Затерянные в сновидениях

Александра Фокина-Гордеева

Все есть дар, трагедия – это часть опыта, мудрость понимания, что все идет своим чередом, без нашего разбирательства что и как… Всему свое время и место. А мудрость – это то, что дает нам возможность принимать….

7 глава

Глубоко в материальное, перед прыжком в новое

Мы открыли свой центр на Р. шоссе — «Б», создав практикум нетрадиционной медицины, в котором полностью подбирали под своих клиентов интересных инструкторов. Под названием, сначала «Индиго», затем «Центр Развития Человека». Тогда это был один из первых йога-центров, но надежна на «золотой град», она же фантазия над иллюзией, затем фрустрация… Спасал чай, мы варили и продавали прекрасный китайский чай и сами буквально торчали на нем. Но наши «чайники», были с нами не долго, совершив затем переход в достаточно известный клуб «Г». Мы же хотели расширяться, а ресурсы были невелики, и плюс, постоянные переезды в новые помещения по воле арендодателей, которые повышали цены после каждого ремонта.

Мы попали на деньги. Л. сказал, что это не вопрос, мол, помогу с долгами, и уплыл в неизвестном направлении… Но меня это не удивило, хотя положение было скверное. Все шло из рук вон плохо, а помощи попросить я не могла и не умела. Признаться в своих слабостях — ни за что! Хотя теперь понимаю, что намного труднее было сказать, что мы закрываемся, чем: «ребята, давайте сделаем вместе что-то, что может нас спасти». И сдать бы бразды правления тому, кто лучше понимал в финансах и организации. Гордыня и гордость лишают нас рассудка в те необходимые моменты мудрости, когда еще можно не пуститься в карьер всех тяжких. К нам приходили интересные люди, больше друзья, чем клиенты, и все помогали нам, как могли. Я до сих пор каждый месяц думаю, что хотела бы их отблагодарить за помощь, раздать долги… но как-то с деньгами становилось все хуже и хуже, потом их вовсе не стало. Не понимаю, на что и как мы жили, но денег было столько, сколько нужно на незамысловатые нужды, порой и меньше того. Можно было купить чаю, но на сахар не наскрести. Мы же, все списывая на проведение, говорили сами себе, что все для нашего развития, все так, как необходимо… А гоняться за деньгами не было ни привычки, ни желания, да и интересы другие! Мы жили иными категориями, аллегориями и качествами! Это было время аскез и разных практик. Мы доводили тело до полного истощения, а волю накаляли как сталь…

Я вернулась к аферам и вернулась к изучению магии и эзотерики, также истории и религии, психологии и тому подобным. Мое забытое психологическое образование нуждалось в возвращении в мою голову, забитую ерундой. Понимание еще в институте, что психология без духовных практик суха и одномерна. Почитывая юнговские алхимические труды, освежая память, в которую вбивалось все связанное с психикой на протяжении пяти лет, ожило и расцвело дивными открытиями в самой себе. Все пространство было заставлено книгами. Тогда интернета, открывающего информацию обо всем и сразу, и в помине не было для меня. Когда встречала ссылки на другие источники, приобретала их, в печатном виде, уменьшая с каждым днем количество жилого пространства. Все те труды, которые я искала, оказывались редкими, дорогими книгами, но «ни одно желание не дается нам отдельно от силы, позволяющей его осуществить», говорил Джонатан Ливингстон. И появилась возможность поститься и учиться, заниматься практиками и йогой. С трудом доставаемая из дома, я читала, везде делая заметки о главных эмоциях и мыслях. Глотала многотомные рукописи, тексты, труды, как шоколадки. Все смешалось, все текло своим потоком времени. Я отмывала чужую квартиру, как Золушка, тянулась (тогда йогу называла так) и читала, забывая поесть. С попить было интересней: черного пуэра из «Б». осталось много, и я упивалась хорошими чаями. Все, что приходилось делать, это «просматривать» бизнес странного человека и направлять его действия, соответственно видению. Не сложно, но периодически получала по шее из потустороннего мира.

Мне удавалось всю жизнь просто относиться к боли, пинкам и пощечинам — надо, так надо! Все было совсем прекрасно, я была предоставлена самой себе. Ночами гуляя с плеером по столице, не испытывала необходимости в людях! Пока я не очнулась и не поняла, что это чужая какая-то история, мне нет необходимости драить чужую квартиру пустую и страшную, да и вообще я засиделась в себе, возможно, я себя наказывала за тот инцидент с мотоциклистом. Перестав называть его по имени, от этого становилось легче, тогда он становился просто гонщиком, погибшим в аварии.

