Декамерон Updated

Алексей Борисов, 2020

Вслед за героями Бокаччо пять молодых людей и пять девушек, вынужденных отправиться на самоизоляцию, договариваются развлекать друг друга через Интернет историями о своих интимных приключениях – и каждый из них постарался сделать свою историю максимально веселой и забавной.

Мужской характер,

или рассказ Пофигисто

В настоящее время, когда «Камасутра» стала предметом самого широкого обсуждения, типы личности, подобные Генке Р., дружку моего детства, покажутся невероятными. Но я уверен, что они есть и не исчезнут никогда. Однако во времена моей молодости, думаю, таких было побольше.

Причем нельзя сказать, что Генка по своей природе был простоват или недалек. Просто с молоком матери и с ремнем отца впитал несколько базовых истин. Эдакий «кодекс настоящего пацана»: с девчонками — и близко не стоять; пить, курить и материться одновременно; два раза в неделю ходить в подвальную качалку наращивать бицепсы и раз в две недели ступать на «межу» между микрорайонами махаться с такими же «крутыми», как он.

Просто не знаю, что связало такого правильного пацана с нами. То бишь со мной и с Васяткой. Потому как Васятка был откровенный митёк-пофигист, а я пытался ему подражать с девиациями в интеллигентность. Но что-то связало. И эта связь особенно окрепла в тот момент, когда Геннадьюшке приспичило жениться. Случилось это с ним по нынешним меркам очень рано — парню не было и двадцати. Что делать — пролетарская закваска!

По поводу генкиной женитьбы мы почти каждый день собирались у него дома, пили пиво, играли в карты и вели задушевные беседы. Генкины знания об устройстве женского организма ограничивались информацией о том, что у девок «есть сиськи и нет письки», а все остальное — сплошная terra incognita. Понято, что тот «кодекс чести», который хорош для 13-летнего сопляка, для взрослого бугая уже не годится, но что делать? Тормознул «настоящий пацан» в интимном самообразовании!

И он поил нас пивом, пытаясь, не утрачивая своего мужского достоинства, выведать, что же там скрывается под джинсами в обтяжку, юбками, колготками, трусами и всем прочим антуражем, и как этим пользоваться. Причем чем ближе приближался день свадьбы, тем сильнее мандражировал наш Геннадий. То есть вопросы по физиологии супружеских отношений ему в голову стали приходить самые диковинные.

И вот, примерно за недельку до знаменательного события, где-то на шестом литре пива, он, эдак, невзначай, закидывает удочку:

— Слышь, чуваки, а какой у нормального пацана писюк должен быть, чтобы бабе приход был и все такое? — я, как полагается интеллигентному митьку, начинаю нести всякую ерунду про то, что это дело — глубоко индивидуальное, зависит от строения женщины и мужчины, а Генка краснеет и сознается: — Я, чуваки, сегодня ночью, когда он у меня встал, взял и кулаком его померил. Обхватил и глянул. Думал, он весь у меня в кулаке поместится, а получилось, что залупа еще на толщину мизинца выступает. Это как, ништяк? — я, по своей интеллигентской простоте, хотел было уже выдать какую-нибудь утешительную фразу типа «Чем короче у пса хвост, тем чаще он им машет» и «Маленький хорек в любой норке королек», но Васятка меня опередил:

— На сколько? На сколько выступает? — переспросил он таким тоном, словно усомнился в собственном слухе.

— На мизинец, — пробормотал сразу осипшим голосом Гена.

— Ни фига себе! — Васятка посмотрел на перспективного жениха такими глазами, словно теперь он и им тоже не верил. — Да тебе, браток, не расейских баб трахать, а в немецкой порнухе сниматься!

— А что такое? — забеспокоился Геннадий.

— Чего-чего! Запорешь Галку свою! Это ж надо, такую «сайку» отрастил и скрывает от человечества! — чтобы понять дальнейшее, надо иметь представление о нашем Васятке: долговязый и тощий, как стрелка зеленого лука, он обладал на редкость идиотской, вытянутой, как огурец, лупоглазой физиономией, украшенной сверху щетинкой редких волос песочного цвета. Он так беспомощно хлопал рыжими ресницами и так дебильно отвешивал челюсть вниз, что никому и в голову не могло прийти, что эдакая образина в состоянии прикалываться над ближним своим. Чем, Васятка, собственно, и занимался в тех редких случаях, когда не был беспробудно пьян или погружен в сочинение очередного манифеста пофигистов. — Убьешь в первую же ночь! — Васятка аж пивной кружкой махнул в воздухе, словно перечеркивая юную жизнь будущей Генкиной супруги.

