В погоне за бессмертием

Алексей Борисов, 2022

История разработки искусственного интеллекта, который должен стать своеобразным протезом человеческого мозга, обеспечивающим бессмертие индивидуума. Героям повести удается решение технических проблем. Но им предстоит преодолеть и обывательское непонимание, и выдержать схватку с откровенным криминалом.

Let my people go!

Их собрали в актовом зале НПО и объявили, что у них много общих проблем, и эти проблемы объединяют их всех, а, более того, и руководство НПО, и решение этих проблем зависит, в первую очередь от них самих. Молодые ученые и специалисты были приятно поражены тем, что вместо заматеревшей на организационно-массовой работе тетки конференцию вела пригожая дамочка, намакияженная до интенсивности боевой раскраски фенимор-куперовского вождя и светившая из-под президиумной скатерки симпатичными коленками, затянутыми в непорочно-белые чулки. Перед тем, как слово было предоставлено Андрюхе, уши собравшихся поюзали и Валерий Антонович из отдела внешнеэкономических связей, и Виталий Сергеевич из БРИЗа, и притомившаяся публика, несмотря даже на президиумные коленки, начала потихоньку расходиться.

Когда Андрей поднялся на трибуну, он был поражен, насколько отсюда всё выглядит иначе, чем когда разглядываешь своих соседей — таких же, как ты, людей, находясь там, внизу. Лица сидящих в зале одновременно показались слишком бледными и расплывчатыми, и, чтобы рассмотреть кого-нибудь, приходилось с усилием фокусировать на нем взгляд. И все равно: лица сливались в одну массу, как полстакана семечной шелухи, просыпанной на пол.

Четко выделилась лишь лянкина мать-командирша, сидящая во втором ряду и развесившая безразмерный бюст на спинке впереди стоящего кресла; еще несколько человек из числа руководства НПО сидели в задних рядах и безразлично смотрели в направлении лянкиных коленок. Андрей ощутил обреченную безысходность происходящего; отчаяние захлестнуло его, и он заговорил охрипшим голосом:

— Мы пришли сюда, чтобы отсидеть эти полтора часа и разойтись, посмеиваясь над досужестью этой конференции, и при этом каждый из нас знает, что пройдёт сколько-то дней и ночей, месяцев и лет, и он умрет. И будет всё — цветы, дрова, трава, машины, кошки, собаки, другие люди, и не будет лишь его, и от этого нет спасения! — зал всколыхнулся, лица утратили расплывчатость и обратились к нему. — Но задумывались ли вы когда-нибудь о том, что наука, которой вы имеете честь заниматься, может нас всех избавить от неё — от смерти? И даровать нам вечную жизнь? — Андрей обвел зал широко раскрытыми глазами, в зрачках которых клубился туман легкой маниакальности.

Как заставить этих людей, сидящих в удобных креслах и недоуменно рассматривающих его, прочувствовать, проникнуться тем, что осенило его однажды ночью? Поверить в то, что спасение возможно?

— Вам кажется, что я несу безумную ерунду, но ведь раньше отвергали и все те идеи, которые кажутся сейчас совершенно простыми и понятными. И то, что земля вертится, и что яблоко падает на голову, если она достаточно умна. Меня самого поразило, насколько концептуально просто решение этой проблемы, если продумать несколько базовых положений. Конечно, одно дело — составить алгоритм решения задачи, а другое — написать работающую программу. Потому я и обращаюсь к вам, что это работа не для одного человека, а для тысяч или, кто знает, миллионов специалистов, для всех программистов, схемотехников, архитекторов искусственного интеллекта, которые только есть на планете… И мы — те люди, которые пожелают работать со мной над этой темой, — сможем послужить запалом для этого движения, перехода к бессмертию, — Андрей слышал смешки в зале и панически шарил глазами по рядам кресел, чувствуя, что теряет ход мысли, и все, что он собирался сказать своим коллегам — молодым учёным и специалистам — выглядит несусветной чушью.