Чуть выйдя из своего самоистязания, познакомилась с шарманкой из Сибири — Мирой, сначала была подмастерьем, принеси-подай, иди нах, потом работала с «простыми случаями» ясновидящей еще год. Она поразила меня своей без эзотерической и очень природной простотой во всем. Объясняла ли она прошлое, помогала ли выстроить будущее — всегда легко и просто, ясно и логично. Она провела, вдохновила вспомнить прошлые воплощения, дабы яснее понять частые и неимоверные по силе приступы ярости. Я же поразила Миру тем, что увидела ее отца и деда, рассказала об их жизнях, смертях, они тоже были шаманами. Это зацепило ее. Еще она подарила мне пять дней все-виденья и всеслышанья, страшные и незабываемые дни и ночи… поразительно страшные по силе эмоций, накалу шкалы восприятия. Тогда я впервые не смогла вынести всего увиденного, до того момента всегда думала, что нет в мире невозможных вещей! Я и сейчас думаю так же, правда, качественный опыт этого понимания изменился в разы. Так как урок про «Мы» не прошел даром и не стерся из моей нездоровой памяти.

С Мирой я как раз познакомилась перед глобальным переездом в Дахаб. Как всегда, на выходные, улетая туда, где глубина, и синего больше чем серого, но в итоге, забив на обратные билеты и зависая на Лайте на неопределенное время.

Как-то утром, я вдруг проснулась, поняв: «мне срочно нужно в Москву на пару дней». Ясности своих решений и действий не было совсем. Сестра пожала плечами, тем самым благословив в путь. Виденье пути и слышанье того, кто нашептывает нам правильные решения, как всегда не подвело. Моя подруга Наташа, собираясь стать супругой нашего знаменитого хоккеиста, сидела на чемоданах, ожидая поездки на те самые затонувшие острова в Таиланде. Подгребая Наташу в охапку, заодно заехала к Мире, которая велела мне вырезать из вполне обычной белой бумаги нечто похожее на снежинку, затем положила листок в восточный угол, а меня поставила на него.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросила она.

— Ммм… да не… т вроде, — ответила я.

Тогда Мира отогнала меня в сторону, переложила мою «снежинку» на пару метров выше, затем посмотрела не меня и вернула ее почти туда же, где она лежала, но другой стороной.

— Давай, становись!

Она ушла в другую комнату, я стояла как дура на «снежинке», злясь на себя, что пришла не понятно зачем, только время потратила… Меня оборвал на полумысли новый процесс внутри. Внезапно у меня потекли слезы в два ручья, начало мазать и размазывать по оранжевому ковру… Мира, улыбаясь, вошла в дверь и остановилась.

— Все хорошо! Постой и понаблюдай свои настроения и эмоции.

— А сильнее будет? — спросила я, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну, не знаю, увидишь! Разве тебе самой не интересно?

Открываю глаза, и вновь закрываю.

Комната проваливается в вязкость сжимаемого пространства… Тяжелая картина, даже для моих глаз. И разум как всегда спасается бегством… отдаваясь в плен событий, давно канувших в небытие… Ее воля, смеясь над нами, заставляет служить, как плешивых болонок на коротком поводке властолюбивого хозяина. Темные, выжженные изнутри, нелепые высотные здания, как духи, нет, скелеты прошлого, длинными зловещими колоннами украшают безлюдные улицы. Темные глазницы окон как будто отслеживают все мои мысли, лишь несколько на последних этажах горят уютным, видимым светом обжитого пространства. Это мои верные воины заняли позицию и «включили» приманку. Обрубки крыльев болят, кровоточат, жгут, выжигают мою природу огненной обидой!

— Доигралась, — сказал Таймур, выходя ко мне из леса, на опушку.

— Ты же знаешь, ты не можешь летать, когда и куда пожелаешь: полеты ночью запрещены, если это не бой. Тебя могли засечь темные и слить свое сознание с тобой, это, естественно, не так страшно, как-то, что они могли увидеть через тебя, все, все, что знаешь ты. Заметить их подключения совсем не… — не дав ему закончить я метнула такой испепеляющий взгляд, что самой стало смешно. Таймур все-таки решил закончить улыбаясь.

— Даже АтинНа не всегда способна распознавать След.

— Ну, зачем же рубить-то?! — с детским, искаженным обидой и непониманием лицом, спросила я. Мне было больно, но не достаточно весомо, чтобы отвлекаться от задания.

