Вьетнамский иммельман

Алексей Владимирович Гребиняк, 2010

В ходе войны во Вьетнаме советские летчики-инструкторы обучают вьетнамских коллег, сталкиваясь при этом с дилеммой – вступать ли самим в воздушные бои с американцами или уклоняться до последнего? В один прекрасный день выбора у советских парней не остается, и в небесах южной страны разворачивается ожесточенный воздушный бой, ставший прологом к еще более головокружительным событиям. Содержит нецензурную брань.

Пролог

1967 год. СССР. N-ский военный госпиталь.

— Здравия желаю, товарищ полковник! Старший лейтенант Маргелов по вашему приказанию прибыл.

Кабинет ничем не отличался от тех, что ему доводилось видеть прежде. Те же белые стены, тот же потрепанный стол с перекидным календарем, шкаф с толстыми книгами по медицине — и страшноватые плакаты на стенах. И добродушный полный врач в белом халате, наброшенном поверх кителя.

— Ну, входи, раз прибыл, — усмехнулся он.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, — пожал плечами Володя, кладя на стол свою тоненькую медицинскую карточку.

— Это здорово. Присаживайся. Жару как переносишь?

— Нормально.

— В сон клонит?

— Ну да… если душно.

— Это нормально, — сказал полковник, что-то записывая в карточке.

— Как там, наверху, красиво?

— Красиво, — кивнул Володя.

— Нравится летать?

— Еще бы… — лейтенант слегка насторожился. А ну как нашли что-то и отстранят теперь от полетов?

— Ну, тогда летай на здоровье, — улыбнувшись, полковник протянул Володе карточку. — Здоров, как бык. Успехов! Скажи там, чтобы следующий заходил.

— Спасибо, товарищ полковник, — мысленно переведя дух, старлей вышел в коридор, где сидели еще четверо летчиков, травивших от нечего делать анекдоты.

— Ну, что там? — опередил остальных Миша Кравцов.

— Годен, — усмехнулся Володя. — Следующий!

Кивнув, Миша исчез в кабинете.

— Так вот, рыбка и говорит старику… — продолжал кто-то из лейтенантов рассказывать анекдот.

— Я на улицу, — сказал Володя, прикинув, что до окончания медосмотра остается еще минут пятнадцать. — Свежим воздухом подышу… — Ага, — нетерпеливо кивнули остальные, — приближалась развязка анекдота.

Володя вышел на крыльцо госпиталя и, прислонившись к стене, задумался, глядя куда-то вдаль. Было холодно, но ясно — стоял один из тех погожих мартовских дней, когда морозец еще пытается удержать на земле снежное покрывало, а солнце уже светит по-летнему ярко, и в середине дня даже становится чуть теплее. Легкий ветерок лениво покачивал голые ветки деревьев, медленно ползли по небосводу облака — и столь же неспешно текли мысли Володи.

И было над чем подумать старшему лейтенанту… Жизнь вроде складывалась неплохо — с отличием закончил летное училище, остался служить инструктором в нем же, и вот уже три года учил летать курсантов. И не только учил — приходилось и в учениях участвовать, и в воздушных парадах… Работы было вдоволь, — а вот на личном фронте пока стояло глухое затишье. Женским вниманием старлей обижен не был, да и девчонок в близлежащем городе хватало, — но как-то все не встречалась ему та единственная, ради которой он был бы готов на все.

Но вот месяц назад лед вроде бы тронулся. На танцах Володя познакомился с очаровательной девушкой Лилей — и влюбился с первого взгляда. Не то чтобы денно и нощно сох, — Володя вообще был довольно сдержанным, — но все-таки что-то такое с тех пор в нем изменилось. Ему хотелось почаще видеться с ней, разговаривать, гулять, танцевать, говорить ей что-нибудь хорошее… да просто чувствовать, что вот она, рядом! Лиле же нравилось играть с поклонниками, то подпуская их поближе, то, напротив, отвергая, и лейтенант не был исключением. Его эта неопределенность начинала раздражать. Девушка, однако, упорно уходила от серьезного разговора, и у Володи последние дни все из рук валилось. Он даже как-то наорал на курсанта за пустяковую ошибку, чего с ним раньше никогда не бывало. И еще лейтенант поймал себя на мысли, что ему осточертело училище и курсанты.

— Уехать бы куда-нибудь… — подумал он как-то с тоской. И тут же вспомнил, что до отпуска еще жить и жить.

Весьма кстати подвернулся начальник училища, который предложил своим инструкторам-старлеям поехать в командировку куда-то на юг. Все, не раздумывая, согласились, хотя генерал и темнил, умалчивая о подробностях.

— Сначала медкомиссия, — сказал, как отрезал. — Пройдете — узнаете.

Пришлось идти к врачам. Как и ожидалось, те всех пятерых признали годными к работе в тропическом климате, а заодно пообещали сделать кучу прививок. И прожужжали все уши напоминаниями — мыть руки перед едой, фрукты и овощи грязными не есть, воду пить только кипяченую, не иметь дела с проститутками…

— А то будет как с тем бойцом на Кубе… — загадочно изрек глава комиссии, листая медицинскую карточку очередного пилота.

