Дитя Дьявола

Алексей Дымов, 2018

Молодого журналиста отправили на стажировку в Богом забытый городок. Но скучная провинциальная жизнь оказалась совсем не такой. Мог ли подумать Михаэль, что найдет там красивую подругу, старинный рыцарский замок, кучу неприятностей, одержимых бесами животных, а заодно, совершенно неожиданно, станет отцом?

Глава 12

Дни полетели за днями, похожие друг на друга, как две капли воды. Быть отцом оказалось не так уж и трудно, или просто дочка попалась чересчур самостоятельная. Михаэлю лишь приходилось готовить завтрак, обед и ужин на две персоны, выполняя спецзаказы на различные блюда. Порой по вечерам по требованию всё той же девчонки ходили ужинать в различные кафе, где Кэрри с завидным аппетитом и величием поедала дорогущие кушанья. А так же внимательно, даже чересчур пристально, рассматривала окружающих людей.

В остальном нежданная дочка ничем отца не доставала, правда, оккупировала весь чердак, под свои нужны, и чуть ли не каждую ночь, там происходили странные, судя по звукам вещи. Шабаши, как окрестил ночные действия Михаэль, сопровождались странным шебаршением, шелестом крыльев, рычанием, а иногда и отчетливым воем. Кэрри строго настрого запретила отцу ей мешать в такое время, но любопытный Майер на свой страх и риск дважды нарушал запрет и внезапно поднимался на чердак среди ночи. Только, ничего чересчур необычного и предосудительного там не увидел. Оба раза девочка сидела в кресле-качалке, в окружении птиц и зверей. В основном кошки, собаки, вороны. На второй раз даже поросёнка заметил. И оба раза при появлении Михаэля Кэрри и её разношёрстная свита, словно по команде, одновременно поворачивали головы на пришедшего, внимательно рассматривая. Жуткое зрелище…

— Что-то случилось, папочка? — Оба раза девочка реагировала на вторжение спокойно.

— Нет-нет, — смущался парень, опасаясь гнева дочки и возможного наказания. — Я подумал, может нужно чего?

Получив ответ в виде отрицательного покачивания головой, журналист поспешно покидал чужую территорию, и, ругая себя за глупые подсматривания, отправлялся спать, накрываясь с головой, дабы не слышать звуки с чердака. По размышлениям немца выходило, что дочка общается с животными или с бесами, неважно, и ночами у них проходят совещание. Или что-то в этом роде. Не исключено, что девочка даёт им приказы, либо выслушивает их доклады, а может… Вариантов много, выдумывать и строить различные догадки можно долго. Но на передний план, выходило то, что ребёнок по правде понимает животных! Одно только это порождало множество вопросов о своей адекватности. Майер же в свою здоровую психику верил свято и непрекословно. Поэтому в больницу для душевнобольных не спешил, а думал о том, как заставить девочку прекратить общаться с «заразными» зверушками и попутно от этих одержимых бесами животных избавиться. Пока подходящие светлые идеи голову журналиста не посещали.

Каждый будний день Михаэль просыпался от громкого стука в дверь. Журналисту приходилось лично спускаться вниз, так как дочка никогда дверь сама не открывала, и встречать посетителя. На пороге ожидал Алекс, маленький молчаливый брат Кэрри. Ни разу Михаэль не слышал его голоса, впрочем, даже каких-нибудь эмоций у мальчика также не замечал. На приветствия и прямо в лоб заданные вопросы он не отвечал. Михаэль сначала пытался разговорить ребенка, но тщетно. Судя по всему, брат Кэрри воспринимал её нового отца только как персонального швейцара, потому как лишь после личного приглашения войти в дом, Алекс оживал и, минуя журналиста, отправлялся на чердак к сестре. Никогда, чтобы бы немец не делал, чтобы он не говорил, не спрашивал, Алекс не реагировал. Однажды, Майер специально захлопнул дверь перед малолетним гостем, но тот продолжал стучать до тех пор, пока хозяин дома, проклиная всё на свете, не предложил тому войти.

— Слава богу, хоть тебя не усыновил! — Возмущался в след абсолютно равнодушному мальчишке Михаэль.

После ранней и «радостной» встречи с младшим братом приёмной дочки Михаэль начинал готовить завтрак. На две персоны, так как, Алекс никогда с ними не трапезничал. Когда пища принимала съедобный вид, и стол накрывался, молодой отец звал дочь завтракать. Иногда во время приёма пищи Кэрри давала различные указания, в большинстве своём простые, бытовые: что купить, что приготовить и так далее. После чего, обязательно желала «Удачного дня, папочка!» и уходила наверх, а Михаэль заранее готовил обед дочке, которой только оставалось его разогреть, когда проголодается. Первое время Майер на обед прибегал домой, чтобы приготовить еду и покормить своё дитя, но на это уходило слишком много времени, потому решил готовить обед с утра.