— АтинНа знает столько изощренных возможностей причинить боль. Теперь я должна бежать в иное, зализывать раны, отращивать крылья, а там совсем не увеселительный городок, встречающий тебя с распростертыми объятиями. Шкала Теней — неприятное и жуткое место.

— ТумМе, мы оба знаем, что там-то ты окажешься в последнюю очередь… хотя… все возможно, с тобой и твоим умением находить себе приключения на… — глянул исподлобья, усмехнулся и продолжил.

— Ты не подчиняешься никому, и твоя видимость покорности просто смешна. Ты своему голосу разума не подчиняешься, тем более АтинНе, а она — Наследница, она видит сквозь время и пока не догадывается, что кровь в твоих венах, что она уже не одна, не единственная… Чувствует все это, но пока тебя прикрывает, не понимает, откуда След, чей он. Он говорил, накладывал остатки целебного бальзама на все, что осталось от моих крыльев. Его гладкие перья цвета сухой земли, даже скорее пыли, двигались в такт его кистям, как будто поигрывая на невидимом инструменте.

Таймур — прекрасный и сильный, не смотря на свое невысокое происхождение, он воин. Когда-то давно ему за смелость предлагали взять тридцать воинов, поговаривают, что даже больше, но он отказавшись, предпочел остаться под моим командованием. Сказал, что накомандовался в свое время и еще будет возможность. Своей тяжелой, но бесшумной походкой ходит за мной, не давая наделать глупостей. Он — моя семья, как и все воины нашей небольшой команды.

Несколько Темных группами проникали в нашу долину, оставляя следы взломов, прикрытых заклинаниями. Мы должны были выяснить, что же привлекало их, что они рыскали, совсем потеряв страх…

СатТа и КарРа — близняшки по рождению, вечные подруги, вышли из леса, направившись к нам. КуртТ (ВитТ и не смел) тоже, крадучись словно вихассы направлялись в нашу сторону. Не хватало только СетТа!

На включенный свет-приманку пока никто не полз, не летел, не выл, так что оставалось сидеть тут и ждать. Верный себе в своих побегах в горы или другие укромные уголки, СетТ искал места силы, впитывая, можно сказать даже, всасывая ее из планеты АккаШш находя ключи, оставляя в каждом по соединительной нити, способной перебросить его туда из любого места. Также имея возможность питаться и питать нас энергией, когда на еду не хватает ни времени, ни желаний. Да и в момент боя с перевесом сил не в нашу сторону, много раз выручал своими находками магических возможностей вытянуть из того и вынуть в другом. Никто не знает его и мало кому удалось говорить с ним вне нашего круга. Молчаливый темный, нам всем, не раз приходилось доставать его из невероятных дебрей и невиданных измерений, зачастую созданных им самим. Вот уж кто-кто, а СетТ мог соревноваться в притяжении «странных приключений», со мной.

ВиТт и НесмМер похожи как две капли воды, хотя узнали о существовании друг друга всего тринадцать лет назад при переходе на этот уровень восприятия. Оба коренастые, пахнущие силой, мощью, с хорошо очерченными губами и ровными прямыми носами. Глаза укрывали длинные пушистые ресницы, разными были только манеры и походка, но под взаимным влиянием они менялись, становясь почти близнецами. Многие воплощения рождались и еще будут рождаться, имея общую карму, и только в этой они перестали кромсать один другого. Теперь они знают свои задачи, могут простить старые обиды посрамить чертей прошлого. Со стороны странная команда из четырех «близнецов» выглядела совсем нереальной.

Это новый уровень восприятия, куда ринулись все, после разделения. За власть в нем идет война. Уже давно никто не понимает, с чего не перейти в иное, отчего не поменять волну? Раз мы такие легко скользящие, имеющие возможность менять реальности как перчатки. Но тут уже не за уровни, а за контроль сознания, развернулась битва не на шутку, подчинение без границ и граней. Выход за границы границ, движение без этажей… каралось теперь законом… «свобода выбора» стала жаргонным словом… слепое племя сбежавших магов, ставших армией… Черт их знает, что случилось с остальными, не примкнувшими к нам.

