Бабушка Смерть. Рассказы. 2022—2023

Алексей Константинович Смирнов

Рассказы 2022—2023. Последние рассказы автора, написанные в жанре черного юмористического фэнтези, а также новые медицинские истории. Книга содержит нецензурную брань.

Ступени в небо

Мы промышляли втроем: Петюня, Пипа и я. У нас было вот что: аккордеон, на котором наяривал я, и труба, в которую дул Петюня. Не хватало деревянных ложек и балалайки, но я знал, что рано или поздно мы дойдем и до них. Еще недавно я пользовался гитарой, а Петюня колотил в бубен, но все это перестали разрешать.

Изменился и репертуар.

Мы заскочили в последний вагон. Я откашлялся и воскликнул:

— Добрый день, уважаемые граждане пассажиры, всем хорошего дня и немного музыки наших дедушек и бабушек в эти весенние дни!

Мало кто посмотрел в нашу сторону, и чуть повернулись всего две, три… пять голов. Остальные сидели прямо и смотрели перед собой. Многие не смотрели — подсматривали. Опущенные веки чуть подрагивали, выдавая бодрствование.

Я развел меха и запел:

— Много девушек есть в коллективе, а ведь влюбишься только в одну! Можно быть комсомольцем ретивым и весною вздыхать на луну!

Пока я пел, Пипа приплясывала, держа наготове вязаную шапочку. Она гримасничала, изображая весенний энтузиазм.

— Как же так: на луну и вздыхать всю весну? Почему, растолкуйте вы мне?

Петюня тоже приплясывал, на двух первых строчках. Лицо его выражало игривую заинтересованность и как бы вопрошало.

— Потому что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране!

Это был ответ, и Петюня облегченно преображался. Он впивался в трубу и победоносно дудел. Он и не ждал другого, он успокаивался. Его незначительные сомнения моментально рассеивались.

–…Как же так: резеда и герою труда? Почему, растолкуйте вы мне?

Виляя жопой, Пипа пошла по проходу. Она совала свою шапочку всем подряд, и кое-что сыпалось в эту мошну — в основном, медяки, но дважды залетела и бумажка.

— Всем приятного пути и спасибо за внимание!

Поезд остановился. Мы выскочили из вагона и метнулись в следующий. Я отметил, что в метро маловато народу. Почти никто не вышел и не вошел.

— Добрый день, уважаемые граждане пассажиры!..

В этом вагоне к нам и вовсе не повернулись. Публика полностью оцепенела и не отреагировала на наш концерт. К улыбке Пипы примешалась растерянность, но Пипа все равно двинулась собирать дань и отчасти преуспела. Странно же ей подавали, нельзя не признать. Отдельные руки механически взлетали и опускались, не будучи связаны с телами и бесстрастными лицами.

— Всем спасибо, хорошего настроения!

Мы выбежали снова. На платформе не было ни души.

— Где все-то? — спросил на бегу Петюня.

— Не отвлекайся, шевелись… Добрый день, уважаемые!

Не скрою, что в этом третьем вагоне и я немного смешался. Приветствие застряло в горле. Пассажиры выглядели не совсем людьми. Вроде все у них было на месте, но местами заострялось, а где-то сглаживалось, и в их чертах и позах проступало нечто животное. Пипу заклинило, ее улыбка неестественно застыла. Кое-что она собрала, но половину просыпалась. Я собственными глазами видел, как у одной женщины рука простерлась из солнечного сплетения, в строгом перпендикуляре к туловищу. Две положенные от природы приросли к пальто.

— Потому что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране!

— Ну на хер, — шепнула на выходе Пипа.

— Вали, если хочешь, — огрызнулся я, однако голос мой дрогнул.

Мы заскочили в очередной вагон, и там сидели не все, некоторые лежали. Исключительно ничком, лиц не было видно, и слава богу. Остальные кто скрючился, кто развалился, кто замер с закушенными пальцами рук и ног.

— Под весенним родным небосводом даже старые клены цветут! Можно быть очень важным ученым и играть с пионером в лапту!

Угловой пассажир лопнул. Приглушенный хлопок — и вот он сдулся, сочась зеленым, однако успел — все так же механически — одарить Пипу свернутой в трубочку бумажкой.

Двери разъехались.

— Немного осталось, — выдохнул я. — Терпим, народ.

Пипа осталась стоять.

— Я больше не пойду, с меня хватит.

— А жрать мы что будем? — осведомился взмокший Петюня. Рыжий вихор выбился из-под картуза и прилип к белому, как бумага, лбу.

В следующем вагоне сидели крысы.

А в том, что далее, не оказалось и крыс. Сиденья были застланы полиэтиленом, и под ним медленно пузырилось что-то черное.

— Как же так: и в лапту, старый клен — и в цвету? Почему, растолкуйте вы мне? Потому что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране!

Монеты посыпались сами собой, не сдерживаемые ничем. Лампы мигали, поезд ревел, за окнами кривлялась ночь. Пипа опустилась на четвереньки и поползла. Металл выскальзывал из ее прыгающих пальцев.

Мы вылетели на перрон, как ошпаренные. Вдали на лавочке неподвижно сидел грузный железнодорожник, больше не было никого.

— Последний — и все на сегодня, — сказал Петюня, хотя мы и так видели, что остался один вагон, самый первый.

Ноги стали ватными. Поезд не трогался. Возможно, он ждал нас.

Мы вошли, двери съехались, и свет погас.

— Добрый день…

Я осекся. Вагон был одновременно и полон, и пуст. В нем что-то растеклось, заменив собой атмосферу. Мы задохнулись, и вагон стал дышать за нас.

Слова испихнулись сами собой, как изгоняемые мехами вездесущего аккордеона:

— Как же так: на луну и вздыхать всю весну? Почему, растолкуйте вы мне? Потому что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране!

Петюня приложил к губам трубу, и она загудела самостоятельно.

Поезд ворвался на безлюдную станцию, где царил полумрак. Эскалаторы стояли.

За дверью машиниста заворочалась масса. Дверь чуть приотворилась, и к нам из кабины выпорхнула сотенная бумажка. С нею просочился черный дым. И каркнул оттуда же голос, одновременно задумчивый и насмешливый:

— There’s a lady who’s sure all that glitters is gold

And she’s buying a stairway to heaven

When she gets there she knows, if the stores are all closed

With a word she can get what she came for

Ooh, ooh, and she’s buying a stairway to heaven.

Мы вывалились. Поезд жарко вздохнул и уполз в тоннель. Мы пробежали мимо узорчатых колонн и стали подниматься по неподвижным ступеням.

© апрель 2022