Король неблагого двора. Хрусталь и веретено

Александра Черчень, 2022

Ликуйте, подданные! Король Зимнего Двора выбирает себе королеву. А его пряха Элла хочет сбежать из дворца и вернуться в свой мир. Ведь она совершила ошибку – влюбилась в того, кто собирается жениться вовсе не на ней. Но если бы это было единственной проблемой! Ломаются печати на двери, удерживаюшей древнее зло, погибают те, кто может починить их… А король Летнего двора плетет свои интриги и очень хочет заманить к себе Эллу – вот только совсем не для любви. А для чего?..

Глава 2

О нежности королей, полезных разговорах и чувстве вины

— Все же это абсолютно прекрасно, — продолжал разглагольствовать король. — Твои способности…

И бла-бла-бла… На самом деле я уже некоторое время его не слушала. Благо ничего нового не было, и, судя по всему, в данный момент мы имеем дело со стандартной мотивацией ценного сотрудника на дальнейшие свершения.

И было достаточно непросто слушать попивая чай в глубоком кресле всего в нескольких метрах от кровати, на которой тебя целовали еще десять минут назад!

Я отставила чашку, застегнула последнюю пуговку, и подумала о том, что надо во время следующего визита к Кэйворрейну одеться во что-то закрытое, без декольте и чтобы оно очень сложно снималось! Как в Индии — пять рулонов тканей. И, желательно, сто завязочек. Пока развернешь барышню — весь запал страсти угаснет.

— Элла, ты меня слушаешь? — В пугающей близости от моего лица нарисовалась физиономия Кэйра. Черные брови сурово сведены, губы поджаты — сразу видно, что мужик о чем-то догадывается!

— Конечно! — максимально ироничным тоном соврала я.

Неблагой с тяжелым вздохом отстранился и внезапно пожаловался:

— С людьми так сложно. Никто из фейри не может лгать напрямую, и тем более нам недоступно такое сугубо человеческое изобретение как сарказм. А современные люди активно его используют. Различать непросто.

— Ты же в тюрьме просидел последнюю пару столетий. Откуда опыт общения?

— Так как место заключения у меня было весьма комфортабельное, то к нему прилагались достаточно интересные тюремщики. Последней так вообще была премилая девица.

Кэйворрейн бросил взгляд на тот самый портрет, наличие которого царапнуло меня еще при входе в спальню.

— Но вернемся к главному. Элла, в ближайшем будущем нужно посвятить еще несколько занятий развитию твоих способностей, так как нельзя исключать, что на качество пряжи влияют не только чувства пряхи, но и ее профессионализм.

— Слушай, а почему ты только сейчас этим озадачился? Ведь, как понимаю, раньше тебя качество нитей не смущало.

Правитель фейри помрачнел.

— Раньше я был просто Плетущим, Элла. И мне хватало того, что есть, для моих чар, для того чтобы поддерживать какие-то чудеса в мире. Но сейчас дело не только в этом… на бездне должны быть стальные путы, а не легкая паутинка.

Тогда получается, что те Плетущие, которые запечатывали фоморов, имели в распоряжении именно прочный материал. Откуда они его взяли? Вернее, на мой взгляд все и так очевидно, но вопрос все же стоит задать.

— Как давно Плетущие стали превращать своих прях в нечто непотребное, что умеет лишь давать нити?

— Давно. Настолько давно, что это уже своеобразная традиция. Дело в том, Элла, что пряхи призваны не развлекать двор, и не услаждать высших фейри, а для работы. Стало быть, вполне естественно, что занимаются они лишь ею.

Угу, естественнее некуда — без мозгов и человеческого облика просидеть семь лет в каком-нибудь холме!

— Возможно, стоит посоветоваться с бабушкой…

— С кем?!

Наличие у фейри бабушки почему-то стало для меня огромным сюрпризом. Хотя вроде бы логично, не почкованием же они размножаются, значит, должны быть и мамы с папами, и бабушки с дедушками.