Справившись с готовкой, отец семейства отправлялся на работу. Там тоже всё было стабильно и привычно. Главный редактор подкидывал темы, и журналист прилежно сочинял нужные статьи. Анжелика Аллен продолжала избегать с ним встреч, и кофе, конечно, приносить ему перестала. В остальном на работе всё складывалось неплохо, если не считать ещё не затихших сплетен за его спиной, касающихся неожиданного удочерения. Но к подобному Михаэль привык быстро и даже перестал реагировать.

После работы, как прилежный семьянин, мистер Майер отправлялся домой. Иногда, к счастью очень редко, Кэрри встречала отца возле его работы, сопровождала до дома, либо утаскивала в другое, интересующее её заведение. Но в подавляющем большинстве Михаэль шел домой один. Шёл медленно, длинными путями, часто останавливаясь, чтоб поглазеть по сторонам. То есть не спешил, наслаждаясь относительной свободой и одиночеством. Только одиночество явно было мнимым, так как журналист часто замечал следящих за ним животных или птиц. Монокль подтверждал опасения: бесы постоянно наблюдали за ним! Но и к такому пристальному, но бесконтактному, ненавязчивому вниманию привыкнуть удалось. Михаэль попросту перестал на них обращать внимание. Другое дело, что каждый раз, сколько бы ни оттягивал минуты, приходилось возвращаться домой, где поджидала маленькая, но жестокая девчонка. К такому привыкнуть не просто! Да еще и выполнять её приказы и постоянные недовольства.

Добравшись, домой, Михаэль встречал на пороге Алекса, который традиционно отправлялся обратно в приют, не прощаясь. И, если Кэрри не изъявляла особых планов на вечер, начинал готовить ужин. Изредка, дочка спускалась раньше, чем её позовёт отец, и наблюдала за готовкой. После ужина в обязательном порядке требовала рассказать или почитать ей сказку, которую, впрочем, слушала без интереса, в пол-уха, постоянно прерывая и весьма не по-детски обзывая детских, сказочных героев бестолковыми и другими нелестными словами. Если Михаэль пытался защитить персонажей сказки или отругать дочку за грубости, то нарывался на её гнев, и в тройне усиленные оскорбления и угрозы, но уже в свой адрес. После прочтения сказки, Кэрри отправлялась на чердак со словами: «Спокойной ночи, па-по-ч-ка», а её приёмный отец, готовый задушить дочку, шёл к себе в спальню, где размышлял о своей доле, или доделывал взятую домой работу. Но чаще просто ложился спать.

В выходные дни расписание, по сути, ничем не отличалась, да и Михаэль старался даже в эти дни сбегать в контору, благо она была открыта ежедневно.

То есть, по правде, никаких серьезных притеснений или мучений отцовство Майеру не принесло. Но вся сложившаяся ситуация очень Михаэля нагнетала. Привыкший жить один, свободный, как городской ветер, он не желал, чтоб им командовали, и тем более шантажировали. Ещё сильнее нагнетало, что Анжелика продолжала жить, и, о боже(!), обнимать беса в облике котёнка, но рассказать ей всё, он благоразумно опасался. Дополнительным пунктиком к своему неудовольствию являлось то, что он единственный знал настоящих убийц сиротских детей, а наказать их или хотя бы рассказать правду никому не мог! А Кэрри день ото дня становилась всё нетерпимее. Чаще кричала и злилась, на взгляд немца, совершенно беспричинно. Дошло до того, что она откровенно грозила скормить его своим бесам, требуя полного повиновения.

Терпение Михаэля закончилось, и он стал думать над тем, как всё правильно организовать и что именно сделать. В дневное время свободной минутки не находилось и он размышлял по ночам, разговаривая сам с собою, едва слышимым шепотом.

— Во-первых, нужно, во что бы то ни стало отобрать кота у Анжелики. Слишком опасное соседство, благодаря которому Кэрри мне угрожает.

— И как это сделать? — спрашивал журналист в пространство. — Есть две маленькие проблемы. Если Кэрри узнает, мне несдобровать. К тому же, если я украду злосчастного кота, зайдя в гости, то Анжелика догадается, кто именно лишил её мохнатого любимца. Тут она точно меня не поймет, поймав на краже…

— Во-вторых, нужно избавляться от бесов! Их расплодилось слишком много, словно тараканы или крысы! Интересно… а в тараканов бесы тоже вселяются? Тьфу! Думай о деле! Кэрри говорила, что убить беса нельзя. Даже пристрелив одержимого зверя, тот может продолжать двигаться в мёртвом теле. В лучшем случае, бес покинет погибшее пристанище, а в худшем — нападёт на своего убийцу.

— Ррррр! — тихо рычал Михаэль, хватаясь за голову. — Замкнутый круг, попробуй убить одного единственного беса, так сам погибнешь! А бес найдет новое животное.

Так продолжалось ещё несколько дней. С утра начинался отработанный до автоматизма сценарий, а ночами продолжался безрезультативный мозговой штурм. Однако, если долго мучиться, что-нибудь скорее всего получится. И журналист пришел к выводу, что ему нужна помощь. Но так как рассказать о своём принудительном отцовстве он никому не мог, то помощи решил искать сам. Информацией!

Случилось это в пятницу. В обеденный перерыв Михаэль поспешно выскочил из конторы и отправился в городскую библиотеку, благо такая здесь существовала, пренебрежительно наплевав на возможную слежку бесов.

