С понтификами по белу свету. Записки участника папского пресс-пула

Алексей Букалов

Автор – знаменитый журналист-международник, с декабря 1991 г. возглавляет представительство ИТАР-ТАСС в Италии и Ватикане, аккредитован в Республике Сан-Марино и при Мальтийском суверенном Ордене. С 2002 г. в составе папского пресс-пула – единственный российский корреспондент, который сопровождает римских понтификов на борту их спецсамолетов, освещая папские заграничные апостольские визиты. В свите Иоанна Павла II посетил Казахстан, Армению, Азербайджан, Болгарию, Хорватию, Швейцарию, Францию; с Бенедиктом XVI – Германию, Польшу, Испанию, Турцию, Бразилию, Австрию, Австралию, Камерун, Анголу, Святую Землю (Иордания, Израиль, Палестинская автономия), Чехию, Мальту, Португалию, Кипр, Великобританию, Бенин, Мексику, Кубу и Ливан. С Папой Франциском в июле 2013 г. побывал на Всемирных днях молодежи в Рио-де-Жанейро, а в мае 2014 г. на Ближнем Востоке (Иордания, Палестина, Израиль). В книге русскому читателю рассказывается об истории папства, об отношении православия и католичества, приводятся сведения и свидетельства поездок римских понтификов по странам и континентам, особое внимание (впервые в отечественной литературе) уделяется фигуре нынешнего хозяина Святого Престола. 2-е издание, исправленное и дополненное.

Пролог на небесах

Весьма лестное предложение

В третьем салоне папского самолета, отведенном для журналистов, мне вспоминалась под мерный гул моторов история, которая предшествовала этим поездкам. Эта история моего участия в папском пресс-пуле началась в Риме в канун Пасхальной недели 2002 года с неожиданного телефонного звонка: в трубке раздался хрипловатый, с характерным испанским акцентом, голос пресс-секретаря Папы Римского Хоакино Наварро-Валльса, бывшего врача и журналиста. Доктор Наварро, обычно не очень балующий нашу пишущую братию своим вниманием, настойчиво предлагал явиться в Апостольский дворец на загадочную «конфиденциальную встречу» с неким высокопоставленным прелатом Римской курии.

Прибыв в назначенное время к Бронзовым вратам под колоннадой Бернини, я получил из рук швейцарского гвардейца пропуск в папскую резиденцию. Служка почтительно проводил меня через большой внутренний ватиканский двор Святого Дамаса, провел по крутой и широкой лестнице на второй этаж главного дворца и оставил у дверей с папским гербом и мраморной табличкой «Управление литургических церемоний Верховного Понтифика». Там уже собралась стайка коллег из Ассоциации иностранной прессы, которые гадали о причине столь таинственного вызова. Увидев меня, они радостно загоготали: «Все понятно, сегодня нам наконец сообщат о визите папы в Россию!» И ошиблись.

Ровно в десять под звон колоколов собора Святого Петра к нам вышел высокий худощавый священник в очках и пригласил в свой кабинет. Это был главный папский церемониймейстер монсеньор Пьеро Марини, епископ Мартиранский, всегда стоявший по правую руку Иоанна Павла II во время торжественных служб и потому всем хорошо знакомый благодаря телевидению и фотографиям в газетах. Просторный и светлый кабинет с окнами на площадь Святого Петра был «выкроен», как нам объяснили, из бывшей опочивальни папы Юлия II, на стенах сохранились остатки старинных красочных фресок школы Рафаэля.

Рассевшись за большим круглым столом, мы обнаружили, что нас ровно двенадцать человек, «наверное, по числу апостолов», — в шутку предположил немецкий журналист Эрих Куш. Впрочем, и это заблуждение скоро рассеялось. «Я пригласил вас, господа, — по-гоголевски начал речь епископ, — чтобы передать личную просьбу святого отца. Каждый год Страстная неделя переживается верующими как важнейший этап в жизни христианской церкви, а крестный ход с участием понтифика у подножия древнего Колизея — его кульминация. В этом году, в развитие экуменических идей «молитвы мира» в священном городе Ассизи (она прошла 24 января 2002 года с участием иерархов всех церквей и религий, присутствовала и делегация Московского патриархата), Папа Войтыла решил предложить журналистам из разных стран написать тексты размышлений для каждой «остановки» крестного хода (согласно римскому толкованию Евангелия, их было на крестном пути четырнадцать).

Тут и выяснилось, что двое из приглашенных находятся за границей и потому не смогли явиться на это совещание. Воцарилось растерянное молчание. Наконец я решил, что нужно как-то реагировать: «Ваше Преосвященство, разве для того чтобы стать автором подобного текста, необязательно быть католиком?». Епископ с готовностью возразил: «Отнюдь нет, имеются прецеденты: два года назад, например, размышления на Страстную пятницу написал православный». «Кто же именно?» — поинтересовался я. «Святейший Патриарх Константинопольский Варфоломей», — последовал ответ.