Знаем только одно, что этот уровень Темных мутировавших тварей, в которых обратилась большая часть властолюбивых смертных, которых мы как чуму, прихватили с собой… на память что ли?.. наверно, чтобы скучно не было…

Преображая внимания из точки по кругу и так далее. Наши предшественники использовали свое восприятие и интеллект, также мозг на такой ничтожный процент, что и подумать страшно. Но это, наверное, их тенденция — забывать все, перерождаясь на новом витке или, как принято, уровне. Возможно, это был их осознанный выбор, и никто уже не помнит реальную историю открытия новых возможностей и пришествие озарения в кругах непосвященных. КурРт, в отличие от невозможно дикого СетТа, обладает прекрасным чувством юмора и, что не маловажно, чувством меры. И нет никого ни на этом, ни на других планах, кто бы искренне не был влюблен в него. Худощавый, но в меру, с длинными конечностями, хорошим сложением, особенно широкими для его худобы плечами и сильными, пластичными руками.

Он мой старший брат по духу, и его легкость окрыляет нас всех, в прямом и переносном смысле. Мы все с детства учимся владеть своими мыслями, внутренним диалогом, так как почти каждый умеет читать чувства. Потому, все свое гнилье мы проживаем в одиночестве, либо в Храмовых школах близ планеты Оракулов. Когда ты настолько привык, что тебя все время считывают, то становишься чистым как лист бумаги или же смеешься над мерзостью, не изжитой тобой, вместе со всеми. Мы зрим ложное влечение и сильные чувства, мы способны проживать их все разом, не вступая в физическую часть происходящего, это как сны или медитация. Хорошие видящие могут менять любые сны на любых планах, не только свои, но и чьи угодно. Так вот, мы способны различать влечение, желание или реальные чувства любви, имеющие силу творить чудеса, преобразовывать личности. Почему мы так ярко чувствуем только «своего человека», почему мы ищем свою тень, дабы соединить себя с нашей противоположностью… или остаться в одиночестве, что тоже не плохо…

Я часто задавалась этим вопросом, понимая его каждый раз по-новому, на следующем витке событий…

КурРт, СатТа и КарРа образуют магический треугольник такой мощной силы, что подобного нет ни на одном уровне. АтинНа не раз пыталась переманить их в свой принадлежащий королевской касте отряд. Но в мой клан собрало странным образом все личности, лишенные природы подчинения или послушания, наверное, поэтому нас и отправляют в самые дебри ада или адов… дабы поскорее избавиться. Но мы выживаем, самым странным образом, назло всем, хватаясь за неохватное, изобретая невозможное, подчиняя дикое. Как еще называют в народе, треугольник творчества, света и юмора.

СатТа и КарРа полные противоположности мне и моим стальным мышцам. Всегда восхищали широкие бедра в женщинах, живот без пресса, руки без трипперов, наверное, потому, что являлась ярко выраженной грудой мышц, а сама всегда желала утонченности, гладкости, гибкости природной, не добытой ежедневными тренингами. Обе полногрудые, пышнобедрые, с узкой талией и длинной шеей, тонкими кистями и точеным профилем. Яркие, рыжеволосые, небесные апсары, невероятно прекрасные и столь же опасные. Они были когда-то драконьими наездницами, первыми лучниками, пока Темные не вырезали весь их род. Рыжеволосые близняшки разорвали нескольких Темных голыми руками, с их гладкой и тугой, сродни драконьей, кожей, было не по силам многим опытным бойцам. Даже после своей смерти, Темных мы могли рубить сталью любого металла, нанося удары по одному и тому же месту, не оставляя ни следа, ни царапины. Зарубить и уничтожить Темного можно было лишь вынося его на другой уровень. СатТа и КарРа посвятили себя призракам прошлого, душам своей семьи, требующей ответа за истребление рода.

СетТ спорхнул с тисовой ветви прямо на нас, мы молча сидели на траве возле небольшой речушки, впадающей в озеро. Уйти от домов-призраков была идея СетТа, а создав видимость нашего там присутствия, мы обеспечили себя свободой, временем побыть в тишине. Подумать, прийти к решению, как дальше сражаться, осмыслить, за что именно мы воюем-то. Не за свое, это точно, а тогда за что? Металлы, камни, власть? Может, мы ничего другого не умеем? Как так вышло, что наша высоко цивилизованная раса раскололась надвое, Темные, такие похожие на преданных нам Эмиссаров. Многие вопросы уже вцепились в ответы, впились в них, но нас гоняли, ограничивая время на раздумье, отслеживая наши домыслы, не давали разобраться в происходящем до конца. Наследница сковала нас своей бдительностью по рукам и крылам. Не давая возможности летать свободно. Как СетТ умудрялся совершать свои полеты лунными ночами, не засеченный всевидящей, оставаясь безнаказанным, даже если бы рухнул с небес прямо на ее шатер? Я, конечно, догадывалась, что тут дело не чистое. Но уличить его в связи с волшебницей — нет! Это выше Тиса. Он подплыл к нам своей гибкой, изящной походкой. Несмотря на немалый рост и размеры плеч, он прекрасно двигался с легкостью хищного, дикого зверя, и его угловатость не мешала грации. Узкое лицо с высоким лбом и небрежно, словно тупым мечом, остриженными волосами. Раскосые дикие глаза, большие и ясные, неопределенного цвета, губы с искривленной ухмылкой, яркие белые зубы еще ярче сверкали своими аккуратными клыками на фоне смугло-красной кожи.