— Мало ли, что мне понадобилось из книг. Для работы ведь! — репетировал он возможное оправдание, не замедляя шага. Добрался он быстро, правда, слегка запыхавшись. Городская библиотека занимала внушительное деревянное трехэтажное, если считать подвальные помещения, здание, состояние которого внушало серьёзные опасения. Без сильной необходимости в подобные строения лучше не заходить. Слишком рискованно! Такого старого, ветхого покосившегося дома, немец в Бринстоуне ещё не встречал. Казалось, стоит лишь открыть входную дверь, как вся библиотека обвалится под собственным весом. Даже «сиротский дом Мадам Джонс» выглядел по сравнению с библиотекой добротным и качественным строением.

Но отступать Михаэль не стал. Так как «сильная необходимость» у него имелась, да и уходить после проделанного пути посчитал глупым. Дверь, впрочем, открывал медленно, не спеша, словно и не бежал сюда, экономя время. Она подалась легко, без ожидаемого скрипа. На голову тоже ничего, к счастью, не рухнуло, и Майер очутился в большой просторной комнате уставленной деревянными стеллажами. Слева от входа расположился длинный письменный стол, заваленный книгами и газетами. Сидевшая за ним девушка удивлённо уставилась на Михаэля, начисто забыв поздороваться.

— Добрый день! — Первым заговорил немец. — Чудесный день сегодня, вы не находите?

Слегка заикаясь, библиотекарша тоже поприветствовала посетителя. Она была совсем молоденькой, миниатюрной и довольно милой. Но огромные квадратные очки в толстой оправе портили всю картину не только своей грубостью. В них широко раскрытые удивленные глаза выглядели в два раза больше обычного. Судя по выразительной реакции девушки, библиотеку горожане посещали нечасто. Совсем не часто, если быть точнее.

— Я могу пройти и посмотреть книги?

— Да-да, конечно! — закивала девушка. — Проходите. Если захотите что-то взять на дом, подойдете ко мне, и мы оформим вас как члена библиотеки, мистер…?

— Майер.

— Мистер Майер. — Не смело улыбнулась библиотекарь.

Не более получаса понадобилось немцу, дабы осмотреть книжные полки и понять, к большому сожалению, что данная библиотека чересчур, вызывающе бедна. Ни одну интересующую его литературу он не отыскал. Подавляющее большинство библиотеки отдали под старые пачки местных газет, а из книг здесь находились в основном популярные, многотиражные издания.

Уже собираясь подойти к библиотекарше с вопросом, Михаэль наткнулся на одну дверь. Заглянув туда, он обнаружил читальный зал. Здесь даже другой посетитель отыскался. Журналист бесшумно вошел в комнату и встал за спиной читающего.

— Что читаешь? — негромко спросил он.

— Да много задали учителя… — со вздохом машинально ответил Джейсон. После чего догадался обернуться, и вздрогнул, увидев журналиста.

— Привет, — улыбнулся Майер.

Мальчишка нахмурился и стал собирать разложенные на столе книги и бумаги в сумку.

— Как ты? Давно тебя не встречал, — спросил немец.

Но Джейсон, так же как в тот раз его дядя шериф, ничего не ответил. Вслед за литературой в сумку отправился кинжал в ножнах, подаренный Чудным Джеком. Мальчик встал и отправился к выходу.

— Да постой ты! — Рука Михаэля легла на плечо Джейсона.

Тот дернулся, освобождая своё плечо:

— Мне запретили с тобой общаться.

— С каких пор ты стал таким послушным? — укол подействовал и мальчишка остановился в дверях. — Ту статью, из-за которой Чарли на меня обиделся, сильно переделали. Я не писал тех жестоких обвинений в его адрес. Поверь мне.

Ещё минуту, Джейсон стоял в дверях молча, не зная как поступить.

— Мне всё равно. — И быстро вышел и залы.

Недоверие и отчуждение Джейсона показалось Михаэлю намного больнее, чем разногласия с шерифом, и даже с Анжеликой. Наверно от того, что мальчишка запомнился ему чистым, по детски наивным и добрым. Терять таких искренних знакомых никто не желает. Майер двинулся следом, намереваясь догнать, остановить, объяснить, доказать… Но Джейсона в библиотеке не оказалось.

— К сожалению, я не нашел интересующих меня книг. У вас, может, есть ещё зал с книжными изданиями?

— Простите, — краснея от смущения, прошептала девушка. — Вся имеющаяся у нас литература находится здесь, в этой комнате.

— Но тут совсем мало книг! — возмутился журналист.

— Простите, — библиотекарша покраснела еще сильнее. Похоже скудность библиотеки она приписывала в свою персональную провинность. И стыдилась.

— Вот есть две новинки, — девушка предложила две популярные, приключенческие книги со своего стола, но немец отказался.

Ему стало неудобно за свои нападки, и он поспешил уйти, поблагодарив за помощь и тепло попрощавшись.

Но не успел он отойти от библиотеки на пару шагов, как дверь за ним отворилась.

— Мистер Майер!?