Тут же раздали «памятку автора» и брошюры «Крестный ход» за три прошлых года. Епископ пояснил, что тексты должны быть представлены в двухнедельный срок, написанные верлибром на итальянском языке, и предложил провести жеребьевку. Он лишь предупредил, что хотел бы поручить женщинам подготовить те эпизоды, где речь в Евангелии идет о женском участии (их три), остальные — по выбору. Я, конечно, вытащил из вазы бумажку с надписью «Иуда». Речь шла о второй остановке, т. е. о предательстве Иуды. И тут я вспомнил об одном замечательном стихотворении на эту тему (написанное Пушкиным «Подражание итальянскому», пересказ поэмы Франческо Джанни).

Текст пришлось, конечно, сократить и предложить в качестве эпиграфа. Что и было сделано путем механического соединения двух первых и двух последних строк стихотворения, обратно переведенных на итальянский язык. Остался лишь небольшой, но выразительный и связный эпизод на тему «Диавол–Иуда». Так произведение Джанни благодаря Пушкину вернулось на родину:

Как с древа сорвался предатель-ученик,

Диавол прилетел, к лицу его приник…

Лобзанием своим насквозь прожег уста,

В предательскую ночь лобзавшие Христа.

Надеюсь, что ни Франческо Джанни, ни Александр Сергеевич Пушкин на меня не были бы в обиде за вынужденное препарирование их текста: смысл, кажется, остался. Впрочем, у итальянцев на этот счет существует поговорка: traduttore-traditore (переводчик-предатель)!

Когда вечером в Страстную пятницу на площади у Колизея над 300-тысячной толпой паломников со свечами и факелами раздались из репродукторов пушкинские строки, я мысленно поблагодарил Ватикан и лично епископа Марини «за вклад в пропаганду творчества» нашего великого поэта.

Крестный ход предварил и завершил молитвой сам Иоанн Павел II, восседавший на троне на высоком склоне Палатинского холма. Пройти по “Via Dolorosa” вокруг древнего амфитеатра, на свою Голгофу, он на сей раз физически не смог.

Многим гостям и участникам пасхальной церемонии раздали изящно изданную брошюру¹ “Via Crucis” («Крестный ход») с нашими текстами и с изумительными иллюстрациями (репродукции старинных цветных медальонов на евангельские темы из собрания ватиканских музеев). Книжка открывается таким предисловием: «Четырнадцать журналистов — мужчины и женщины, аккредитованные при Святом престоле, представляющие разные страны, известные издания международной прессы и телевидение, не только внимательно следящие за ежедневной хроникой событий, но и чувствующие их духовное содержание, составили эту книгу, связав историю Иисуса из Назарета с жизнью современного мира».

С большой радостью я послал брошюру с цитатой из Пушкина в Петербург, в библиографический кабинет Пушкинского Дома. Ватиканских публикаций на тот момент, по — моему, в богатейшей коллекции на набережной Макарова, дом 4 еще не было.

Издание, впрочем, оказалось безгонорарным (ватиканские администраторы любят намекать, что «бедны, как церковные крысы», оставим это утверждение на их совести). Тогда же мне была предложена честь участвовать в папском пресс-пуле. Опять большое спасибо Пушкину.

Давний вояж к святыням Эфиопии

Оговорюсь, мой личный опыт участия в высочайших паломничествах в заморские края начался задолго до того, как я попал в папский пул службы печати Святого престола. Хочу вспомнить одну из самых удивительных поездок, в которой мне довелось принять участие еще до работы в Риме, — это путешествие с Патриархом Московским и всея Руси Пименом в 1974 году. Я был тогда пресс-атташе, первым секретарем посольства СССР в Аддис-Абебе и сопровождал его в паломничестве по монастырям и церквям Эфиопии.

Эфиопская церковь считалась православной, до определенного времени она была подразделением Коптской и свою независимость обрела под давлением императора Эфиопии Хайле Селассие I (годы правления: 1930 — 1974). Негус-негести (царь царей) сделал Эфиопскую православную цеврковь автокефальной и фактически стал ее главой, хотя формально там был свой патриарх, который и пригласил патриарха Пимена (в миру — Сергей Михайлович Извеков, 1910–1990) совершить двухнедельный визит. Для советского посольства было очень непривычно принимать такого гостя, притом что церковь была в нашей стране отделена от государства и находилась под сильным его контролем. Тем не менее патриарх Пимен прилетел в Аддис-Абебу с большой делегацией на правительственном самолете; если я правильно помню, советская власть предоставила ему Ту-154. Но путешествовать на нем по Эфиопии он не мог — для посадки такого самолета там не были приспособлены аэродромы.