— Че-ё-ё-ё? — севшим голосом выдавил из жених.

— Сантиметра на три укорачивать придется, — компетентно буркнул я, едва до меня дошла суть прикола. — А то и всю головку отрезать!

— Не успеет, — тяжко вздохнул Васятка. — Свадьба в субботу. Что ж он будет женихаться-то, весь перебинтованный на самом видном месте? Пусть уж перетерпит, ночку вхолостую под боком у своей Галины перележит. А уж после свадьбы, без спеха, отрежет, сколько надо, — и так глянул на Генку своими совиными зенками, будто могильной плитой придавил.

Генка поперхнулся пивом и уставился на распластанную на газете воблу. Над столом нависло молчание, потом жених-страдалец вымолвил:

— Это что ж, и, правда, можно девку при этом, ну, при сношении, убить?

— Таким, как у тебя — запросто! До кишок достанешь, а там или перитонит, или от болевого шока копыта откинет. Сразу же! Сколько таких случаев! — и дальше мы пошли изгаляться, вешая Гене на уши лапшу по поводу того, в каких клиниках мужикам члены укорачивают, сколько за это берут, насколько дороже обойдется, если не головку отрезать, а вырезать кусок из середины: — Ты, Ген, залупу-то обязательно оставь! Ей знаешь, как удобно чужую сперму вычерпывать? Скажем, изменит твоя Галка тебе с каким-нибудь хахалем, а ты ее предупреди, чтобы она такое дело от тебя не скрывала, как это обычно у баб водится, а сразу же тебе говорила! Как скажет — ты сразу на нее прыгай, вставляй и выкачивай. Она, залупа, в таких случаях как поршень у насоса действует! Природа все предусмотрела! — Генка переживал, томился и предлагал технические решения проблемы:

— Не, чуваки, первая брачная ночь есть первая брачная ночь. Целку девке надо ломать по-любому, иначе позорно! А что, чуваки, если из резины, что на прокладки для кранов идет, кругов нарезать, а в них дырку под писюн просверлить? И перед тем, как сношаться, надеть штуки три-четыре? Тогда как? До кишок не достанет?

— Это ты, Ген, и не думай! Как трахаться начнешь, резина тебе член у основания пережмет, он у тебя опухнет, и ты его вообще из телки твоей не вынешь! Врача придется вызывать, резать ей промежность, чтобы достать твою «сайку»! — короче говоря, выпили мы еще пару ведер пива и понадеялись, что Генка просёк, что его прикалывают, и на том и разошлись.

Свадьбу играли на хуторе у Генкиного деда — в здоровой избе со стойлами, верандами, антресолями и прочими изысками. Когда все должным образом перепились, молодых торжественно, осыпая хмелем, препроводили в спальню. Прочая публика не успела разлить и выпить, как оттуда донесся жуткий вопль, а потом испуганный визг невесты и ее крики:

— Помогите! Помогите! — толпища ломанулась к месту реализации брачного таинства. В первый момент мы даже не поняли, что произошло: посреди кровати голый Генка бездыханным пластом лежал на своей не менее голой невесте, та хлопала испуганными глазищами и орала:

— Помогите! Помогите! — лишь потом разобрались, в чем дело.

Оказывается, Генчик, наслушавшись наших россказней, впечатлился, а так как от планов лишения возлюбленной невинности все-таки не отказался, то сделал следующее: перед тем, как забраться в постель к новобрачной, обвязал мошонку веревкой (запомнил, хитрюга, что сам член обвязывать нельзя, а не то «опухнет»), а когда возлег на брачное ложе, то примерился, как ему положить Галюху и как лечь самому, чтобы не достать своим «причиндалом» ей «до кишок», и привязал второй конец веревки к спинке кровати — зафиксировал. Но не учел, бедолага, мощи своих дефлорационных порывов. Зрелище получилось потрясающее. Представьте себе прыщеватую мужичью задницу, посредине которой, аккурат в разрезе межу ягодиц, торчат, точь в точь как елочные игрушки, два густо лиловых и буквально блестящих — так натянулась шкура — бубенца!

Веревку срочно обрезали. Генку расстыковали с молодой, свалили на пол и облили водой. Отфыркиваясь, он пропыхтел:

— Спасайте Галю! — все-таки есть в простом русском человеке какая-то самоотверженность и даже склонность к самопожертвованию, пусть даже в самых несуразных ситуациях!