Но неожиданно взгляд его наткнулся на одного человека, с угрюмо-сосредоточенным лицом слушающего и пытающегося его понять, и Андрей заговорил, сконцентрировавшись на нем, чувствуя, как волны его мыслей раз за разом подмывают рифы недоверия и непонимания внутри этого единственного слушателя.

И он говорил и говорил, излагая схему устройства и принцип действия протеза для мозга; цитировал читанные-перечитанные кибернетические талмуды и показывал на мониторе компьютера схемы «трансфера» сознания живого человека в искусственный носитель разума.

— Подумайте! У каждого из нас есть шанс стать бессмертным! Надо лишь поверить и начать работать над этой темой. Быть может, я не прав, и нужны другие подходы, другие схемы, но не в этом проблема. Любая проблема решаема, если над ней начинают работать миллионы людей, предлагать сотни, тысячи решений. Одно из них рано или поздно окажется верным. Это элементарный закон больших чисел. Проблема в том, чтобы сдвинуть людей с мертвой точки, вырвать из рутины и сделать частицами общего движения к тому, ради чего и стоит жить — достижению бессмертия, — у него на хватило дыхания, он осекся всего на секунду, но дамочка из президиума успела испуганно пикнуть:

— Вы закончили?

Его пошатнуло от ее вопроса, он инстинктивно выставил ногу, чтобы не упасть, но получилось так, словно он сходит с трибуны. Во втором ряду мать-командирша одобрительно улыбалась и кивала головой; он понял, что, действительно, надо идти, и среди гробового молчания стал спускаться в зал.

— Кто-нибудь еще хочет выступить? — пропищала Ляночка. Откуда-то с краю поднялся и, уверенно ворочая плечами, пошел к трибуне крепенький парниша лет тридцати, с щетинистыми усиками над верхней губой и выложенном поверх пиджака по моде полувековой давности воротником рубашки. Он не стал подниматься на трибуну, а по-свойски заговорил, как по-написанному, с залом, о том, что российской молодежи не нужны завиральные идеи про вечную жизнь, а нужно патриотическое движение в сторону расшивки узких мест производства; нужно государственно-частное партнерство в деле создания молодежных стартапов с бюджетным финансированием и плановым подходом к организации деятельности творческих венчурных бригад. Толкнуть эту речугу его подговорил кто-то из руководства НПО; написанные слова у парниши кончились, и он ждал, что вот-вот второй клакер из зала потребует внести «это предложение» в резолюцию конференции; но, как бы плохо ни было выступление Андрея, все эти «молодежные стартапы» и «бригады по расшивке узких мест» выглядели после его слов настолько мелко и плоско, что второй клакер не решился на свою реплику, и крепенький парниша, не зная, что еще сказать, проблеял:

— А если уж Совету молодых ученых и специалистов НПО нечем больше заняться, то пусть выполнит то, что было обещано при устройстве на работу: выделит квартиры для тех, кто отработал на предприятии больше трех лет…

— Можно подумать, что получить бесплатно квартиру легче, чем добиться бессмертия! — брякнул кто-то из зала; на галерке заржали.

Подсказанный руководством позитив скисал на глазах; крепенький парниша давился соплями у подножия трибуны; перед сидящей в президиуме Лянкой лежал сценарий представления, где черным по белому были расписаны реплики второго клакера и, затем третьего — с призывом каждому молодому ученому и специалисту отработать безвозмездно по сорок часов в венчурных творческих бригадах, и она панически выкликала в зал:

— Кто-нибудь хочет еще что-нибудь сказать? У кого какие предложения? Нам надо выработать резолюцию конференции, — но нема дурних надевать себе лишний хомут на шею! Зал молчал. Народ с задних рядов, не таясь, утекал к выходу. Иными словами, пришло самое время выйти на сцену главному НПОшному затейнику и пройдохе в лице зам генерального по общим вопросам Ерёме Ерофеичу.

