Путешествие с дядюшкой Джедом

Алексей Бессонов, 2007

3

— Шесть ящиков тушенки — это минимум, — заявил Джедедайя, опасливо оглядываясь по сторонам.

— Шесть?! — поразился Шон. — Но помилуйте, до Шмопска ехать-то — всего ничего!

Вокруг них шумел, полоща цветным брезентом палаток, базар. Болезненно переживая за доверенный ему бароном бумажник с заветной кредиткой, Джедедайя Шизелло постоянно осматривался и старался не подходить к лоткам близко.

— Шесть, — твердо повторил он. — И горошка мозговых сортов — тоже хотя бы шесть.

— Немыслимо, — вздохнул Шон, подходя, однако, к лотку. — Жирафов мы там кормить, что ли, будем…

И дюжина ящиков оказалась у него на спине. Горько корчась, Шон загрузил на себя еще пуд цветной капусты, три пуда буряка и полцентнера докторской. Все остальное могло поставить путешественникам имение Кирфельд. Следует заметить, что Джедедайя Шизелло подошел к закупкам продовольствия со сноровкой бывалого путешественника. Основу провианта составляли знаменитые консервы «Частик в томате», а также свиная тушенка и горошек мозговых сортов. Искренне недоумевающего дракона, которому выпало волочь все это на себе до пикапа, знаменитый путешественник сразил одной лишь фразой.

— С чего вы взяли, дорогой Шон, — спросил он, — что наш путь будет столь близким, как вы полагаете?

На этом дракон застыл, и стоял так некоторое время, будучи погружен в размышления.

— Но помилуйте, уважаемый Джедедайя, ведь до Шмопска ехать-то от силы часов семь-восемь! — возразил он, сваливши наконец товар в кузов пикапа.

— А кто сказал вам, что прямой путь бывает самым коротким? — резонно возразил Шизелло.

Шон не нашелся, что ему ответить, лишь молча сел за руль и запустил двигатель.

— Выступать нам в полночь, — загадочно произнес Джедедайя, — то-то и хорошо.

Шон же промолчал: впереди расстилалась трасса, а учитывая тот факт, что гидроусилитель на пикапе работал только влево, ему было о чем думать и без дядюшки Джеда. Впрочем, путь их сложился недолгим: свернув через час с шоссе, пикап пошел по грунтовой дороге, ведущей к замку Кирфельд. Однако же, не прошли они по грунту и километра, как путь им преградил совершенно неприличных размеров кабан.

— Здоров, Партизан! — крикнул ему Шон, успевший оттормозиться. — Что это ты тут?

— Слышал я, — мрачно заговорил свин, — что господин наш барон собрался в большое путешествие на борьбу с нечистью.

— Хм, — немного удивился дракон. — Ну так, и что ж с того?

— А то, — произнес Партизан, медленно надвигаясь на пикап, — что жизнь моя недолга, а долг — сроку не имеет. В годы былые, надобно вам знать, господин барон пожалел меня, крохотного молочного поросенка, и отправил вместо поварской — на выгул, хотя, скажем уж прямо, барон был голоден… А коль так, то нет иного пути, нежели ехать мне с вами.

— Решать не мне, — вздохнул дракон. — Но, может, мы все же проедем?

— Не мне же преграждать тебе путь, — ухмыльнулся кабан. — Но привет мой передай.

— Постараюсь не забыть, — кивнул Шон, снова наступая на газ.

Загнав пикап во двор замка, Шон выбрался из кабины и не без наслаждения развернулся в обычный свой размер — известно ведь, что хоть он и был драконом-трансформером, но всем остальным своим модификациям предпочитал боевую или застольную, а никак не норную. На пороге, деловито пожевывая бутерброд с одесским палтусом, уже стоял господин барон. Рыбий жир нежно струился по его бороде.

— Что, — поинтересовался он, — отоварились?

— А как же, — отозвался дракон. — Правда, уважаемый Джедедайя, как мне кажется, проявил несколько излишнюю предусмотрительность. Боюсь, остатки нашего провианта придется потом отдать на кормление голодных Уганды, да еще и туарегам достанет.

— Это ничего, — поднял руку с зажатым в ней бутербродом барон. — Это хорошо даже. Есть еще какие-то новости? А то дело, надо вам знать, уже к обеду: компот не прозевать бы.

— Да Партизан тут, — замялся Шон. — В бой старик рвется.

— Это как же?

— Да, говорит, вот не съел меня господин барон в обед во времена былые, а теперь на старости лет долг отдавать пора. С нами хочет.

— Долг, — задумался барон. — Без бухгалтера Дрызгалли мне, конечно, подсчитать сложно, но думаю, что не менее семи тысяч поросят я от него получил. Что ж долги?

— Говорю же, в бой рвется…

Барон Кирфельд помотал головой.

— На покой старому дурню пора, а он все туда же. Обойдемся. Обидится — на два ведра каши пенсию прибавлю. Хрен с ним, с Партизаном, в самом деле. А-абедать! — рявкнул барон так, что со второго этажа посыпалась пыль, осевшая на стенах после недавней бури.

Обедали наскоро: две дюжины каплунов, золоченый ушат перловки, павлиний салат, да бочонок алазанского — не считая компота, конечно. Едва успев вытереть салфеткой губы, барон велел нести карту, ведь время в герцогстве летит быстро, так что до заката оставалось уже недолго. Дворецкий приволок свиток старой, на марлевой еще подкладке, карты Генерального Штаба, которую когда-то презентовал барону Старший Картограф маркиз Дюймовый.

— Молодой я был, — вспомнил вдруг барон. — Да! Когда-то и по оперативному отделу служивать приходилось. Кукурузные палочки, помню, в военторге сущие копейки стоили. А пили всё больше «Огуречный», на портвейн уже не было…

Мастерски раскатав по очищенному от объедков столу карту, он вдел в глаз серебряный дедов монокль и взял в руки офицерскую линейку.

Красный с одного конца и синий — с другого, остро заточенный карандаш барона уткнулся в Шмопск.

— Плацдарм у нас, стало быть, здесь! — провозгласил он. — Однако не пойму я, что это у нас там с изобарами?

— Поплюйте на них, — посоветовал Шон и, прихватив за плечи Джедедайю Шизелло, наклонился над картой: — Итак… высота? Она?..

Дыша друг на друга алазанским, искатели приключений совещались до темноты. По карте путь их ждал не так чтобы уж долгий: но мудрый путешественник Джедедайя, знающий, что где лежит, настаивал на том, что готовиться, как всегда, надо к худшему…

Так пришла ночь, а с нею вместе прибыл Ромуальд, уже готовый ко всему, и началась погрузка.