Кэйворрейн моего вопроса словно не услышал.

— Да, решено, вызову бабушку. А у нас с тобой, малышка, в ближайшие дни есть очень много дел!

— Занятия, да. Слушай, раз мы все обсудили, то, может, я пойд…

— И не только занятия! Ты, скорее всего, слышала новости, но скажу повторно: ожидается сразу два глобальных события — охота и бал. Эти мероприятия проходят с разницей в две недели. И там и там — ты будешь присутствовать рядом со мной.

— Зачем? — мрачно спросила я, совершенно не вдохновленная перспективой смотреть на вереницу дивных леди, которые ну очень хотят стать королевами.

Кресла и так стояли слишком близко, но когда король подавался вперед, то расстояние между нами становилось ничтожным. А он делал это. Замирал в нескольких сантиметрах, смотрел в глаза, проводил длинными пальцами по моей щеке…

— Потому что сейчас ты главное мое сокровище. Не хочу выпускать из виду.

Когда он отстранился и я наконец-то смогла дышать, то ощутила восхищение, щедро замешанное на раздражении. Ведь ни словом не солгал, гад такой! Действительно сокровище — очень нужный инструмент. И да, выпускать меня из вида чревато, вдруг или упрут, или сломают?

Но как звучало, а? Томно, нежно, страстно, с обещанием… непонятно чего, но явно мне должно было понравиться.

Фейри — мастера играть на чужих эмоциях.

— А у меня есть шанс отказаться?

— Не вижу в этом смысла. Ты просто не понимаешь, во-первых, какая это честь, скакать рядом с королем на охоте и сидеть на ступенях его трона во время бала. А во-вторых — это очень красивый праздник. Будет, что вспомнить на склоне лет!

Мастер мотивации! Вот после таких аргументов я, конечно же, передумала и вообще в восторге!

Желание уйти из волшебной страны становилось все сильнее.

Очень хотелось подсказать великому и могучему, что человеческие девицы существа нежные. И рано или поздно от такого поведения объекта любви мы можем впасть в депрессию. Лечь, страдать и как следствие — ни черта не работать!

Мой назревающий спич на эту тему прервал появившийся Айкен Драм.

— Ваш величество, вот то, что вы просили.

Он с поклоном передал Кэйру какую-то шкатулочку. На меня тоже глянул, но, вопреки обыкновению, в темных глазах брауни было скорее смятение и маленькая капелька вины, чем недовольство.

— Спасибо, Айкен. — Король подарил ему мягкую улыбку. — Займись подготовкой к охоте. И да, думаю, уже пора сказать гвардии, что нашу оппозицию можно отпустить из заключения. Для начала ради мероприятия, а там… посмотрим на поведение досточтимого совета.

Если бы меня обсуждали таким тоном и с таким нехорошим прищуром, то на месте совета я бы вела себя хорошо…

— Да, величайший из королей Неблагого Двора, — склонился в поклоне брауни. — Дозвольте обратиться?

— Дозволяю, — щедро разрешило величество.

— Когда прикажете сопроводить пряху в ее покои? Просто у бедного Айкена сейчас столько дел, столько дел… нужно знать заранее!

— Я сам провожу Эллу.

— Но… — Брауни пожевал губами и бросил на меня неопределенный взгляд. Видимо, не знал, как намекнуть королю, что ему вредно много общаться со смертными девочками и провожать их до комнат.

Кэйр же лучезарно улыбнулся и махнул рукой, отсылая слугу:

— Ступай.

Когда брауни пропал, я обеими руками обхватила чашку, сделала еще один глоток терпкого, чуть сладковатого липового чая и спросила то, о чем уже достаточно давно думала:

— Почему ты так много ему позволяешь?

Наверное, подсознательно я ждала, что король, как обычно, отшутится или отделается неопределенными общими словами.

