Варенье из падалицы

Алексей Алёхин, 2023

Алексей Алехин для ценителей современной поэзии личность легендарная: много лет был главным редактором журнала «Арион», в котором публиковались Максим Амелин, Сухбат Афлатуни, Вера Павлова, Ирина Ермакова, Мария Галина и многие-многие имена, уже ставшие классикой сегодняшнего дня. «Варенье из падалицы» – книга миниатюр, каждая из которых похожа на стихотворение, сделана из того же материала, что стихи, но крой – свободнее. Нет рифм и ритма, и от этого образы живут полнокровнее. Ювелирное внимание к деталям и мельчайшим оттенкам смысла – в этом тончайшем слое творческого живет гений Алехина. Почти каждую его миниатюру хочется рассматривать на ладони, как каплю росы, – в ней целый мир и множество миров сразу. Книга содержит нецензурную брань.

1987

Когда наконец установились настоящие холода, воздух сделался прозрачным, и над заиндевевшими крышами встала в небе необыкновенно высокая луна.

Спал он плохо, и ему приснилось, что высохший крокодиловый портфель из Музея подарков вождю ухватил его никелированным замком за горло.

Из приемника, продираясь через кусты и заросли помех, пробилась-таки чистая, колеблющаяся струя альт-саксофона.

В южных городах жизнь по-прежнему вывернута лицом во дворы, где все и происходит.

В вечной борьбе за свои права дети неизменно берут верх. Знаете ли вы хоть одного ребенка, которому позволяли бы чиркать спичками, и хоть одного взрослого, который бы не добился этого права?

Сытенький, сильненький и с перстеньком…

Дальнюю родственницу пригласили в дом, чтобы отдать ей старые платья. Полезли в шкаф и обнаружили, что моль испортила хозяйский воротник. Суматоха, слезы. Про гостью забыли.

Соломон Давидович Екклесиаст.

История царства, выигранного в кости.

На ее голые плечи было накинуто что-то вроде серебряной сети, отчего она походила на пойманную рыбу с грузилами в ушах.

Поливальная машина задерживалась у каждого деревца, точно собачка, задирающая ножку.

Предместья кончились, и мы вступили в эпоху фанеростроя — в полуоседлую культуру садовых домиков и крошечных огородов.

Ступая по ласковой пыли.

Закатные краски быстро смещались вправо, пока не захлопнулись там, как в черном сундуке.

Пароход двигался в расставленные объятия порта с несколько надменной медлительностью, слегка приседая кормой — так танцуют провинциальные девушки, когда стремятся держаться чинно.

Фальшивая радость духовых оркестров.

Юнцы, уже научившиеся заглядывать женщинам в глаза.

Стойка бара в разноцветных бутылках напоминала алтарь дикарей, да и сами они в своих дикарских пестрых майках сидели тут же. Уши, шеи и руки туземок украшали блестящие побрякушки в таком количестве, что лет триста-четыреста назад за них можно было купить два Манхэттена.

Мир входящему. И исходящему.

По оркестровой яме валялись разбросанные бумажные листки, облепленные, как муравьями, нотами.

Впереди ехал маленький кривоногий автомобильчик.

Посреди планетария поводил круглой головою аппарат, похожий на исполинского механического муравья.

…Бродил по улицам со своей тоской, бережно прижимая ее к животу, как несут кислородную подушку.