Во всем нашем «диком» отряде самым ярым, все же была не я, возможно, к счастью. Всегда думала, что он ненавидит меня, пока не узнала, что в наш отряд он перевелся сам, по собственному желанию, из странного города на границе миров. У рыжих возникла мысль, что он шпион, присланный следить за нами. Но постепенно все привыкли к его выходкам, пришло понимание, что он не способен подчиняться никому, тем более на кого-то работать, да еще тайком. Понятно, что он — темная лошадка, но интуиция не могла подвести стольких людей, спокойно дышащих в его сторону. Его настроения и цвет глаз менялись, радуя разными оттенками. Ухмылка заменяла улыбку и рука на плече — объятия. Темную кожу оттеняли темные крылья, с пепельным вкраплением ближе к краям, иногда их цвет менялся до иссиня-черного. Как он это делал, никто не понимал. За все несколько столетий, что я помню его, мы понимаем друг друга с полувзгляда, с полуоборота головы, за такое знакомство можно отдать многое, особенно на поле битвы, где каждый миг и жизнь и смерть танцуют вместе.

Молчаливый СетТ может часами болтать только с ФреиЙ, длинной, тонкой как игла, таким же языком, но яркими живыми глазами и бесконечной шеей. Она появляется в любом месте, требуя его внимания. У нее быстрые и легкие, цвета морской пены, крылья, стремительные, такие же, как ее ум. Но ФреиЙя — странница, скользит по мирам вдоль и поперек, не привязываясь, не задерживаясь. Мы все и всегда с немым восхищением смотрели, как она достает из иного все, что заблагорассудиться. Как прекрасна и ясна, немногословна ее речь, как все, это складывается в понимание того, о чем она вещает. Иногда меня захватывало желание учиться этому искусству, но со временем эта опция открылась, развилась сама собой. В силу неприязни самой ФреиЙ ко мне, не только об обучении, но даже о простом кивке СетТу не могло быть и речи, она гневно, раздраженно отвечала на мои вопросы, встревая меж нами. Только важный, долгий взгляд СетТа заставлял выдавливать из себя ответы мне, выказывая видимость учтивости, но они все равно за версту несли запахом тухлятины. СетТ подошел ко мне со спины и ткнул пальцем в окровавленный обрубок.

— Ты даже не представляешь, — сказала я, — но моя ярость убила все разнообразие болевых оттенков в этих ранах. Он нежно положил ладони, не отрывая от меня взгляда. Массивная рука Таймура отбросила минутное облегчение, проходящее ко мне сквозь его пальцы.

— Наш путь сегодня к шатру Наследницы. ТумМе, ты можешь отрастить крылья после. Да, это позорно прибыть во главе отряда без крыльев, но так будет спокойней всем нам. На наши выходки и так смотрят косо.

— Я могу их отрастить и перекрыть, только ты будешь чувствовать их, более никто. Ты мне веришь? — сказал СетТ.

— Да, СетТ, ты же знаешь, что тут не в доверии дело! — ответила я.

— Ладно, дай подправлю, — он промокнул ладонями все, что осталось от крыльев, они перестали кровоточить.

— Если желаешь, Тим, — имя Тима СетТ выделил особенно, подчеркивая недостаток заглавной буквы в конце, указывающий на низкое происхождение, — могу…

— Все, нашутились и пошли, — сказала я официальным тоном, — никто не вышел на нас, торчим уже тут как проклятые, видимо свалили отсюда. Скользят сволочи и быстро скользят, не засечь.

Наши прекрасные рыжеволосые девы, а также ВитТ и НесмМер отправились выкупаться в реке и надеть доспехи. Тим полетел к озеру, кивком пригласив с собой КуртТа.

Таймур прибыл из теневых областей галактик, не помнил, кто он, откуда, не помнил своих предков. Но такое случалось: в виде мести потомку удаляли память, перекрывая выход в нее через что-либо, кроме воплощения на Земле, где была возможность вспомнить о своем происхождении. Это делалось во избежание кровавой мести. Но к такому Земному возвращению памяти прибегали редко, ибо, попав на Землю, никто не мог удержаться от разных соблазнов, тем самым нарабатывая карму и дополнительные воплощения, постепенно теряя память о своих задачах.