— М-м-м… интересный вопрос. — Кэйр вытянул длинные ноги и, откинувшись на спинку кресла, задумчиво изучал взглядом потолок. — Полагаю, дело в том, что я тоже могу много себе позволить в присутствии Айкена Драма. Из того, что не свойственно монстрам большой политики, одним из которых мне суждено стать, если я хочу выжить и остаться настоящим королем, а не номинальной куклой. Знаешь, в чем разница между королем и королевой, Элла?

Голубые глаза пристально глядели на меня, и не получалось отвести взор или как-то глупо пошутить. Я отчетливо ощущала, что разговор не просто серьезный — разговор интимный. Но не о пошлом, разгульном или легкомысленном. О личном.

— Кроме очевидных различий ничего в голову не идет, если честно.

Кэйр подался вперед, вновь приближаясь на тревожаще близкое расстояние, задумчиво погладил мои коленки и проговорил:

— Королева, как и любая высшая фейри, вправе быть не только жестокой, но и капризной. Так как она еще и женщина. Мне остается лишь первое. Я — первый за много столетий действующий король Неблагого Двора. И должен приложить много сил для того, чтобы не стать очередным эпизодом. А потому капризы я позволяю себе крайне редко и стараюсь, чтобы их видели только избранные. Айкен стал таким давно… а ты сегодня.

Он о своей “болезни”?

Право, это скорее чудачество, чем капризность.

Я сжала прохладные, гибкие пальцы короля и серьезно сказала в ответ:

— Чтобы быть сильным, не обязательно становиться железным, Кэйворрейн. Вспомни свою любимую водную стихию. Вода такая разная. Нежная и ласковая в один момент — и грозная штормовая в другой. Просто найди свою стихию.

Фейри улыбнулся, притянул меня к себе и коснулся нежным поцелуем лба. Его едва слышный шепот я различила с трудом:

— Моя наивная добрая девочка.

Мы сидели так почти минуту. Смешивая дыхание, прислушиваясь к тиканью часов… не шевелясь. Было в этом нечто настолько важное, настолько бесценное, что у меня замирало дыхание от правильности момента.

* * *

Что-то странное произошло в те мгновения. Считаные мгновения, но они показались мне такими долгими. И когда король выпустил меня из объятий… Нет, не так.

Не сразу.

Объятий и прикосновений меня лишали поэтапно.

Сначала я перестала ощущать на лбу теплое дыхание. Потом его пальцы пробежали по моим волосам, зацепили плечо и пропали. Следующей от меня оторвалась вторая мужская ладонь — но сначала медленно огладила спину. Кэйр чуть повернулся на кресле, и наши колени перестали соприкасаться.

А потом он одним движением поднялся, и вокруг меня словно сменилась погода — с лета на осень, с солнечного дня на прохладные сумерки… Клянусь, я ощутила это физически: стало холоднее и темнее.

Очень хотелось думать, что это просто магия. Вот просто высший лорд фейри выключил свой гламор, и я вернулась в обычно-привычное состояние души и тела. Ну ладно, пусть только тела. Но вот никакого гламора-то не было…

Впервые в жизни я всерьез пожалела об отсутствии опыта отношений с мужчинами. Все-таки вряд ли по сути своей, по мужской то есть психологической сути фейри так уж сильно отличаются от людей. И если бы я знала лучше человеческих мужчин, то могла бы хоть предположить, что на уме у вот этого нечеловеческого.

Полчаса назад он мурлыкал и называл меня хорошей девочкой. Минуту назад назвал наивной и доброй. И разница была совсем не в словах, уж это-то я понимала! И даже не в интонации.

Что-то изменилось за эти полчаса. Что-то заставило этого мужчину увидеть во мне не только существо женского пола, нуждающееся в мотивации. Или и раньше видел? Просто ситуация изменилась, а не его отношение? Или я это сама себе придумала?..

Ох-х-х как же сложно!

Но совершенно точно было одно: слова «хорошая девочка» адресовались мне. Слова «добрая девочка» он сказал себе.