Император для делегации Русской православной церкви выделил свой небольшой биплан, которым сам пользовался в местных поездках. Из Аддис-Абебы Пимен отправился в большую поездку по стране, сначала в город Гондэр, потом в Лалибэлу и, наконец, в Асмару. Эфиопские власти с подозрением отнеслись к тому, что посольство в качестве сопровождающего предложило первого секретаря, премьер-министр даже задал послу ироничный вопрос: мол, у вас же церковь отделена от государства? На что посол сказал: патриарх Пимен уважаемый гражданин нашей страны, мы сочтем за честь ему содействовать.

Когда стало известно о приезде высокого гостя, я поехал в местную патриархию, в Отдел внешних церковных сношений, где меня принял глава отдела — епископ Зуавский Самуэль. Отдел находился в одном из помещений казарменного типа, оставленных еще итальянскими военными. Я приехал на «Волге», меня встретил босоногий служка и отвел в кабинет епископа — высокого красивого человека в сутане.

Мы потом не раз с ним общались, но первая встреча была для меня неожиданной. Говорили по-английски: я пояснил, что приехал уточнить возможность совместных акций во время визита Пимена, моменты протокола. Осматривая аскетичное помещение, увидел на стене диплом Папского Григорианского университета в Ватикане: «А вы, наверное, владыка, говорите по-итальянски?». Он ответил, что говорит, и мы перешли на итальянский.

Я предупредил его, что у нас пока нет полного списка патриаршей делегации, но мы знаем, что в нее входит 11 человек. Епископ ответил: это не проблема, список есть у нас, достал его из ящика стола и начал читать… по-русски! Пораженный, я спросил, откуда он так хорошо знает русский.

Самуэль объяснил, что учился в Ленинградской духовной академии, хотя и не очень доволен своим русским. Так прошла эта встреча. К сожалению, потом он погиб: вскоре началась революция, в 1974 году к власти пришел Менгисту Хайле Мариам. Мне говорили, будто епископ Самуэль покончил с собой, но я не допускаю такой возможности: он был глубоко верующим человеком, священник такого ранга и образования пойти на самоубийство не мог.

Мне самому этот визит очень помог: готовясь к нему, я стал регулярно читать «Журнал Московской патриархии». Для советского человека это было подобно открытию нового мира: потрясающий язык, очень образный, с цитатами из Евангелия, и просто познавательно. Потом я старался этот журнал читать регулярно, мы даже на него подписались.

Пимен оказался очень интересным человеком, по-своему необыкновенным: он из сельской семьи, начинал церковную жизнь певчим в хоре, участвовал в Великой Отечественной войне и был демобилизован в звании майора, хотя еще до войны принял постриг и служил в церкви.

Пимен стал весьма яркой фигурой, на его эпоху пришлось трудное для Русской православной церкви время, когда закрывались храмы и над церковной деятельностью был очень строгий контроль; на время его же служения выпала великая дата — 1000-летие Крещения Руси (1988 г), — празднование которой он возглавил. Это событие стало поворотным моментом в отношениях церкви и государства.

В 2010 году отмечалось столетие со дня его рождения, и многие историки подчеркивали его мудрую, твердую позицию: он, как мог, старался сохранить многое из того, что еще не было уничтожено. В то же время Пимен внешне был очень лоялен к властям, он, например, не ответил на известное «великопостное» послание Александра Солженицына, где тот призывал патриархат противостоять антицерковной политике советской власти, то есть не желал публично ссориться с государством. Но он успел застать перестройку, возвращение многих приходов и церквей. Правительство ограничивало его передвижения, в том числе по Советскому Союзу, но несколько заграничных поездок Пимен все-таки совершил. Первым из русских предстоятелей побывал на горе Афон, а в 1982 году выступил в Нью-Йорке на сессии Генеральной ассамблеи ООН.

В составе делегации были и другие выдающиеся деятели Русской православной церкви, особенно меня поразил владыка Ювеналий, в то время митрополит Тульский и Белевский. Он был в начале своей церковной карьеры; незадолго до этого, в 1972 году, был назначен председателем Отдела внешних церковных сношений и в этом качестве сопровождал патриарха.

Именно Ювеналий вместе с митрополитом Ленинградским Никодимом присутствовали от РПЦ на Втором Ватиканском соборе (1962–1965).

Потом он стал митрополитом Крутицким и Коломенским, Управляющим Московской епархии и её правящим архиереем (в границах Московской области, за исключением Москвы) c резиденцией в Новодевичьем монастыре. Сейчас Ювеналий постоянный член Священного синода по кафедре, старейший (по возведению в сан) митрополит и старейший (по дате хиротонии) действующий иерарх Русской православной церкви.

Я посетил временную резиденцию патриарха, которая размещалась в бывшем дворце наследного принца Асфа Уосена, жившего в то время в Англии. Дворец использовался для протокольных целей, и меня посол попросил согласовать с митрополитом проект заключительного коммюнике.