Тиму было хорошо там, где он был. Стройный, с подчеркнуто хорошей осанкой и воистину царскими манерами. Карие, почти черные глаза, хорошо нарисованные природой на ровном, сияющем мягкостью характера лице. Красные небольшие, но красивые губы и ровный тонкий, нос. Длинные волосы, собранные в пучок, оставляющий свободными лишь несколько прядей. Всегда приходящий вовремя, а главное, вовремя оставляющий тебя в покое. Незлопамятный и очень терпеливый.

Я поплелась к устью реки, ближе к деревьям, хотела побыть одна. Но тут, подхватив меня со спины в охапку, СетТ взвился вверх, замерев в воздухе на высоте двух слонов, он отпустил меня, и я, крутанув пару фляков, вошла в воду.

— Не вижу причины твоему веселью, СетТ, это глупо, грубо и на тебя совсем не похоже.

— ТумМе, я поговорю с тобой обо всем этом позже, и прости, но ты, по-моему, знаешь причину моего веселья сама. — подмигнув, он оставил меня в покое качаться на зыби, от легкого ветерка в теплой воде.

Обычная одежда состояла из мягких хлопковых платков, подхваченных под грудью или на талии металлическими вставками и ремнями. Еще все мы, обладая силами, всегда держали при себе, на себе камни разношерстной ценности, огранки и качества.

Выкупавшись и облачившись, мы встали по всем направлениям, образовав шестиконечную звезду или Меркабу: долговязый, худой, бледный ВитТ — Северо-восток, СатТа — Юго-запад, коренастый НесмМер — Северо-запад, Юговосток — рыжая КарРа и, конечно, Таймур — Восток, СетТ — Север, я — Запад, КуртТ — Юг. Зеленоватая вспышка отправила нас по лабиринту Иного к шатру Наследницы.

— Она ждет, — доложил Эмиссар, — тебя одну. И указал на меня длинным черным пальцем.

Я окинула взглядом ребристую местность на огромном плато, лишенном леса, да и вообще не изобилующем порослью. Эмиссары — интересные существа, очень похожие на темных, но в отличие от тех, они добродушны и привязчивы. Если им помогать после закатной болезни превращения в суккубов, то они с благодарностью служат. Они — воины, вылитые словно каучуком, гладкие, пластичные. И кожа почти не пробиваемая, кроме нескольких мест, у каждого клана, это индивидуально. Огромные щенячьи глаза позволяют сразу отличить, кто перед тобой — Эмиссар или Темный странник. Их перепончатые крылья более изящны и легки, чем наши.

Есть еще одна особенность: нет предела их верности тому, кого они видят первыми, открыв глаза после появления на свет. Про Эмиссаров говорят, что они принадлежали к одному древнему племени БореЕв, но опыты в потустороннем мире, в совокупности с неправильной трактовкой алхимии, дали странную реакцию на Луну. С тех пор они обязаны проходить трансформацию каждую полнолунную ночь. Потому каждый Эмиссар должен быть закрыт и привязан в ночь, на полнолуние особенно, кроме того дня, когда полнолуние выпадает на день голубя или шестнадцатый лунный день, тогда они свободны от Лунных чар.

Я слегка толкаю НесмМера под локоть и смотрю ему в глаза пристальным взглядом, давая понять, что там «все в порядке и не о чем беспокоиться, но все равно будьте на чеку» и вхожу в шатер. Растянувшись на высоком стуле из тростника, хозяйка простого, но со вкусом обставленного жилища, встречает меня лукавой, игривой улыбкой.

Фантастически красивая женщина неопределенного возраста, с необъятными знаниями и чудовищным спокойствием. Смуглая, с косами, подобно змеям, ниспадающим до голени, раскосые глаза, смотрящие в бесконечность и меняющие цвет от небесно-голубого до ядерно-оранжевого. Невысокая обладательница гибкого тела, с узкими бедрами, но хорошей высокой грудью, подчеркнуто выделенной тугим металлическим доспехом, в большей степени напоминающим корсет (элемент роскоши), чем защиту живота. Несколько запястных, вытянутой формы браслетов, думаю, это тоже части обмундирования, ножные латы дополнялись обилием камней, изумрудов и янтаря. Это все было надето на кремово-сиреневую тунику, скорее оголяющую, чем прикрывающую тело. Это цвета Сириуса — ее и моей планеты по Роду. Роскошная, стремительная, непредсказуемая, видящая, холодная, расчетливая, — все ее качества делали АтинНу страшным противником.