— Да? — обернулся тот.

— Если вас так сильно интересуют книги, — быстро проговорила девушка. — Попробуйте попасть в замок Гамфри. Конечно, туда путь совсем не близкий, но я слышала, что там находится обширная библиотека.

— Точно! — воскликнул немец, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. — Спасибо большое, красавица!

И чуть ли не бегом отправился на работу, мысленно делая себе заметку найти несколько книг для библиотеки, чтобы порадовать девушку. Обеденный перерыв почти закончился.

* * *

Оставшееся рабочее время, журналист провел безрезультативно относительно основной работы. Он усиленно думал, ругая себя. Про богатую библиотеку замка Гамфри он знал, но даже и не вспомнил! Кроме того, из-за произошедших событий, он совершенно забыл про обещание данное барону. Понятно, что написать книгу-биографию про знаменитый замок и род Генри Гамфри всего лишь прикрытие, чтобы отвести внимание шерифа от удручающего настроения друга. Однако, делать это придется, так как Михаэль пообещал, к тому же, барон свою часть сделки выполнил и теперь дом Майера чист.

— Было бы лучше поселить Кэрри на чердак с кучей пыли! — в очередной раз сокрушался немец.

Да и просто, чисто по-человечески следовало давно навестить титулованного знакомого. Сколько дней прошло с «Рыцарского бала», а Михаэль так ни разу туда не наведался. Может, какая помощь нужна? Попросту узнать состояние Патрика, наконец.

— Решено. Еду в Гамфри.

Последние слова он повторил во время ужина.

— Зачем? — Кэрри отложив вилку, и недовольно уставилась на отца.

— Я давно обещал барону, что напишу его биографию. Еще на балу мы с ним договорились. Ты тоже там была, помнишь.

Девочка неохотно кивнула.

— А я совсем забыл. — Сокрушенно добавил Майер. — Нехорошо вышло. Будто я обманул его… И теперь специально скрываюсь. Так нельзя. Я завтра хочу отправиться туда, переночую, а в воскресенье, к вечеру, вернусь. Не против?

Уже давно повелось, что глава нового семейства должен спрашивать разрешение у дочки чуть ли не на каждое свое действие. Но немец всячески противился этому. Вот и сейчас, вроде как поставил перед фактом поездки, но также и позволения испросил.

— Езжай, — сухо проговорила девочка, и, не доедая ужин, ушла к себе.

Пронесло. Девочка оказалась явно недовольной, но препятствий не чинила, что и было нужно журналисту. Помыв посуду, он пораньше завалился спать.

* * *

На следующий день выяснилось, что одного лишь желания попасть в замок Гамфри недостаточно, чтобы это осуществить. Пешком туда добраться нереально. В том смысле что, конечно, возможно, но слишком долго. Особенно для не привычного к ходьбе столичного жителя. Машины у Михаэля так же не было. В предыдущий раз он ехал вместе с Чарли Дуэйном на арендованной им карете. В настоящее же время кареты под рукой не имелось, а обратиться с вопросом к шерифу, явно объявившему бойкот, не представлялось разумным. Потому то Михаэль и бегал с утра по городу, по собственной глупости не решив вопрос с транспортом накануне. К счастью, ему всё же повезло, и один продавец, услышав разговор Михаэля с курьером «Нью-Инстерк», сообщил, что скоро отправляет телегу в замок Гамфри. Накануне кладовщик барона полностью оплатил большой заказ, и вот сейчас, он, продавец, нанял повозку, чтобы доставить к покупателю купленные продукты питания. И если мистер не побрезгует, то может отправиться в замок вместе с молодым кучером.

Михаэль не побрезговал, наоборот, только сильно обрадовался, поблагодарив незнакомца, и пообещал, что теперь будет отовариваться непременно в данном магазине. Правда вскоре его радость несколько померкла, так как сидеть на коробках и ящиках, коими была заполнена телега, оказалось жутко неудобно и больно. Это вам не карета с подушками! Пару раз немец даже чуть не рухнул в придорожную пыль, хорошо хоть бык, тянувший деревянную телегу, передвигался медленно, размеренно поистине с королевской неспешностью и величием. Вероятно, в прошлой жизни он был как минимум слоном и катал на своей могущей спине именитого раджу, а то и самого султана.

Тем не менее, Михаэль, понятно, даже не думал о возможной родословной быка, страдая от боли пониже спины и от слишком медленного движения. Кучер или может погонщик, Майер не знал как правильно, оказался молодым необщительным парнишкой. На ответы отвечал с неохотой и односложно. Потому журналист не стал навязывать беседу и весь дальнейший путь провёл молча, если не считать оханий, при попадании колеса в особо «чувствительные» ямы. Но всё плохое так же как хорошее когда-нибудь кончается, и вскоре показались стены замка Гафри. Полуденное солнце как раз уютно разместилось в зените, от души прогревая всех живущих на земле своими не слишком ласковыми, обжигающими лучами. К тому времени, когда телега, проехав ворота, остановилась возле донжона, Михаэль мечтал лишь о двух вещах: лечь, неважно где, хоть прямо на земле, только бы вытянуть многострадальную спину (пятую точку он уже и не чувствовал) и о воде. Жажда и пыль одолевали, лишив голоса и оккупировав горло. Два этих желания неистово боролись между собой, но второе пересилило первое, и Майер не разгибая спины слез с повозки, посматривая по сторонам, в поисках колодца или кувшина с водой. Ни того, ни другого к огромной обиде не обнаружилось.