Пока я судорожно пыталась понять, что это значит лично для меня, король, тихонечко напевая себе под нос какой-то легкий мотивчик, неспешно одевался на выход. Без тени смущения стянул с себя домашние штаны (белья на нем никакого не было), призвал невесть откуда (ну ладно, наверняка из недалекой гардеробной) черно-серебряные шмотки…

А потом, уже натянув сапоги, обратился ко мне с просьбой, окончательно выбившей из реальности.

— Элла? Сумеешь заплести мне косу?

— Ну-у-у… — ошарашенно протянула я. — Думаешь, я справлюсь? И вообще, ты же король! Где слуги, которые должны одевать его величество? Где личный парикмахер, или как он у вас называется?

— Ты знаешь, — вздохнули мне в ответ, — я давно от этого отвык и привыкать уже не хочу.

Ну да, ну да, двести лет в заточении или сколько там… Но с ним же был Айкен? Я представила себе брауни, причесывающего короля, и окончательно офигела от этой картинки.

— Так сумеешь? — настойчиво повторил Кэйворрейн. — Ничего сложного! Обычную косу, без изысков.

— Да, конечно, — согласилась я. — Хотя ты наверняка можешь сделать это сам. В том числе магией.

— Могу, — согласился король. — Но это каприз. Невинный королевский каприз.

— Ясно, — кивнула я. — Ну ладно, я попробую.

— И потом… Мне нравится, когда ты касаешься меня. Твои пальцы, Элла, — они словно капли вечернего дождя, того, что танцует на грани Черных долин…

Я подавила вздох. Вот сейчас он что мне выдал — комплимент или оскорбление? Потому что в Черные долины меня таскал ненормальный Благой рыцарь, позиционируя их как один из самых ужасных ужасов. Или есть еще какие-то Черные долины?

Кажется, это называется эмоциональные качели. И не только словесные! Поласкать, бросить, поговорить о теле, поговорить о серьезном, чмокнуть в лобик как сестру, медленно одеться, демонстрируя все, что можно продемонстрировать… Теперь вот — косичку заплести…

Его величество одарил меня нежной улыбкой и протянул расческу — деревянный плоский гребешок без всяких изысков.

Королевские волосы были шелком. Волшебным эльфийским шелком, сделанным из какой-нибудь волшебной воды из волшебного озера в волшебной стране. Да, именно так. Потому что перебирая их, разделяя на пряди, переплетая, я ни о чем больше думать не могла, испытывая невероятное тактильное удовольствие.

Шевелюра у его величества была шикарная: густая, пышная, длиной до пояса, а потому возилась я долго. Да ведь и в этом опыта никакого нет! Как-то не приходилось мне никого заплетать — ни женщин, ни тем более мужчин!

А учитывая, что сидел он на пуфике и иногда прикасался спиной к моим ногам и животу… Спрашивается, случайно или нарочно?

Словом, к середине сотворения королевской прически я была готова и сама прижаться к нему поплотнее, и вместо парикмахерских услуг зарыться лицом в этот великолепнейший матово-черный шелк… и вообще.

Собрав всю силу воли, я отступила на шаг и предложила:

— А ты не хочешь вплести сюда ленточку?

— Прости? — ошеломленно спросил Кэйр. Даже обернулся.

— Ну ленточку, бантик! Как украшение!

— Бант крепится у шеи на готовую косу. Или же на ее кончик, — уведомили меня. — Но это не мой стиль.

Пожалуй. Особых украшалок я на нем действительно ни разу не видела. Но с другой стороны, мужик, который держит на прикроватной тумбочке собственный портрет с плюшевым медведиком, может иметь и тайный стиль! Я уж не говорю о тапочках…

— Как скажешь, — смиренно согласилась я вслух. — Но мне по-любому нужна какая-то ленточка или резинка. Скрепить косу.

Мне тут же протянули серебристый кожаный ремешок, и в королевской спальне опять повисло молчание.