И он покатился откуда-то с задних рядов, толкая перед собой арбузное брюхо, взгромоздился на трибуну, обзырил утопающими в кожистых складках глазками пустеющий зал, и внезапно закричал пронзительным, тонким, бабьим голосом:

— Чего притихли, молодёжь? Человек вам бессмертие наобещал, а вы сидите, будто караси на кукане! — ошеломленная этим базарным альтом публика приостановила поступательное движение к выходу и обратилась в сторону президиума. А Ерёма кричал все громче и громче:

— Я вот в этих делах не слишком силён, да и стар уже — не успеете вы для меня синхрофазотрон вечной жизни учудить, — оратор вытер с розового, посеченного морщинами лба пот. — Но идея-то какова! Красава! Пусть не успею я в вечную жизнь попасть, но вы, если подсуетитесь, запросто смогете! Я понимаю: трудно вам, — Ерёма с лукавым прищуром обвел зал взглядом. — Не знаете, с чего начать, что в первую очередь сделать. Да, поначалу всегда трудно! Но вам, ли, молодым, бояться трудностей? А подсказать, с чего начать, и как что делать, и я сумею, — ЕЕ повторно вытер пот и потянулся к пузатому графину с водой на краешке трибуны.

— Прямо скажу: никто вам под это дело денежек не даст. Придется, как встарь, на голом энтузиазме. А на нем, ребятушки, далеко не уедешь. Мясо-то сейчас? А картошка? Небось, прижало вас, молодые ученые и специалисты? Голодуха брюхо подкрутит — сначала одному надоест с алгоритмами в искусственном мозге вожжаться, потом другому жена скажет: «Хорош ерундой заниматься, детей кормить надо!» Так она — идея — и сгинет. И никакого бессмертия не получится!

Я вот что подумал. Помочь вам надо, молодым! И денежку заработать, и жизненный опыт обрести. Не буду всякие умные слова про стартапы и венчурные бизнесы говорить. Скажу просто: наклюнулось одно дельце. Сборочное производство. Даже проще — отверточное. Работать во вторую смену, по шесть часов, чтобы ноги с устатку не протянуть. И с отдачей работать, по-патриотичному! Чтобы зарплата побольше ваших МеНеэСовских грошей выходила! Главным кровопивцем у вас, вон, Ляксей будет, — ЕЕ таким широким жестом повел лапищей в мою сторону, что у меня покраснели уши. — Он молодой, из ваших. Четыре года как ВУЗ кончил. Сейчас уже генеральным директором работает. На базе его научно-технического центра “Аталанта” — все слышали? — и развернем производство. Оформим желающих по совместительству. Я с вашими начальниками договорюсь, чтобы работой не гнобили, пораньше отпускали, попозже встречали. Выспаться успеете. Никого нудить не буду. У нас ведь демократия, свобода выбора! Хочешь — зарабатывай копейку, себя и семью корми. Хочешь — подыхай с голода…

Со своего места поднялась лянкина мать-командирша и, развернув безразмерный бюст в сторону зала, оповестила о том, что заказы у НПО сокращаются, грядут сокращения, поэтому работа по совместительству для молодых ученых и специалистов как ни для кого актуальна.

Ответом ей была канонада вскидываемых сидений. Я уже приготовил бланки договора на работу по совместительству для впаривания в гардеробе, но Петровна и не думала униматься:

— Стойте, стойте, я еще не все сказала! — ее могучий глас ордынским арканом взвился над толпой молодых ученых и специалистов. — Нам надо принять постановление конференции!

— Одобрям! — крикнули из толпы.

— Нет, выслушайте меня! Вы сейчас выслушали два предложения. Одно — от молодого специалиста нашего НПО о разработке основ искусственного интеллекта на новой микроэлементной базе, другое от заместителя директора Еремея Ерофеича Сильных о создании отверточного производства. И вот что я хочу сказать… Первое из этих предложений может показаться бредом, несбыточным проектом. Но поверьте мне, пожилому человеку! Чтобы достичь хоть каких-нибудь результатов, надо ставить перед собой большие, несбыточные цели. И пусть они не будут достигнуты, но по пути к ним будут решены все те попутные проблемы, о которых мы столько говорим и которые рутинным образом не решаются. Да, да! Я имею в виду и расшивку узких мест производства, о которой мы столько сегодня говорили, и разработку новых программных модулей, на которой наши институты застряли на пять лет, и все прочее.

Конец ознакомительного фрагмента.