Зато из донжона выскочил невысокий человек в сером легком костюме. Кажется, Михаэль его знал. На балу он исполнял обязанности распорядителя и лично объявлял начало рыцарского поединка, которого увидеть немцу так и не посчастливилось.

Мужчина сказал хозяину телеги несколько фраз, направляя того куда-то за донжон, видимо к запасному входу на кухню и подошел к журналисту.

— Мистер Майер, рады видеть вас! Почему не предупредили? Мы бы праздничный ужин приготовили, а теперь придется всё готовить впопыхах, так сказать, на скорую руку, — с некой толикой обиды, непроизвольно заламывал свои кисти рук мужчина. — Вы же останетесь на скромный ужин?

— Непременно, я надеюсь побыть здесь до завтра. — Майер настойчиво пытался вспомнить имя вежливого человека. — И ничего страшного. Я к вам работать приехал, а не праздновать. Да и повода нет. Или есть?

— К сожалению, нет, — загрустил распорядитель. — Сэр Генри всё так же не весел и чрезвычайно редко радует нас своим присутствием.

Как бы невежливо звучало, но Майер уже не мог терпеть, и, извиняясь, попросил стакан воды.

— Конечно, конечно! — Согласился собеседник. — Давайте, я провожу вас в ваши апартаменты. Там уже и кувшин с водой, и фрукты вас дожидаются. Сможете отдохнуть, переодеться. Ванну вам приготовить? Обедать будете? Хотя наши уже трапезничали, но, думаю, для вас обязательно найдем что-нибудь достойное.

«Да он издевается!» — возмутился немец, отчётливо представив, как долго придётся добираться по многочисленным коридорам каменной цитадели до вожделенной комнаты с обещанной влагой.

— Спасибо, не стоит. — Отказался Михаэль от ванны с обедом, вслед за распорядителем заходя в здание. — Я бы хотел переговорить с бароном, он не занят?

Проводник пожал плечами, затем решил уточнить.

— С самого утра, сэр Генри в подвалах и до сих пор не возвращался. Обычно он не разрешает себя беспокоить в такие моменты. Но я могу попробовать сообщить ему о вашем приезде. Думаете, стоит?

— Наверно, — слегка задумался гость. — Я приехал поработать, а без барона даже не знаю с чего начинать.

— Не волнуйтесь, барон ожидал вас и распорядился всячески вам содействовать. И уже давно. — Лёгкий укор невозможно было не заметить. — Потому как для вас выделена комната, разрешено посещать библиотеку, включая семейный отдел. Да и, думаю, к вечеру господин поднимется.

Майер не знал, в курсе ли разговорчивый распорядитель насчет брата барона и рисковать не стал. Хотя поинтересоваться самочувствием одержимого человека хотелось.

— Вот, прошу. — Мужчина распахнул дверь, пропуская гостя. — Будьте как дома, располагайтесь. Если что понадобиться — обращайтесь.

Как только закрылась дверь, Майер с жадность, как изголодавшийся зверь, припал губами к горлышку заприметившего кувшина, и залпом опустошил его до половины. И лишь потом рухнул спиной до божественности мягкую широкую кровать. Желания исполнились! Жизнь прекрасна!

* * *

Фамильная библиотека рода Гамфри поражала воображение. Огромнейший зал занимали массивные высокие до потолка стеллажи, полностью забитые книгами, фолиантами, рукописями, манускриптами и другими литературными творениями. Высокие шкафы с полками образовывали узкие и длинные коридоры. Отдельную комнату, лишь немногим меньше основного зала, занимали наиболее ценные экземпляры и личные хроники рода Гамфри. Именно туда сразу повёл гостя старый, с длинной седой бородой библиотекарь, мотивирую тем, что персональный указ барона представить все семейные документы незамедлительно.

— Для личного ознакомления! — воздел указательный палец к небу старик, без сомнения повторяя слова владельца замка. — И последующего использования в…

Библиотекарь запнулся, забыв мудрёное слово. Так и не вспомнив, он быстро сменил тему.

— А ты, сынок, правда, будешь биографию семейства Гамфри сочинять? — слегка шепелявя, спросил он.

— Именно так, — подтвердил журналист, беря с полки приглянувшуюся книгу.

— Ну, тогда я тебе смогу помочь! — воодушевленно изрек местный хранитель литературы, отбирая книгу у посетителя. — Эту тебе еще рано изучать. Нужно начинать с во-он той…

Обойдя, немца, библиотекарь отошел к дальнему, чересчур запыленному углу и взял там большую, тяжелую книгу в мягком кожаном переплёте.

— Вот с неё начинай!

Получив из рук библиотекаря книжный том, немец его чуть не выронил, таким тяжёлым оказался. А старик-то нёс с показной лёгкостью. Не иначе как бахвалился перед молодым.

