Мелодия любви. О чудиках, проснувшейся нежности и кухонном детекторе лжи

Алексей Анисимов (2023)

Каждый рассказ «Мелодии любви» — это глоток свежего деревенского воздуха, забавная история близкого человека, уютный плед, накинутый на плечи заботливыми руками. Терапевтические тексты исцеляют душу от грусти, переживаний, усталости и погружают в атмосферу радости, умиротворения и отдыха. Вы окажетесь в смешном искреннем мире и узнаете: как выиграть мужа в лотерею, зачем устанавливать на кухне детектор лжи, существует ли противоядие от плохих снов, можно ли развестись с тещей и в какие моменты просыпается давно позабытая нежность.

Старые долги

— Ну что, попался? — Жена застыла на пороге, уперев руки в бока и хищно раздувая ноздри. — Попался?

— Ты чего это? — растерялся восьмидесятилетний Иван. — Тебя, случайно, кoбeль не покусал?

— Сам ты старый кoбeль! — продолжала метать молнии Мария. — Еще и лицо делает честным! И не стыдно тебе после всего родной жене в глаза смотреть?

— Что с тобой, Маруся? — уже строже спросил Иван. — Ты откуда пришла такая заведенная?

— Откуда? А оттуда! Теперь про тебя все знаю. Не зря тебя в этом подозревала!

— В чем этом?

— Как будто сам не знаешь. — Мария погрозила мужу крючковатым указательным пальцем. — Можешь теперь не отнекиваться.

— Да скажи ты, что узнала?! — закричал Иван, не выдержав такой психологической атаки.

— А вот все! — закричала и Мария. — Только что Нюрку встретила.

— Нюрку? — Иван на секунду задумался. — Какую еще Нюрку?

— Не притворяйся! У нас одна Нюрка в деревне живая осталась. Так вот она мне все рассказала.

— И что рассказала?

— А то, что у тебя перед ней старые долги имеются. Помнишь, за что ты ей должен?

— Нюрка? — Иван задумался. — Долги? Чего-то не пойму, о чем говоришь.

— Ну конечно, разве просто так признаешься. Но я тебе напомню. Нюрка сказала, ты ее использовал. И не раз.

— Чего? — Иван смешно захлопал глазами. — Как использовал?

— Как женщину.

— Не понимаю.

— Опять глупым притворяешься? Будто не знаешь, как мужчины женщин используют.

Иван растерялся и стал мучительно что-то вспоминать. Так ничего и не вспомнив, переспросил:

— Это она тебе сама сказала? Прямо сама?

— Ага, — довольно кивнула жена. — Говорила, что ты иногда насильно принуждал ее быть женщиной. Обещал расплатиться, но так слово и не сдержал. Теперь говорит, раз твой муж со мной не расплатился, ты платить будешь. Срам-то какой!

— Погоди, погоди, — перебил жену Иван. — А она говорила, когда я ее использовал?

— Конечно, говорила. Когда ты председателем нашего колхоза работал.

— Председателем? — Иван удивился еще больше. — Это когда было-то? Еще до девяностых.

— Не важно, когда было, — закричала опять Мария. — Было ведь?

— Что было?

— А то! Позор-то какой на мою седую голову. На старости лет про тебя такое узнаю. Хоть на развод подавай в восемьдесят лет. Позорище и только.

— Да какое позорище? Ничего у меня с ней не было, с этой Нюркой! Поклясться могу. Прямо вон перед иконами.

— Конечно, поклянешься, потому что безбожник.

— Ну-ка хватит, Маруся, истерику разводить. Сейчас мы с тобой к этой… сплетнице пойдем, и пусть она мне при тебе расскажет, как я ее использовал. Уж очень мне стало интересно.

— А чего к ней ходить, если она сама сейчас к нам придет.

— А чего это она придет?

— За долгами.

— Какими еще долгами?

— Твоими. Сейчас ты ей старые долги отдавать будешь. Картошкой.

— Чего? Какой еще картошкой?

— Обычной. Картошка у Нюрки закончилась. Вот она и говорит, вы мне хоть картошки ведро насыпьте за то, что твой Ванька меня как женщину насильно использовал.

— Тьфу! — сплюнул Иван.

И тут же дверь в избу отворилась, и вошла бабушка Нюра с пустым ведром в руке.

— Ой, здравствуй, Иван, — ласково поздоровалась она с хозяином. — Хорошо, что ты дома. А то тут твою Марию нонче встретила, и она ведро картошечки мне пообещала.

— Пообещала, значит?! — угрожающим тоном начал Иван. — Ну-ка, старая ведьма, быстро напомни мне, как это я тебя использовал, когда председателем был? Как женщину, да еще и насильно. Чего-то совсем забыл про такое.

— Ой, Ваня, чего ругаешься? — испугалась соседка. — Если тебе уже и память изменяет, так освежу. Когда молодая была и дояркой работала, ты, как что, так сразу за мной свой автомобиль на ферму присылал. Помнишь?

— Не помню! — заорал Иван — Что значит — как что?! Чего я от тебя хотел? Говори быстро!

— Как что? Чтобы поработала женщиной.

— Какой еще женщиной? — не унимался Иван. — Ты чего мелешь?!

— А как это еще называется? — спросила баба Нюра. — И не кричи так, Иван. Успокойся и вспоминай. У нас же колхоз-то миллионером был. Правильно? И к нам делегации важных людей приезжали строго раз в неделю, изо всех областей. Опыт у нас перенимать. А ты мне всегда говорил: «Ты, Нюра, женщина у нас в колхозе самая красивая. Поэтому срочно надевай сарафан, цепляй на голову кокошник и быстро приходи к сельсовету дорогих гостей встречать. Поработаешь женщиной, постоишь с хлебом и солью». Помнишь? А когда отказывалась, ты меня принуждал. То стращал, то обещал премию выписать. Но так ни разу от тебя ни копеечки не получила. А ведь вместо того, чтобы коров доить, по твоей прихоти глупостями занимаюсь. Важным гостям просто так кланялась да улыбалась. Ну что, Иван, вспомнил? Было такое?

— Тьфу, — опять сплюнул и посмотрел на жену. — И чего ты на меня орала?

— Ну… — виновато пожала плечами Мария. — Чего же ты ей ни разу премию так и не выписал?

— Я бы сейчас ей с удовольствием такую… премию выписал, — затряс кулаком дед. — Но боюсь, сил не рассчитаю.

— Ведро-то картошечки мне не насыплете? За то, что в свое время тебя выручала. — Нюра, как ни в чем не бывало, посмотрела на бывшего председателя.

— Насыплем, — тяжело выдохнув, сказал Иван, взял из рук соседки ведро и пошел за картошкой.