Составляя черновой текст, в первой части которого перечислялись участники встреч, переговоров, было очень важно правильно назвать все титулы. Мы были недостаточно в этой области образованны, и я боялся ошибиться: Его Величество, Его Святейшество, Его Высокопреосвященство, Его Преосвященство, Его Превосходительство…

Ювеналий прочел текст, не нашел ошибок и похвалил, хотя и своеобразно: «Как вы, Алексей Михайлович, все правильно написали, вот и посол ваш в Никосии тоже вручал верительные грамоты архиепископу Макарию, ставшему первым президентом независимого Кипра, и все так задом пятился и говорил ему: “Ваше Высокопреосвященство, Ваше Высокопреосвященство…” когда был секретарем Днепропетровского обкома, триста храмов закрыл!»

Я был поражен тогда этим неожиданным протестом и надолго его запомнил. Он, как ни странно, тоже: когда два года назад Ювеналий приезжал по приглашению Римской католической общины святого Эгидия на большой экуменический семинар, его очень тепло приветствовали. Наш посол при Ватикане, Александр Авдеев, счел нужным представить меня митрополиту. Но владыка сам вспомнил нашу встречу на Эфиопской земле и состоявшийся тогда разговор.

Позже ни с кем из священнослужителей такого ранга мне на Черном континете бывать не пришлось (если не считать двух африканских поездок с папой Бенедиктом: одна — в Камерун и в Анголу, вторая — в Бенин).

Эфиопская церковь впоследствии раскололась, потому что отделилась Эритрея и настали трудные времена. Но нынешний папа проявляет определенное внимание к этим краям и создал специальную должность в иерархии католической церкви для Эритреи. Он сделал это не в пику коптской церкви, но чтобы показать свой интерес к сохранению там христианства, хотя католиков там мало, да и православных уже не так много: в Эритрее большинство исповедует ислам.

А в самой Эфиопской империи православие было серьезной, влиятельной силой, хотя бы потому что символическим главой церкви был сам монарх. Это монофизитская церковь, которая не признает земной жизни Христа, у нее много теологических разногласий и с РПЦ, и — еще больше — с католиками и протестантами, что не мешало московскому патриархату оказывать Эфиопской церкви покровительство тем или иным образом. Об этом говорит хотя бы то, что не только епископ Самуэль, но весьма многие эфиопские священнослужители учились и в Ленинградской духовной академии, и в Сергиевом Посаде.

Кроме множества молебнов, официальных встреч, посещений духовных семинарий в Аддис-Абебе и окрестных городах, первым этапом визита была поездка в Гондэр, бывшую монаршую столицу. Во время этой поездки мы побывали в Аксуме, столице Аксумского царства, одной из первых владычиц которого была легендарная царица Савская. Согласно преданию, она нанесла в Иерусалиме визит царю Соломону и даже зачала от него сына, и именно плод их любви, Менелик I, стал впоследствии первым царем Эфиопии, родоначальником династии соломонидов, к которой принадлежал и последний император Хайле Селассие, считавший себя, кажется, 225-м потомком царицы Савской и царя Соломона. Вот там мы и побывали с патриархом Пименом, видели знаменитые загадочные аксумские обелиски.

Когда Муссолини ввязался в абиссинскую авантюру, он приказал своим военным, видимо, воображая себя Цезарем, один из них привезти в Рим, что и было сделано. Цезари ведь тоже привозили из Африки египетские обелиски, которые до сих пор украшают многие площади Рима. Обелиск распилили на три части, привезли и установили около бывшего министерства колоний, где сейчас штаб-квартира Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО). После войны эфиопы стали требовать обелиск обратно, но итальянские власти отдавать его не спешили. Императора Хайле Селассие всячески ублажали, оказывая его режиму помощь, дело тянулось, и обелиск продолжал стоять, пока в него не попала молния и не повредила его.

Дело было уже в начале ХХI века. Обелиск собирались реставрировать, временно «подвязали», а в это время проходила сессия ФАО, где присутствовал тогдашний премьер Эфиопии Мелес Зенауи. Во время перерыва он подошел к окну, увидел обелиск и сказал окружающим: вот итальянцы, украсть украли, отдавать не отдают, но даже сохранить не могут. И тогда его итальянский коллега Берлускони велел отдать обелиск немедленно. Его погрузили на самолёт Ан-124, отвезли в Эфиопию, где он до сих пор бесславно лежит, разобранный на части. Итальянский искусствовед, одно время глава Комитета по культуре национального парламента, Витторио Сгарби, пытался уговорить эфиопов не забирать его: мол, кто его там у вас увидит («пастух и его козы?»). А здесь его видят туристы всего мира…

После Аксума мы полетели в город Лалибэла, там расположен знаменитый храмовый комплекс: это церкви, высеченные в камне. Центральный собор сделан в форме креста, все это очень красиво. Там, кстати, меня забыли, по случайности улетели без меня (зато с моим чемоданом, но документы остались со мной). Зная их маршрут, я спросил хозяина итальянской гостиницы, в которой ночевал, как мне добраться до следующего пункта. Он сказал: только почтовым самолетом, который полетит завтра утром.