— Да, если чего не понятно, то ты спрашивай. Не стесняйся. Подскажу, объясню. Может и расскажу что-нибудь стоящее, если вспомню. Я ведь вот этими самыми руками, малых Генри укачивал, да брата его Патрика, будь он неладен!

Махнув рукой, старик пошаркал в главный зал, но слегка удивленный журналист не стерпел и спросил:

— А почему так не лестно о Патрике отзываетесь?

Библиотекарь понял, что сболтнул лишнего.

— Вы уж меня, старого, простите, молодой человек. Не думаю, что говорю. Только прошу, барону не передавайте.

— Накажет? — недоумевающе поинтересовался немец.

— Да нет. — Отмахнулся старый человек. — Кто меня накажет? Как?.. Я уже своё отжил. — Печаль в голосе послышалась столь отчётливо, что стало понятно: немощной старости он совсем не рад. — А господин наш, сэр Гамфри, добрейший и справедливейший человек. Не будет он меня наказывать за глупые старческие слова.

— Тогда почему?

— Что именно? — не понял библиотекарь.

— Почему не передавать барону? И чем вас обидел его брат?

Старик задумчиво почесал бороду, затем поправил на стеллаже коричневую книгу, слегка выдвинутую из ряда её подруг.

— А зачем его огорчать? Барон нас приютил, кормит-поит. Место, где прилечь выделил. Ещё и денег платит за не пыльную работу.

Про не пыльную Михаэль явно желал поспорить, почесав нос, и стараясь ненароком не чихнуть. Её-то, пыли, как раз в библиотеке имелось предостаточно. Однако благоразумно не стал перебивать разоткровенничавшегося дедушку.

–…Потому огорчать своего благодетеля не хорошо. Не красиво. Он и так в последнее время осунулся весь, постарел. Огонь в глазах потух, понимаешь?!

Журналист поспешно кивнул.

— А всё из-за Патрика! Бросил семейное гнездо. Бросил старшего брата. Захватил побольше денег и уехал к девахе недостойной!

Старик сжал морщинистые пальцы в кулаки. Ошарашенный горячей речью Михаэль, понимая, что старик правду о Патрике не знает, только и смог спросить:

— Почему недостойная?

— А разве хорошая, прилежная девушка позволит одному брату от другого скрываться? Вот, то-то и оно!

Ближайшие два часа журналист добросовестно изучал предложенную книгу, оказавшуюся к тому же написанной от руки, что сильно усложняло чтение. Подчерк неизвестного автора порой становился не разборчивым, а некоторые буквы или слова вообще стёрлись от старости. Работа продвигалась медленно, но всё-таки продвигалась. Михаэль особо интересующие его детали подробно переписывал в тетрадь, дабы в будущем всё объединить в своей рукописи.

Не добравшись и до половины фамильного фолианта, Майер решил сделать перерыв и заняться личными поисками. Для этого он вышел в общий зал и стал осматривать стеллажи. Для начала он искал книги с информацией о бесах и одержимыми ими людьми и животными. Таких обнаружилось не так уж много. Набрав небольшую стопку книг, он уселся за свободный столик и принялся читать. Но ничего конкретного, важного и запоминающегося не отыскал, лишь малополезные и не всегда понятные, отрывки:

«Бес — зловредный дух. Один из видов низших прислужников дьявола. Иногда их называют чертями. Однако, некоторые достопочтимые мужи в своё время доказывали, что чёрт и бес не одно и тоже. Как, например ёж и дикобраз»

«Одержимость. Беснование — это состояние человека, в которого вселился бес. В медицине вселением беса считалась и смертельное инфекционное заболевание «бешенство».

«Более опасным родственником бесов, считаются демоны. В некоторых документах встречаются упоминания, где дьявола называют демоном. Но это не совсем верно. Скорее всего, демоны занимают одно из высших должностей в иерархии ада, сопоставимых с ангелами, и архангелами в Небесном Царстве. Так же бытует мнение, что демоны встречаются как плохими, так и хорошими».

«Демоны, согласно учению христианской церкви — существа властные и корыстолюбивые. В их мире принято втаптывать в грязь низших и пресмыкаться перед более сильными. Возможно, что у них есть своя, ещё более конкретная и довольно чёткая иерархия»

«Экзорцизм — процедура изгнания бесов и других сверхъестественных существ из тела одержимого. Обычно проводится с помощью молитв и сложных обрядов определённой религии. Христиане считают, основываясь на Библии, что первым экзорцистом был Иисус Христос, который излечил одержимого, живущего в гробах. Христос произнес фразу, которая с греческого языка переводится так:"Выйди, дух нечистый, из сего человека". Вылетевшие из того бесы по повелению Иисуса вселились в стадо свиней и погибли в Тивериадском море. Христиане считают, что имея дар от Бога, апостолы, другие святые, а также обычные люди тоже могли изгонять нечисть из людей»

«Примечательными являются слова Евангелия: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого» То есть, если «дом» не будет заселен Духом Святым через богомыслие и богообщение, его могут заселить другие духи»

Тут Михаэль остановился, шумно выдохнув. Если верить словам Кэрри, то выходит, что многие горожане потеряли Святого Духа в себе, отбросив заповеди, раз появилось множество бесов в округе.