Она рассматривали меня как предмет неодушевленный, будто решая, что же со мной делать: вынести на свалку или починить. Когда молчание стало просто невыносимым, она подошла ближе, обошла меня вокруг, слегка касаясь рукой живота. Мы обе знали, что все давно решено, все, что требуется, это посвятить меня в процесс.

— И давно? — спросила она, покачивая янтарными крыльями.

— Два месяца и неделя, плюс минус пара дней, — сказал вошедший из ниоткуда СетТ.

Я опешила, но, зная и «видя» его, не стала делать скорых выводов.

Он обнял Наследницу и лениво поцеловал ее в губы, АтинНа прильнула к нему всем своим гибким телом, извиваясь как змея, крылья трепетали.

— Живот будет заметен еще не скоро.

— Ты же видишь будущее? — смотря на меня в упор больше констатировала факт, нежели спросила Наследница. — Я с той же планеты, что и ты, понимаю, что не все Дома были уничтожены. — она указала своим маленьким трогательным пальчиком в сторону нашего общего друга и поманила его к себе. Такая фамильярность с СетТом?..

— Я не враг тебе! Но и не горю желанием быть другом, потому скажу правду, которую ты и сама знаешь, и сделаю все, о чем за тебя просили те, имен которых не произносят.

Я смотрела сквозь нее на ту правду, которую она изливала на меня с изобилием винодела. СетТ же был «послушным мальчиком», стоял рядом и кивал.

— Он никогда не будет с тобой, а ребенка заберут… туда и те, чьи имена не изрекают без необходимости. Ни ты, ни я не способны идти туда. БахумМи, пока он не проснется от Сновидения Оракулов, будет молчать, да мы и не знаем, как он может помочь, если даже способен очнуться. ТумМе, связь между вами была невозможной, и то, что она свершилась, эхом прокатило по многим мирам. Мы не уверены и теряемся в догадках, как это отразится на всем ходе вещей. БахумМи — из других измерений, в которые даже Оракулы не могут попасть без разрешения. Он может обитать во многом и во многих. Для нас он — Бог! Ты полюбила Бога, это не удивительно, но странно то, что это оказалось взаимным, но это не защитит ни тебя, ни ребенка, и твоему Богу это боком выйдет.

СетТ подошел к Наследнице со спины, ухмыляясь своей страшной ухмылкой, нежно коснувшись пальцами ее шеи, поймал АтинНу за мгновение до удара об пол.

— У нас несколько мгновений, которые я растяну по возможности. Если тебя не телепортируют сею же минуту, то времени на подготовку будет достаточно, но на всякий случай, слушай внимательно. Она предложит тебе уйти на Землю и забыть все, кем ты являешься. Забыть нас, забыть… ты согласишься, не споря, иначе мне уже не спасти никого. Но ты настоишь на том, что ребенок родиться на этой планете, в этом измерении. Я верну тебе твои знания вовремя. И буду давать зацепки, способные вернуть тебе твой уровень сознания и восприятия. Покажи левую руку, — он взял меня за запястье и накинул браслет, который впился в кожу и исчез под ней. — Сожми три пальца, оставь два: указательный и средний, подними руку вверх, сосредоточься, видишь затемненную полосу?

— Да…

— Нащупай уплотнение.

— Ага.

— И рви пространство…

Мы смотрим на зияющую дыру в пространстве, коробку размером со шкаф, полную разных предметов, включая прекрасные доспехи, крема, мази, снадобья, оружие и прочее…

— Это мой дар и Его тоже. Где бы ты не оказалась, это будет всегда в твоей памяти. Твое тело будет помнить больше твоего разума, но покоя не будет, щемящая, душераздирающая тоска не даст тебе ни спать, ни наслаждаться… Боль от потерянной памяти, неустанно последуют за тобой даже в преисподнюю… но скоро сама узнаешь.

Он подошел к АтинНе, поцеловав, поставил на ноги.

— Ты неотразима… — сухо сказал СетТ, даже не повернувшись в ее сторону.

«Как же слепы все, кто сражен недугом любви», — подумала я, понимая, что она приплетет это к моей истории… Наследница, как ни в чем не бывало, продолжала вещать, но я уже не слушала ее, я была там, куда она меня направляла, прозревая и ужасаясь.