Этот небольшой отель стоял на скале, и вечером я увидел, как постояльцы куда-то движутся, подумал: в кино. Но ошибся — все они пошли смотреть закат, своего рода местный аттракцион: солнце садилось за эфиопские горы, как бы раскалываясь на куски, потрясающее зрелище. Назавтра мы уже полетели, и я попросил командира самолета сообщить в аэропорт о моем прибытии. Оказалось, он может связаться прямо с императорским самолетом, на котором путешествовал патриарх, и, когда мы приземлились, самолет меня ждал. Я поднялся на борт, все зааплодировали, а Пимен сказал: «Мы молились за вас, Алексей Михайлович». Последней точкой была Эритрея, откуда патриарх прямо из Асмары улетел в Москву опять на своем самолете.

Потом, уже на журналистской работе, я был аккредитован в Московском пресс-центре по освещению тысячелетия Крещения Руси. В Москву приехала большая делегация из Ватикана во главе с кардиналом Агостино Казаролли (1988 г.); руководил работой центра архиепископ Питирим, глава издательского отдела Московской патриархии и главный редактор ЖМП, который тоже участвовал в той памятной эфиопской поездке. С Питиримом мне потом еще раз довелось встретиться в Италии и даже путешествовать вместе на поезде, который вез Папу Иоанна Павла II из Рима в священный итальянский город Ассизи.

Павел VI — по следам апостолов

Много интересных преданий и легенд хранит Ватикан. А вся история папских адресов читается, как хороший приключенческий роман. У понтификов было несколько резиденций в Риме. Это Латеранский дворец, который находится на одноименном холме рядом со вторым по значению собором Сан-Джованни ин Латерано (San Giovanni in Laterano).

Одной из важнейших резиденций был Квиринальский дворец, который ныне (с 1947 года) занимает президент Итальянской Республики.

А когда гвардейцы короля Виктора Эммануила и гарибальдийцы штурмом взяли апостольскую столицу Рим, завершив объединение Италии, Папа покинул в 1870 году этот дворец на Квиринальском холме, ставший тогда королевской резиденцией. Папский, королевский, президентский. Такова история.

Еще до недавнего времени папы воспринимались как затворники. Они и были затворниками со времен авиньонского пленения и оставались таковыми до тех пор, пока не был решен так называемый римский вопрос, возникший после объединения Итальянского королевства.

Итак, Рим стал столицей единой Италии вместо Папской области. Не уверен, отлучил ли формально Папа короля от церкви, но предал анафеме, это точно.

Папы, чьими усилиями был построен современный Рим, были вытеснены на обочину истории, их «отодвинули» по-большевистски просто и нагло.

Но папы не хотели с этим мириться, были оскорблены, удалились за высокие ватиканские стены, укрывшись во дворцах и провозгласив себя узниками.

Эти средневековые стены, что окружают собор Святого Петра и Апостольский дворец, называются Мure Leonine (по имени Папы Льва IV).

Мure Leonine (Леонинская стена) была воздвигнута в 848–852 годах по указанию Папы Льва для защиты от нападений приходивших морем захватчиков. Причиной для начала строительства стало разграбление Рима сарацинами в 846 году. Жилой район внутри со временем стал называться Леоградом (городом Льва, лат. Civitas Leonina).

Леонинская стена, ранее служившая внешней границей Ватикана, окружает римский район Борго и бо́льшую часть Ватиканского государства.

Римский вопрос, неоднократно поднимавшийся в Лиге наций, на международных конференциях, был решен только в феврале 1929 года, когда кардиналом Гаспарри и премьер-министром Италии Муссолини был подписан договор (конкордат) об отношениях между папским престолом и итальянским королевством.

Муссолини был атеистически воспитанным человеком, убежденным социалистом, и лично его проблема папства не слишком волновала, но он не хотел осложнять ситуацию. Так были подписаны Латеранские соглашения об урегулировании взаимных претензий между Италией и Святым престолом, частью которых стала и финансовая конвенция. Согласно им, были признаны светский суверенитет Святого престола, включая международные дела, статус суверенной территории Ватикана. Италия выплатила Святому престолу 750 млн лир, а Ватикан отказывался от финансовых претензий к Италии.

Этот договор (конкордат) стал правовой основой для создания нынешнего города-государства Ватикан не в смысле церковной папской власти над католиками, а в международно-правовом отношении.

Тем не менее во время Второй мировой войны затворничество пап фактически продолжалось. Коренное изменение этой ситуации случилось при Папе Павле VI, великом реформаторе римской церкви. Во многом он считается наследником реформаторской деятельности Папы Иоанна XXIII. С 1964 по 1970 гг. папа Павел VI совершил девять зарубежных поездок.

Первая — на Святую землю (включая Иерусалим) с заездом в Иорданию, это был январь 1964 года. Между прочим, в 2014 году отмечалось 50-летие этой поездки, и новый Папа Франциск по этому случаю тоже совершил паломничество на Святую землю.

Павел VI затем съездил в Индию, Ливан, потом в Нью-Йорк, где выступил на Генеральной ассамблее ООН.