— Но ведь, — тихо прошептал Майер, — одержимы не люди, а животные. Или пока всё только начинается, а бедный Патрик первая жертва? Да и многих ли людей я смотрел через монокль…

Продолжать чтение не хотелось. Вся это потусторонняя чушь, в которую бы раньше Майер ни за что не поверил, сейчас в огромном книжном зале из старых каменных стен и не менее старых книг, заставляла вздрагивать от любого звука. Волосы непроизвольно встали дыбом, а кожа покрылась мурашками. Слишком жутко было читать и главное представлять то, о чём обычно по жизни не задумываешься. Не замечаешь. Хотелось скорее встать и найти живого человека, чтобы поскорее услышать его голос, осознать, что ты не одинок. Хотя желание спрятаться, закрыться в уголке от всего на свете, так же посещало читателя. Но Михаэль, усилием воли, заставил себя продолжить собирать информацию по крупицам.

«Католическая церковь определяет экзорцизм как приказ, данный демону именем Бога, чтобы тот покинул место, вещь либо человека. Экзорцизмы относятся к сакраменталиям (общим формам благословения) и уделяются священником в определенных ситуациях и нуждах»

«В католицизме также существует два вида экзорцизма:

Великий (большой) или торжественный экзорцизм — имеет целью изгнание злого духа из одержимого и освобождение его от демонических влияний. Данный сакраменталий может уделяться только епископом или духовной особой, которой было дано епископом соответствующее разрешение. Обряд служится согласно ритуалу Римскому. К великим экзорцизмам относится также обычный экзорцизм, включенный в чин крещения, а также употребление воды, масел и соли, экзорцизированных любым священником.

Малые, простые или личные экзорцизмы в католичестве, в отличие от православия, не являются экзорцизмами в полном значении этого слова и не содержат формул великого экзорцизма, например непосредственных приказаний, отдаваемых злому духу. Малые экзорцизмы — это молитвы для личного использования всеми верующими, например в минуты искушений или мучений, вызываемых злым духом. Сюда относятся также молитвы об освобождении — особый род заступнических молитв, которые могут использоваться всеми священниками, а также в собраниях католиков под начальством священника или диакона. Этим молитвы тоже не являются полноценными экзорцизмами, хотя и имеют целью освобождение от демонических влияний (за исключением одержимости)»

«Перед исполнением экзорцизма католик должен обязательно причаститься, молитвы должны читаться с любовью и верой, как правило их чтение сопровождается освящением, но только неодушевленных предметов, помещений. Неверующим или новоначальным католикам прямо не рекомендуется чтение этих молитв. Обычно экзорцизм проводят священники высшего звания с сильным внутренним духом и святой верой»

«У пуритан Канон 72 Епископальной церкви формально запрещает ритуал экзорцизма, в англиканской церкви на проведение экзорцизма требуется получить особое разрешение, как правило, епископальное».

Закрыв последнюю книгу из набранной стопки, Михаэль почувствовал, как сильно устал. В голове образовалась полная каша, где закладка фундамента замка Гамфи перемешалась с изгнанием демонов. Кроме того, какое-то внутреннее напряжение не проходило, плечи озябли, и постоянно казалось, будто сейчас неизвестный монстр или бес выскочит из-под стола или что правдоподобнее, из-за шкафа и нападёт. В общем, жутко и неспокойно.

Вот тут-то, как гром среди ясного неба и раздался бодренький голос библиотекаря.

— О! Уже справился?! Быстро как! Не ожидал, если честно. Сейчас мало молодые люди читают. Вот раньше…

Что было раньше осталось неизвестным, потому как, еще при первых словах, Михаэль резко вздрогнул от испуга и попытался вскочить. Но зацепил стол, от чего тот с грохотом зашатался, скидывая книги на пол. Сам журналист, потеряв равновесие, и потешно размахивая руками, тоже рухнул оземь вслед за книжными фолиантами. Усевшись прямо на полу и растирая ушибленную руку, немец сморщился от боли. Но куда сильнее боли физической было обиднее наблюдать за библиотекарем. Старик, нисколько не смущаясь своего внезапного появления, от души хохотал во весь голос. Аж слёзы выступили у него на глазах, а борода болталась из стороны в сторону.

— Ты чего испугался, сынок? — между приступами хохота спросил он. — Чай не один же тут! А-ха-ха! Или приведений ожидал встретить?

И снова засмеялся, вытирая рукавом слезы с лица. Смех библиотекаря оказался настолько живым и заразительным, что Майер тоже улыбнулся, быстро забыв о боли и неуместной обиде.

— Да зачитался сильно, задумался. — Смущённо оправдался немец, поднимая с пола книги обратно на стол.

— Интересные издания выбрал. — Старик перехватил один том с пола, рассматривая.

— Просвещаюсь понемногу, — туманно ответил Майер. — Меня ещё исторические личности интересуют, не смог найти…

— Как так? — возмутился библиотекарь. — Пошли, посмотрим.