— А что с ним? — спросил кто-то.

— Спутался в увольнении с одной гуленой… х-хозяйство распухло и ходить мешало.

— Вылечили хоть? — осторожно полюбопытствовал кто-то.

— Мы все лечим… — пробасил врач. — Только без детей останетесь…

— Да какие там девушки на аэродроме… — вздохнул Вася, когда их наконец отпустили. Остальные промолчали.

…Володя взвешивал все «за» и «против». С одной стороны, командировка — это хорошо, это шанс мир посмотреть, заработать звездочки на погоны и, — чем черт не шутит! — может, и орден, как его отец за корейскую войну. С другой стороны, Лиля может и не дождаться его…

Тяжелые лейтенантские раздумья прервал скрип двери. Володя обернулся — это оказался Миша. Он походил на Володю, и потому их иногда путали, особенно издалека и со спины: оба были светловолосыми, прическу носили одинаковую, да к тому же были примерно одной комплекции, — высокие, крепкие, мускулистые. Самое оно для летчика-истребителя, которому перегрузки — привычное дело. Парни были знакомы еще с детства, — оба родились и выросли в подмосковном Солнечногорске, оба с детства болели небом, и, закончив школу, поступили в одно летное училище. И оба остались после выпуска служить в родных пенатах.

— Ну, как? — поинтересовался Володя.

— Нормально, — пожал плечами Миша. — Ты чего задумался, Орел? — сложив руки на груди, он прислонился спиной к шершавой стене госпиталя и посмотрел в ту же сторону, куда отвел взгляд друг.

«Орлом» Володю прозвали с легкой руки одного генерала еще в курсантские годы. На учениях он прошел на бреющем полете над толпой военачальников, стоявших на рулежной дорожке их аэродрома. Кто-то с перепугу попытался зарыться в бетон, кто-то просто присел, — но равнодушных к его выходке не осталось. Когда лейтенант улетел, один из генералов громогласно потребовал «продрючить этого орла». Взбучку лейтенант, разумеется, получил, — а с ней и прозвище.

— Да вот… — туманно ответил Володя. — Размышляю, ехать или не ехать в эту командировку…

— Как думаешь, кстати, куда поедем? — Миша, посерьезнев, взглянул на друга.

— Черт его знает… — пожал плечами Володя, продолжая смотреть вдаль. — Во Вьетнам, наверное…

— Почему именно туда?

— Газеты читаешь? Американцы там воюют с шестьдесят четвертого… А Карась как раз что-то про юга сказал…

«Карасем» лейтенанты за глаза называли начальника училища, — неплохого, в общем-то, мужика, за плечами которого были Великая Отечественная и корейская войны. В прозвище не было ничего обидного, — напротив, летчики очень уважали своего командира. Просто прозвище уже намертво приклеилось к нему.

— М-м-м… кстати, да, ты прав, — кивнул Миша. — А я думал, в Китай служить поедем или в Корею…

— Туго у тебя с географией, — вздохнул Володя.

Снова скрипнула дверь, и на крыльцо вышли еще два лейтенанта — Кирилл и Ашот. Эти двое были темноволосыми, чуть пониже Володи с Мишей, но зато немного шире их в плечах. Сибиряк Кирилл, всегда невозмутимый и ироничный, был полной противоположностью взрывному и горячему Ашоту. Выросший в далеком Сухуми и чем-то похожий на молодого Сталина, Ашот еще в училище пытался отрастить усы, однако из затеи ничего не вышло — они мешали кислородной маске плотно прилегать к лицу в полете, и от мечты пришлось отказаться. Правда, кличка 'Чапаев' с легкой руки одного из инструкторов к нему приклеилась намертво.

— Где там Базилио? — спросил Володя.

— Еще у полковника, — отозвался Кирилл.

— Слушай, Кирилл, как думаешь, куда поедем? — спросил Миша.

— Во Вьетнам, наверное… — сказал тот. — К гадалке не ходи…

Это была его любимая присказка.

— А летать, думаю, будем на своих же МиГах, — добавил он. — Только вряд ли будем воевать… Скорее всего, станем учить местных.

Под торжествующий скрип двери на крыльце, улыбаясь во весь рот, появился Вася. Он был самым низкорослым в компании, да к тому же рыжим, и обожал носить большие темные очки, — за что и получил прозвище Базилио, ибо слишком напоминал в таком виде персонажа сказки про Буратино. Даже ухмылка у него получалась какая-то кошачья.

— Ребята, а я годен! — сообщил он. — Правда, сказал, что спать люблю в жару, но меня утешили, что это у всех так.

— Увы, у всех, — кивнул Кирилл, открывая дверь и нос к носу сталкиваясь с симпатичной медсестрой. — Товарищи офицеры, кажется, нас приглашают на прививки…