S-T-I-K-S. Пройти через туман III

Алексей Елисеев, 2023

Меня крестили Орком, и это моя история. Я бывший военный, уже успевший отвыкнуть жить по уставу и выполнять чужие команды. Однажды прошёл через странный туман, и это кардинально изменило мою дальнейшую судьбу. В родном мире я старался никогда не брать на себя лишнюю ответственность, но сейчас в Улье многие люди зависят от меня. Старые проблемы догнали и появились новые, что не доставило мне радости, но моя история всё ещё продолжается.

Глава 8

Ощущать все изгибы тела упругой фигуристой брюнетки своим было приятно и странно одновременно. Приятно было по понятной причине — брюнетка эта была привлекательной. Спортивное и пышное тело не такая уж и редкость, но обычно что-то одно всегда перевешивает. Но, однозначно, такое понравится любому мужчине, если только он не на смертном одре, хотя…

Я ещё до конца не сформировал однозначное мнение, кем именно мне приходится Мамба. С одной стороны, она окрестила меня дурацким именем, с другой — учит всякому на правах более опытной и бывалой, делит все тяготы и постель, но… Она не инициировала эти разговоры сама и несколько раз замяла, поднятую мной тему.

Она помогла отбить меня и Арманд, когда они попались пиковым.

А после вытащила меня на себе, не бросила там, чтобы довезли до безопасного места. Затем пристроила женскую часть группы в Зимнем. И пристроила, надо сказать, максимально удачно. Аня и Арманд живут в отдельном доме со всеми удобствами за надёжными стенами Зимнего, а Брусника, так та и вовсе сейчас один из самых уважаемых специалистов — ученица знахаря Лакмуса. И она продолжает по мере сил помогать. Вспомнить хотя бы тот случай, когда быстрая на язык крёстная обложила смесью испанских и русских матюков местного служителя Фемиды и влетела на такой же срок исправительных работ, как и я, сам.

Или те случаи, как мы отбивались от серых и атомитов? Собственно, ничего плохого из того, что мы, попали в штрафники, также не вышло. Вся местная система была отработанной и рабочей, оставалось в неё встроиться. Этот способ не хуже других.

А уж то, как крёстная и я устроились всего за кредит в день, вообще, тема для отдельного разговора. Вот и выходит, что в эти неприятности вляпался я по своей собственной, так сказать, инициативе и дурости.

А мне странно сейчас было потому, что я ещё помнил тепло тела Мамбы и был избит так… Что моё почтение мурам… В чём-чём, а в мордобое они понимали.

Однако, мужское естество с готовностью откликнулось на плавные изгибы. Вроде бы получил ночью столько удовлетворения, казалось, не захочется ещё месяц. Как бы не так! Паразитические споры перенастроили организм на гормональный фон шестнадцатилетнего юноши, и с этим хочешь не хочешь, а нужно считаться.

Из-за того и самых разнообразных извращенцев в Улье дополна. Гормоны накатывают цунами, а сдерживающего фактора в виде карательных органов и общественной морали либо нет совсем, либо есть, но в исчезающе малых количествах. Я даже слышал версию, что душевнобольные и предрасположенные почему-то перерождаются меньше нормальных, а на выходе имеем то, что имеем — зашкаливающее количество моральных уродов. Но я всё же склоняюсь к версии, что мы, люди, думаем о себе и друг о друге намного лучше, чем того заслуживаем. Улей вытаскивает из человека всё, что дремало по тёмным углам сознания и боялось высунуться в условиях нормального цивилизованного общества. А при анархии, которая тут почти повсеместно твориться, даже у тех латентных, которые про себя сами ничего такого не знали, крышу рвёт со страшной силой. Если же помножить это на постоянный экстрим, адреналин и непрекращающиеся стрессы…

Вот взять, например, меня. Нужно думать, как выбраться из всей этой задницы, в которую я угодил, но мысли сейчас совсем не об этом. Сижу в обнимку с миловидной брюнеткой, которая через пару часов вполне может заурчать, и борюсь с разбушевавшимся либидо.

Кто мог напасть на хорошо вооружённую колонну муров? Неужели тут ещё есть кретины вроде меня, Брюнета и Мазая, которые без разведки и хорошего вооружения с наскока атакуют? Или это заражённые, которым просто хочется кушать?

Машина вильнула и остановилась, заставив меня больно приложиться затылком об стальную стенку сарая кунга. Двигатель продолжал работать на холостых оборотах.

— Скажи девочкам лечь на пол, — сказал я брюнетке, — Сейчас могут начать стрелять по нам.