И первым двинулся между шкафами. Михаэль стал собирать книги в стопку, дабы вернуть их на положенные места, но оклик собеседника его остановил:

— Оставь! Я позже сам всё расставлю по местам. Не беспокойся.

И когда немец его догнал, спросил:

— Что конкретно интересует?

— Можно ли, зная лишь имя найти историческую личность?

— Легко!

Вышло не совсем так просто, как уверял опытный библиотекарь. Он лишь указал посетителю на огромный стеллаж, где по алфавиту размещались фолианты об исторических персонажах. Начиная от Адама с Евой, и заканчивая… До конца журналист не добрался, однако еще приблизительно полтора часа искал имена Ричард и Эдуард. Ему стало интересно, о ком именно поминала Кэрри. Если верить её словам, все три погибших ребёнка из сиротского дома, когда то давным-давно уже жили на земле. И если девочку Жанну, журналист сразу и сам опознал в образе Жанны д’Арк, то с другими не получилось. А проверить слова девочки-уникума хотелось, чтобы просто знать, говорит ли она правду, или нагло врёт.

Нужный том Михаэль достал с одной из высоких полок, воспользовавшись для подъема специальной скамейкой. Пролистав несколько десятков страниц, он, наконец, отыскал подходящий отрезок текста.

«Кровные братья Ричард и Эдуард V, являлись сыновьями английского короля Эдуард IV. Их жизненный путь не был долог, в период с 1470 по 1483 года, к сожалению, они пали жертвами интриг и сплетен, которые, как известно лучшее оружие в делах власти. Их убил коварный Ричард Глостер, который, благодаря своей изворотливости, влиянию и политической силе смог объявить брак их отца незаконным, а это означало, что юный король Эдуард V и его младший брат, Ричард, не имели право на престол, так как они становятся незаконнорождёнными.

Больше принцев не видели, и 26 июня Ричард Глостер был провозглашен королем как Ричард III, а 6 июля короновался в Вестминстерском аббатстве. Согласно версии Томаса Мора, получившей впоследствии широкое признание, вскоре после воцарения Ричарда Глостера, Эдуард V и его брат Ричард были задушены в Тауэре»

Михаэль захлопнул книгу, усевшись на скамейку для ног. Прочитанный текст глубоко вонзился в сознание и больше читать он не захотел.

— Сколько зла и жестокости в человеке во все времена! — ужаснулся немец.

Как бы кровавые события прошлого не зацепили журналиста, но свои проблемы, из нынешнего времени интересовали намного больше. Получается, Кэрри говорила правду. Но значит ли это, что всем её словам можно верить? Душа истошно кричала, что нет. Нельзя верить малолетней шантажистке, которая покрывает злых духов, кормит их своей кровью и натравливает их, правильнее сказать, скармливает им детей! И с этим надо бороться!

Придя к такому серьёзному решению, пока непонятно как осуществимому, Майер вернул книгу на место, после чего отправился в малый зал, где продолжил изучать личные хроники Гамфри. Правда, добротно поработать ему не дали. Через полчаса к нему заглянул библиотекарь в сопровождении кучерявого мальчишки. Юный посыльный сообщил, что барон Генри Гамфи приглашает гостя на ужин через пятнадцать минут. После чего, исполнив поручение, мальчик удалился.

Поспешно собирая личные канцелярские принадлежности, журналист вспомнил о данном самому себе обещании.

— Уважаемый, — обратился он к библиотекарю. — У вас тут множество занимательных книг в личном распоряжении. А в городской библиотеке Бринстоуна чрезвычайно скудный ассортимент. Не могли бы вы подарить несколько экземпляров?

— Ни за что! — Твёрдо заявил старик, ещё не дослушав до конца.

— Но, почему? — искренне удивился парень, уверенный, что добродушный библиотекарь не откажет. — Книги должны принадлежать людям. Нести им информацию. Учить, просвещать. Заставлять думать.

Журналист знал, как нужно «давить» на любителя книг, однако и такой подход не помог.

— Я почти пятьдесят лет хранитель библиотеки Гамфри! Каждая книга, каждая газета присутствующая здесь, находится под моим контролем! Под моей защитой. Они, если хочешь знать, мои дети, будь то старый обшарпанный фолиант, или новенький том современного издательства. И ни разу книги не покидали стены данного зала навсегда, если не считать тех случаев, когда барон лично дарил тот или иной экземпляр.

— Но ведь, наверняка есть несколько совершенно одинаковых книг, копий. Может хотя бы их можно?..

— Нет! — категорически запротестовал старик. — Ни за что. А если барон захочет одну копию подарить, а второй туточки уже не будет? Это какой непоправимый урон будет нанесён библиотеке.

В общем, к несчастью, договориться с дотошным в своём деле библиотекарем не удалось. Михаэлю лишь осталось извиниться за навязчивость, пообещать, что обязательно еще зайдёт, дабы продолжить работу над биографией и быстрым шагом отправиться в свои апартаменты, чтобы оставить там тетради и письменные принадлежности, после чего пойти на ужин. И при всём при этом, самое главное, постараться не заблудиться.