Воспоминания:

Тебя нет, значит, меня нет, значит, ничего нет…

И только вечность будет помнить тот миг,

Когда ты спас меня,

Ворвавшись в мой мир,

Разорвав вдребезги мое понимание.

Голоса в моей голове стали безмолвными,

Силы слились с твоими,

Оголив внутреннее и разорвав внешнее,

Ты забрал мое безумие,

Я обрела твое спокойствие…

Ты видишь, миры перевернулись,

Золото заменили серебром,

Мы стали поклоняться разным богам:

Ты — Солнцу, я — Луне.

Ты выпил все темное, ведя меня

Играючи между сосудами бытия,

И я почти сгорела в твоих огненных сферах.

Я чувствую себя голой без моей тьмы.

Но понимание вещей еще не делает тебя хозяином над ними,

Определенность не искушает меня,

Мой разум не живет в одном, этом измерении,

Он не вмещает все те миры, которые поносятся сквозь него,

Он соткан из них… Он живет ими.

Я помню, как держать меч…

Я помню сладкий, едкий запах схватки, моя рука тянется за оружием каждый раз, когда чую несправедливость… Вижу картины пустого поля после битвы, вкус и запах крови, пряный, пьянящий… аромат тления и разрушения…

Помню понимание того, что каждый был чьим-то сыном, отцом. Дикую тошнотворную тоску об утрате боевых товарищей… Как боль от ран постепенно вымывает адреналин и становится острой и монотонной, постоянной…

Помню запах пыли в самые первые капли, как, нарастая, дождь смывает и пепел, и кровь, и липкий едкий пот…

Я помню твой запах, вкус твоей кожи, теплоту твоих объятий, их силу и нежность… как ты смотришь на меня… Никто так не видит меня, как ты. Я так искала его, твой взгляд, в лицах прохожих на мокрых улицах, бродя всю ночь, слушая музыку, сама не понимая, кого я ищу… жду… невозможно утолить жажду по утраченному, которое не помнишь, но четко знаешь, что все не так и не там, не с теми и не с тем…

Вы, мои верные соратники, возлюбленные, я скучаю по вам, по всему тому близкому, неимоверно далекому, тому, что не дает остановиться в неистовом сражении с призраками прошлого… искреннем стремлении стать одним из вас… нас… соединить невозможное буйное будущее и дикое прошлое.

То, что пугало его раньше, теперь не замедляет его бег

В погоне за тенью своего божества

Он видит иначе чем мы…

Он зрит формы, круги, точки, меркабы,

Он слышит музыку сфер

Он перестал быть богом,

Я — человеком,

Мы забыли наши имена,

Мы перестали понимать друг друга

Нас это завораживает… притягивает

Мы научились любить друг друга, как истину…

Комната наползала на меня, обкрадывая, обирая до нитки все воспоминания… как много серого… не хочу! Верните меня домой…

— Помоги мне! Помоги! Я хочу помнить!

Мира вбежала и приземлилась рядом со мной. Я стояла на коленях, пытаясь остаться там, уйти туда вся, но она, взяв меня за руку и немного сжимая, помогала вернуться в еще неполной, но хоть какой-то памяти.

— Смотри на меня, дыши, дыши! — она сжимала точку на перепонке, между большим и указательным пальцами, пытаясь через точку боли привлечь мое внимание. Я вернулась, оставшись там. Все остальное двигалось сквозь меня: улицы, трамваи, машины. Ярких красок лета больше не было, все силилось прорасти, проявиться, но тщетно. Даже кровь моя стала летучей, все затянуло серой пленкой. Ни говорить, ни думать не хотелось совсем, было страшно, нелепо ощущать себя здесь. Воспоминания смешались в кучу-малу. Прослеживая свою жизнь, я начала замечать присутствие в ней темной тени, закрывающий меня от бедствий. СетТ, как и обещал, вваливался со своей царской наглостью во все мои воплощения. Он был рядом. А где же все остальные? Где БахумМи? Что стало с моими воинами? Постоянно натыкаясь на препятствия в форме фонарных столбов, сигналящих машин, путая реальности, времена, места, я пробиралась домой. Вспомнила про пальцы, пытаясь сложить, как он учил, и разорвать пространство, со всего маху провалилась в лужу. Расстроенная и злая я покатила домой.

Дома, собрав все нужное, я позвонила Наташе.

— Все, я готова, ты полетишь? Я оплачу билет.

— Я готова, но не понимаю, зачем ты придумала всю эту катавасию? Ладно, сейчас заеду. Мы полетели в Дахаб, Наташа — навстречу своей судьбе, я — прихватив Кастанеду.