Глаза моей собеседницы расширились от страха и удивления, но она сделала, как я её попросил. Надо сказать, что послушались совета далеко не все из них. Несколько чёрных куриц остались сидеть с независимым видом. Ну и Стикс с ними, пусть творят что хотят. Я им не отец родной, чтобы переживать за их здоровье и жизни. Сам же с кряхтением встал и подошёл к одной из бойниц.

Муры выглядели совсем не так, как те, с которыми мы схлестнулись у школы. Пиковые бестолково занимали позиции вокруг машин.

Всего около дюжины, все мужики, возраст неопределим, но на вид от двадцати до сорока. Разбились на двойки и тройки. Из общего у них был только однотипный камуфляж, ясно, что не только что с прилавка или со склада. У одного под кителем была тельняшка, а у другого красная футболка. У третьего вообще ничего не было, а четвёртый совсем оказался без куртки.

Обувка так и вовсе была с бора по сосенке — успел заметить кирзовые сапоги, ботинки на шнуровке и кроссовки.

Они были бы похожи на туристов, грибников, охотников или рыбаков, если бы не вооружение. Но оружие не было однотипным и соревновалось в пестроте. Ружья, винтовки, карабины, несколько автоматов и даже один арбалет. Всё это войско может лечь в схватке с одним рубером. Если твой ствол не в состоянии пробить череп опасной твари — ты мясо.

— Монстры! — подобно иерихонской трубе, завопила по-английски негритянка эфиопской наружности.

От вопля в замкнутом пространстве заложило в ушах, но я поторопился к противоположному борту, чтобы оценить степень опасности. Бойниц в этом стальном гробу было немного, и у каждой уже стояли школьницы. Пришлось совсем невежливо оттереть плечом говорившую со мной брюнетку и попытаться разглядеть хоть что-то. Бахнул ружейный выстрел, затем ещё и ещё, подключился автомат Калашникова и только после этого вступления добавились пулемёты, установленные на машинах.

— Это ещё не монстры, — проворчал я, — Пока вижу только с десяток бегунов и пару лотерейщиков…

И действительно, со стороны шоколадки неслись, перепрыгивая кочки, с десяток или дюжину тощих, ободранных, но неестественно быстрых и жилистых фигур — матёрые бегуны, твари, готовящиеся перейти в разряд лотерейщиков. Они всё ещё похожи на людей, но уже не такие неуклюжие и медленные, как это бывает на начальных стадиях заражения, когда новый хозяин тела только пытается с ним освоиться. Не такой уж серьёзный противник для крепкого в коленках и вооружённого, пусть даже только холодняком, рейдера. Группа очень разреженная и набегает словно с разных сторон.

Твари мчались, виляя между карликовыми ёлочками, перепрыгивая на ходу и огибая поросшие начавшим желтеть мхом кочки, коих тут, в тундре, было в изобилии. За спинами бегунов маячили два серокожих лотерейщика, уже полностью лишённых одежды. Из-за скорости и рваной манеры движения тварей стрелки при всей подавляющей огневой мощи безбожно мазали, расходуя драгоценные боеприпасы, а всё из-за того, что, похоже, это кто-то вроде муровских штрафников, чьей задачей было под прикрытием обчищать магазины, а тут в кои-то веки они столкнулись пусть с небольшой, но со стаей заражённых.

А это, как ни крути, уже целая толпа, хрипящая и урчащая на разные голоса, только и мечтавшая добраться до человеческой плоти и впиться в неё зубами, напиться крови, насладиться вкусом мяса, похрустеть хрящами, обглодать косточки.

В первые недели в Улье по ночам дёргался, насмотревшись таких вот картинок в течение дня, но человек такая тварь, которая ко всему привыкает. И я привык. Что характерно, привык быстро, словно и не жил расслабленной праздной жизнью современного горожанина.

— Они нас съесть?! — задала очевидный вопрос брюнетка.

В голосе русскоговорящей американки уловил истеричные нотки.

— Обязательно съесть, — подтвердил я, — Если эти в лыжи обутые не отстреляются от них сейчас.

Бросил ещё один взгляд на поплывшие хари стремительно приближавшихся бегунов, покрытые загрубевшей и морщинистой, цвета асфальта кожей, раззявленные клыкастые пасти, руки на которых уже начали расти когти, пока ещё слабые, но уже на стадии лотерейщика эти когти смогут вспарывать металл.

— Дай мне напиться из фляги! — приказал я брюнетке.