на других вид такой, будто в следующую секунду деревья закачаются, а люди тронутся с места. На ваших фотографиях нет движения, но эта безмятежность прекрасна. Вы напрасно ругали свою работу — мне она нравится.

— Вы снисходительны ко мне.

— Снисходительна?

Странное слово — обычно она его применяла иначе. Кто-то был снисходителен к ней — жалея из-за ее полноты, несчастливого замужества, «недалекости» и прочих бед, которые казались смертельными женщинам ее бывшего круга.

— Нет, вовсе нет.

Обидное слово. Нет, она вовсе не хотела, чтобы он считал ее снисходительной к нему.

— Так почему не скажете честно? Я еще никому не показывал эти снимки, и мне хотелось бы слышать лишь правду.

— Я думала, что вас обидели мои слова о том, что пейзажи выглядят застывшими, но вы хотите, чтобы я выразилась еще грубее?

— Да.

Рита взяла из его рук фотографии, осторожно перебирая и разглядывая каждый образчик в отдельности.

— Не нахожу изъянов, простите меня, — покачала головой она, возвращая ему аккуратную стопку.

— Но сказали бы, если бы увидели?

— Конечно. Поверьте, я не столь тактична, чтобы скрывать свое мнение.

На самом деле, здесь она солгала. Она постоянно утаивала свои мысли, но для этого были совершенно иные причины, среди которых не было страха сказать собеседнику неприятное.

Стоило отдать ему коробочку с открытками, когда он принес свои фотографии. Теперь она держала в руках небольшую сумочку, где лежал конверт с карточками, и думала, когда лучше отдать их ему.

Между тем Артур просто бесцельно ходил по берегу, не зная, где лучше приступить к съемке. Он пробовал спускаться к самой воде, затем поднимался к ней, а после отходил подальше, и лишь тогда решался поднести камеру к глазам. Однако насколько она сумела понять, он еще ни разу не нажал на кнопку.

— Наверное, мне стоит уйти, — позабыв о том, что открытки все еще лежали в сумочке, торопливо сказала она.

— Почему? — Его голос звучал даже расстроенно.

— Мы едва знакомы, и вы не можете работать при мне. Я должна была догадаться раньше. Простите, что увязалась за вами.

— Не уходите. — Артур подошел ближе. — Вы ведь можете помочь мне.

— Чем? — удивилась она.

Он опустил глаза, как будто собирался сказать нечто возмутительное или преступное. Он держал камеру в правой руке, а пальцами левой то обводил ободок объектива, то теребил ремешок.

— Здесь прекрасный вид, и нет этих проклятых костров или проводов или еще чего-нибудь. Сегодня подходящая погода. И…

Слова давались ему с трудом, но Рита уже поняла, что он на самом деле имел в виду.

Почему бы и нет? Все же он доверился ей, показав свои первые снимки. Даже если он солгал, и до нее эти карточки демонстрировались другим людям, она все равно чувствовала признательность.

— Где мне встать?

Артур, кажется, даже перестал дышать.

— Спасибо, — шепотом поблагодарил ее он. — Стойте прямо здесь, ничего не нужно.

Словно боясь, что она передумает, Артур сразу же отошел на несколько шагов, а после осторожно осведомился:

— Всего раз?

— Да.

Один щелчок. Вот и все.

Он медленно опустил камеру, и Рита могла поклясться, что он хочет сделать еще один снимок, но никаких дальнейших просьб не последовало. Артур просто убрал камеру в сумку и улыбнулся — в первый раз с тех пор, как она его увидела.

— Я обязательно принесу вам копию, — заверил ее он, и вид у него был почти счастливый. — И, возможно, даже сделаю еще один простой снимок.

После этого он действительно еще раз щелкнул камерой, направив объектив в сторону реки. Рите показалось, что его не особо заботил вид, который ему удалось запечатлеть.