Агашка

Алексей Будищев, 1901

«Земский начальник Талыбин, молодой и нервный блондин, сидит у себя в камере за столом, накрытым красным сукном. На его груди совершенно новенький должностной знак. В камере душно и сумрачно, пахнет овчиною и человеческим потом. Перед земским начальником, в двух шагах от стола, стоят двое – один еще молодой парень лет 22-х, рябой и угрюмого вида, другой пожилой, с подобострастно смеющимися глазами. На молодом надет рваный полушубок, на пожилом – выцветшая чуйка, какие носят мещане. Еще дальше, у стены, на скамьях сидят несколько мужиков в полушубках и с вспотевшими лбами…»

Земский начальник Талыбин, молодой и нервный блондин, сидит у себя в камере за столом, накрытым красным сукном. На его груди совершенно новенький должностной знак. В камере душно и сумрачно, пахнет овчиною и человеческим потом. Перед земским начальником, в двух шагах от стола, стоят двое — один еще молодой парень лет 22-х, рябой и угрюмого вида, другой пожилой, с подобострастно смеющимися глазами. На молодом надет рваный полушубок, на пожилом — выцветшая чуйка, какие носят мещане. Еще дальше, у стены, на скамьях сидят несколько мужиков в полушубках и с вспотевшими лбами.

Земский начальник долго перелистывает бумаги, затем поднимает от бумаг глаза и, обращаясь к угрюмому парню, спрашивает:

— Вы Агап Дудырин, так? А вы мещанин Пестравочкин? — переводит он взор на выцветшую чуйку.

И тот и другой кивают головами.

— Так вот, Агап Дудырин, — продолжает земский начальник:-вы обвиняетесь в том, что в ночь с 27-го на 28-е декабря, будучи на сельских гумнах, вы поранили выстрелом из ружья пеструю свинью, принадлежащую мещанину Пестравочкину. Признаете ли вы себя виновным?

Угрюмый парень смотрит некоторое время на земского начальника, а потом переводит глаза куда-то в бок.

— Я, ваше благородие, — наконец говорит он, с трудом вытягивая из себя слова, — я, ваше благородие, допреж того говорил ей: брось, говорю, Агашка, это, не вводи меня в грех; буде, говорю, побаловалась и буде. А она, на место того…

— Кто она? — перебивает его земский начальник.

— Кто она? Жена моя Агашка, — говорит парень.

Земский начальник нетерпеливо передергивает плечами.

— Да я вас совсем не о жене вашей спрашиваю! — вскрикивает он. — Вы ранили выстрелом из ружья свинью Пестравочкина и поэтому должны отвечать по закону, во-первых, за поранение животного, а во-вторых, уплатить Пестравочкину издержки в размере пяти рублей. Так вот, что вы скажете в свое оправдание?

Парень молчит и тяжело отдувается; от напряжения на его лбу выступает пот, похожий на капли воска.

— Да я вот что скажу, — вытягивает он из себя, — я дорежь того ей говорил: брось, говорю, Агашка, баловство…

— Да вы опять о том же! — вскрикивает земский начальник. — Слушайте, вы дураком не прикидывайтесь и говорите по порядку. В ночь с 27-го на 28-е декабря вы были на сельских гуннах? Да?

— Были.

— Что же вы там делали?

— Ничего не делали.

— Так зачем же у вас в руках было ружье?

— А нешто палкой зайца убьешь? — спрашивает в свою очередь парень. — Я на гумнах зайца караулил, — добавляет он, — к просяным одоньям заяц ходит.

— Ну, вот и отлично, — говорит земский начальник, очевидно улавливая какую-то нить и радуясь этому. — И так, вы сидели на гумнах и ждали зайца. Что же было потом?

Конец ознакомительного фрагмента.