В 1967 году он поехал в португальскую Фатиму, побывал на месте, где Богородица, по преданию, явилась пастушкам, потом в Турцию. Затем Латинская Америка — Колумбия, Бермуды, затем выступление в Европейском отделении ООН в Женеве. Потом знаменательная поездка в Уганду… Он посетил все континенты! И в 1970 году: Иран, Пакистан, Филиппины, острова Самоа, Австралия, Индонезия, Гонконг, Шри-Ланка. С 25 ноября по 5 декабря — десятидневная поездка, невероятная по плотности и нагрузкам.

В 1978 году был избран новый Папа — итальянский кардинал Альбино Лучани, взявший имя Иоанн Павел I. Он занимал Апостольский дворец чуть дольше месяца — 33 дня. Затем, если верить американскому кинематографу, его убили, по официальной версии, это был инфаркт. Лучани был избран на конклаве, но даже не успел официально взойти на престол. И никуда не ездил. После чего наступила эпоха самого активного путешественника на папском троне — Иоанна Павла II.

Папский самолет как средство передвижения и источник информации

Алексей Александрович прошел к себе в кабинет и сел в кресло, развернув на заложенном разрезным ножом месте книгу о папизме, и читал до часу…

Лев Толстой. Анна Каренина

Путешествия по белу свету — это древнейший предмет интереса человечества. Папа Римский Франциск как-то назвал свою церковь странствующей. Традиции эти были заложены еще апостолами и возобновлены в Новейшее время стараниями Папы Римского Павла VI. Именно с него начинается длинный список зарубежных странствий римских понтификов. Эту эстафету принял Иоанн Павел II, совершивший 104 заграничные поездки и посетивший все континенты, кроме Антарктиды.

Большинство вояжей римского Папы можно охарактеризовать двояко: с одной стороны, это официальный государственный визит, Папа — суверен Ватикана, монарх, глава государства, пусть даже и небольшого.

С другой стороны, все эти визиты официально именуются апостольскими. Кроме того, в программу каждого визита включено посещение святынь, что придает поездке еще и характер паломничества. Есть и определение «пастырский визит», это обычно поездки в католические страны, куда Папа приезжает как «отец всех католиков». А апостольский визит может быть и в страну другой конфессии.

Но главная задача всех этих поездок — поддержание авторитета Римской церкви в мире, сохранение и увеличение приверженцев католицизма. Такого рода активная деятельность и демонстрация флага в разных частях Земли работает на популярность, это, наверное, и есть те самые «папские дивизии», о которых спрашивал у своего французского собеседника товарищ Сталин: «Папа? А сколько у него дивизий?».

Эта знаменитая цитата взята из записи беседы вождя с министром иностранных дел Франции Пьером Лавалем.

Интересно, что за много лет до этого разговора по тому же поводу высказался знаменитый соотечественник Лаваля — Наполеон Бонапарт.

Император с бо́льшим пиететом, чем Сталин, отнесся к могуществу римского понтифика, посоветовав: «Обращайтесь с Папой так, как если бы у него было 200 000 солдат».

Волею случая оказавшись в папском пресс-пуле, я получил уникальную возможность путешествовать по миру в самолетах римских первосвященников начиная с 2002 года. Всего в моем послужном списке 35 папских визитов, маршруты которых составляют кругосветку.

Однажды студенты физфака МГУ для своей стенгазеты «Физики шутят» попросили своих преподавателей дать определение науке, и лучшим был признан афоризм академика Л. А. Арцимовича: «Наука — это лучший способ удовлетворять свое любопытство за казенный счет». Добавлю: не только наука, но и журналистика.

Мне довелось сопровождать очень разных церковных лидеров, каждый из которых по-своему интересен и неповторим. Я застал уже очень больного, но еще полного энтузиазма польского подвижника веры Кароля Войтылу, сопровождал все пастырские поездки выдающегося немецкого богослова Йозефа Ратцингера и удостоился чести личного общения с нынешним сувереном Ватикана аргентинцем Хорхе Марио Бергольо, уже покорившего мир своей искренностью и открытостью.

Впечатления об этих выдающихся людях, о могущественном карликовом государстве на берегах Тибра, о встречах на разных широтах легли в основу этой книги. Она, разумеется, не содержит формальных отчетов об участии в папских поездках, а скорее субъективные заметки журналиста, которому представилась редкая возможность сопровождать римских понтификов в их странствиях по миру. И шансом этим я обязан прежде всего самому факту многолетней принадлежности к корреспондентскому корпусу ТАСС, одного из крупнейших и авторитетных мировых информационных агентств.

Еще одна (обязательная) благодарность — дань памяти замечательного русского литератора и ученого Дмитрия Вячеславовича Иванова (1912–2003). Сын знаменитого поэта-символиста Серебряного века Вячеслава Иванова, он во многом повторил судьбу своего легендарного отца, сказавшего друзьям, остававшимися в Советской России: «Еду в Рим жить и умирать». В Вечном городе много лет прожил, нашел свое последнее пристанище и сам Дмитрий Вячеславович, — тоже похороненный на римском кладбище Тестаччо².