А когда я завязала этот ремешок банальным двойным узелком, его величество развернулся на пуфике, обхватил руками мои ноги и осведомился:

— Что хочешь за услугу?

Почему-то стало очень обидно. Нервы, видимо, сдали.

— Это была очень серьезная услуга, — задумчиво сказала я. — И она требует серьезной оплаты.

— Меркантильная девочка… — с явным удовольствием заявил Кэйр. — Но я согласен. И готов рассмотреть варианты.

— Акт любви? — невинно спросила я. В конце концов, я же собиралась его соблазнять! Хотя уже понятно, что он способен прервать это самое соблазнение в любой момент. Но почему не поговорить об этом?

— Какой именно акт? — уточнил король столь же невинно.

— Ну такой… — пояснила я, всеми силами стараясь не краснеть. — Настоящий. Полный. Ну знаешь, вот все эти птички, бабочки, зверьки… У них еще после такого акта появляются детишки.

— Ты хочешь детишек? — И такое искреннее изумление на лице…

— Кэйр, детишек хотят практически все женщины. Но нет. Я хочу…

— Да? — подтолкнули меня.

— Меня интересует сам акт!

Дивный мерзавец сладко улыбнулся и заметил:

— Тебе идет румянец.

Значит, все-таки покраснела…

— Но нет, — продолжил Кэйворрейн. — Такой вариант, увы, невозможен. И поверь, меня самого это печалит. Подумай еще.

Конечно, влюбленная я — это жесть. Сама в шоке. Но, по счастью, это прекрасное чувство еще не все вытеснило из моей бедной головы. К примеру, осталась совесть.

— Кэйр, а если я попрошу не для себя?

Король прищурился и отстранился. Ну и я быстренько отступила подальше.

— А для кого?

— Тот… я забыла, как он называется… Лесной дух, низший фейри…

— О ком ты?

— Зайчишка! Который меня надоумил попросить у тебя свободы разума.

— А…

На идеальное лицо легла тень. Очень заметная такая тень…

— Тот скоге… — проговорил король. — Но я пощадил его.

— Ты сделал его жучком!

— Он заслужил наказание.

— А можешь отменить? Он уже побыл жучком, уже наказан… Кэйр?

— Да-да… Я слышу тебя, моя очень добрая пряха. Что ж. Может быть, ты и права.

— В чем? — удивилась я.

— Наказание не соответствует преступлению. Точнее, перестало соответствовать. Я согласен, Элла.

Не вставая с пуфика, он щелкнул пальцами, и поначалу я ничего не заметила. До тех пор, пока Кэйр не указал на столик. И вот там, на зеленой тарелочке, точнее на кружочке апельсина, надкусанного королевскими зубами…

Действительно, обычный жучок. Коричневый, маленький совсем, притворившийся дохлым.

Еще один щелчок длинных пальцев, и на его месте, накрыв пушистым задом всю тарелку, появился зайчик с человеческим лицом. Очень уродливым лицом: свернутый на сторону крючковатый нос, скошенный подбородок, верхняя губа вздернута так, что торчат клыки…

Зайчик соскочил с тарелки и буквально расстелился по столу. Длинные ушки, словно тряпочки, упали перед головой.

— Ваше величество… — прошептал тоненький голосок. — Ваше…

— Пошел домой, — буркнул Кэйворрейн, и зайчишка исчез.

А я с размаху уселась на кровать и выдохнула.

— Довольна? — резко спросил король. — Видела? Он прощен.

— Спасибо, — сказала я растерянно.

— Пожалуйста. А теперь тебе пора. Я приду за тобой ближе к ночи. Не забудь как следует поесть, мы продолжим обучение.

Меня подняли с кровати и толкнули вперед — прямиком в мою комнату, я даже не заметила перехода. Обернулась — но Кэйра не было.

Он сказал: преступление перестало соответствовать наказанию. То есть…

Король Неблагого Двора перестал сожалеть о том, что у его пряхи есть свобода разума? Ведь так?

И что это значит для меня?..