Мы познакомились с Д. В. Ивановым в начале 90-х на одном из концертов в старом филармоническом зале «Санта-Чечилия». Потом я не раз бывал в его мемориальной квартире на Авентинском холме, где встречал многих соотечественников, в том числе милых питерских дам-архивариусов: они разбирали огромный эпистолярный архив, завещанный хозяином Пушкинскому Дому Академии наук.

Дмитрий Иванов был обаятельным и ироничным собеседником, блестящим рассказчиком, глубоким знатоком литературы и истории. Его перу принадлежали многие книги о Ватикане и Римско-католической церкви, подписанные псевдонимом «Жан Невесель» (по названию города во Франции, где родился). Он даже в итальянской Ассоциации иностранной прессы официально числился «французским журналистом», ибо регулярно писал для франкоязычной прессы.

В эмиграции, где тяга к родной вере усиливается, он стал католиком, как пишет в своих воспоминаниях его сестра Лидия, «без всякого влияния со стороны отца».

В отрочестве, живя в Баку, он повредил ногу, всю жизнь хромал и ходил с тростью. Как-то при мне на вопрос одной их своих «архивных» сотрудниц, почему он принял католичество, Дмитрий Вячеславович ответил так: «Мне долго стоять трудно, а в православной церкви службу слушаешь стоя, тогда как в католическом храме можно сесть на скамью…».

Среди работ Д. В. Иванова назову здесь книгу “The Vatican; its organization, customs, and way of life” («Ватикан, его организация, обычаи и образ жизни»), выдержавшую 20 изданий между 1954 и 1957 годах на 3 языках, и “Vatican: portes ouvertes” («Ватикан: открытые врата»), вышедшую по-фрацузски в 1980, а также “Rome et le Vatican aujourd’hui” («Рим и Ватикан сегодня»), 7 изданий между 1982 и 1989 в переводе на 3 языка.

Я, конечно, не первый и не единственный свидетель папских паломничеств. Несколько добрых слов в адрес моих спутников… Одним из самых авторитетных и плодовитых комментаторов деятельности папского престола стал итальянский журналист Андреа Торньелли. Вот названия его последних публикаций: “Andrea Tornielli. Attacco a Ratzinger. Accuse e scandali, profezie e complotti contro Benedetto ХVI…” («Атака на Ратцингера. Обвинения и скандалы, пророчества и заговоры против Бенедикта ХVI) в соавторстве с Paolo Rodari, Milano, Piemme, 2010; “Papa Francesco. Questa economia uccide” («Папа Франциск: такая экономика убивает») в соавторстве с Giacomo Galeazzi, Milano, Piemme, 2015.

Сошлюсь также на интересные работы одного из ветеранов папского пула, бывшего некогда президентом первой московской Ассоциации иностранной прессы Марко Полити: “Marco Politi. Papa Wojtyla. L’addio” («Папа Войтыла. Прощание»), Morcelliana, 2007; “Joseph Ratzinger. Crisi di un papato” («Йозеф Ратцингер. Кризис одного понтификата»), Laterza, 2011; и его сенсационную книгу “Francesco tra i lupi. Il segreto di una rivoluzione” («Франциск среди волков. Секрет одной революции»), Laterza, 2014; а также репортажи и статьи Франки Джансолдати, Раффаэле Луиса, Джованни Бенси и Андрея Шарого (Радио «Свобода»).

Лучшим путеводителем по апостольской столице стала книга Людмилы Хаустовой «Рим в ореоле легенд и преданий», выпущенная московским издательством «Международные отношения» (1998 г.) и затем многократно переизданная. На мой взгляд, это самый вдохновенный маршрут для русского паломника, готового повторить вслед за Гете: «О Рим, ты целый мир!».

Один из моих старших коллег, бывший заместитель генерального директора ТАСС Анатолий Красиков, когда работал в Риме, опубликовал, правда только на итальянском языке, познавательную книгу «Аккредитован при Святом Престоле» (Москва, 1967 г.)³ полную точных наблюдений и фактов.

Его давние заметки во многом подсказали мне идею этой книги. Это не путевые заметки, а попытка показать малоизвестный нам институт папства с разных сторон, изнутри.

На протяжении многих лет моей журналистской работы в Риме мне неизменно оказывали неоценимую помощь российские дипломатические представители при Ватикане — Юрий Карлов (1937–2002), Геннадий Уранов (1934–2014), Николай Садчиков, Александр Авдеев, их советники: Павел Дюкарев, Дмитрий Штодин, Вадим Разумовский. Особую благодарность хотел бы высказать замечательному итальянскому ученому-русисту и богослову, профессору Третьего римского университета Адриано Роккуччи.

Большое спасибо итальянскому дипломату Антонио Дзанарди Ланди, аристократу, бывшему послу Италии при Святом престоле, в течение ряда лет успешно возглавлявшему Итальянское посольство в Москве, а затем ставшему дипломатическим советником президента Италии.

И отдельные слова благодарности — за неоценимую помощь в подготовке этой книги журналистке и редактору Виктории Маутер, римскому корреспонденту ряда зарубежных русских периодических изданий.

Из ватиканских хроник ⁴

Государство Ватикан занимает всего-навсего сорок четыре гектара, и на этой территории разместились все основные учреждения и штаб-квартира римского понтифика. Они обрели статус экстерриториальности, получили право на внешние сношения, устанавливать дипломатические связи, посылать послов-нунциев, принимать иностранных послов, иметь свою гвардию, то есть свое войско. Они выпускают собственные печатные издания, почтовые марки, имеют свое радио и телеканалы, чеканят монеты.

Перед нами государство-анклав. Между прочим, на Апеннинах есть еще одно мини-государство, называется Республика Сан-Марино, но именно Ватикан уникален, потому что это единственная в мире теократическая монархия — абсолютная монархия, которую возглавляет жрец.

Подобное в человеческой истории было очень давно, например во времена египетских фараонов. Это государство в нынешнем виде существует восемь десятков лет.

Уже давно нет итальянского королевства, его сменила Итальянская Республика, но продолжает существовать град-государство Ватикан, Stato-cittá del Vaticano, это официальное название.

Продолжает существовать со своими министерствами, которые именуются конгрегациями, со своей почтой, с военной казармой, вертолетной площадкой, аптекой, магазином беспошлинной торговли и даже маленьким железнодорожным вокзалом. Вот чего там нет, так это собственной больницы.

Аптека есть, а больницы нет. Поэтому, когда папы болеют (они же смертны, а иногда их даже пытаются убить, как это было с Иоанном Павлом II в 1981 году), то их везут бог знает куда — на окраину города в католический госпиталь Agostino Gemelli, который принадлежит медицинскому факультету Римского католического университета и считается придворной больницей Ватикана. Папу Войтылу именно так чуть не потеряли, ведь какое движение в Риме хорошо известно. Истекающего кровью папу, в которого стрелял отморозок Али Агджа, везли почему-то не на вертолете, а на машине, и Кароль Войтыла по дороге не раз терял сознание…

Всего сорок четыре гектара земли, о которых святые отцы говорят, потупив взгляд: «Да, мы маленькие. Крошечные. “Карликовые”». Это, конечно, правда, но не совсем. Потому что есть и загородная резиденция Castelgandolfo на высоком берегу озера Альбано — это еще 50 гектаров, которые также экстерриториальны. Плюс все главные храмы в самом Риме и за его пределами, тоже принадлежат Ватикану. Так что, все эти разговоры — не более чем «опера нищих».

На самом деле Ватикан — это очень серьезная структура, и Апостольский дворец лишь вершина айсберга, которую мы видим. Этот главный дворец состоит из двух частей. Собственно резиденция, где находятся служебные и церемониальные помещения Папы и его помощников. Там до недавнего времени была папская опочивальня, сохранился рабочий кабинет. Там же знаменитое окно, из которого, прошу прощения за непочтительное сравнение, Папа, как кукушка из часов, выглядывает каждое воскресенье в полдень. Рядом огромное помещение знаменитой Сикстинской капеллы.

С одной стороны, это часть ватиканских музеев и, безусловно, одна из главных достопримечательностей для всех туристов, ведь в ней не только фрески Микеланджело, но и потрясающие работы других великих мастеров Возрождения. Я уже не говорю о том, что в капелле раньше висели гобелены, выполненные Рафаэлем, перенесенные сто лет назад в специальный затемненный коридор, потому что они начали выцветать.

Но Сикстинская капелла, с другой стороны, имеет еще служебное и даже сакральное назначение, именно там собирается конклав для выборов нового Папы.

Не случайно Н. В. Гоголь, которого при жизни многие считали мистиком, любил посещать Ватикан, он говорил, что «здесь на целую версту чувствуешь себя ближе к Богу».

Примечания

1

“Via Crucis” («Крестный ход»), Vaticano, Ufficio delle celebrazioni liturgiche del Sommo Pontefice, 2002. P. 3–4, 13–15.

2

Талалай М. Тестаччо: некатолическое кладбище для иностранцев в Риме. Алфавитный список русских захоронений. СПб.: ВИРД, 1999.

3

Krassikov Anatoly. Accreditato presso la santa sede (Анатолий Красиков. «Аккредитован при Святом Престоле», Mosca) Москва, АРN (АПН, 1967). Он же. Ватиканский репортаж. М., Современная Россия, 1990; Ватикан: история и современность. М.: Знание, 1991).

4

Эти заметки частично составлены из моих ответов на вопросы коллеги — журналиста Матвея Ганапольского для книги «Чао, Италия» (М., 2011).